Вызванная революцией стихия разрушения нанесла ощутимый удар по православной культуре, культуре русской провинции, усадебной культуре. Однако погасить в одночасье творческую энергию русского культурного возрождения серебряного века не удалось.
Даже во время гражданской войны организовывались фольклорные этнографические экспедиции, появилось много литературных кружков и студий, в которых занимались люди из различных социальных слоев. Устраивались публичные дискуссии между атеистами и православными (министр культуры Луначарский Введенский). Таким образом, в революции одновременно проявились и разрушительные и созидательные силы. Однако в активные действия были вовлечены отнюдь не самые культурные силы, и по мере утверждения их в государственных структурах творческая энергия революции все более подминалась.
Сторонники левых течений стремились отказаться от буржуазной культуры и создать нечто новое, не имеющее аналогов в мировой истории -пролеткульт – культура, адресованная пролетариату и созданная пролетарскими художниками и писателями. Искусство не только отражение мира, но и способ его преобразования, воспитания народных масс. Главное – ковка нового человека. М. Шагал, один из отцов-основателей современного искусства, а в годы революции – комиссар Наркомпросса, позже писал об этом времени: «…Ленин перевернул Россию вверх ногами точно так же, как я поступаю в своих картинах».
Формирование нового человека – главная задача советской культуры. Однако в вопросе о формах новой культуры правящая партия директивным порядком в 1932 году запретила эксперименты, объявив социалистический реализм единым и обязательным художественным методом приемлемым в литературе и искусстве, т.к. при обращении к не очень культурным слоям населения необходимо было использовать понятный им язык.
Мировая война и революции «выкинули на свалку» все «устаревшие» буржуазные моральные ценности, в число которых вошла античная культура, с римской этикой. Но, несмотря на это, учебники 30-х годов по истории античности талантливо пересказывали легенды о сильных, смелых и гордых людях. От войны с сабинянами и эквами, которая велась в V веке, сохранилось предание о типичном образце старинной римской доблести – диктаторе Цинциннате. Когда послы Сената явились известить его о назначении диктатором, он пахал земельный надел в 4 югера. Цинциннат, немедля ни минуты, отправился в Рим, возглавил армию, разбил врага за 16 дней и вернулся на свое поле. Возможно, эта легенда была сконструирована позднее для того, чтобы подчеркнуть простоту нравов во время их упадка. Много легенд сохранилось и о Латинской войне. Наиболее известно предание о двух консулах 340 года - Тите Манлии Торквате и Публии Деции Мусе. Когда Манлий явился в армию, то обнаружил упадок дисциплины, доходивший до братания между римскими и латинскими войсками, так как культура и язык – едины, противники в прошлом много раз сражались вместе с общими врагами, и основная масса солдат не свыклась с мыслью, что латиняне - их враги. Чтобы восстановить дисциплину, Торкват запретил не только братание, но и сепаратные стычки с врагом. Его сын, забыв о запрете, вступил в единоборство с командиром латинского отряда и убил его. Манилий присудил своего сына к смерти как лицо, нарушившее приказ консула. Храброго и всеми любимого юношу казнили, показывая пример жесткой, но необходимой дисциплины, несмотря на мольбу всей армии. Другой консул Деций Мус перед битвой увидел сон, что победит та армия, вождь которой погибнет. Поэтому, когда ряды римлян дрогнули, он бросился в гущу врагов, и был убит. В итоге, латиняне были разбиты.
«Все дороги ведут в Рим». Скромность, умеренность в потреблении и готовность отдать свою жизнь и здоровье во имя великой идеи роднит «легендарного» Корчагина с «легендами» древнего Рима, о котором он, скорее всего, не имел ни малейшего представления. Но жил по тем же самым законам. Подобно Децию Мусу бросается он в гущу врагов советской власти и теряет все: любимую женщину, здоровье, зрение, возможность передвигаться. Но и это не останавливает его борьбу за светлое будущее. Эту книгу будут помнить и после смерти автора.
С самого раннего возраста рожденного в СССР ребенка окружал символический ряд героев и мучеников революции и гражданской войны, таких как Павка. Эти люди вели себя по неписаным законам пролетарской чести. Они, не задумываясь, жертвовали собой во имя идеалов государства, являвшимся форпостом мировой революции. А когда дети вырастали, многие из них стремились к такой же модели поведения. Так, во время блокады Ленинграда, школьники учились мужеству у литературных героев. «Как закалялась сталь» Н. Островского стала самой любимой книгой каждого подростка. Таким образом, в военное время подтвердилась мысль начала 30-х годов о том, что «пролетарская литература должна создать такой тип героя, такой образ, который сумел бы увлечь молодежь за собой, который заставил бы… мыслить и поступать так же, как он. Пролетарская литература должна создать яркий и цельный образ коммуниста».
Впрочем, вот они, не выдуманные советские герои. Василий Петрович Крымов, командир 44-й танковой дивизии с боями отводил ее от границы. Последнее письмо от него семья получила в июле 1941 года, оно было датировано третьим числом. Полковник дает в нем бытовые практические советы: чтобы дедушка купил козу – надо обеспечить молоком детей. А в конце сообщает, что положение напряженное, что он будет до последней капли крови сражаться с германским фашизмом. Его дочь Ирина Васильевна прочитала взрослым своим дочерям письмо командира дивизии. Девушки удивились – последняя фраза кажется газетной (но ведь дедушка пишет своей семье). Пришлось Ирине Васильевне объяснять, что для ее отца эта фраза и другие, ей подобные не были лозунгами. Люди поколения Крымова были так воспитаны, это был их образ мыслей. И они доказали это своей жизнью и своей смертью…
Давайте посмотрим на мирный быт реальных исторических персонажей. Из разговора с маршалом Жуковым: «Когда меня сняли при Хрущеве, мы с Галиной Александровной думали, что у нас много денег. Оказалось – ничего. Пришлось баян продать. Солдат отнес в «комиссионку», принес 500 рублей. Я, конечно, мог бы ездить на трамвае, но ведь меня будут снимать для иностранных журналов, я же одиозная фигура». Мы видим, что легенды древнего Рима перестают быть легендами. Опальный маршал продолжает думать о величии Родины, и не хочет доставлять удовольствие западным журналистам снимать его входящим в трамвай. Вот и надел Цинцинната в четыре югера, и Тит Ливий, считавший, что недостойно сенатору стремиться к обогащению. И это уже не литературные герои, а исторические. Во многом обвиняли окружение Сталина, кроме одного, – воровства (Жуков, видимо, исключение в этом смысле). Но любовь к произведениям искусства как к художественным ценностям и жажда обладания ими как сокровищами замешаны на алчности, шальных деньгах и беззаконии и прямо противоположны староримской системе ценностей. Обратим внимание на сходство этой системы ценностей с бескорыстием героев социалистического реализма. Кстати, вот воспоминания Сергея Михалкова, во время войны корреспондента газеты Военно-Воздушных Сил «Сталинский сокол»: «Мы пришли в особняк, где находился Шипилов, и в столовой увидели большой шкаф. За стеклом стояли охотничьи ружья, и было их много. Эль Регистан, будучи охотником, да и я тоже, сразу заинтересовались этими ружьями. Друг мой, помнится, даже воскликнул:
- О, товарищ генерал, у вас большая коллекция трофеев!
На это Шипилов довольно резко ответил:
- Я на войне барахольством не занимаюсь!
Однако я знал случаи, когда другие генералы не отказывались от возможности поживиться военными трофеями. Например, довелось мне побывать у представителя Ставки Верховного Главнокомандующего Тимошенко, так там о трофеях говорили совершенно иными словами, нежели Шипилов: считалось естественным воспользоваться «даром судьбы». Нас в данном случае интересует то, что оценка имевших место событий происходит с точки зрения шкалы старых римских ценностей. В то время в самом Риме в течение довольно длительного времени сосуществовали и боролись друг с другом две системы моральных ценностей – староримская и новоримская.
Единственно достойный римлянина предмет стремлений – памятники воинской славы, единственные подлинно римские ценности – слава и честь: «в жизни надо усиленно стремиться только к славе и почестям». Цицерон строит свою жизнь и практическую деятельность как «подражание бесчисленным образцам храбрейших мужей». Такого рода поведение неизбежно предполагает презрение к стяжательству: «трудно поверить, чтобы у богатого человека любовь к деньгам взяла верх над благочестием и уважением к памяти предков». Вскоре Тит Ливий скажет: «Стремиться к обогащению считается недостойным сенатора». И эта фраза отражает староримскую систему ценностей.
Существенной трансформации при социализме подверглась и история. В работах ряда историков, особенно периода культа личности Сталина, часто создавался идиллический образ Ивана Грозного и приукрашенное представление об опричнине. И это было не случайно, и в ту и в другую эпоху шла война не на жизнь, а на смерть с сепаратизмом за создание монолитного государства. Кроме того, хотелось бы обратить внимание и на другую вещь: Иван Васильевич немало времени потратил на то, чтобы заново переписать историю. При этом он руководствовался следующей концепцией: единственная форма власти, обеспечивающая защиту интересов всех подданных вне зависимости от их сословной принадлежности – единовластие. В Степенную книгу включается вымышленная версия о происхождении московских государей от Августа, кесаря Римского, и вымышленный рассказ о передаче царских регалий Владимиру Мономаху. И здесь мы видим попытку связать нашу историю с римской. Видно не случайно особое место в истории во времена И.В.Сталина занимает И.В.Грозный, который не мало внимания уделял доказательству римских основ русской истории.
Выступая на X съезде ВЛКСМ в апреле 1936 года, Алексей Толстой отметил: «Я не хочу сказать, что литература должна заниматься только современностью. История нашего отечества – другая область для воссоздания правды о трагической судьбе его народов. Революция, марксистско-ленинско-сталинское учение и понимание современного человека дают ключ к правдивому воссозданию таких, например, удивительных эпох, как: опричный переворот Грозного, переход народа через Смутное время, восстание Разина с зачатками народного самоуправства, время Петра Первого, казачьи бунты, восстание крепостных и заводских мужиков при Екатерине Второй, наконец, беспримерное в мире упорство пролетариата и маломощного крестьянства в гражданскую войну, и завершение победы также небывалым по быстроте строительством социалистического хозяйства. Мы имеем дело с великим, едва ли не самым великим и умным народом в мире. «Принять на свои истертые ярмом плечи всю тяжесть борьбы за человеческое счастье, найти в своем никогда не покорявшимся рабству сердце огонь страсти и веры в новую жизнь, пронести через тьму скотоподобной жизни твердый и ясный разум, подняться в такой короткий срок на такую высоту – все это мог сделать только великий народ с великим будущим»
В 1939 году появляется первый роман знаменитой трилогии В.Г.Яна «Нашествие монголов», названный автором «Чингиз-хан». В этой книге одна из главных мыслей о том, что «по вине недальновидных, завистливых и враждовавших между собой князей, не пожелавших объединить свои силы,… Залозный шлях вместо пути великой победы стал «слезным шляхом», - отважные русские ратники усеяли его своими белыми костями, полили своей алой кровью». Иными словами, наша сила в единстве. Эта мысль, созвучная идеям «Повести Временных лет», активно внедрялась в массовое сознание литературой.
Интересно, что в годы войны интерес к истории значительно возрос. В ленинградских госпиталях учащиеся школ проводили беседы об истории Ленинграда, которые имели огромное воспитательное значение, как для раненых, так и для школьников.
Если мы внимательно посмотрим, что происходило в сфере интимных взаимоотношений противоположных полов, то с удивлением увидим, как «сексуальная революция» 20-х годов (добрачные связи, раннее вступление в половую жизнь, несколько интимных партнеров одновременно) плавно перерастает в отказ от свободы сексуальных отношений 30-х годов. Этот процесс связан с тем, что официальная пропаганда взяла курс на проповедование патриархальных семейных ценностей. Позвольте оставить без комментариев связь данной модели поведения с простотой нравов древнего Рима, когда мужа лишают всех регалий просто за то, что он поцеловал при маленькой дочери свою собственную жену…
А давайте посмотрим, как обстояли дела в архитектуре и строительстве. Ситуация очень напоминает литературную борьбу этого времени. Мы приведем только один пример из жизни Ленинградского института гражданских инженеров (ныне Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет). В 1928 году на волне «авангардного» отрицания прошлого блок исторических дисциплин был изъят из учебного плана и «реабилитирован» лишь через четыре года. В 1932 году при очередной реорганизации архитектурного отделения в факультет была создана кафедра архитектурного проектирования и рисунка, на которой читались дисциплины исторического цикла.
В 1935 году бывший конструктивист Никольский писал: «К настоящему времени довольно длительная полоса некоторого идеологического разброда формалистических и конструктивистских увлечений, анархизма и бесплановости в проектном и строительном деле бесповоротно закончена. Неутомимо работают творческие коллективы – архитектурные мастерские; архитектор подходит к критическому освоению «культурного наследия прошлого», становится подлинным хозяином проектируемого и строящегося сооружения. Существовал широкий простор для действительно советского архитектурного творчества на основе всех достижений техники, марксистско-ленинской науки, на основе глубокого изучения прошлой архитектуры». Давайте посмотрим, в какие «дебри» заведет нас исследование корней советского архитектурного прошлого. Стоит на все том же угловом участке по Исаакиевской площади, 11 и Большой Морской улице, 41, бывшее здание германского посольства, последнее, построенное немецкими архитекторами в Санкт-Петербурге. Петер Беренс спроектировал его в 1911 году, строительство завершилось, как и планировалось, в 1913. Архитектору предстояло создать официальное здание, продемонстрировав мощь и амбиции Германии. Триумфальный характер сооружения усиливала скульптура, венчавшая здание: двое атлетически сложенных юношей – Диоскуров, вели под уздцы мощных коней. С началом Первой Мировой войны оно стало знаком имперских амбиций Германии.
Неслучайно человеческий сын прекрасной Леи Кастор и его бессмертный брат Полидевк украсили здание. Греки чтили их как богов. Один смирял самых неукротимых коней, другой – непревзойденный кулачный боец. Но главное, что оба они - защитники людей от всех опасностей, как во время пути, так и на родине.
На страницах журнала «Сатирикон» здание увенчали пивной кружкой, а колоннаду превратили в шеренгу немецких солдат. В начале войны разбушевавшаяся толпа разгромила опустевшее посольство и убрала с крыши здания Диоскуров вместе с конями. Какова же дальнейшая судьба идеи Беренса, «искаженная», по словам автора, в Петербурге молодым его учеником, архитектором Л. Мис Ван дер Роэ? Композиционно-стилевое решение здания Германского посольства повлияло и на архитектуру третьего рейха в Германии, и на ленинградскую неоклассику середины 30-х годов (в том числе на работы Д.П. Бурышкина, Н.А. Троцкого, М.И.Китнера). Таким образом, и большевистская и фашистская архитектура, если и отличались друг от друга по форме, то были похожи по содержанию, поскольку корни того и другого стиля уходят в классические глубины, вершки же пробиваются сквозь здание, находящееся в Санкт-Петербурге. Впрочем, придет время, и новые шутники будут наносить новые пивные кружки на сталинские монументальные сооружения. «Здравствуй племя, младое, незнакомое…
Следует вспомнить и о том, что архитектура - это не просто строительство и организация среды необходимой людям для жизни, но и эстетическое формирование окружения человека, и выражение идей в художественных образах. Как только не называли «сталинский» стиль в архитектуре: сталинский классицизм (от латинского ciassicus – образцовый) стиль и направление в литературе и искусстве XVII – XIX веков, обратившийся к античному наследию как к норме и идеальному образцу, сталинский ампир (от французского empire – империя, ампир – стиль в архитектуре и декоративном искусстве первых трех десятилетий XIX века, завершивший развитие классицизма. Массивные лапидарные, подчеркнуто монументальные формы и богатый декор, военные эмблемы, орнамент, опора на художественное наследие императорского Рима, древнегреческой архаики, традиции Древнего Египта служили воплощению идей государственного могущества и воинской силы. Этот стиль сложился в период империи Наполеона I во Франции. В ряде стран, в том числе и в России, ампир стал выражением идей государственной независимости, отстаиваемой в антинаполеоновских войнах. В любом случае, несмотря на забавное звучание некоторых названий, «наш и немецкий стиль «вампир» эпохи великих диктаторов», мы не можем не заметить прямую связь сталинского ампира с античностью. Это, кстати, замечают и «шутники»: «Вопреки утверждению, что архитектура и скульптура – застывшая музыка, они скорее представляют собой окаменевшую идеологию».
Если мы постараемся следовать этой мысли, то с удивлением увидим, что одно из основных отличий греческой архитектуры от римской заключается в том, что у греков несущей конструкцией являлись колонны, а у римлян – стена, поэтому колонны выполняли главным образом декоративную роль. Значит, сталинская архитектура была ближе к римскому стилю, что говорило о постепенном возвращении Ленинграду первозданной петровской идеи города, аналогичного древнему Риму.
Но несмотря ни на что, подобно героям 1812 или 1914 годов при социализме вырастало поколение, глядящее на мир сквозь окна жилищ, созданных по античному образу и подобию, и особенно это касалось Ленинграда.
Но если послереволюционная наполеоновская Франция активно распространяла по всей Европе римское право, опираясь на римскую этику, то в сталинскую эпоху ситуация была иной. Никто никогда не признавал, по каким параметрам идет воспитание подрастающего поколения. Древнеримские герои из прошлого переселяются в настоящее, строя светлое будущее, теряя всякую связь с Римом. Но чем больше мы будем вглядываться в их образы, тем более из-под красных революционных шаровар, будут вылезать замаскированные римские туники. И лучеобразно расходящиеся и до сих пор действующие дороги цивилизации приведут нас в Рим, к тому самому столбу, от которого начинаются…
В приветствии X съезда ВЛКСМ вождю народов товарищу Сталину говорилось: «Мы обещаем вам закалять свои силы и волю, чтобы, как бесстрашное племя сталинских орлов, двигать вперед дело коммунизма, укреплять интернациональное братство народов и защищать каждый вершок нашей земли. Если же враг нарушит наш мирный труд, если на наших границах вспыхнет пламя войны, - вся молодежь поднимется на защиту социализма, на защиту бессмертного дела Ленина-Сталина». На дворе был апрель 1936 года.
На одной из научных конференций бывший разведчик, а ныне доктор исторических наук Михаил Иванович Фролов рассказывал, как трепетно относилось то предвоенное поколение к службе в армии. Когда мальчика с их двора отказались брать в армию, - не подходил по росту, к военкому валом повалили его дворовые друзья, прося за него и, предлагая детские «взятки» в виде конфет… Военком не устоял, и определил его в авиацию. Он попал под бомбежку и погиб 22 июня 1941 года на одном из прифронтовых аэродромов, во время первого удара немцев…
Участник войны, А.З. Лебединцев вспоминал: «Призывались с большой охотой, так как в армии могли увидеть хоть казарму и железную дорогу. Но даже на призыв в армию существовал «ценз» социального происхождения. Из семей раскулаченных в армию не призывали. Одному из таких призывников было отказано, и он, узнав об этом, снял веревочный поясок и на нем удавился в саду на абрикосовой ветке. Возможно ли такое сегодня?»
О желании молодежи служить в армии говорят и следующие данные: во время призыва в 1940 г. по неуважительным причинам не явились всего 0,22% из более чем 1 млн. 091 тыс. призывников. Это порядком 2400 человек. Относительно масштабов призыва не так уж и много.
В октябре 1940 года были одобрены разработанные Генеральным штабом «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940-1941 годов». Авторы «соображений» исходили из возможности того, что СССР придется воевать на два фронта. На Западе предстояло столкновение с Германией и ее союзниками – Финляндией, Румынией, Венгрией и Италией; на Востоке – с Японией. Предполагалось, что Германия, и ее союзники способны выставить против СССР до 230 – 240 дивизий, около 11 тысяч танков и более 11 тысяч самолетов, а Япония – 50 – 60 дивизий, более 1000 танков и 3000 самолетов.
Следует отметить, что в массовом сознании подобного рода представления культивируются задолго до 1940 года. Ощущение жизни в кольце враждебно настроенных стран вызывало изменения не только в прошлом страны, но и в ее будущем. Подобно Древнему Риму страна готовилась в случае войны сражаться не с одним, а сразу с несколькими противниками, активно используя внутренние оперативные линии для переброски войск. Поэтому и воспитание подрастающего поколения ведется с позиций римской этики, подогнанной под социалистические идеалы.
X съезд ВЛКСМ обращается ко всем бойцам, командирам и политработникам рабоче-крестьянской Красной Армии: «Молодежь страны советов готова к грядущим боям, она не боится смерти на поле брани и не растеряется под огнем врага, у нее не дрогнет рука и не изменит глаз в грядущих схватках…в нужную минуту…все, как один, вступят в ряды Красной Армии и под водительством маршала Советского Союза Клима Ворошилова нанесут сокрушительный удар всем тем, кто попытается напасть на нашу социалистическую родину». Эта же мысль активно пропагандируется и литературой. В ответ на рост военной угрозы появляется не только литература «оборонного» характера, но и «оборонный» кинематограф. В газете «Московский большевик» 18 августа 1939 года был опубликован отрывок из сценария «Разгром фашистской эскадры», написанный летчиками Байдуковым и Тарасовым. В этом фрагменте комкор Иванов рапортовал Ворошилову об исходе первого сражения: «Здравствуйте, Климентий Ефремович! Нет…В сводках нет никакой фантазии… Наоборот, я сознательно преуменьшаю… Пленных? … Много, очень много… Потери незначительные». Отметим, что спустя несколько дней, 23 августа 1939 года, был подписан советско-германский пакт о ненападении. После этого поток гордости за вымышленные победы прекратился. Но в массовом сознании осталась и книга Н.Шпанова «Первый удар», где уже на второй день войны начинаются восстания против гитлеровского режима в Германии, и фильм «Если завтра война», и герой фильма «Танкисты», посланный в разведку, но перевыполнивший задание, начавший войну и пленивший Гитлера.
Следует сказать не только о положительных, но и об отрицательных сторонах предвоенного воспитания. Дело в том, что многие книги и фильмы представляли будущую войну как скоротечную боевую операцию, предпринятую в ответ на наступление ненавистных нам империалистов, идеализированную войну без жертв и трудностей. Подобного рода «шапкозакидательская» литература и кинематограф сыграли двоякую роль: с одной стороны, возбуждали чувство гордости за свою страну, с другой - не показывали, насколько трудно дается победа над врагом, не говорили, насколько силен и коварен противник. Одно дело – читать героическую литературу в теплой комнате под уютным абажуром, и совсем другое – воевать с вооруженным до зубов врагом. А после подписания советско-германского пакта о ненападении указание Германии в качестве вероятного противника в следующей войне вообще исчезло со страниц советской печати. Впрочем, данные фильмы и книги являлись просто отражением предвоенной концепции ведения войны «малой кровью на чужой территории». Считалось, что на нападение врага, Красная Армия неизбежно ответит стремительным наступлением. Оборона признавалась необходимым видом вооруженной борьбы, однако, ее отношение к наступлению было подчиненным. На совещании высшего командования армии, состоявшегося в конце декабря 1940 года, только один доклад был посвящен обороне, еще один – обороне и наступлению, другой общим вопросам боевой и оперативной подготовки войск, а целых три – наступлению.
Подписание пакта о ненападении оказало существенное влияние и на моральную подготовку советского народа к будущей войне. Товарищ Сталин, отвечая на поздравления германского правительства по поводу своего 60-летия, заявил в декабре 1939 года: «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной». В течение всего 1940 года советская пресса представляла Германию как «великую миролюбивую державу», сдерживающую французских и английских «поджигателей войны». Тем самым, вся предыдущая антинацистская пропаганда была сведена на нет. Можно предположить, что и в Германии антисоветская пропаганда прекратилась после подписания пакта.… И однажды утром, проснувшись, немцы обнаружили себя в состоянии войны со страной, с которой, ложась спать вчера, вроде были бы в хороших отношениях. Действительно, многие годы нацисты вели антисоветскую пропаганду. Заключенный накануне войны пакт Гитлера-Сталина произвел эффект разорвавшийся бомбы. Немцы вдруг с удивлением обнаружили, что вполне можно жить с большевистским государством под боком. А Сталин обнял военного атташе Германии в Москве и сказал: «Если мы будем держаться вместе как братья, нам ничто не грозит в будущем», его слова перепечатали все нацистские газеты. На заседании Международного военного трибунала, судившего главных военных преступников советский обвинитель Л.Н. Смирнов предъявил «приложение к распоряжению главного штаба вооруженных сил» (документ № 431), где говорилось: «В первый раз в этой войне немецкий солдат встречается с противником, обученном не только в военном, но и в политическом отношении, идеалом которого является коммунизм и который видит в национал-социализме своего злейшего врага». Совершенно справедливо оценивало советского воина командование вермахта, – пишет Евгений Долматовский, – хочу все же внести очень скромную поправку. Идеалам не обучают, идеалы и убеждения зреют в процессе бытия в человеческих душах и умах, и то, что советские люди утвердили для своего общества и для себя идеал, и помогло нам одолеть сильного и злобного врага. Советской власти шел двадцать четвертый год – новый мир успел стать реальностью.
16 мая 1928 года в «Красной звезде» Михаил Николаевич Тухачевский, только что назначенный на должность командующего войсками Ленинградского военного округа, отмечал: «оборона Ленинграда целиком и полностью связана с обороной страны. Основой обороны Ленинградского района является его мощный рабочий класс… Оборона Ленинграда закрепляется тем, что здесь мы видим сосредоточие различных видов Вооруженных сил: сухопутных, воздушных, морских».
Для того, чтобы понять причины стойкости Ленинграда, необходимо четко представлять себе в каких культурных условиях формировался советский народ. Но закладывалось все гораздо раньше.
В первые блокадные дни стала складываться удивительная традиция. Вновь сформированные отряды ополченцев, проходя мимо памятника А.В.Суворову, замедляли шаг и слышали команду: «Равнение на памятник!», - как один, поворачивали головы в сторону бронзового «Марса Российского» (скульптор М.И. Козловский изобразил полководца аллегорически в виде юного бога войны Марса, поднявшего свой меч, так как задачей автора была не передача портретного сходства, а прославление таланта, мужества и воли полководца – А.К.) и шли дальше на фронт. Видно неслучайно во время блокады Ленинграда существовала примета: город не будет сдан врагу до тех пор, пока в монументы А.В.Суворова, М.И.Кутузова и М.Б.Барклая-де-Толли не попадет хотя бы один снаряд. «Античные» памятники стояли не укрытыми и оставались невредимыми даже во время самых страшных обстрелов на протяжении всей войны. Так следовал позабытым канонам социалистический Ленинград, напоминая предание о спартанской женщине, которой вестник принес сообщение о гибели ее детей.
-Я не о том спрашиваю, победили мы или проиграли?
-Победили.
-Значит, они погибли не зря.
