Древняя Русь занимала выгодное географическое положение, через её территорию пролегали транзитные торговые пути, связывающие Северную Европу с Византией и Западную Европу со странами Востока.
Такая особенность русской культуры как её «пограничность» (или «перекрёсточность») предопределила широту и многообразие культурных контактов Древней Руси. Длительное время Древняя Русь развивалась в постоянном общении с крупнейшими центрами цивилизаций как Запада, так и Востока. По словам Г. Вернадского, русская культура – это «своеобразное сочетание и пышное возрастание на славянской почве богатых ростков Православной Византии, Востока степных кочевников, Севера варягов-викингов» [2, с. 642].
По этой причине многие исследователи рассматривают процесс становления русской культуры как этнокультурный синтез. По словам А.Я. Флиера, российская цивилизация зарождалась как гетерогенная общность, образуемая из соединения трёх хозяйственно-технологических регионов – земледельческого, скотоводческого и промыслового; трёх типов образа жизни – оседлого, кочевого и бродячего; в смешении нескольких этнических субстратов, на пересечении влияния нескольких религиозных потоков и т. п.
Древняя Русь имела давние и прочные связи с Европой. Древнерусская культура в домонгольское время не уступала в своём культурном развитии большинству стран Европы, поэтому её культурные контакты со странами Европы были обоюдными и равноправными. Культурное взаимодействие касалось различных областей. В частности, интенсивно развивалась торговля, происходил обмен изделиями ремесла и прикладного искусства, а также техническими навыками. С середины XI в. в русскую архитектуру стали проникать отдельные элементы романского стиля. Особенно заметно это влияние проявилось в архитектуре Новгорода, Полоцка, в декоре владимиро-суздальских храмов. Так, храм Покрова на Нерли (1165 г. – начало строительства), считающийся «жемчужиной древнерусского зодчества», строили романские зодчие, направленные, по летописному преданию, Фридрихом Барбароссой (рис. 23.).
Влияние финнов и степных народов на Русь «было слабым и в основном по своему типу очень архаичным. При этом культурное общение со степными народами и финнами…не принимало сложных форм и не поднималось до высокого уровня духовного общения, было, прежде всего, бытовым, неосознанным…». Что же касается влияния скандинавов (норманнов, как их называли в Европе, или варягов, как их называли на Руси), то их влияние «выходило за пределы бытового общения. Помимо материальной культуры, оно сказалось в военном деле, в государственной жизни и в экономике. Но во всех этих областях оно было более поверхностным и менее определённым, чем влияние Византии»» [11, с. 39]. Кроме того, в конце X в. – первой половине XI в. варяги всё чаще вступали в контакты с местной знатью, теряли свой этнической облик, язык и «ославянивались», т. е. ассимилировались, что подтверждают славянские имена детей и внуков варягов.
Наиболее тесными были культурные связи древнерусской культуры с Византией (так с XVI в. стали называть бывшую Восточно-Римскую Империю в отличие от Западно-Римской империи, прекратившей своё существование в 476 г.), которая лежала к югу от Киевской Руси, за Чёрным морем.
Рис. 23. Храм Покрова на Нерли
Истоки культурных связей Киевской Руси с Византией уходят корнями в культурные контакты восточных славян с северочерноморскими культурами. Восточные славяне были знакомы с Византией давно, поскольку их земли лежали на древнейшем торговом пути Европы «из Варяг в Греки», связывавшем Скандинавию и Средиземноморье. Культурные контакты были разнообразными, они включали в себя не только торговлю (Киевская Русь торговала мехами, мёдом, воском, рабами, а Византия – вином, фруктами, тканями), но и набеги славяно-варяжских дружин на Константинополь.
Как подчёркивает З.В. Удальцова, установление тесных культурных связей Руси с Византией не было просто случайностью, это был вполне осознанный с обеих сторон процесс, происходивший по обоюдному согласию. Со стороны правящего класса Древней Руси это было обращение к культуре самой передовой страны в Европе того времени, обращение к самым высоким, наиболее сложным и изысканным образцам. Со стороны Византии распространение культурного влияния на Русь носило активный, целенаправленный характер и составляло одно из звеньев её общей политики в сопредельных странах.
Кроме того, ранневизантийская культура, также как и древнерусская культура, – это «пограничное», «переходное», явление среди европейской средневековой культуры, «взаимопереход Греции и Азии» (С.С. Аверинцев). Византия, как и Древняя Русь, была многонациональным государством.
«Иностранные влияния оказываются действенными только в той мере, в какой они отвечают внутренним потребностям страны» [11, с. 40]. Таким образом, византийское влияние вызывалось внутренними потребностями древнерусской культуры, её готовностью к восприятию достижений более высокоразвитой культуры, оно не было насильственным, т. к. Древняя Русь не была пассивным объектом его приложения, а играла активную роль в этом процессе. Кроме того, все заимствованные элементы в результате византийского влияния подвергались глубокой трансформации под воздействием местных традиций, творчески перерабатывались и становились достоянием самобытной древнерусской культуры.
При Ярославе Мудром в Киеве, как бы споря с прославленными постройками Царьграда, создавались свои, Золотые ворота, свой Софийский собор. Хотя Киевская София (1037 – 1054 г.г.), также как и византийская, крестово-купольная, она значительно превосходит её по размерам (5 нефов и 13 (!) глав) (рис. 24). Ещё дальше отходит от византийских образцов зодчество Великого Новгорода. София Новгородская (1045 – 1050 г.г.) при общей близости по идейному и архитектурному плану к Софии Киевской демонстрирует совершенно новые художественные решения, неизвестные византийскому и южно-русскому зодчеству (6 куполов, благородная простота внешнего убранства, малочисленные оконные проёмы) (рис. 25). Данные особенности, по-видимому, обусловлены влиянием на новгородских зодчих традиций западно-европейской архитектуры.
Если в архитектуре с середины XII в. византийское влияние ослабевает, то в живописи оно было длительным и устойчивым. Особенно сильно византийское влияние коснулось церковной идеологии, канонического права, культового изобразительного искусства. Византия была самодержавной монархией, власть императора не была ограничена никакими условиями и общественными договорами. Византийская церковь была полностью подчинена государству. Всё это было практически полностью скопировано в Российской империи (неограниченное самодержавие, подчинение церкви государству, идея исключительности Российского государства как покровителя православных христиан и славян – «Москва – III-й Рим»).
Итак, влияние византийской культуры на различные сферы жизни и слои русского общества было неравномерным. Значительным было воздействие византийской культуры на высшие слои общества, гораздо меньшее влияние испытывали широкие слои населения.
Культурные связи Древней Руси с Византией особенно усилились после принятия христианства.
С конца X в. влияние Византии «удвоилось влиянием болгарским. То и другое шли рука обо руку и часто, в отдельных своих проявлениях, были неразделимы и даже неразличимы», таким образом, «Русь получила византийский культурный опыт не только в его непосредственном состоянии, но и в «адаптированном» Болгарией виде,…минуя античность» [11, с. 36, 38 – 39].
По этой причине ряд авторов (Г.П. Федотов, Г. Шпет) высказывает мысль, что перевод Священного писания Кириллом и Мефодием на славянский язык был в целом неблагоприятен для развития русской культуры, так как произошёл разрыв с античной культурой, греческий и латинский языки стали ненужными.
В отличие от данных авторов, большинство исследователей считает, что болгары выступили в качестве идеального посредника между Византийской империей (шире – христианско-средиземноморской цивилизацией, наследницей античности) и восточным славянством.
X в. стал «золотым веком» в Болгарии. Богословие, церковная поэзия, философия, логика, всеобщая история, география, астрономия, биология, лингвистика – вот области науки и культуры, которые возникли одновременно в это время в Болгарии. За время правления царя Симеона были исправлены или заново переведены книги Священного писания (Библии). Был сделан перевод двух «Шестодневов», представлявших собой естественнонаучные энциклопедии того времени. Таким образом, новокрещённая Русь оказалась в уникальной ситуации, фактически придя «на готовое».
Как считает Иоанн Экономцев, значение миссии братьев Кирилла и Мефодия для русской культуры бесценно. «И дело тут не в создании письменности как таковой. В конце концов, письменность у славян, в том числе и на Руси, существовала и до Кирилла…Главное в другом. Свв. Братья и их ученики дали славянам и Руси Священное писание и богослужебную литературу в таком совершенном переводе, что это было почти равносильно передаче им подлинника» [9, с. 17 – 18].
Благодаря болгарским книгам славяне познакомились с философией и логикой Аристотеля, получили доступ к античным знаниям в области астрономии, географии, ботаники, зоологии, анатомии («Шестоднев» читали и переписывали в России вплоть до XVIII.).
Кроме того, «трудно переоценить значение церковнославянского языка в формировании русской нации. Никакой другой язык, использовавшийся в средние века для межнационального общения, не мог быть так легко усвоен восточнославянскими племенами и, быстро утратив характер иноземного происхождения, стать общедоступным языком, носителем национальной идеи. Использование латыни и греческого языка в лучшем случае могло бы привести к возникновению наднациональной, космополитической по природе элиты, оторванной от народа, говорящей с ним на разных языках. В условиях многоплеменной Руси это означало бы одно – вместо единой нации, сумевшей отстоять свою независимость и защитить европейскую цивилизацию от угрозы с Востока, мы имели бы конгломерат народов и микрогосударств полян и дулебов, вятичей и родимичей, северян и словен с весьма сомнительной исторической судьбой» [8, с. 64].
Славянские языки в X в. были ещё достаточно близки между собой, поэтому язык болгарских книг (староболгарский или старославянский), давший начало разным вариантам церковнославянского языка оказался вполне понятным древним русичам. Наличие большого количества литературы на очень близком языке привело к быстрому распространению грамотности не только в «верхах», но и среди всех слоёв населения. При Ярославе Мудром в Киеве работали свои переводчики, которые уже в 1-ой половине XI в. перевели жития некоторых святых, а также исторические сочинения («Александрия», сочинения Иосифа Флавия и др.). С XII в. русские переводы с греческого языка стали распространяться на Балканах. «К XII в. Киевская культура, видимо, созрела к тому, чтобы сделаться активным транслятором в романском культурном пространстве. «Слово о полку Игореве» – убедительное тому свидетельство. Однако вторжение татаро-монголов сорвало эту возможность» [12, с. 53].
