Независимо от потребности вербально поразвлечься на подобных сходках, я сопротивлялся как мог описанию "рыночных перспектив", что порой ухудшало мои отношения с некоторыми друзьями и родственниками. Однажды друг моего отца, богатый и уверенный, позвонил мне (чтобы сразу установить иерархию, он намекнул, что прилетел на Конкорде, и вскользь прошёлся по его некомфортности). Он хотел узнать мое мнение о нескольких финансовых рынках. По правде, я не имел никакого мнения и не делал никаких усилий, чтобы сформулировать его, и при этом я даже не интересовался рынками.
Джентльмен продолжал заваливать меня вопросами о состоянии экономики, о европейских центральных банках. Это были кокнретные вопросы, без сомнения, имеющие целью сравнить мое мнение с мнением некоего другого "эксперта", ведущего его счет в одной из больших нью-йоркских инвестиционных фирм. Я не скрывал, что я не имею никакого мнения и не высказывал никакого сожаления об этом. Я не интересовался рынками ("да, я – трейдер") и не делал предсказаний на период. Я попытался объяснить ему, некоторые из моих идей относительно структуры случайности и проверяемости рыночных перспектив, но он хотел более точных заявлений о том, что европейские рынки облигаций будут делать в Рождественском сезоне. Он уехал под впечатлением, что я ломал комедию. Это почти нарушило отношения между моим отцом и его богатым, уверенным другом. Джентльмен позвонил ему с обидой: "Когда я задаю юридический вопрос адвокату, он отвечает мне любезно и точно. Когда я задаю доктору медицинский вопрос, он говорит мне свое мнение. Ни один специалист не был со мной непочтителен! А ваш наглый и тщеславный 29-летний сын играет примадонну и отказывается отвечать мне о направлении рынка!"
Редкие события
Лучшее описание моего бизнеса на рынке будет называться "искаженные ставки", то есть я пробую извлечь выгоду из редких событий, событий, которые не часто повторяют себя, но, соответственно, обеспечивают большое вознаграждение, когда они происходят. Я пробую делать деньги нечасто, настолько нечасто, насколько возможно, просто потому, что я полагаю, что редкие события оценены не справедливо, и чем более редко событие, тем более недооцененным оно будет в цене.
Почему? Из-за психологического предубеждения. Люди, которые окружали меня в моей карьере, были слишком сосредоточены на запоминании секции 2 из "Уолл Стрит джорнал" в течение своих поездок на поезде, чтобы выявить должным образом признаки случайных событий. Или, возможно, они видели слишком много гуру по телевидению. Даже некоторые опытные ветераны торговли, кажется, не понимают, что частота не имеет значения. Джим Рогерс, "легендарный" инвестор, сделал следующее заявление: «Я не покупаю опционы. Покупка опционов – это другой способ идти в богадельню. Кто-то сделал исследование для Комиссии по ценным бумагам и обнаружил, что 90 процентов всех опционов истекают, будучи убытком. Я прикинул, что если 90 процентов от всех длинных позиций опционов теряют деньги, то это подразумевает, что 90 процентов всех коротких позиций по опционам делают деньги. Если я хочу использовать опционы, то чтобы быть медведем, я их продаю».
90% всех опционных позиций убыточны. Визуально эта статистика (то есть, частота) бессмысленна, если мы не принимаем во внимание, сколько денег сделано в течение остающихся 10%. Если мы получаем в 50 раз больше нашей ставки в среднем, когда опцион находится в деньгах, то я могу благополучно сделать заявление, что покупка опционов – это другой способ идти во дворец, скорее, чем в богадельню. Мистер Джим Рогерс, кажется, очень далек в жизни от того типа людей, который не делает разницы между вероятностью и ожиданием (странно, что он был партнером Джорджа Сороса, сложного человека, который процветал на редких событиях – но о нем чуть позже). Один такой редкий случай – крушение рынка акций 1987, которое сделало меня как трейдера и позволило мне участвовать в различных типах обучения. Неро из главы 1 стремился избегать вреда, устраняя свою подверженность редким событиям – подход, главным образом, защитный. Я гораздо более агрессивен, чем Неро и делаю один шаг дальше. Я организовал мою карьеру и бизнес таким способом, чтобы быть способным извлекать выгоду из них. Другими словами, я стремлюсь получать прибыль от редкого события с моими асимметричными ставками
Симметрия и наука
В большинстве дисциплин, такая асимметрия не имеет значения. К сожалению, методы, используемые в финансах, часто импортируются из других областей – финансы, все еще молодая дисциплина (и, определенно, еще не "наука"). Люди в большинстве областей вне финансов не имеют проблем, связанных с крайними значениями стоимости их объектов, когда различие в вознаграждении между различными результатами не существенно, что имеет место, например, в образовании и медицине. Профессор, который вычисляет средний уровень способностей его студентов, удаляет самые высокие и самые низкие наблюдения, которые он назвал бы посторонними, и берет среднее из остающихся, не называя это необоснованной практикой. Предсказатель погоды делает то же самое с чрезвычайными температурами – необычные значения могут исказить конечный результат (хотя мы увидим, что это может оказаться ошибкой, когда делается прогноз относительно ледяной шапки). Так что люди в финансах заимствуют технику и игнорируют нечастые события, не замечая, что эффект редкого события может обанкротить компанию.
Многие ученые в физическом мире также подчинены такой глупости, неправильно читая статистику. Один скандальный пример – дебаты о глобальном потеплении. Множество ученых не сумели заметить его на ранних стадиях, поскольку они удалили из анализа образцов "уколы" температуры, веря, что они, вряд ли будут повторяться. Может быть, будет хорошей идеей удалить крайние значения при вычислении средних температур при планировании каникул. Но это не работает, когда мы изучаем физические свойства погоды. Ученые первоначально игнорировали тот факт, что эти проколы, хотя и редкие, создавали эффект непропорционального накопления к совокупному таянию ледяной шапки. Так же, как в финансах, события, хотя и редкие, которые приводят к большим последствиям, не могут просто игнорироваться.
Рисунок показывает ряд точек, начинающихся с начального уровня Уо и заканчивающихся касанием У. Это может означать работу, гипотетическую или реальную, вашей любимой торговой стратегии, или отчет о сделках инвестиционного менеджера, или цену квадратного метра среднего палаццо во Флоренции, ценовой ряд монгольского рынка акций, или разницу между американским и монгольским рынками акций. Ряд составлен из заданного числа последовательных наблюдений, выстроенных в таком порядке, что правое значение, появляется после левого.
Если бы мы имели дело с детерминированным миром – то есть миром, лишенным случайности (мир правой колонки в таблице 1), и знали бы с уверенностью, что имеет место ситуация из рисунка, все было бы довольно легко. Модель ряда показывала бы значимую и прогностическую информацию. Вы могли бы точно сообщить, что случится через день, через год и, возможно, даже через десять лет. Нам даже не нужен был бы статистик – прогноз делал бы второразрядный инженер. Ему не нужно было бы даже иметь научную степень – любой из девятнадцатого столетия, знакомый с теориями Лапласа, способен решить уравнения, называемые дифференциальными или уравнениями движения.
Если бы мы имели дело с миром, где случайность подчиняется закону, то тоже было бы легче, учитывая, что существует целая область, созданная для подобного анализа, называемая Эконометрикой или Анализом временных рядов. Вы бы вызвали дружественного эконометриста (мой опыт общения с эконометристами говорит о том, что они являются обычно вежливыми и дружественными). Он управлял бы данными в своем программном обеспечении и обеспечивал бы вас диагностикой, которая сообщала бы вам, стоит ли вкладывать капитал в трейдера, производящего соответствующий рисунку отчет о сделках и стоит ли придерживаться данной стратегии торговли. Вы можете даже купить облегченную версию его программного обеспечения за 999$ и запустить его самостоятельно в следующий дождливый уикенд.
Но мы не можем быть уверены, что мир, в котором мы живем, подчиняется закономерностям. Мы увидим, что суждения, полученные из анализа этих прошлых атрибутов, могут в некотором случае оказаться уместными. Но могут быть и бессмысленными; они могут в некоторых случаях вводить вас в заблуждение и уводить в противоположном направлении от реальности. Иногда рыночные данные становятся просто западней; они показывают вам прямо противоположные данные, просто чтобы заставить вас вкладывать капитал в ценную бумагу или неумело справляться с вашими рисками. Например, валюты, которые показывают самую большую историческую стабильность, являются наиболее склонными к крушениям. Это было с горечью обнаружено летом 1997 инвесторами, которые выбрали валюты Малайзии, Индонезии и Таиланда (они были привязаны к доллару США таким образом, чтобы не показывать никакой волатильности – до их резкой, внезапной и жестокой девальвации).
Мы могли быть или слишком небрежны, или слишком строги, когда принимали во внимание прошлую информацию, в качестве предсказания будущего. Будучи скептиком, я отвергаю единственный временной ряд прошлого, как признак будущего представления и мне нужно намного больше, чем данные. Моя главная причина – редкое событие, но у меня есть много других.
На первый взгляд это мое утверждение может показаться противоречащим более ранним обсуждениям, где я порицаю людей за то, что они недостаточно изучают историю. Проблема состоит в том, что мы слишком много читаем пустую недавнюю историю, с утверждениями типа "это никогда не случалось прежде", но не историю в общем смысле (вещи, которые никогда не случались прежде в какой-то области, имеют тенденцию происходить, в конечном счете). Другими словами история учит нас, что вещи, которые никогда не случались прежде, случаются. Это может многому научить нас вне узко определенного временного ряда и чем более широкий взгляд, тем лучше урок. Другими словами, история учит нас избегать отметины наивного эмпиризма, который состоит из изучения случайных исторических фактов
