Почему киргизы насилуют узбечек

О том, как глубоко заложено именно ощущение иноэтничности в самую основу этнических конфликтов (война есть лишь высшая форма их проявления), о том, насколько сам факт иноэтничности является, помимо всех рациональных и иррациональных мотивов, самодостаточным поводом для конфликта, свидетельствует масса любопытнейших материалов. Возьмем в качестве примера наблюдения В. А. Тишкова над киргизско-узбекским конфликтом, изложенные в статье «Анализ этнического насилия в Ошском конфликте»[186].

Нам, европейцам, не очень бросаются в глаза биометрические различия в облике разных монголоидных этносов, «азиатов». Но сами этносы чуют эти различия органически и реагируют непосредственно. Как отметил Тишков: «Одним из парадоксальных моментов в текстах приговоров является часто повторяющаяся фраза «неустановленные лица (или лицо) узбекской (или киргизской) национальности». Этот не более как судебный стереотип на самом деле отражает глубинно существующую систему различительных характеристик, по которым участники этнического насилия почти безошибочно определяли “своих” и “чужих”»[187]. Действительно: как определили национальность, если лицо не установлено? Чисто визуально и без всяких проблем. Ибо на первом месте стоят именно отличительные черты физического облика (антропологически узбеки и киргизы отличаются расовыми подтипами).

Никаких особых причин для конфликта не было. Судебные разбирательства выявили массовость таких мотивов, как слухи и домыслы об убийствах и изнасилованиях узбеками киргизов, о погромах, драках, воспоминания о подобных конфликтах местного значения, бывших в прошлом. Но все это – лишь неубедительное прикрытие для извечной, глубинной, инстинктивной, иррациональной племенной вражды, которая ярко проявилась в ошских событиях. Напомню, что дело было в Советской Киргизии, где, как и во всем СССР, каждый человек со школьной скамьи подвергался идеологическому воспитанию в духе интернационализма. Но при первой же возможности проявить свою истинную натуру, весь фальшивый «интернационализм» мгновенно облетел с советских киргизов и узбеков, как ветхая шелуха. (Как и со всех иных народов во всех 150 этнических конфликтах, вспыхнувших на постсоветском пространстве с 1987 по 1995 гг.). Вот содержательные примеры:

«Во многих случаях насильники проводили своеобразный допрос на этническую принадлежность избранной жертвы. “Приехав, подсудимые Маматалиев, Усенов, Минтаев, Амиров, Карабаев, Эргешов, Алимбеков и вооруженные ножом и топором Шайдуллаев, а также и другие неустановленные следствием соучастники ворвались в чайхану, при этом разжигая национальную вражду, стали выявлять среди находящихся в помещении людей, лиц узбекской национальности. При этом они унижали национальную честь и достоинство потерпевших Джоробаевой Д.К., Абдураимовой В.А., Эргешовой Э.Р., Эргешова[188] Н.Т. и Маматуханова С., а подсудимый Шайдуллаев при этом угрожал ножом Джоробаевой, Абдураимовой, Эргешовой и Сатимовой, выясняя, кто они есть по национальности” (Дело № 1-57, стр. 2).

В объяснении этого же эпизода потерпевшей Абдураимовой А. есть одна любопытная деталь: “Тогда же подсудимый Шайдуллаев подошел к Джоробаевой приставил нож к горлу стал спрашивать национальность ее, затем угрожая ножом он спросил у нее, тогда она сказала, что «киргизка», а Шайдуллаев в ответ сказал, что «по виду не видно»” (Дело № 1-57, стр. 8). Эта последняя фраза (как ясно, разговор во многих случаях шел на русском языке, как общепринятом языке общения) свидетельствует о существовании среди киргизов определенного стереотипа – представления о физическом облике членов собственной группы.

В тексте приговора Бишкекского городского суда (процесс состоялся в г. Ош) по делу 7 подсудимых, обвиненных в изнасиловании двух узбечек, записано: “Неоднократно допрошенные в ходе предварительного следствия подсудимые на вопросы следователя: «Совершил ли он изнасилование, если потерпевшие были киргизской национальности?» – отвечали, что они этого не сделали бы. Так Макомбаев, отвечая на данный вопрос, пояснил: «Во всем виновата драка между киргизами и узбеками. Если бы драки не было, я не был бы зол на узбеков». Темиркулов был зол на узбеков, т.к. друга избили в Узгене, Маматумаров подумал, что его сестру в г. Узгене, может, насилуют узбеки. Все действия подсудимых в отношении потерпевших вытекали из межнационального конфликта между киргизами и узбеками” (Дело № 1-005, стр. 17. Выделено мной. – А. С.)».

Что ж, согласимся с выводом суда: межнациональный конфликт первичен сам по себе, самодостаточен, он не требует особых причин и объяснений. Так было, так есть, так будет, пока на свете существуют этносы. Всмотримся. Вслушаемся.

«Ночью 6-го июня, когда приехавшие на сельхозработы (сенокос) из города узбечки были захвачены в чайхане киргизскими парнями, на них было одето: на Абдураимовой – светлое платье, спортивная куртка и синтетические спортивные штаны, а на Джоробаевой – халат, национальные штаны и джемпер. Первыми насильственными действиями почти во всех случаях было раздевание и демонстрация обнаженных узбечек. “Что вы с ней церемонитесь, раздевайте, – сказал Усенов, и тогда все начали рвать с нее одежду”, – показала Джоробаева (Дело № 1-57, стр. 9). Иногда намеренная демонстрация обнаженных женщин происходила уже после совершения половых актов. Это уже был акт унижения и удовлетворения любопытства, не связанный с возбуждением. Убив Салиева и изнасиловав в палатке его жену, “затем Бекиев М.К. сорвал с нее оставшуюся одежду и предложил всем присутствующим посмотреть на голую узбечку, стал показывать ее половые органы” (приговор ВС от 11 января 1991 г., стр. 7). Возвращаясь к мотивации и побуждениям насилия в отношении женщин, следует отметить, что совершение непосредственных половых актов было связано сильнее всего с желанием и физиологическими возможностями мужчин (помимо стремления продемонстрировать власть и унизить). Половой акт был важен для мужчин, которые насиловали женщин, с точки зрения их личного “успеха” или “поражения”»[189].

Но ведь насиловали-то киргизы не киргизок, а именно узбечек, хорошо сознавая этнический мотив своих действий! Возможности самоутверждения, предоставляемые конфликтом с «чужими», как видим, ни с чем не сравнимы, и в этом их вечная привлекательность.

Так было всегда. Читая вышеприведенные строки, я легко переношусь мыслью в далекое и близкое прошлое, в отдаленные и не очень местности, легко представляю себе вместо киргизов и узбеков – армян и азербайджанцев, чеченцев и русских, англичан и ирландцев, украинских гайдамаков и евреев, евреев и филистимлян, кроманьонцев и неандертальцев…

Этнические войны отнюдь не привели к взаимоистреблению всех людей на Земле, напротив, ее население заметно растет. Как мы твердо знаем, выжили и размножились все три основные проторасы (некоторые побочные расы – например: гиганты Малакки, Южной Африки или Мексики[190] или карлики «эбу гого» в Индонезии, чей череп был не больше грейпфрута, – улетучились неизвестно куда и почему). А вот обо всех этносах, возникших за 30 тысяч лет, этого, увы, не скажешь, от многих не осталось и следа, «погибоша аки обре» или таинственно исчезли, как ольмеки. Даже в историческом времени можно найти множество этнонимов (хоть бы и у Геродота), ничего уже не говорящих уху нашего современника, давно выбывших из списка живых. В доисторические времена таких исчезнувших этносов были, надо думать, гораздо больше. Если сегодня по самым общим подсчетам на Земле обитает свыше 2000 этносов, то в начале нашей эры их было в восемь раз больше, но семь восьмых исчезло неведомо куда[191]. В том числе, немало их погибло в войнах, которые еще недавно какой-нибудь малообразованный гуманист необдуманно назвал бы «братоубийственными». Но это не повод для траурных настроений. Как подсчитали известные специалисты – биологи Харпер и Аллен, за последние 2000 лет бесследно уничтожено 106 видов крупных зверей и 139 видов птиц. Большая часть этого числа – за последние сто лет. И что? Стали ли мы несчастны из-за этого (о легкой грусти я не говорю)? Сильно ли изменили свой образ жизни? Вообще: заметили ли эту катастрофу? Не думаю; все действительное разумно, все разумное – действительно, как гениально сформулировал Гегель.

Итак, война – есть наиболее древний тип межэтнических отношений, всегда занимавший наиболее важное место в существовании этносов. Тип отношений, в котором стремление к расширению коллективного царства «Я – могу» находило самое простое, доступное и действенное разрешение. Тип отношений, уже в незапамятные времена превратившийся в архетип, если не в инстинкт[192]. Фундамент любой коллективной этнической мнемы.

Можно сказать так: стремление разных этносов расширить коллективное царство «Я – могу» есть неизбежность, которая так же неизбежно ведет к конфликту. Поэтому само существование в мире различных рас и этносов является вечной санкцией для вечных войн.