II. Специальная ответственность за личный вред

Личные блага человека: жизнь, здоровье, свобода, честь, тесно связаны с материальными интересами, как самого лица, так и его семьи. Связь эта объясняется тем, что личные блага человека составляют основные условия его трудоспособности и осуществления ее. Поэтому, гражданское право стремится возместить потерпевшему и его семье тот материальный ущерб, который произошел с утратой или уменьшением трудоспособности, или с невозможностью и затруднительностью ее использования. Современное право стремится, однако, расширить возмещение вреда за пределы материального ущерба, допуская в виде морального удовлетворения возмещение еще и нравственного вреда. Так, швейцарское уложение, в случае смерти или телесного повреждения, предоставляет судье право, ввиду особых обстоятельств, присудить потерпевшему или семье убитого соответственную денежную сумму в качестве нравственного удовлетворения (ст. 47). Равным образом, по швейц. уложению, судья вправе присудить в особых случаях денежную сумму[см. сноску 408] в качестве нравственного удовлетворения и тому лицу, которому причинен ущерб в области личных отношений (ст. 48, п. 1).

1. Наши же гражданские законы не признают нравственного удовлетворения.

Исключение сделано лишь для исков о платеже бесчестья (ст. 667 и сл.) и исков невиновных лиц о платеже суммы за неправильно понесенное ими наказание по вине судьи (ст. 678). В первом случае бесчестье (нанесение личной обиды) может быть вознаграждаемо по просьбе обиженного от 1–50 руб.; причем иск о платеже бесчестья не может быть соединен с требованием наказания виновного (ст. 668, 669). Во втором случае судьи обязаны заплатить приговоренному, сверх убытков, еще за невинное осуждение от 100–600 руб. или от 10–60 руб., в зависимости от того, понес ли невиновный наказание уголовное или исправительное (ст. 678 и 679). Следует, однако, заметить, что иски о платеже бесчестья противоречат современному культурному правосознанию и должны быть отменены[см. сноску 409]; нравственное же удовлетворение за невинное осуждение должно быть допущено не иначе как вследствие умысла или явной небрежности судей (Пр., ст. 1214), ибо, в противном случае, судьи были бы поставлены в тяжелое положение при отправлении правосудия (также сенат ⁹¹/₈, ⁸⁵/₇₆)[см. сноску 410]. Что же касается имущественного удовлетворения за вред, причиненный смертью и вообще нетрудоспособностью лица, то наши законы довольно казуистически рассматривают целый ряд случаев нарушения личных благ, не давая ни общих постановлений, ни принципов.

2. Среди отдельных постановлений заслуживают внимания статьи: а) 657 и сл., б) 660 и сл., в) 665, г) 662–664 и 666.

а. Статьей 657 предусматривается обязательство лица, виновного[см. сноску 411] в лишении жизни человека, содержать его семейство, именно: вдову, родителей и детей (⁰⁶/₈₃, О. С., ⁰⁹/₃₁)[см. сноску 412]. Обязательство это не безусловно. Необходимо, чтобы лишенный жизни был кормильцем семейства (содержал его «собственными трудами»)[см. сноску 413]; для родителей это условие не имеет значения (⁸⁷/₁₀₃). Кроме того, необходимо также, чтобы вдова, родители и дети не имели других достаточных средств для своего содержания[см. сноску 414]. Отсюда ясно, что обязательство по ст. 657 имеет алиментарный характер. Менее резко подчеркивают этот характер современное право (Ш. У., ст. 45) и Проект (ст. 1192, п. 4). Размер вознаграждения для всех членов семьи определяется долей заработка (собственный труд), которую уделял им умерший (реш. 26 мая 1904 г. по д. 1899 г. № 6585). Само собой разумеется, что семья умершего имеет право на содержание с момента причинения смертельного повреждения, хотя бы смерть последовала и позже (ст. 658)[см. сноску 415], а равно семья имеет право на возмещение издержек, понесенных ею вследствие попечения о больном, его лечения и похорон (ст. 658). Необходимо, однако, заметить, что ст. 657 и 658 далеко не исчерпывается вопрос о праве на содержание семьи лица, лишенного жизни (см. ст. 683 и 684).

б. Аналогично ст. 657 и 658, обязан также виновный в причинении кому-либо повреждения в здоровье (ст. 660) или расстройства здоровья навсегда (ст. 661). Различие состоит лишь в том, что правонарушитель несет самостоятельную обязанность вознаграждения не только перед семьею потерпевшего, но и перед самим потерпевшим. Размер вознаграждения потерпевшего при повреждении здоровья определяется по усмотрению суда (⁸²/₉₃), а при расстройстве здоровья (потери или уменьшении трудоспособности при увечье) – соответственно уменьшению трудоспособности в «свойственных занятиях» потерпевшего («обычных трудах», Змирлов). Вознаграждение имеет временный характер по ст. 660 и постоянный по ст. 661 (не ограничивается десятилетней давностью – ⁸⁸/₇₉). Во всех указанных статьях: 657 и сл., а равно в ст. 660 и сл., законы наши ничего не говорят о том, освобождается ли правонарушитель от ответственности, если само правонарушение учинено с согласия потерпевшего. В этом случае швейцарское уложение предоставляет судье право уменьшить вознаграждение или совсем освободить от его уплаты (ст. 44, ср. Г. У., ст. 254)[см. сноску 416]. Молчание наших законов правильнее истолковать в смысле возможности вознаграждения и у нас, в особенности в отношении семьи пострадавшего[см. сноску 417]. Соответственно этому следует решать частный вопрос о гражданской ответственности дуэлянта[см. сноску 418].

в. Статьей 665 предусматривается, аналогично предшествовавшим статьям (а, б), обязанность вознаграждения за противозаконное лишение свободы.

г. Наконец, ст. 662–664 регулируются обязательства вознаграждения незамужней женщины в случае неизгладимого обезображения лица, изнасилования девицы (иначе Загоровский – и замужней женщины) и похищения. Кроме того, ст. 666 предусматривается ответственность правонарушителя, принудившего женщину насильно или вовлекшего ее обманом вступить с ним в брак или, наконец, вступившего с ней в брак в то время, когда он состоял в браке. Во всех этих случаях вознаграждение уплачивается при условии неимения у женщины достаточных средств для существования; короче, и здесь обязательство носит алиментарный характер[см. сноску 419]. Все перечисленные обязательства возмещения личного вреда, хотя и основаны на специальном законе, тем не менее, имеют место, при общем условии правонарушения – виновности лица, причинившего личный вред. При этом, хотя в этих обязательствах виновность мыслится как преступление или проступком, но данное квалифицирующее обстоятельство, как было замечено (стр. 457), не имеет в гражданском праве значения[см. сноску 420]; требуется лишь, чтобы вина была доказана.

3. Но обязательства, основанные также на специальном законе, имеют место и независимо от доказательства вины правонарушителя (ст. 683).

Это есть ответственность за личный вред владельцев железнодорожных и пароходных предприятий, предприятий, предусмотренная ст. 683. Статья эта имеет свою историю, она не раз изменялась и дополнялась[см. сноску 421], но и до сих пор основные вопросы, связанные с применением этой статьи в жизни, остаются во многом спорными и неясными. Так, 1) как специальный закон ст. 683 должна быть резко отграничена от общего закона об ответственности за личный вред, предусмотренный вообще ст. 684. Между тем основной разграничительный признак вызывает в сенатской практике колебания, что лишает определенных границ применение ст. 683. До 1907 г. (решение по делу Климова, № 20) сенат признавал, что ст. 683, говоря о вреде и убытках, причиненных «при эксплуатации» железнодорожных и пароходных предприятий, имеет в виду не только их техническую, но и хозяйственную деятельность. Отсюда право на вознаграждение за вред и убытки возможно независимо от того, причинены ли они при движении поездов и пароходов (техническая деятельность) или получены в принадлежащих предприятиям зданиях, заведениях, мастерских и т.д. (хозяйственная деятельность). Напротив, в реш. ⁰⁷/₂₀ сенат ограничил применение ст. 683 технической эксплуатацией и лишь впоследствии расширил понятие технической эксплуатации, включив в нее операции по нагрузке и выгрузке (⁰⁹/₅₇, ¹⁰/₆₆, ¹⁰/₃₀)[см. сноску 422]. Тем не менее ныне сенат выдвигает новый дополнительный критерий особой опасности, свойственной эксплуатации железнодорожных и пароходных предприятий, как транспортных предприятий (¹²/₂₉, ¹²/₁₂₆). Именно, при подготовительных по движению поездов работах, ст. 683 может иметь применение только в том случае, если суд, по существу дела, в зависимости от данных условий работы, усмотрит особую опасность, которая вообще «при движении» непосредственно предусмотрена самим законом. Отсюда применение ст. 683 возможно в двух случаях: когда имеется особая опасность, т.е. техническая эксплуатация, предусмотренная самим законом, и когда особая опасность при подготовительной технической эксплуатации может быть установлена судом. Но применение ст. 683 возбуждает и целый ряд других вопросов, как об основании (юридической природе) самой ответственности, так и об условиях, определяющих эту ответственность. 2) Основанием ответственности по ст. 683 может быть или вина (виновная ответственность), или закон (легальная ответственность, профессиональный риск)[см. сноску 423]. Одни стоят у нас за вину как основание обязательства по ст. 683 (Шершеневич, Гуляев и др.), другие за закон (obligatio e lege, Яблочков)[см. сноску 424]. Несомненно, что спор этот имеет большое значение[см. сноску 425]. Тем не менее, как бы ни было желательно отнести ответственностьпо ст. 683 к обязательствам по закону, и место изложения ст. 683, и предположение виновности (п. 2 ст. 683) говорят за вину, как основание обязательства ст. 683. Но деликтная природа ст. 683, признаваемая и сенатом (⁰³/₁₀₆, ⁰¹/₁₁₅ и до.), ослаблена тем, что ответственность по ст. 683 проникнута элементом публичного права (п. 3 той же статьи)[см. сноску 426]. 3) Что касается, наконец, условий ответственности по ст. 683, то сам закон, правда, далеко не всегда ясно, предусматривает эти условия[см. сноску 427]. Таким условием будет, во-первых, ответственность предприятия по ст. 683 до границ непреодолимой силы, т.е. предприятие отвечает, если оно не докажет вины самого потерпевшего или третьих (а не агентов) посторонних лиц (п. 2 ст. 683). Отсюда, сам закон презюмирует виновность предприятия (законодательная презумпция, а не материально-правовая, Яблочков). Это значит, что предприятие отвечает и за случай, ибо предприятие не в состоянии доказать чью-либо виновность, когда виновного нет. И лишь воздействие непреодолимой силы ставит предел ответственности предприятия по ст. 683[см. сноску 428]. Смешанная же вина не освобождает предприятия от ответственности, но влияет на распределение доказательства и уменьшение ответственности. Во-вторых, обязанными по ст. 683 являются владельцы предприятий, будет ли предприятие принадлежать казне, обществу или частным лицам (п. 1). Потерпевшими же вред или убыток, вследствие смерти или повреждения в здоровье, – как лица посторонние, так и служащие (ныне по закону 28 июня 1912 г.). Потерпевшими же считаются те пострадавшие лица, которые содержали себя собственным трудом, и те лица, которых они содержали своими трудами, хотя бы, по-видимому, по закону они и не были обязаны их содержать, напр., сироту, даже и не усыновленного (отдел. реш. ⁰²/₆₄₂₄, Анненков, Змирлов)[см. сноску 429]. Впрочем положение это спорно; тем более, что сенат по кассационному департаменту, давая распространительное толкование п. 1 ст. 683 («каждого потерпевшего»), говорит лишь о вознаграждении мужа (⁸⁹/₃₁), родных сестер (⁰³/₁₀₅), внебрачного ребенка в отношении его матери и обратно (⁰⁹/₂), т.е. таких лиц, которые входят в тесный состав семьи. Потерпевшие не имеют, впрочем, права на вознаграждение по ст. 683, если они живут с доходов и вообще имеют свои средства (ссылка в п. 1 ст. 683 на ст. 657–662). В-третьих, должно наступить несчастье (п. 2 ст. 683), т.е. смерть или повреждение в здоровье. Повреждение в здоровье есть утрата или уменьшение обычной трудоспособности, но спорно, можно ли считать «несчастьем», как внезапным бедствием, профессиональную болезнь. Вопрос этот сенат решает утвердительно, поскольку болезнь связана с промыслом (реш. 5 марта 1914 г.[см. сноску 430], иначе прежде ⁸⁷/₇₁). Иначе по закону о вознаграждении железнодорожных служащих (28 июня 1912 г. Полож. ст. 2, прим.). В-четвертых, вознаграждение, зависящее в каждом отдельном случае от понесенного ущерба, выдается по желанию потерпевших вред (только по ст. 683, реш. 5 марта 1914 г.): или единовременно или в определенные сроки (п. 4 ст. 683, ⁰¹/₁₂₁ и др.). Обе системы вознаграждения – капитализации убытков и пенсионного вознаграждения – имеют своих противников и защитников[см. сноску 431]; тем не менее, предпочтение следует отдавать воле потерпевшего, его выбору (иначе поступает закон 28 июня 1912 г., ст. 39). Этот выбор для суда обязателен (⁰¹/₁₂₁). Но, во всяком случае, желательна система наследственных пенсий, как это вводит новый закон 28 июня 1912 г. (ст. 23, подробнее см. стр. 238 и сл.). Сам размер вознаграждения по ст. 683 определяется судом (ссылка на ст. 657)[см. сноску 432], но новый закон о вознаграждении железнодорожных служащих ограничивает его не более ³/₄ заработка (стр. 238) и в то же время воспрещает зачет собственных взносов потерпевшего, сделанных им в пенсионные и ссудо-сберегательные кассы железной дороги (ст. 683, п. 4 в новой редакции)[см. сноску 433]. Срочное вознаграждение может быть с течением времени изменяемо (п. 5 ст. 683). Изменение это не подлежит давности (иначе Вербловский), но сам иск о вознаграждении погашается краткой давностью: 1 год со дня воспоследования несчастного события (⁹¹/₆₅), если несчастье произошло на железной дороге или на внутренних водяных путях сообщения, и 2 года, если оно последовало на пароходе в морских водах (п. 7 ст. 683). Пропуск давности лишает права на вознаграждение и по ст. 684 (реш. СПб-го Окр. Суда по д. Акопова от 27 марта 1908 г.). Само собой понятно, что выполнение обязательств по ст. 683 дает предприятию право регресса к виновному агенту (п. 8 ст. 683), но спорно, имеет ли предприятие право регресса, если виновным будет постороннее лицо.

4. Еще дальше по пути ответственности предприятий за личный вред пошло наше новое законодательство.

Так, 1) вышеупомянутый закон 2 июня 1903 г. (см. прилож. к ст. 156¹⁹ Уст. пром. по прод. 1906 г.) прямо говорит об ответственности за несчастный случай, разве бы хозяин предприятия доказал злой умысел или грубую неосторожность потерпевшего рабочего (служащего), не оправдываемую условиями и обстановкой производства работ (ст. 2)[см. сноску 434]. Ныне данный закон, с введением закона об обязательном страховании 23 июня 1912 г., имеет ограниченное применение (см. ст. 1 и сл. Полож. о страховании рабочих от несчастн. случаев). Еще дальше пошел закон 28 июня. Уже в самом заголовке его: «О вознаграждении пострадавших вследствие несчастных случаев служащих, мастеровых и рабочих на железных дорогах, открытых для общего пользования, а равно членов сих семейств лиц» – подчеркнут момент ответственности не за вину, а за профессиональный риск[см. сноску 435]. Причем, железная дорога освобождается от ответственности, если она докажет, что причиной несчастного случая был злой умысел самого пострадавшего (Полож., ст. 5).

2) Признав легальную ответственность железной дороги, шире взглянул новый закон 28 июня 1912 г. и на условия, определяющие ответственность дороги. В нем нет указания на эксплуатацию, в том или другом смысле, а прямо указано, что железная дорога ответственна за несчастный случай, происшедший при работах или вследствие работ, широко перечисленных в ст. 1 Положения (ст. 2 Полож.). Таким образом, право на вознаграждение имеют все железнодорожные служащие, мастеровые и рабочие, а не только те, которые принимают участие в технической эксплуатации предприятия. Но, положив в основу ответственности дороги закон, а не вину, законодатель естественно должен был придать всей ответственности дороги страховой характер. Отсюда, вознаграждение потерпевших определяется не в полной мере, как по ст. 683, а по строго определенной схеме в известном отношении к заработку потерпевшего, который он имел в течение года, предшествовавшего несчастному случаю[см. сноску 436], и в зависимости от принадлежности к одной из трех групп, установленных в законе[см. сноску 437]. Именно, при постоянной утрате трудоспособности, вознаграждение потерпевшему или пенсия семье дается в размере ³/₄ для 1-й группы и ²/₃ для последних двух (ст. 14, 27)[см. сноску 438]. В частности, вдова лица 1-й группы имеет право на ³/₈ годового заработка[см. сноску 439], и вдова лица 2-й и 3-й групп – на ¹/₃ (ст. 22). Если пострадавшее лицо получало само пенсию, принадлежало к 1-й группе и умерло после 2 лет со дня несчастного случая или и раньше, но смерть последовала не вследствие несчастного случая, то вдова пожизненно или впредь до замужества получает ¹/₂ пенсии умершего (наследственная пенсия, ст. 23)[см. сноску 440]. Вообще же, если вдова вступит в брак, то пенсия ей заменяется единовременной выдачей в размере тройного оклада ее пенсии (ст. 24). Каждому из детей, не исключая внебрачных, воспитанников, приемышей, пенсия определяется до достижения ими 18 лет в размере ¹/₆, а круглому сироте ¹/₄ (ст. 22); при наследственной пенсии, доли детей лица, принадлежащего только к 1-й группе, те же самые (¹/₆ и ¹/₄), но в общей сложности не свыше ¹/₂ пенсии умершего при наличности вдовы и ³/₄ той же пенсии при отсутствии вдовы (ст. 23). Родственникам по прямой восходящей линии пожизненно, а братьям и сестрам до достижения 15 лет каждому по ¹/₆ (ст. 22). Однако, те и другие получают пенсии, если они находились на иждивении умершего (ст. 22, п. 2), и если останется сумма за удовлетворением пенсиями вдовы и детей (ст. 28, 27). На наследственные же пенсии они не имеют права. Наглядно права на пенсии членов семейства могут быть изображены в следующей схеме:

Пенсии как членов семьи, так и самого пострадавшего не могут быть (в противоположность ст. 683) заменяемы выдачей единовременной суммы (ст. 39). Исключение, как было замечено, сделано лишь для вдовы, в случае ее замужества. В отличие также от ст. 683, право на вознаграждение ограничено более длительным сроком – двухгодовой давностью; но право на изменение пенсий ограничено тремя годами (ст. 71)[см. сноску 441].

Все изложенное с достаточной ясностью показывает, что ответственность за личный вред, основываясь у нас на принципе виновности (ст. 657 и сл.), правильно восходит в новом законодательстве до ответственности сложных предприятий за профессиональный риск с характерными для нее началами страхования. Поэтому, строго говоря, место изложения ответственности за профессиональный риск есть отдел «обязательств по закону», а не обязательств из правонарушений[см. сноску 442].

Все изложенные случаи специальной ответственности за личный вред лишь исключают действие общих законов об ответственности за личный вред. Но т.к. эти законы – ст. 684 и др. – не различают личного вреда от материального, то ближайший анализ ст. 684 и др. естественно дается – в связи с ответственностью за имущественный вред (III).