Поучение к простому народу при посещении Епархии 6 страница

Путешествие Феодора из Молдавии в Россию наставитель­но. Деньги, данные ему на дорогу и попечение о своем теле, он вручил безотчетливо спутникам и в путешествии пребывал как бы в келлии, не заботясь ни о чем суетном и непрестанно занимаясь Богомыслием. Так достиг он Орла и, по назначе­нию тогдашнего епископа Досифея, поместился в Чолнском монастыре. Его супруга была еще в живых, но Феодор отка­зался от свидания с нею, и вообще, узнав собственным горестным опытом, сколь человек удобопреклонен ко греху, наблюдал большую осторожность от женского пола: он, хотя и прини­мал к себе в келлию жен, однако никогда не беседовал с ними без свидетеля, и учеников своих обучал тщательному хране­нию чувств, в особенности зрения, каковым хранением избе­гаем многих искушений. Чолнский монастырь имеет штатное положение; Феодор, пожив в оном короткое время, рассудил переместиться в Белобережскую общежительную пустыню, начинавшую тогда приходить в цветущее состояние под уп­равлением строителя Леонида, его духовного друга. Обители сей и ее настоятелю Феодор оказал большую услугу своими познаниями в монашеской жизни, примером и советами. Им руководимый строитель с полным отречением самолюбия за­вел в монастыре общежитие в настоящем его смысле. Каковая была одежда на начальнике, точно таковая же на последнем послушнике; выходили братия на труды? начальник был впе­реди их, и ко всякой работе рука его прикасалась прежде всех других. Церковное служение совершалось с глубоким благо­говением, со всеми чтениями на всенощных бдениях и утренях, со всею стройностию, столько приличною Богослужению. Трапеза была общая; во время оной соблюдалось молчание, прерываемое только душеполезным чтением чередного брата, учрежденным к поддержанию в ненарушимости молчания.

Но для общежития мало того, чтоб трапеза была общая, труды общие, одежда одинаковая, — нужно сердце едино и душа едина.

Для достижения сего Феодор приучал братию к соблюде­нию животворящих евангельских заповедей, приучал благо­словлять клянущих, никого не осуждать, подвизаться втай­не, миловать, веровать, молиться, претерпевать до конца, прощать, дабы быть прощенным. Довольно ли сего для ис­тинного духовного единения? — Услышим, что скажет нам Евангелие, или лучше, что скажет Господь Иисус Христос, чрез Евангелие говорящий. Имеяй заповеди Моя, научает Спаситель, и соблюдали их, той есть любяй Мя; а любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим; и Аз возлюблю его и явлюся ему. Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет; и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем и обитель у него сотворим [1313]. Тот, в чьем сердце обитает самая Любовь, Господь Иисус Христос, за грешников распятый, за распинателей молившийся, о убийцах Своих плакавший, — тот может ли не вмещать в сердце своем всех ближних и по любви не быть с ними едино? Высокая степень, на которой стояли величай­шие святые! Крайняя ступень лествицы, возводящей от зем­ли на небо, к которой посредствующими ступенями служат все прочие добродетели! Кто желает стяжать единение с Бо­гом и ближними, да стяжет Христа; кто желает стяжать Хри­ста, да привлекает Его в себя точным, по возможности, со­блюдением Его святых заповедей; кто желает научиться со­блюдению Его заповедей, да прочитывает часто с живою верою Евангелие Христово. Феодор каждый день читывал опреде­ленное число глав из Святого Евангелия; читал он прочие книги, монашескому чину соответствующие, но чтение Еван­гелия повторялось непременно каждый день, как повторяет­ся каждый день употребление пищи. Священнейшая книга сия стояла в келлии Феодора вместе с иконами, и он говари­вал: «В Евангелии сокровен Христос; хотящий найти Его обретает Его в Евангелии».

Феодор имел весьма хорошее понятие и о догматах. Сам не читал и ученикам строго запрещал читать еретические книги, — даже не терпел, чтоб в келлии его было какое-либо сочинение, содержащее в себе лжеучение о Божестве: «Не хочу, — повторял он слова святого Кириака, — не хочу врагов Божиих иметь в своей келлии».

Во время болезни принудили строителя Леонида укло­ниться от настоятельской должности. Устроив за монастыр­скою оградою, в лесу, безмолвную хижину, он переселился туда с другом своим Феодором; они жили там три года; но, тревожимые беспрестанно посетителями, решились избрать для своего уединения место, где бы они были сколько можно менее известны. С сею целию в 1811 году Феодор с дозволе­ния епархиального начальства вышел из Белых берегов и пустился к Новоезерскому монастырю, находившемуся в во­сточном конце Новгородской епархии, тогда управляемому добродетельным игуменом Феофаном. Под ведомством Новоезерского монастыря состоял скит преподобного Нила Сорского, основанный сим угодником Божиим в XV веке, — место весьма безмолвное, окруженное лесом, далеко откло­нившееся от мирских селений. Посреди обители стоит деревян­ная простенькая церковь; кругом оной раскинуто несколько убогих хижин, в коих иноки, по уставу основателя, проводили пять дней недели, занимаясь молитвою, слезами и рукоделием, а в субботу и воскресение стекались в храм для служения Божественной Литургии и для Святого Причащения. В скиту всегда употреблялась постная пища, и вход в оный женскому полу был совершенно воспрещен, как обыкновенно во всех скитах водится. Полюбилось сие место Феодору; равно и Феофану желалось поместить в скит Феодора, как мужа давно ему известного с весьма хорошей стороны. Феофан написал по сему предмету к Высокопреосвященнейшему митрополиту Амвросию письмо, с коим Феодор и отправился в Санкт-Петербург. Не возвестилось митрополиту исполнить просьбу старцев: он рассудил лучше послать Феодора в Палеостровскую обитель, лежащую на острове Онежского озера и тогда возобновляемую.

Палеостровская обитель возобновлялась: строитель оной был человек усердный, имевший значительный капитал; он поправлял, как умел, монастырское строение, учреждал хле­бопашество, скотоводство, расчищал покосы. Вскоре образ жизни Феодора показался для него странным и отяготитель­ным; вскоре и Феодор увидел, что ему несовместно жить в Палеостровской обители, в которой устрояется только одно хозяйство, а существенное устроение монастыря упущено. Он томился духом, и наконец, когда был принуждаем вкушать молочную пищу в понедельники, вторники и четвертки, про­тивно правилам схимонахов, воспротивился строителю. Роди­лась ссора. Строитель начал жаловаться начальству, которое погрозило Феодору лишением монашеского чина. Два года терпел Феодор различные притеснения в Палеостровской оби­тели и слышал повторяемые угрозы начальства по донесе­ниям настоятеля о неповиновении подчиненного. Опасаясь, чтоб сии неприятности не окончились чем-либо еще более неприят­ным, он решился идти к Митрополиту для личного объясне­ния, и был переведен в Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, однако с запрещением носить в продолжение года рясу и камилавку за самовольное отлучение из Палеострова.

Феодор прибыл в Валаамский монастырь в начале 1813 года. Еще прежде его переселились в сию обитель из Белобережской иеросхимонахи Леонид и Клеопа, выходец Нямецкий, со многими другими учениками Феодора. При Валаамском мо­настыре находился скит, подобный скиту преподобного Нила Сорского; в оный помещен был Феодор и духовные друзья его. Бесспорно, Валаамский монастырь, коего основание от­носят ко временам равноапостольной княгини Ольги, должен занять после Соловецкой обители первое место между монас­тырями Российскими по удобности к строгой монашеской жизни. Гранитные скалы, подымаясь из глубокого и широко­го Ладожского озера, образуют несколько, разделенных меж­ду собою проливами, островов, из коих на главнейшем, имею­щем в окружности около 25 верст, стоит уединенная обитель, устранившаяся на край России от суеты мирской, день и ночь оглашаемая Божественным славословием. Ближайший берег в 30 верстах; озеро очень бурно, в особенности весною и осе­нью; по сей причине, равно и по отдаленности от Петербурга, посетителей бывает мало; обитель к содержанию имеет проч­ные средства; устав монастырский строг; церковное служение продолжительно; убогая одежда, простая трапеза для всех одинаковы; трудных послушаний довольно; братство много­людное: Валаам с высоких пустынных утесов сзывает в свое недро всех ревнителей строгого подвижничества и безмолвия. Кажется, Феодор мог бы найти здесь давно желанное успоко­ение; — случилось иначе.

И здесь грех отыскал себе пристанище; и здесь для ссоры нашлась пища; и здесь строгое, может быть даже излишне строгое, наблюдение Отеческих преданий вооружилось противу заповеди евангельской. В Валааме взошли в употребление при церковном служении некоторые поклоны, не предписан­ные церковным уставом; также поставлялось на трапезе пост­ное масло в некоторые постные дни, в кои в обители Нямец-кой предлагался только сок конопляный. Сии упущения и оным подобные строго осуждал Феодор и, стремясь к исправ­лению таковых упущений, нарушил общий мир и спокойствие. Чем затмилось в его сердце сияние заповедей Христовых? Чем заглушён был глас Спасителя: Мир оставляю вам, мир Мой даю вам [1314]; О сем разумеют все, яко ученицы Мои есте, аще любовь имате между собою [1315]! Какой мысленный тать украл из его памяти духовно-мудрое наставление старца Софрония[1316], советовавшего и умолявшего предпочитать всякой правде правду евангельскую? — Многие из братии разделили мнение Феодора; весь монастырь объяло смущение, и духов­ное начальство, дабы прекратить беспорядок, принуждено было вывести схимонаха из Валаамского монастыря в Александро-Свирский. Сие случилось в 1819 году. Феодору сопутствовал верный друг его Леонид; Клеопа за несколько времени до сего окончил свое земное течение.

Оставив строгую обитель, Феодор не оставлял строгого жи­тельства, доколе не изменили ему телесные силы. В 1821 году почувствовал он сильную простуду, которая расслабила все тело и причиняла сильную головную боль. Феодор переносил болезненные припадки с терпением и благодарением, часто произнося сии слова: *Слава Тебе, Боже мой! Благодарю Тебя, Боже мой, что Ты наказуешь меня в сем временном веке!» — Болезнь сия была к смерти, продолжалась полтора года, измождила его тело, умягчила дух. Заметили, что он сделался для учеников своих снисходительнее, и вообще во всех случа­ях оказывал гораздо более милосердия, нежели прежде. Од­нажды у окошек его келлии собрались дети играть; Леонид, услышав шум и зная постоянную приверженность Феодора к безмолвию, хотел прогнать детей. Феодор остановил его, сказав: «Их гласы кажутся мне гласами Ангелов».

Феодор скончался тихо в пятницу на Светлой неделе в 9 часов вечера 1822 года, будучи 66 лет от роду, сподобив­шись Пречистых Христовых Тайн и святого Елеосвящения[1317]. За день до кончины пришел он в некоторый род забывчи­вости — и видит себя в каком-то большом храме, в котором совершается Богослужение, и на обоих крылосах стоят мужи в светлых белых одеждах. Один из сих мужей сходит с право­го крылоса и, приближась к Феодору, говорит: 4Феодор! время тебе отдохнуть, приходи к нам». Феодор, узнав в сем муже покойного иеросхимонаха Николая, очнулся.

Благочестивый читатель! В сем жизнеописании беспристра­стно обнаружены тебе и доблести и слабости старца: подражай доблестям, не осуждай слабостей. Что свойственнее немощи человеку? Кто может похвалиться безгрешием? Кто прошел весь путь жизни, никогда не поткнувшись? — Однако, видя духовного мужа, укрепленного прочным монашеским воспи­танием и долговременными опытами, омрачаемого и колебле­мого грехом, не должны ли мы за себя устрашиться?

Точно, - страх да будет во всю жизнь нашим спутником, а руководителем упование на Бога. Сии два пестуна могут благополучно привести нас ко вратам Царствия Небесного, которые да отверзет милосердый Господь всякому толкуще­му прилежными молитвами и смиренным сознанием своих недостатков.

Аминь.

Лютеранизм [1318]

На вопрос —