Святитель Игнатий Брянчанинов 32 страница

148. Поведал некоторый старец: «Отцы наши имели обычай посещать келлии новоначальных братии, вступавших в жизнь отшельническую, и наблюдали, чтоб кто-нибудь из них не подвергся умоповреждению от демонских искушений. Если когда находили кого поврежденным, они приводили его в церковь, ставили чашу с водою и совершали молитву о подвергшемся искушению. После этого все братия умывали руки в воде и обливали этою водою брата, подвергшегося искушению, и брат тотчас очищался от впечатления, произведенного искушением[1893].

149. Брат сказал некоторому старцу: «Если увижу брата, о котором я слышал что-нибудь худое, то не могу принудить себя, чтоб ввести его в мою келлию; если же увижу хорошего брата, — ввожу его охотно». Старец: «Если делаешь добро доброму брату — этого мало: сделай сугубое добро тому, который подвержен немощи».

150. Некоторый брат прислуживал некоторому отцу. Случилось, что на теле старца образовалась рана, из которой разливалось большое зловоние. Брату, который прислуживал, говорило помышление его: «Уйди отсюда, потому что ты не можешь выносить смрада, который издает из себя гнойная рана». Брат, чтоб подавить помышление, принес сосуд с водою, вымыл ею рану старца и сохранил эту воду в сосуде. Каждый раз, когда ему хотелось пить, он пил из сосуда. Помышление снова начало стужать ему, говоря: «Если не хочешь уйти, то по крайней мере не пей этого смрада». Но брат подвизался, выдерживал предпринятое и пил воду, которою омывал рану. Бог, видя труд и любовь брата, обратил смешение из воды и из гноя раны в чистейшую воду, а старцу даровал исцеление невидимым врачевством[1894].

151. Говорили о некотором великом Скитском старце: каждый раз, когда братия строили келлию, он выходил с радостию и, заложив основание, не уходил до окончания келлии. Однажды он вышел на построение келлии очень печальным. И спросили его братия: «Авва! отчего ты печален?» Он отвечал им: «Разорится это место, чада. Я видел, что огонь возгорелся в Скиту; но братия потушили его. Огонь опять возгорелся, и опять братия потушили его. В третий раз огонь возгорелся, объял весь Скит, и уже не могли погасить его. По этой причине я печален»[1895].

152. Был некто великий между прозорливцами. Он утвердительно говорил: «Благодать, которую я видел осеняющею при крещении, видел также при пострижении, когда кто принимает ангельский образ»[1896].

153. Поведали о некотором старце, что он молил Бога о том, чтоб показаны были ему демоны. Ему последовало откровение: «Ты не нуждаешься в том, чтоб видеть их». Но старец продолжал просить о том же, говоря: «Господи! Ты можешь покрыть меня благодатию Твоею от вреда при видении демонов». Бог отверз очи старца: он увидел демонов, которые наподобие пчел окружали человека, скрежеща на него зубами, а Ангелы Божий возбраняли им[1897].

154. Некоторому старцу дана была благодать видеть сокровенное. Он сказывал: «Я видел в общежительном монастыре, что один из братии занимался в келлии умною молитвою, а пришедший демон стоял вне келлии. Доколе брат занимался умною молитвою, демон не мог войти в келлию; но только что брат перестал заниматься ею, — демон вошел».

155. Поведал некоторый старец: «Два брата жили по соседству его: один — странный, другой — туземец. Иноземец жил немного нерадиво; туземец был великий подвижник. Настало время, — и иностранец скончался в мире. Прозорливый старец, сосед их, увидел множество Ангелов, сопровождающих душу его. Когда он приблизился ко входу в небо, сделан был о нем вопрос; но пришел свыше глас: «Ясно, что он был немного нерадив, но за странничество его отворите ему вход в небо». После этого скончался и туземец, и пришли к нему все знакомые его. Упомянутый старец, увидев, что Ангелы не пришли для сопровождения души его, удивился. Падши на лицо свое пред Богом, он сказал: «Почему иноземец, живший нерадивее, сподобился такой славы, а этот, будучи подвижником, не удостоен ничего подобного?» И последовал старцу глас: «Подвижник, умирая, видел плачущих родственников своих, и этим утешена была душа его, а странник, хотя был нерадив, но не видел никого из своих; находясь в таком состоянии, он плакал, и Бог утешил его»[1898].

156. В пустыне Никополиса жил отшельник, а прислуживал ему мирянин, весьма благочестивый. В городе жил богач, утопая во грехах. Настало время, — умер этот богач; сошелся весь город и с епископом своим для сопровождения тела, которому предшествовали возжженные свечи. Свидетелем похорон был прислуживавший отшельнику. По обычаю, он понес хлебы в пустыню и нашел, что отшельника съел зверь. Он пал на лицо свое пред Господом, говоря: «Не встану с земли, доколе Бог не покажет мне, что это значит?» Один, утопавший во грехах, похоронен с таким великолепием; другой, служивший Тебе и день и ночь, подвергся такой смерти!» И вот явился ему Ангел от Господа. Ангел сказал: «Грешник, о котором ты говоришь, имел немного добрых дел, принадлежавших веку сему, и получил награду за них здесь, но зато там не обрел никакого упокоения. Отшельник же был украшен всеми добродетелями, но, как человек, имел за собою немного погрешностей и наказание за них понес здесь, чтоб предстать пред Бога чистым». Утешенный этими словами, благочестивый мирянин пошел в дом свой, прославляя Бога о судьбах Его, яко праведны суть [1899].

157. Некоторый старец Скита пришел в Теренуф и тут остановился для отдыха. Братия, видя, что он изможден постным подвигом, поднесли ему немного вина. Другие, узнав о пришествии его, привели к нему человека, одержимого бесом. Демон начал злословить старца, крича: «К этому винопийце привели вы меня!» Старец по смирению своему не хотел изгнать беса, но по причине произнесенного злословия сказал демону: «Верую Христу моему, что ты выйдешь прежде, нежели я окончу питие этой чаши». Старец начал пить, а демон закричал: «Опаляешь меня!» И прежде нежели старец кончил чашу, демон вышел из бесноватого по благодати Христовой[1900].

158. Сказывали о некотором брате, что он жил отшельником в пустыне и в течение многих лет был обольщаем демонами, думая, что это были ангелы. По временам приходил к нему для посещения отец его по плоти. Однажды отец, отправляясь к сыну, взял с собою топор с намерением на обратном пути набрать для себя небольшое количество дров. Один из демонов, предупреждая пришествие отца, явился к сыну и сказал ему: «Вот диавол идет к тебе в подобии отца твоего с целию убить тебя; у него и топор с собою. Ты предупреди его, вырви топор у него и убей его». Отец пришел по обычаю, а сын, схватив топор его, нанес ему удар и убил его. Немедленно напал нечистый дух на отшельника и удавил его[1901].

Многие из прельщенных бесами совершили ужаснейшие преступления, особливо убийства и самоубийства. Явной бесовской прелести подвергались и подвергаются наиболее отшельники и затворники.

159. Два великие старца шли по пустыне, соседней со Скитом. Они услышали тихий говор кого-то из-под земли и увидели небольшую пещеру; вошедши в пещеру, они нашли старицу, святую деву: она лежала больною. Старцы, не найдя ничего в пещере, кроме болящей, спросили ее: «Старица! Когда пришла ты сюда, и кто прислуживает тебе?» Она отвечала: «Тридцать восьмой год я живу в пустыне, в этой маленькой пещере, служа Христу и находясь в полном довольстве: в течение этих годов, до сего дня, не видела человека; вас же послал Бог, чтоб вы похоронили тело мое». Сказав это, она почила в мире. Отцы прославили Бога и, предав тело земле, возвратились в свои келлии[1902].

160. Поведали о некотором старце, что он вышел в пустыню, облаченный в одну льняную одежду. Проходив по пустыне три дня, он взошел на камень, увидел под камнем зеленеющуюся траву и человека, подобного зверю. Сошедши тихонько с камня, он схватил этого человека: то был нагой старец; он вырвался из рук схватившего и побежал. Брат побежал за ним и кричал вслед его: «Подожди меня, потому что я бегу за тобою ради Бога». Тот, обратясь к нему, отвечал: «И я ради Бога убегаю от тебя». Брат скинул с себя льняную одежду и продолжал бежать за старцем. Старец, увидя, что он сбросил с себя одежду, остановился и стал ожидать его; когда же он приблизился, сказал ему: «Ты отверг вещество мира, и я остановился, чтоб дождаться твоего прихода». Брат просил его сказать слово спасения. Старец сказал: «Убегай людей, молчи—и спасешься»[1903].

161. Некоторый старец пришел однажды в город для продажи корзин своего рукоделия. Распродав их, он сел — так случилось ненамеренно — у входа в дом некоторого богатого человека, который уже умирал. Сидя тут, старец увидел черных коней, на которых были черные и страшные всадники. Каждый из этих всадников имел огненный жезл в руке. Когда они достигли до дверей дома, соскочили с лошадей, оставили их у входа, а сами поспешно вошли один за другим в дом. Умирающий богач, увидя их, воскликнул громким голосом: «Господи! помоги мне». А они сказали ему на это: «Теперь-то вспомнил ты о Боге, когда солнце померкло для тебя? Почему же до сего дня не взыскал ты Его, доколе светил для тебя день? Но ныне, в этот час, уже нет тебе части ни в надежде, ни в утешении»[1904].

162. Некоторый великий старец ходил по пустыне и увидел двух Ангелов, сопутствовавших ему, одного с правой, другого с левой стороны. Ходя таким образом, они нашли труп, лежавший на дороге. Старец заткнул ноздри свои, чтоб не слышать смрада; то же сделали и Ангелы. Когда они отошли несколько далее, старец сказал Ангелам: «Неужели и вы обоняли смрад?» Они отвечали: «Нет! подражая тебе, мы заткнули ноздри: зловония этого мира мы не ощущаем; но тот смрад, который испускают из себя души грешников, мы обоняем»[1905].

163. Воин спросил старца: «Приемлет ли Бог покаяние?» Старец много говорил ему об этом назидательного и наконец присовокупил: «Скажи мне, любезнейший, если твой плащ будет изрублен мечами врагов, кидаешь ли ты его?» Воин отвечал: «Нет! починив, снова употребляю его». На это старец сказал: «Если ты бережешь свое платье, то неужели Бог не будет милостив к созданию Своему»[1906].

164. Некоторый брат, подвергаясь бесчестию от другого брата, пришел и сказал об этом старцу. Старец отвечал ему: «Успокой помышления твои тем, что брат не хочет наносить тебе бесчестий, но твои грехи подвергают тебя бесчестию. Во всяком искушении, случающемся с тобою, никого не обвиняй, но всегда говори: это случилось со мною за грехи мои»[1907].

165. Некоторый старец пришел к другому старцу и сказал ему: я умер для мира. Первый отвечал на это: «Не доверь себе, доколе душа твоя не разлучилась с телом. Ты говоришь: я умер; но диавол жив: козни его бесчисленны»[1908].

166. Не в дальнем расстоянии от пустыни, прилежащей к долине, орошаемой рекою Нилом, находится много монастырей; в каждом монастыре живут многие сотни монахов, которых все тщание заключается в том, чтоб проводить жительство под управлением аввы, ничего не делать по своему произволу, но во всем зависеть от его власти и указания. Если кто из монахов поревнует жительства более возвышенного, тот перемещается в пустыню на отшельничество, но не иначе как с соизволения своего аввы, потому что у них первая добродетель — послушание. Тем, которые удалились на жительство в пустыню по повелению аввы, доставляется из монастыря хлеб и что-либо еще из пищи. Случилось, что в те дни, как я пришел в один из упомянутых монастырей, авва послал хлеб с двумя отроками одному из отшельников, недавно отшедшему в пустыню и поставившему себе хижину не более как в шести милях от монастыря. Старшему из отроков было пятнадцать, младшему двенадцать лет. Когда они возвращались назад, встретил их аспид[1909] необыкновенной величины; они нисколько не испугались его, а он, как бы заговоренный обаянием, пришел к ногам их и подклонил им свою лазуревую шею. Младший из отроков схватил аспида рукою, завернул в мантию и понес с собою; потом, вошедши в монастырь как бы победителем, развернул мантию и не без тайного тщеславия выложил зверя пред братиями. Когда все превозносили веру и добродетель дитяти, авва, руководствуясь высшим суждением, сделал сильный выговор отрокам за то, что они огласили совершенное Богом чрез них, и обоих наказал розгами, охраняя юность от превозношения, вразумляя их, что чудо было следствием силы Божией, а не их веры, научая их служить Богу смирением, а не превозношением чудесами и добродетелию, потому что лучше немощная совесть, нежели тщеславная добродетель. Отшельник, услышав об этом, и о том, что дети подверглись опасности от встречи с змеем, а сами заслужили большое наказание за победу над ним, просил авву, чтоб ему отселе ни хлеба, ни какой другой пищи не присылали. Таким образом уже протекло восемь дней, в которые человек Божий подчинил себя опасности голода. Горели члены его тела от поста, но ум, устремленный к небу, не ослабевал; тело изнурялось неядением, — вера пребывала непоколебимою. Между тем Святой Дух известил авву, чтоб он посетил ученика. Авва пошел к нему с чувством благочестивой заботливости узнать, чем питается подвижник благочестия, не захотевший, чтоб человеки приносили ему хлеб. Отшельник, увидя, что идет к нему сам старец, поспешно вышел ему навстречу, воздал благодарение и повел в свою хижину. Когда они вошли в келлию оба вместе, увидели корзину из пальмовых ветвей, наполненную теплыми хлебами; она висела, прикрепленная к перекладине. Во-первых, они услышали запах теплых хлебов; когда же взяли хлебы в руки, — хлебы оказались как бы только что испеченными, но по наружному виду это не были хлебы египетские. Оба, приведенные в ужас, признали дар небесный; отшельник утверждал, что дар ниспослан по причине пришествия аввы, — авва приписывал ниспослание дара вере и добродетели отшельника. Оба насладились в великой радости вкушением небесного хлеба. Авва, возвратясь в монастырь, пересказал это братиям; от поведания аввы души всех монахов возгорелись такою ревностию, что все переселились бы немедленно в пустыню, в священное уединение[1910].

167. Посетил я пустыню в расстоянии от Нила почти на двенадцать миль. Один из братии, твердо знавший местность, руководил меня. Мы пришли к некоторому старцу-отшельнику, жившему при подошве горы; там, а это в тех местах величайшая редкость, был колодезь. Старец имел вола, которого труд состоял единственно в том, что он приводил в движение машину из колес, поднимавшую воду вверх, потому что колодезь, сказывали, имел более тысячи футов глубины. Был тут и огород, обиловавший множеством овощей, в явное противоречие пустынной природе, где повсюду голый песок, где все выжжено солнцем, где никакое семя не может пустить корня. Искусство святого мужа, его общий труд с животным совершили это, можно сказать, чудо: учащенное поливание водою доставило песку такую тучность и силу, что и живость зелени и плодородие садика видели мы достойными удивления. Огородом пропитывались и вол и господин его; и нам предложил святой трапезу из разных овощей. После ужина, при наступлении вечера, он пригласил нас пройти к пальмовому дереву, отстоявшему от его келлии почти на две мили; плоды этого Дерева он употреблял в пищу. В пустыне, хотя изредка, встречаются финики; производит ли их исстари почва, или зарождаются они от действия солнечных лучей, не знаю. Может быть, Бог, провидевший, что впоследствии некоторые святые будут обитать в этой пустыне, приготовил пальмы для питания рабов Своих; приводит к такой мысли то, что в большей части сокровенных пустынь этой страны растут пальмы, производящие множество фиников, между тем как плодоносных деревьев других пород вовсе не имеется. Приведенные хозяином нашим к пальме, мы нашли при ней льва. Увидев его, я и брат из монастыря, руководитель мой по пустыне, испугались, а святой свободно подошел ко льву; хотя с трепетом, но и мы последовали за святым. По его повелению зверь тихо отошел и стал, ожидая, доколе старец наберет плодов с ветвей дерева. Когда он наполнил руку плодами, зверь подбежал, принял пищу кротко, скромнее всякого домашнего животного. Употребив ее, он ушел; смотря на это, мы все еще дрожали от страха, и заключили из созерцаемого нами зрелища и о силе веры старца и о нашей немощи[1911].

168. Видели мы и другого чудного мужа. Он жил в маленькой пещере, в которой возможно было помещаться только одному человеку. К нему во время его трапезы обыкла приходить волчица, и редко когда зверь этот ошибался, не попадал в обычный час употребления пищи. Ожидала волчица всегда у входа в пещеру столь долго, доколе пустынник не выносил ей остатков от трапезы своей; тогда она лизала его руки и уходила, как бы исполнив долг свой и получив утешение. Случилось, что святой отлучился на довольно продолжительное время из пещеры, провожая посетителя — брата, и возвратился только к ночи. В этот промежуток приходила волчица к обычному часу трапезы. Ощутив, что келлия пуста, что господин ее находится в отсутствии, она вошла в пещеру, тщательно отыскивая обитателя. В пещере висела корзинка из пальмовых ветвей с пятью хлебами. Из этих хлебов один волчица достала и съела; затем, совершив преступление, ушла. Пустынник, возвратившись, увидел, что корзинка повреждена и что недостает одного хлеба. По оставшимся крохам от съеденного хлеба он легко угадал виновного. Справедливость подозрения подтвердилась последствиями: в следующие дни волчица не приходила по обычаю своему, не решаясь в сознании дерзновенного поступка прийти к тому, кому она нанесла оскорбление. Прерванное знакомство с воспитанницею огорчало пустынника. Призванная его молитвами, она, по прошествии семи дней, возвратилась и села по обычаю пред пещерою в то время, как пустынник употреблял пищу. Однако, смотрите, какова была стыдливость кающейся! Волчица не осмелилась подойти так близко, как подходила прежде, но сидела вдали, опустив глаза в землю по причине глубокого стыда, чем ясно выражала, что просит прощения. Пустынник, сжалившись над нею, приказал ей подойти ближе и, ласково погладив рукою по голове печальную, угостил ее удвоенным количеством хлеба. Получив прощение, волчица развеселилась и снова начала исполнять принятую ею на себя обязанность — посещать пустынножителя. Воззрим и в этом отношении на силу Христа, Которому повинуется все, даже лишенное разума, пред Которым укрощается все зверское: волчица находится в услужении! волчица сознается в согрешении воровством! волчица подчиняется действию стыда по причине сознания! призванная, она приходит, подставляет голову, понимает, что ей подано прощение, подобно тому, как ощутила стыд от впадения в погрешность. Это — Твоя сила, Христос! Это Твои чудеса, Христос! Тебе принадлежат дивные дела, совершаемые служителями Твоими во имя Твое! То достойно неутешного плача, что звери ощущают Твое величие, — не ощущают его человеки![1912]

169. В пустыне обитали многие, не имея никакого крова, ниже шалаша: они-то по преимуществу и назывались отшельниками. Они питаются корнями трав и не имеют постоянного местопребывания, но переходят с одного места на другое с целию избежать посещений человеческих. Одного из проводивших жительство по такому уставу попытались навестить два монаха из Нитрии, несмотря на дальнее расстояние страны, в которой он находился, от Нитрии; решились они на это по той причине, что прежде, живя в монастыре, он был их знакомым и другом, также потому, что слышали о его добродетели. Искав его долго и много, в седьмой месяц труда своего они наконец нашли его в глубине пустыни, сопредельной Мемфису, где, по словам его, он жил уже двенадцать лет. Хотя он избегал встречи со всеми человеками, но не скрыл себя от знакомых братии и не отказался провести с друзьями три дня. В четвертый день, когда они уходили, а он провожал их, увидели идущую навстречу им львицу удивительной величины. Зверь, хотя встретил трех, но не затруднился избрать того, кто был нужен ему: львица упала к ногам отшельника, приглашая его последовать за нею. Она то шла вперед, то внезапно останавливалась и смотрела на монахов, из чего легко было понять ее желание, чтоб отшельник последовал за нею. Таким образом она привела их к своей пещере, где кормила пятерых уже взрослых львят, которые, родившись слепыми, остались слепыми навсегда. Мать, вынося их по одному из пещеры, полагала к ногам отшельника. Тогда святой догадался, чего просит у него львица, и, призвав имя Христа, возложил руки на закрытые глаза львят: они тотчас освободились от слепоты; открывшимся глазам зверей явился свет, которого они столь долго были лишены. Братия, посетив отшельника, которого желали видеть, возвратились в монастырь с обильным плодом труда своего и поведали монашескому обществу виденную ими славу Христа и веру Его угодника[1913].

170. Был в этих странах и другой отшельник, живший в окрестностях Сиены. В первое время своего помещения в пустыне, питаясь травами и кореньями трав — песчаная почва производит самые сладкие и благовонные травы — и будучи несведущ в выборе, он часто подвергался болезни желудка. Нелегко и было различать достоинство корней по запаху: одинаково были они сладки; но в некоторых из них таился смертоносный яд. От такой пищи у отшельника начала повреждаться внутренность, сделались во всем мучительные боли, последовала частая рвота, желудок ослабел; он не смел уже ничего употребить в пищу, получив чувство опасения ко всем травам и корням. Наступил седьмой день неядения, отшельник едва дышал, как приходит к нему птица, называемая казуар. Когда птица приблизилась, отшельник кинул ей связочку трав, собранных им прежде, но которой он не смел прикоснуться. Птица, отбрасывая в сторону ядовитые травы, выбрала для своей трапезы безвредные. Таким образом, святой муж, наставленный, что он может вкушать и что должен отвергать, избег и опасности голодной смерти и отравления ядовитыми травами[1914].

171. Сообщаю вам два великие, невероятные чуда, совершенные послушанием.

Некоторый брат, отрекшись от мира и пришедши в монастырь с великою ревностию, просил о принятии его в братство. Авва начал представлять ему многие препятствия к удовлетворению прошения его: и тяжесть трудов, которые несет братство, и жестокость своего управления, которого ничье терпение вынести не может. Он советовал брату избрать какой-либо другой монастырь, в котором устав для жительства легче, а не брать на себя того, чего выполнить не может. Эти угрозы не имели никакого действия на брата; напротив того, он начал обещать такое беспредельное послушание во всем, что соглашался идти в огонь, если авва прикажет то ему. Услышав такое обещание, авва не остановился испытать его и приказал ему войти в огромную печь, которую тогда топили, приготовляя для печения хлебов. Брат, нисколько не отлагая исполнение повеленного и нисколько не рассуждая, вскочил в средину пламени. Пламень немедленно побежден был столь дерзновенною верою, как некогда верою еврейских отроков: он погас; жар в печи тотчас уничтожился. А тот, кто вошел в пламень и о котором полагали, что сгорел, был как бы орошен прохладною росою, к удивлению всех. Что удивительного, Христе, если Твоему воину не коснулся огонь, когда авва, движимый Духом Божиим, не остановился дать такое жестокое повеление, а ученик не остановился оказать повиновение этому повелению!

В этот же монастырь к тому же авве пришел другой брат, прося быть принятым. В первое условие ему предложен закон повиновения. Когда он обещал совершенную покорность во всем, — авва — у него был у руках случайно стираксовый сухой жезл — воткнул этот жезл в землю и приказал вновь пришедшему поливать его водою, доколе сухой жезл не прозябнет, что противоестественно. Исполняя тяжелое законоположение настоятеля, брат приносил ежедневно на плечах своих воду, которую должно было доставать за две мили в реке Ниле. Протек год, труд трудящегося не прекращался, о плоде труда не могло быть и надежды, но добродетель послушания продолжала свой подвиг. И следующий год протек в тщетных трудах брата. В продолжение третьего года, когда брат ни днем ни ночью не преставал от поливки, жезл прозяб. Я сам видел деревцо, образовавшееся из этого жезла; оно стоит поныне у входа в монастырь, свидетельствуя зеленеющими ветвями, что заслуживает послушание, что может вера[1915].

172. Некоторый молодой человек, очень богатый, славного рода, имевший супругу и младенца сына, состоял в сане трибуна в отряде войск, находившихся в Египте. При частых походах против племени бисмеев он имел случай ознакомиться с пустынею, видел многие хижины святых, услышал слово спасения от блаженного пустынножителя Иоанна. Он не затруднился оставить суетные почести и воинство по плоти, пришел в пустыню, в короткое время достиг совершенства во всех родах добродетелей. Могущественный в пощении, высокий смирением, твердый верою, он легко мог бы сравняться с древними монахами ревностию к добродетели. Но ему пришло помышление, насеянное диаволом, что он поступит правильнее, если возвратится в отечество и озаботится о спасении единственного сына, супруги и всего дома, что это будет пред Богом приятнее, нежели удаление его одного из мира, соединенное с небрежением о спасении своих. Обольщенный призраком ложной праведности, он оставил келлию и начатое жительство отшельника, пробыв в пустыне четыре года; на пути он зашел для рассуждения и совещания о своем намерении в соседний монастырь, в котором жило многочисленное братство. Все, в особенности авва монастыря, порицали его замысел; но он не мог или не захотел отвергнуть помышления, глубоко насадившегося в его душу; увлекаемый несчастным упрямством, вышел из монастыря, оставив братство в великой печали. Едва он отошел на такое пространство, что скрылся от них из виду, как подвергся беснованию, начал точить пену из уст и терзать себя зубами. Его принесли в тот же монастырь братия на плечах своих. Так как не было возможности управиться с нечистым духом, вошедшим в него, — по необходимости заковали его в цепи, соединив цепью руки с ногами. Казнь, заслуженная беглецом! По прошествии двух годов он освободился от нечистого духа по молитве святых и немедленно возвратился в пустыню, которую оставил, будучи сам исправлен и служа примером для других, чтоб никто не дерзал оставить однажды принятого монашеского жительства по увлечению призраком ложной праведности или по необдуманному пожеланию и зловредному легкомыслию[1916].

173. Мы знали некоторого брата, который происходил по мнению сего века от знатнейшей фамилии. Отец был комитом[1917] и необыкновенно богат. Сын оставил родителей и с великою ревностию прибежал в монастырь. Старец, чтоб испытать его смирение, немедленно приказал ему возложить на плечи свои десять больших корзин, в продаже которых тогда и не настояло надобности, носить по улицам города и продавать. К поручению присовокуплено было условие, с целию долее удержать новоначального в таком положении, чтоб он не продавал всех корзин разом, если б кто и пожелал купить их все, но продавал по одной. Брат исполнил это со всею покорностию; поправши всякий стыд ради любви ко Христу, он возложил корзины на плечи свои; нося их по улицам, продавал так, как ему было приказано, и вырученные деньги принес в монастырь[1918].

174. Брат принес авве Иоанну в пустыне Скит весьма хороших смокв из Ливии Мареомийской. Авва немедленно послал их с двумя юношами к некоторому отшельнику, жившему во внутренней пустыне, в то время больному. Местопребывание отшельника отстояло от церкви на восемнадцать миль. Юноши, взяв плоды, пошли к келлии упомянутого старца; внезапно сделался густейший туман, и они потеряли дорогу. Весь день и всю ночь пробегали они по обширному пространству пустыни, но никак не могли отыскать келлии болящего. Ослабев по причине усталости и голода, они преклонили колени на молитву и в молитве предали души свои Господу. Долго искали их по следам, которые в этих песчаных местах напечатлеваются, как на снегу и, остаются неизглажденными до того времени, как занесет их тонкий песок, удобно переносимый с места на место дыханием самого легкого ветра. Юноши были найдены в том положении, в каком они молились, и при них смоквы, которые они несли, нетронутыми. Они избрали лучше предать Души, нежели нарушить верность, употребив что-либо в пищу без повеления аввы; они захотели лучше расстаться с временною жизнию, нежели нарушить заповедание старца[1919].

175. Некоторый брат шел по пустыне. День склонялся уже к вечеру. На дороге случилась пещера; брат вошел в нее, чтоб провести ночь. По обычаю он занялся псалмопением; наступила полночь. По окончании бдения он присел, чтоб дать отдых телу; внезапно он начал видеть бесчисленные полки демонов, которые отовсюду стекались в пещеру: густыми толпами шли они, одни впереди своего князя, другие сзади его. Князь был и выше всех ростом и страшнее взором. Он сел на возвышеннейшем троне и начал подвергать строгому рассмотрению дела каждого из демонов; повелевал изгонять с великим бесчестием от лица своего тех, которые не возмогли обольстить своих противников; называл их нерадивыми, упрекая с страшною яростию за то, что они растратили и продолжительное время и труд бесполезно. Напротив того, тех, которые успели обольстить порученных им человеков, он превозносил величайшими похвалами, как храбрейших ратоборцев, служащих образцом для всех, — и вторили все демоны князю общим восторгом и восклицаниями. Между прочими духами пришел в великом веселии некоторый злейший дух, возвещая с великим торжеством, называя монаха, коротко известного всем, и уверяя, что он его поверг этою ночью в блудное падение, боровшись с ним постоянно в течение пятнадцати лет. Собрание, выслушав эту весть, предалось необузданной радости, а князь превознес демона величайшими похвалами. Стало рассветать, и все множество демонов исчезло из взоров монаха. Монах сомневался в справедливости поведанного нечистым духом, помня определение Евангелия, что диавол во истине не стоит, яко несть истины в нем: егда глаголет лжу, от своих глаголет, яко ложь есть и отец лжи [1920] По этой причине он пошел в Пелузию, где жил брат, о обольщении которого заверял нечистый дух. Там был и другой брат, очень знакомый странствовавшему монаху. Монах осведомился у этого брата и узнал, что в ту самую ночь, в которую страшный демон возвестил князю своему о гибели несчастного, — этот оставил свой монастырь и в соседнем селении впал в любодеяние. Услышав это, странствовавший монах восстенал и восплакал[1921].