Учение о традиции имеет долгую историю. На Востоке, в Древнем Китае оно занимало центральное место в этико-политической системе взглядов Конфуция как учение о ли (этикет). В Европе в средневековой философии оно воплощалось в понятии этоса (др. греч. – нрав, обычай). Уже в то время утвердилось отношение к традиции как чисто духовному образованию, элементу духовной культуры. Так, этос истолковывался как 1. привычка; 2. нрав человека. Истолкование традиции и обычая в качестве идеальных форм станет в дальнейшем господствующим в философии домарксистской мысли. В древнем Риме традицию станут толковать в прагматическом подходе как литературно-историческое или этнографическое явление. Такой подход сохранится у Монтеня, Локка, Монтескье, Гельвеция и др. В XIX веке традиция станет объектом внимания антропологии, этнографии. Ее будут исследовать И. Баховен, Д. Мак-Леннон, Э. Тейлор, Д. Фрэзер. К ней будет привлечено внимание отдельных гуманитарных дисциплин: этнографии, этики, лингвистики, психологии. Слабая связь наук между собой приводила к тому, что проблема традиций освещалась исключительно в соответствии с предметом и интересом данной отрасли знания. Ценностного освещения проблема традиций не получала. Так, историческая школа права (Г. Гуго, Ф. Савиньи, Г. Пухта) рассматривали традицию и обычаи с точки зрения их «законности» (обычного права), литературоведы – как устное предание. А.-М. Ампер в «Опыте о философии наук» выводит науку о законах и обычаях народов под названием «этнодицеи». Д. Милль ввел термин «этология» как науку о формировании характера. В. Вунд под этологией понимал науку о привычках людей. В XX веке стало ясно, что само понятие «традиция» нуждается в тщательном исследовании. Тем более выяснилось, что в культуре общества традиции играют исторически меняющуюся, уменьшающуюся роль. Чем далее в глубь истории мы пойдем, тем большую роль традиций мы обнаружим в культуре. Так, ранние формы культуры человеческих сообществ получили название «традиционных». Известный исследователь культур А. Тойнби (cм. Постижение истории. М. 1991. С. 97) считал, что дополнением или противоположностью разделения труда является социальное подражание, или мимесис (или приобретение через имитацию культуры и социальных ценностей). Мимесис также является общей чертой социальной жизни.
Мимесис, или социальное подражание, может иметь разную направленность. Он может быть направлен в прошлое (в примитивном обществе мимесис направлен на стариков и предков). Здесь господствует обычай, такое общество статично, мы бы сказали, «традиционно». В цивилизации мимесис направлен в будущее, «на творческих личностей», первооткрывателей. Здесь обычай увядает и общество динамично. Традиционная культура – это культура такого общества, в котором социальное подражание, наследование направлено в прошлое. Она детерминирована прошлым, опытом предков, тем наследием, которое они оставили своим потомкам, завещали своим наследникам. К традиционным видам культуры относят обычай, ритуал, церемониал, стереотип, норму и т.д.; для традиционной культуры характерно положение, при котором прошлый труд – господствует над живым, прошлая культура – над современной, актуальной, ныне действующей.
Прошлое, настоящее и будущее по-разному воспринимаются в разных культурах и в пространственном выражении. Для шумеров и вавилонян была характерна ориентация на «прошлое». В то время как современный человек, говоря о будущем, смотрит вперед, шумеры и вавилоняне «впереди видели прошлое. Об этом свидетельствует анализ некоторых выражений. Так, аккадское слово, означающее прошлое, имеет буквальный смысл – «дни лица», «переда», «у лица», «прежде». Слово «будущее», «потомство» происходит от корня «быть позади», выражение «впереди» имеет значение «прежде». Корень с общим значением «находиться», «двигаться сзади» лежит в основе слов «оборотная сторона», «задний», «позднейший», «будущий», «за», «позади», «после», «впредь», «назад».
В этих смысловых коннотациях будущего, находящегося «сзади», «за спиной» и прошлого, стоящего перед «наблюдателем», усматривается психологическая ориентация древних обитателей Месопотамии на прошлое, которое в традиционных культурах выступало синонимом «хорошего», «надежного», «добропорядочного», «сакрального».
Такие же ассоциации «передней» стороны с прошлым и «задней» с будущим отмечаются и ветхозаветной традиции. В индоевропейской культуре периода архаики также есть свидетельства о времени, «текущем сзади» (Подосинов С. 626–627; Клочков С. 28,162).
Это приводит к тому, что система установок, ценностей, восприятий времени существенно различны в традиционных и современных культурах. Так, известны два восприятия времени: циклическое и линейное. Для традиционных культур характерно циклическое восприятие времени. В таком случае время представляется как вращающееся по огромному кругу. В этом случае новизна не воспринимается, спешить некуда, время не представляет собой особой ценности.
В индустриальных культурах время рассматривается как дорога, по которой мы все идем вперед, «в светлое будущее». Время само по себе является ценностью. «Время – деньги» – это утверждение американца, с этим согласится европеец, но представители традиционной культуры – малагасийцы или догоны, такое мнение не разделят. В их культуре все замерло. Всю свою деятельность представитель современной культуры строит в соответствии с «планами на будущее». Его проектные способности развиты более, чем у представителя традиционной культуры. Обитатели «циклического времени» менее самонадеянны на счет будущего, поскольку полагают, что им невозможно управлять. А раз так, то люди должны достичь гармонии со временем, с обществом и природой и не стремится переделать их по своим меркам. В Библии говорится:
«Род проходит и род приходит, а земля пребывает во веки.
Восходит солнце и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.
Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои <...>. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас» (Эккл. 1,4–10).
Циклическое время воспринимается не как прямая дорога, идущая от наших ног к горизонту, а как извилистая тропа, причем такая, которая каждый год будет вести через местность и обстоятельства, очень похожие на те, в каких мы находимся сейчас, и которые уже когда то были. Это как бы «вечное возвращение».
Известный исследователь культур различных народов мира Р. Д. Льюис в работе «Деловые культуры в международном бизнесе» показывает, что отношение и восприятие времени у европейцев и отсталых народов различно. Так, культуры, знакомые как с линейным представлением о времени, так и с циклическим, смотрят на прошлое как на то, что мы оставили позади, а на будущее как на нечто, лежащее перед нами. Но для представителей традиционной культуры, для которых характерно цикличное восприятие времени, имеет место иная перспектива. Так, малагасийцы представляют будущее как текущее им в затылок или нагоняющее их сзади, а затем превращающееся в прошлое, уходя перед ними в даль. Прошлое находится у них перед глазами, так как оно зримо, известно и оказывает влияние. Они могут наблюдать его, пользоваться им, учиться у него и даже «играть» с ним. Малагасийцы не скупясь тратят время, чтобы посоветоваться со своими предками. Для этого они выкапывают их кости, таким образом встречаясь и общаясь с ними.
Будущее, напротив, малагасийцы считают непознаваемым. Оно находится со стороны затылка, на котором нет глаз. Их планы в отношении этой неизведанной области далеки от скрупулезности, ибо их не на чем строить. Так, автобусы на Мадагаскаре отправляются не согласно составленному заранее плану, расписанию, но лишь тогда, когда они полны. Событие провоцируется ситуацией. Соответственно, запасы в магазинах пополняются тогда, когда пустеют полки, бензозаправщики покупают бензин тогда, когда он полностью будет израсходован и т.д.
Если мы посмотрим на наше поведение в отношении будущего, то обнаружим известную двойственность. Эта двойственность проистекает из того обстоятельства, что отношение ко времени у нас определяется и восприятием его в традициях циклического представления, а также в образах линейного развития. Так, не все виды деятельности нами планируются, проектируются и осуществляются с определенной, заранее поставленной целью. Иногда наше поведение ситуативно. Мы разрешаем противоречия по мере их обострения, не желая строить планы на будущее. А это признак традиционной культуры. При том можно отметить, что детям, людям малообразованным и малокультурным чаще всего присуще поведение, диктуемое линейным восприятием времени, т.е. их поведение чаще ситуативно. А вот проектные способности, связанные с линейным представлением о времени, появляются и развиваются с возрастом, позднее, и они более представлены в поведении людей образованных и высококультурных.
Таким образом, мы можем сказать, что в онтогенезе человек повторяет в некоторых чертах те же этапы развития представлений о времени, которые прошло в своем филогенезе все человечество.
В развитом состоянии культуры сохраняются те ее элементы, которые возникли еще в ранних ее формах. И они оказывают свое воздействие на поведение человека. Мы можем утверждать, что в современной культуре сохраняются и оказывают свое воздействие некоторые элементы традиционных культур. Это подтверждает, что культура имеет интегративный, аккумулятивный характер. Это заставляет нас обратить внимание на традицию как на элемент культуры.
