Среда как объект проектирования

Комплексность разработки средового решения. Композиционная роль предметного наполнения. Функциональная динамика средовых композиций, развитие среды во времени. Эмоциональная ориентация — как конечный результат проектной работы

Пространетвенность средовых построений — ведущее, но не един­ственное их отличие от других произведений дизайнерского творчества. Объекты и системы среды, как правило, физически много больше творений предметного и графического дизайна, что предопределяет особенности их восприятия — не одномоментно, сразу, а по частям и в течение времени. Они много сложнее и богаче по формам и способны создать в сознании зрителя столь содержательную категорию, как художественный образ. Но для специалиста-проектировщика все это означает, что их формирование представляет собой многослойный, разноаспектный, развернутый во вре­мени и достаточно неопределенный по результатам процесс.

В основе художественных решений среды лежат три самостоятель­ные визуальные конструкции — процессуальная, пространственная и пред­метного наполнения, каждая из которых проектируется по собственным законам. В конечном счете они должны образовать гармоничное единство, составить комплекс поддерживающих друг друга композиционных струк­тур. И достаточно одной из них вступить в принципиальное противоречие с остальными — разрушается, уродуется задуманная образная концепция. Даже идеально решенная система предметно-пространственных условий для какого-либо нужного, но неприятного для потребителя процесса — слишком шумного, трудозатратного, затянутого по времени — практически не может стать эстетическим достижением. Тем более не станет шедевром средового дизайна объект, где нарушены художественные законы его построения, как бы идеально не был отлажен сам процесс: не позволят визу­альные помехи.

Поэтому комплексность — совокупность разнородных действий и мероприятий, направленных на получение целостного, заранее заду­манного результата — обязательное условие и кардинальное свойство проектного формирования среды. Она неизбежно следует из существа фе­номена «среда», зависящего от столь разных и влиятельных слагаемых — любое проектное прикосновение к одному из них вызывает ответные де­формации как в остальных слагаемых, так и в том целом, которое они обра­зуют. Поэтому столь своеобразна методика средового дизайна, которая ука­зывает, какие проектные действия в той или иной ситуации наиболее эф­фективны для реализации авторского замысла, помогает ощущать среду и как чуткий слаженный механизм, действующий ради общей цели, и как систему интереснейших по сути и форме деталей этого механизма, само сцепление которых уже есть захватывающее зрелище.

Задача тем более сложная, что категория «образ среды» изначаль­но включает в свое содержание эмоциональный настрой ее потребителя, т.е., в отличие от архитектурного образа, куда сильнее зависит от его субъективных возможностей. Иначе говоря, дизайн среды подразумевает не абсолютное предопределение будущего средового состояния, а созда­ние набора условий, необходимых для появления ожидаемой системы его модификаций. Архитектор-дизайнер проектирует не единственную и не изменяемую версию средового образа, а максимально емкий вариант предметно-пространственных параметров для его возникновения и пони­мания.

Это обстоятельство объясняет близость методологии средового и архитектурного проектирования, одинаково пользующихся зрительными образами для своих идейно-эстетических целей. Но здесь же лежит и грань между архитектурой и дизайном среды: последний куда теснее привязан к противоречивому и часто не зависящему от автора предметному комплек­су, который может как обогатить, так и исказить эстетический посыл, зало­женный в идеях архитектурной организации средового пространства.

Избежать такого рода неопределенности можно, только хорошо по­нимая, как именно дизайнерское оснащение средового организма будет влиять на его образное содержание. Базой соответствующих представле­ний является неразделимость пространственной сути всех средовых конст­рукций. Именно она включает обе «внеархитектурные» ветви средового комплекса — интерпретацию его функциональных процессов и систему форм оборудования и предметного наполнения — в орбиту «простран­ственных переживаний» ансамбля.

Так возникает специфически «средовой» принцип классификации элементов обустройства среды — по способу и степени их участия в фор­мировании ее пространственной структуры.

Этот принцип опирается на очевидную разницу соответствующих по­тенциальных возможностей разных видов оборудования. Одни из них мо­гут быть, подобно архитектурным формам, жестко привязаны к средовой оболочке, другие — и это их принципиальное отличие от архитектурных деталей — могут менять свое местоположение, образуя в одной и той же ситуации, но в разное время новые пространственные комбинации.

Анализ показывает существование пяти уровней мобильности средового оборудования, не связанных ни с его генезисом, ни с функциональ­ной ориентацией.

1. Встроенное оборудование, жестко интегрированное в архитек­турно-пространственный каркас среды. Как правило, это инженерные устройства — решетки и короба вентиляции, камины, радиаторы отопления, скрытое освещение и пр., — выступающие как своего рода детали архитектурной композиции.

2. Приставное (пристроенное) объемное оборудование — корпусная мебель, сантехника, раздвижные перегородки, шторы и т.д. Их размещение в интерьере обычно зафиксировано удобствами пользования и привычками хозяев, образуя пространственную основу уклада жизни «второго порядка» (если архитектурное решение считать основой «первого»). Однако эта расстановка, при необходимости, может быть изменена без ущерба для функции, но с полной или частичной трансформацией облика среды.

3. Стационарное предметное наполнение — вещи, обычно имею­щие постоянное место (телевизор, пианино), но передвигаемые «к случаю»
без кардинального изменения характера помещений. Сюда же относятся де­коративные элементы интерьера — крупные вазы, картины, аквариумы и пр.

4. Подвижные и напольные элементы — кресла, ковры, торшеры, нагреватели, имеющие несколько «законных» вариантов размещения, пре­допределяющих и функцию, и облик интерьера (сравните праздник с гос­тями или семейный вечер в общей комнате).

5. Мобильное наполнение — посуда, книги, инструменты, игрушки, одежда и т.д., — которое может оказаться в самых неожиданных местах
комнаты, хотя для него существуют и свои привычные варианты (посуда в шкафу либо на столе, игрушки в детском уголке или в месте для игр и т.п.).

Все пять групп играют в формировании среды двоякую роль: а) ста­новление пространственной структуры и б) декоративное обогащение неко­ей начальной картины. И чем стабильнее оборудование, тем активнее его пространственная роль, а чем мобильнее, тем важнее декоративное содер­жание. В функциональном плане устойчивые компоненты образуют «кар­кас» протекающей здесь деятельности (предназначенность данного места в определенные часы суток конкретному назначению, что составляет опору образа жизни потребителя), «передвижные» приспосабливают коренные комбинации функций и характеров проживающих к нетиповым вариантам их поведения. Также переплетаются в жизни и в проектировании способы со­вместной компоновки всех пяти групп: постоянные места мобильных эле­ментов зависят от расстановки приставного оборудования, соединение встроенных форм с архитектурной базой должно предусматривать разные возможности перестановки стационарного или мобильного наполнения.

Поляризация средового наполнения по признаку «стабильности» и «мобильности» сказывается не только на размерах, сроках амортизации и других «физических» характеристиках, что уже важно для проектирова­ния. Имеет она смысл и с чисто «художнических» позиций. Например, гиб­кое использование всей гаммы габаритов «стабильного» и «мобильного» оборудования помогает формировать масштабность интерьера. Ибо чем «неподвижнее» элемент наполнения, тем ближе он по масштабному воз­действию к крупным членениям пространства, чем динамичнее его статус, тем чаще он олицетворяет микромасштабы среды. А сознательное исключение из теоретически возможной палитры масштабов интерьера какого-либо из уровней — «стационарного» или «мобильного» — усиливает ос­тавшиеся масштабные ощущения.

Сходным образом градуируется и шкала эмоциональных оценок эле­ментов наполнения, хотя здесь «чувственные» категории реже совпадают с показателями подвижности — слишком зависит эмоциональный образ предметной формы от ее внешнего вида — окраски, размера и пр. Но в принципе, чем жестче, консервативнее роль данного компонента в средовом контексте, тем спокойнее становится образ среды. И наоборот, под­вижные, «свободные» предметы и вещи снимают с него черты устойчивос­ти, но делают его декоративнее, привлекательнее.

Наконец, то же распределение ролей заметно и при формально-ком­позиционном анализе средовой структуры: обычно более устойчивые эле­менты становятся главными в композиции, а подвижные довольствуются положением «ассистентов» стабильного ядра.

Этот ряд обстоятельств смыкается с еще одной важной особенностью средовых объектов и систем — они, в отличие от архитектуры, произведений предметного и графического дизайна, динамичны, меняются во времени и функционально, и физически, не теряя, однако, качеств среды.

Первая позиция связана с очевидной деформацией образа объекта. В квартире один настрой существует в будни, другой — в дни семейных торжеств; перестраивается система средовых впечатлений с изменением состава, возраста ее членов; в театральном зале приподнятая атмосфера вечернего спектакля наутро сменяется деловым характером репетицион­ной работы и т.д. Этим видам перемен присущ повторяющийся ритм — суточный, сезонный. Нередки и такие варианты, когда в пространстве, пред­назначенном для определенных функций, разворачиваются совсем другие действия: манифестация вытесняете магистрали транспортные потоки, тер­ритория стадиона отдается торговой ярмарке или выставке.

Очевидно, что соответствующие приспособления среды к новой фун­кции почти никогда не затрагивают ее пространственное тело, а осуществ­ляются за счет специального или временного оборудования — как стацио­нарного, так и мобильного.

Иное дело, когда среда претерпевает необратимые физические из­менения — как позитивные, так и отрицательные. Например, вызванные обстоятельствами ее формирования (реконструкции) или деградацией ее систем. В этом случае различают объекты формирующиеся — обладающие только частью своих будущих структур (например, не до конца обставлен­ная только что заселенная квартира) — и стабильно функционирующие. Последние практически идеально приспособились к своему назначению, имеют полный комплект оборудования и декоративного оснащения и не рассчитаны на перемены, в т.ч. внешнего вида, кроме незначительных кос­метических.

Разница этих состояний существенно отражается на наборе используе­мых в композиционной структуре компонентов среды — он всякий раз зави­сит от конкретных задач и условий эксплуатации. Не последнюю роль здесь играет возможность использования в качестве ведущих элементов компози­ции как «стабильных», так и «подвижных» слагаемых средового комплекса.

Приведенные положения соответствуют работе не только с интерье­рами жилых и общественных зданий с их относительно небольшими габа­ритами. Они действенны и для другого масштабного крыла среды обита­ния — градостроительного. Здесь, несмотря на многократное увеличение размеров системы, типология форм ее наполнения подчиняется тем же кри­териям «участия» в деле формирования среды: постоянные формы примы­кают к пространственным факторам, подвижные определяют структуру и адаптационные возможности средовой ситуации.

Однако размер объектов городской среды накладывает свой отпе­чаток на эти закономерности. В «городских интерьерах» картина факти­чески расчленяется на гигантскую «емкость», образованную массивами зданий и зелени, и заполняющий ее на уровне земли слой дизайнерского оборудования, машин и людей, насыщающий среду жизненным содержа­нием, т.е. здесь заведомо существуют два «несоединяющихся» масштаб­ных уровня. Кроме того, меняется точка отсчета масштабных и эмоцио­нальных конструкций — они сравниваются не с человеком, а с крупными элементами среды — машинами, деревьями и т.д. При этом из восприя­тия городского пространства почти исчезают столь важные для интерье­ров компоненты вещного наполнения — книги, посуда и пр. В городе они играет активную роль только при непосредственном контакте с ближни­ми планами.

Но все эти отличия не меняют принципа: оборудование и наполне­ние в среде различаются не столько назначением, сколько показателя­ми стабильности и подвижности, которые определяют их способность вступать в разного рода пространственные комбинации между собой и с исходной пространственной основой. Комбинации, которые создают — масштабом, степенью мобильности, силой единства с архитектурной ба­зой — эмоционально-художественный климат средовых комплексов, ста­новящийся, таким образом, во-первых, прямым результатом композицион­ной деятельности проектировщика, а во-вторых, интегральным признаком степени гармоничности средового решения.