Виды почитания звезд в древнем мире

 

Давайте снова обсудим, что означает это развитие вконтексте древней религии и космологии. Обожествление небесили глав небесных тел является по вполне естественнымпричинам, действующим во вселенной, элементом во всехдревних религиях (за исключением одного лишь иудаизма).

 

Жилище света и, в своих величайших звездах, источниктепла, что питает жизнь на земле; движение небес -- источник смены времен года, управляющей ритмом земногосуществования; сами непосредственно величественные,благодаря зрелищу их значительности, красоты иотдаленности; неиспорченные и чистые; объединяющиевеличественность, бесконечность и закон в видимой форме -- небеса были естественным объектом всего высшегопочитания, поскольку они поднялись над поклонениемхтоническим силам. Аристотель пошел дальше, провозгласив,что зрелище звездного неба было одним из двух источниковрелигии (другой -- сновидения; fr. 14, Cicero Nat.Deor. II. 37. 95); и автор трактата "О космосе" приводит(гл. 6) свидетельство человечества: не воздеваем же мы всев молитве руки к небесам?

 

Солярный монотеизм.

 

В первичной форме культы небес, солнца и луны занимаютестественно высокое положение вместе с остальными небеснымисветилами, в особенности с пятью другими планетами идвенадцатью знаками Зодиака, добавляемыми в различныхролях. Иерархия, таким образом, предлагается с самогоначала, и одна из линий развития -- очевидно высокоеположение солнца, постоянно подчеркиваемое. Приопределенных условиях это может привести к роду солярногомонотеизма или пантеизма, который, вкратце воплощенный ужев солнечной религии Аменхотепа IV, во времена Римскойимперии, к которым мы обращаемся, поднялся до выдающегосяположения в форме сирийской солнечной религии и за этовремя даже стал в чем-то подобен государственной религиикесарей.

 

Астрологический плюрализм.

 

Другая линия, по которой развивалось почитание звезд,представлена поздневавилонской религией, наиболее выражениепочитающей звезды в античности. В размышлениях кастыжрецов, которые в связи с падением вавилонской монархиибольше не были теологическими попечителями политическойсистемы, взывающей к небесной монархии, произошлоспецифическое выравнивание изначальной иерархии небесныхсил с сохранением, однако, их множественности: фигурысолнца и луны как равные среди остальных планет; главабожеств древнего вавилонского пантеона, лишенных ихотдельных личностных особенностей, предназначался длятвердо определенных функций и в этих функцияхотождествлялся с семью планетами как единственнымиоставшимися силами. В связи с этой деперсонализацией вбольшей степени на передний план вышла сторона закона инадежной правильности. Научная астрономия, долгосоздававшаяся в Вавилоне, соединилась с ее престижем изнаниями в этом религиозном процессе. Таким образом,возникло понятие взаимодействия неизменного числаобезличенных сил, которые вместе составляют системуправления, которой подчиняются все происшествия. Этасистема космического правления имеет своего двойника всистематизированном корпусе человеческого знания,интересующегося этим правлением. Иными словами, религиястала астрологией.

 

Со времен Диадохии вавилонская астрологическая религиясильно продвинулась по направлению к западу. Повсюду вЭлладе, особенно в Египте, астрологические идеи иастрологическая практика приобретали влияние, и они создалиоснову, хотя и не конечную суть, для понятия гностическогогемармена. Процесс, описанный здесь, являлся процессомвеликой общей значимости. И первое время в историичеловечества мир в каждый момент рассматривался какнеизбежный результат действия множества космических сил,которые просто по воздействию данного им качества и поправилам своих движений, т.е. не внезапно, влияли друг надруга и вместе определяли ход вещей в наиболееспецифических событиях на земле. Здесь теоретическаяабстракция прошла долгий путь от изначальной интуицииастральной естественной религии. Это воздействие небесныхсил, которое или прямо ощущалось, или в мифическомвоображении легко ассоциировалось со своими видимымирезультатами, дало возможность определить роли в системесудьбы, в которой изначальные объекты с их разумнымиособенностями больше не фигурируют, но существуют простокак знаки для общего закона, который они навязали. Солнце,например, больше не солнце конкретного опыта и природнойрелигии, а бог, который дает свет, тепло, жизнь, но такжеобжигает, посылает мор и смерть, который победноподнимается из ночи, опускается, чтобы перелететь зиму, иобновляет природу: он теперь единственный из рядаоднородных сил, почти цифра в поддающемся вычислению набореопределяющих факторов. И он наделяется значением этойцифры, а не изначально феноменальным качеством, как теперьпредставляется.

 

Это исчезновение природного качества отодвигает то, чтобыло бы сильнейшим препятствием к уничижительной переоценкеастрального пантеона. Как простое представление абстрактнойсудьбы, отъединенной от непосредственного, наивногопоявления небесного зрелища, система может быть свободноприспособлена к противоположному мировоззрению. В сущности,астрологический взгляд на мир был уже двусмысленным; и донекоторой степени фаталистическое осознание подчинениястрогой необходимости и пассивность, на которую,по-видимому, осуждается человек, играли на рукугностическому перевороту в общем отношении к миру. Но самаастрология не была этим переворотом. Новый действенныйпринцип оценки с новым специфическим значением былнеобходим, чтобы наполнить ценностно-пустые формыастрального символизма новым определенным значением,заставить их выражать большее, чем просто космическийвзгляд. Этот гностицизм действительно выходит за пределыкосмической системы и из этой запредельности оглядывается на нее.

 

Философская звездная религия.

 

Наконец, мы отмечаем третью линию развития почитаниязвезд в античности: оценка звезд в греческой философии.Здесь проявляется не эмпирическая роль небесных тел вподдержании жизни, как в природной религии, не их роль вчеловеческой судьбе, как в астрологии, но их примерноесуществование, которое делает их объектами почитания.Чистота их субстанции, совершенство их кругового движения,беспрепятственность, с которой в этом движении они следуютсвоим законам, безошибочность их бытия и непреложность иххода -- все эти атрибуты делают их в пониманиигреческой философии "божественными", что является здесьбезличным онтологическим предикатом, свойственным объекту,обладающему подобными качествами, что обычно происходит свыдающимся положением бытия. Среди этих атрибутов первоеместо занимают постоянство бытия и бессмертность жизни.Звезды, следовательно являются божественными, в первуюочередь благодаря не их действию, но тому ряду, который онизанимают в иерархии вещей согласно их имманентнымсвойствам. И существуют свойства порядка, вечности игармонии, которые составляют "космический" характер Всеговообще: и он и представлены наиболее безупречно и полно.Для человека, следовательно, они выступают против всехограничений и нарушений земных процессов, убедительно выявляющих космос как таковой, видимое доказательств, егобожественности, зрелище которой убеждает наблюдателя в том,что так часто представлялось непонятным здесь внизу. Запределами этой идеальной значимости их совершенствоявляется также настоящей гарантией продолжения всего, т.е.вечности космического движения и жизни. Таким образом, ониявляются наиболее сильным убеждением, которое способнопостигнуть греческое заявление о мире.

 

Здесь снова появляются семь планет, или, скорее, семьсфер, в которых они размещены, окруженные самой отдаленнойот центра сферой неподвижных звезд, которые с их взаимногармоничными движениями составляют эту систему, удерживаяход вселенной. Они двигаются согласно закону, или что то жесамое, согласно разуму, поскольку разумность их законапредполагает разум в их действиях. Степень разумности,принимая во внимание оставшееся во внутреннейрациональности, является мерой оценки бытия; и по толькочто отмеченному заключению, она также является меройразумности, находящейся в самом объекте. (Согласносовременному взгляду, это просто мера разумности познающегосубъекта.) Понимание рациональности звездных движений позаконам математики, следовательно, является ничуть неменьшим, чем общность человеческой разумности ибожественной разумности.

 

Пифагорейцы находили в астральном порядке пропорциигармоничной музыкальной схемы и соответственно в действииназывали эту систему сфер harmonia, то есть подгонкамножества в объединенное целое. Таким образом, они создалинаиболее очаровательный символ греческого почитаниякосмоса: "гармония", вытекающая из неслышимой "музыкисфер", является идеализированным выражением того же самогоявления неоспоримого порядка, которое астрология в своемконтексте подчеркивает менее оптимистично. Философиястоиков старалась объединить идею судьбы, как предлагалосьсовременной им астрологией, с греческим понятием гармонии:гемармен стоиков является практическим аспектом гармонии,т.е. его действие как оно влияет на земные условия и накратко живущие здесь бытия. И так как движения звездприводятся в действие космическим логосом и этот логосфункционирует в мировом процессе как провидение (проноя),отсюда следует, что во всей этой монистической системе самгемармен и является проноей, то есть судьбой и божественнымпровидением в одно и то же время. Понимание этого идобровольное согласие с этой судьбой таким образомпонимается как разумность всего, отличающая мудрогочеловека, который несет несчастья своей собственной судьбыкак цену, уплаченную за часть гармонии целого.

 

Существование целого как такового, однако, являетсяконечным и более не вызывающим вопросов, оправдывающим себязавершением этой теологической схемы: во благо космосасоставляющие его части существуют как члены, живущие наблаго всего организма. Человек является таким членом, и поназванной причине подгоняется к целому; но никоим образомне являясь высочайшей формой бытия, он и не венец природы,и космос создан не для его блага.

 

Со времен Посидония (один из философов-учителейЦицерона, первый век до н.э.), повышение разумностизвездных религий окрашивается энтузиазмом, выдающимвосточное влияние, и предполагает иногда характерные чертымистического ухода от несчастья земного существования.Астральный мистицизм развивался в Стое, еще не ломаяограничений космического монизма.

 

Гностическая переоценка

 

По отношению к всему этому комплексу почитания звездгностический дуализм приходит как новый принцип значения,присваивает элементы, которые он может использовать длясвоих целей, и подвергает их радикальной переинтерпретации.В особенности гностическое использование привлекалаастрологическая схема, оставленная деперсонализациейвавилонской религий, и из нее переносила ценности в новыйконтекст. Царство астральных объектов как символ общегокосмического закона стало настолько формализованным, чтооно могло по желанию наполняться различным количественнымсодержанием. Это содержимое могло в конечном итоге бытьфункцией того, как постигался мир в его основномтеологическом качестве. Таким образом, гностическийдуализм, принимая планеты в той роли, в которой он нашелих, а именно в строгом космическом правлении, делает ихвследствие этой истинной роли крайним выражением всегоантибожественного, которое мир как таковой теперьпредставляет. При всей зависимости от материала традиции,не развитие, а только радикальный перелом приводит отпозиции звездной религии к гностической концепцииастрального правления. Неизбежный закон космическоговладения, который даже в смешении почитания и страха,характеризующем астральный фатализм, сделал звезды высшимибожествами, теперь возбудил неистовый протест новогоосознания внекосмической свободы, которая переместила их вовражеский стан. По каким бы то ни было причинам переживаниеэтого "порядка" превратилось из почтительного в ужасный.Всеобъемлющая необходимость правления стала позором сил,развивших ее. Новый дуализм, так сказать, "заключил вскобки" целую вселенную со всей ее градацией низших ивысших уровней и переместил ее в целом лишь по одну сторонудуализма. Архитектура сфер, разработанная традиционнойкосмологией, сохранилась; но несмотря на то, что онавключала в себя божественное, она теперь ополчилась противбожественного, которое было окончательно размещено за еепределами. И несмотря на то, что небесные сферыпредставляли божественность космоса в ее чистоте, онитеперь наиболее эффективно отделились от божественного.Окруженные сотворенным миром, они сделали его тюрьмой длячастиц божественного, которые были пойманы в ловушку этойсистемой.

 

Мы можем представить, что чувства гностических людейобратились к звездному небу. Как должно быть зло еговеликолепие, смотрящее на них, как встревожена егообширность и непреклонна непреложность его хода, какжестока его немота! Музыка сфер больше не слышна, ивосхищение совершенством сферической формы уступает местосовершенному ужасу, направленному на порабощение человека.Благочестивое изумление, с которым первый человек взирал навысшие области вселенной, превратилось в чувство давленияот железного свода, который удерживает человека изгнаннымиз его дома за пределами. Но это "за пределами"действительно определяет новую концепцию физическойвселенной и положение человека в ней. Без запредельного мыне имеем ничего, кроме безнадежного мирового пессимизма.Его запредельное присутствие ограничивает содержимоекосмоса, который оказывается только частью реальности, откоторой, следовательно, можно уйти. Царство божественногоначинается там, где кончается космос, т.е. за восьмойсферой. Общий гностический взгляд не пессимистический, неоптимистический, но эсхатологический: если мир плох,существует благость Бога, находящегося за пределами мира;если мир тюрьма, существует альтернатива ему; если человекзаключен в мире, существует спасение из тюрьмы, и сила, чтоспасает. Это проявляется в эсхатологической напряженности,в полярности мира и Бога, которой гностический космоспридает религиозное качество.

 

Мы уже видели в предыдущих главах, что в этойпротивоположности космические силы подвергаются новоймифологической персонификации. Пугающие особенностиархонтов далеки от простого символизма абстрактнойкосмической необходимости: они своевольные,антибожественные фигуры и развивают свое правление со всейцелеустремленностью и страстью, основанными на их эгоизме.Таким образом, после философической и астрологическойабстракции эллинистического умозрения звездные богиполучают новую конкретность в мифическом воображении -- не в возвращении к "естественному" воззрению раннеймифологии, но в дальнейшем движении от него. Это -- просто один пример того факта, что в эллинистической средегностицизм действовал как источник нового мифотворчества.Но следует отметить, что эта новая мифология, несмотря нанекоторые подлинно "первичные" творения, была вторичной втом, что она вытекает из более древней мифологическойтрадиции и строит новую объектную систему из сознательнопреобразованных элементов сложного наследия. В этой связивысокое положение, соответствующее астральным силам,является не совсем верным выбором гностических создателеймифа: новая система ценностей требовала превращения ихпервозданной роли в функцию. Их высокое положение было втакой же степени негативным, как оно было позитивнымпрежде.