С остальным - безопасным - миром малыш знакомится сам, мы не торопимся бежатьна помощь, если он может до чего-то додуматься сам, не прерываем его занятий,если он чем-то увлечен. Нас нередко удивляла способность малышей, даже такихкрошечных, к длительной сосредоточенной деятельности. Вот запись мамы в дневнике: "Сегодня Оле исполнилось одиннадцать месяцев, иона удивила меня своими исследовательскими способностями. Я стирала нанизенькой скамеечке, а она больше часа стояла рядом и производила разныеоперации с пузырьками и огрызком карандаша: то пускала карандаш плавать, товыуживала им пузырьки и наблюдала, как они лопались, то делала речки из лужицна полу... Время от времени мне только нужно было посмотреть и удивиться: "Нуи чудеса! Вот так Оля!" - и она снова продолжала играть, делая какие-то своиочень важные открытия и делясь со мною своею радостью. Я успела все, чтонадо, перестирать, а для дочки это время тоже не пропало даром". Позже мы поняли, что детям как раз и нужно не внимание-опека, авнимание-интерес. И чем дальше, тем нужнее. Американские психологи обратили внимание на то, что разница в уровнеразвития, еще незаметная в десятимесячном возрасте, быстро растет и к школестановится огромной: одни дети развиты, понятливы, сообразительны, легкоучатся, а другие никак не поймут, что от них требует учитель. Что же делают с детьми родители, и в первую очередь матери, если к школе детистановятся столь разными? Психологи составили программу наблюдений и послалиисследователей в семьи с десятимесячными малышами. Оказалось, что одни матери(и таких большинство) добросовестно и усиленно опекают и охраняют своихмладенцев и держат их в кроватках или в манежах, окружая пестрыми ибезопасными игрушками. В этих условиях мама спокойно занималась своимиделами, не опасаясь, что ребенок ушибется, что-то возьмет или испортит. Заторебенок находился в положении узника - то же скудное общение с людьми, та жеузость деятельности. А вот несколько матерей отважились пустить детишек самостоятельно ползать повсей квартире. При этом они не оставляли домашних дел, не развлекали своихмалышей, но никогда не отказывали им в "консультации" и помощи в случаенеобходимости. Малыш получал огромное "поле для исследования" и массупредметов с самыми разными свойствами. А вместе с тем он имел неизмеримобольше возможностей общаться с матерью, которая могла позвать его к себе,дать совет, могла похвалить за какие-нибудь успехи, поддержать в трудномслучае, поговорить с ним или просто улыбнуться для поддержания настроения.Таким образом, ребенок здесь был свободным исследователем и имел постоянномудрого и доброжелательного консультанта. Ученые были поражены, насколькобыстро развивались такие дети по сравнению со своими сверстниками, сидящими вманеже. Они и в дальнейшем намного обгоняли бывших "узников" в развитии. Мы не знали об этих экспериментах американских ученых и в своих действияхруководствовались не столько педагогическими соображениями, сколько простойнеобходимостью. Нашему первому сыну было всего пять месяцев, когда мыпостроили себе дом и перешли в него жить. Надо было утеплять и оборудоватьдом, каждый день готовить дрова, уголь и топить печь, носить из колонки воду.Правда, я тогда работал учителем труда в школе и был занят утром, а мамазаведовала библиотекой и работала в основном вечерами, так что кто-то извзрослых был обычно дома. Но работы в доме было столько, что специальносынишкой заниматься было совсем некогда. Зато в каждой работе нам неизменно"помогал" Алеша. Пока мама мыла посуду, он мог перебрать в своей коляске чутьли не всю кухонную утварь. Когда ему это надоедало, мама умудрялась, держаего на левой руке, все делать в кухне одной правой. Но мне-то для работынужны были обе руки, потому что ни молотком, ни рубанком, ни пилой однойрукой много не наработаешь. И вот я ставил коляску с малышом поближе кмастерской, и мы оба принимались за дело: я забивал молотком гвозди - сынстучал кубиком по кубику. Я орудовал отверткой или плоскогубцами - сынперебирал моточки разноцветных проводов. К нашей радости, Алеша с шестимесяцев уже с удовольствием ползал, а в восемь с половиной начал ходить. Стех пор я использовал его "мобильность" полностью - пускал сына сразу на пол.Его ожидали там разные игрушки и строительные материалы, коробки, из которыхможно было что-то доставать или укладывать много-много кубиков иликирпичиков; ведерко, полное самых маленьких мячиков, которые можно схватитьодной рукой и доставать их оттуда один за другим или, наоборот, бросать тудаи заглядывать внутрь, где же этот мячик там лежит. Этих занятий хватало наполчаса, а потом Алеша приползал ко мне и тянул руки к моему молотку.Приходилось молоток уступать сынишке, а это не всегда было возможно, да имолоток был ему великоват, поэтому скоро я приобрел целый набор игрушечныхстолярных инструментов, и Алеша с удовольствием об стукивал маленькиммолоточком все, что кругом можно было обстучать. Когда я что-нибудь прибивал,он любил вынимать из банки или коробки по гвоздику и подавать их мне. А ещеочень нравилось ему собирать рассыпанные на газете гвозди и укладывать их вкоробку или баночку - это увлекало его надолго. Я был, конечно, доволен "помощником", похваливал его и... высыпал гвозди нагазету даже чаще, чем этого требовала необходимость. А когда Алеша стал подниматься на ножки и, опираясь о стенки, путешествовать"на двух", я установил в комнате маленький турничок, а потом повесил кольца(на высоте всего 80 сантиметров от пола). Постепенно появились и канат, ишест, и лесенка. Поднимаясь с четверенек и хватаясь за турник, Алеша улыбалсядовольный. Дополнительная опора, когда на ноги надежда еще плохая,оказывается как нельзя кстати такому малышу. Теперь Алеша "изучал" не только стулья, табуретки, диваны и мои столярныеинструменты, но мог уже устраивать себе "физкультминутки". Сначала он простоподжимал ноги и повисал на кольцах, довольно улыбаясь и смотря в нашу сторонув ожидании похвалы, а потом стал даже покачиваться на них. Я старался его поддержать и в свободную минуту тоже подходил к турнику иликольцам - поразмяться. Сколько же удовольствия это доставляло нам обоим! Так наше простое житейское стремление как-то выкроить время для своей работыи в то же время не оставлять детей одних оказалось педагогически оченьцелесообразным: у детей был широкий простор для разнообразной деятельности, иросли они самостоятельными (подолгу могли играть сами, без руководства иучастия взрослых), инициативными (охотно придумывали новые занятия,упражнения, игры), общительными (легко вступали в контакт со сверстниками ивзрослыми) и любознательными (интерес ко всему с каждым годом у них толькорастет). Однажды к нам приехала мама с двухлетним сыном и жаловалась на то, что она сним совсем измучилась: - Кажется, все делала как положено, а он какой-то вялый, ко всемуравнодушный. И я ему тоже не нужна. Даже обидно. Может быть, он отстает вразвитии?.. - А где вы работаете? - спросил я. - Много ли бываете с мальчиком дома? - С утра до вечера. Из-за него я ушла с работы, решила до школы с него глазне спускать, получше подготовить к школе. Когда мы понаблюдали за нею и сыном, то довольно скоро убедились, что мама,ежесекундно "воспитывая" сына (то прогулка, то еда, то обучение по картинками т.д.), ни минуты не оставляет ему для самостоятельного познания мира - всепреподносит ему готовым, да притом "перекармливает" его всем: и едой, изаботой, и режимом, и впечатлениями. Мы с грустью наблюдали, как идет это"сверхизбыточное" воспитание, и пришли к единодушному заключению: малышу нехватает занятой мамы, а от свободной его уже тошнит. Потом мы узнали, что у нее родился второй ребенок, она стала работать и всепришло в норму: ее внимание поневоле рассредоточилось и перестало бытьгипертрофированным и вредным. Вот говорят: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Нам кажется, чтоэто неверно. Очень важно, чем, как, когда занимается малыш. И как относятся кэтому взрослые.
Игры и игрушки
Давно известно, что первые игрушки младенца - погремушки. Накопилось и унашего первенца их довольно много - дарили родные и знакомые. Но почему-тоони очень недолго занимали сынишку: постучит он ими по кроватке и бросаетчерез минуту. А вот Маша-неваляша, издающая мелодичные и нежные звуки,надолго стала его любимицей. Может быть, секрет здесь был именно в разницезвуков: однообразно шуршащие "погремушечьи разговоры" ребенку надоедали, ачистый, тонкий перезвон Маши-неваляши привлекал и радовал его как голосзнакомого человека. Потом мы заметили, что детишки к звукам прислушиваютсяочень рано, а затем пробуют извлекать их сами с помощью разных предметов:стуча ложкой по кружке, крышкой о кастрюлю и т.д. Наверное, в это время былибы хороши музыкальные игрушки типа ксилофона - только с хорошими, чистымитонами. К сожалению, в продаже их нет, а мы сами подумали об этом поздновато- ребятишки уже подросли. А вот другое мы обнаружили довольно рано и широкопользовались этим "открытием" в играх со всеми своими малышами. Мы заметили,что ярким и привлекательным игрушкам сын явно предпочитал всякие неигрушечныевещи: разную посуду, дуршлаг, сбивалку-венчик, ершик, крышки, корзинки,нитки, кусочки разной материи, катушки, молотки, колеса, палочки, а изигрушек его больше всего привлекали крупные пластмассовые деталиконструктора, кубики... Постепенно мы поняли, в чем дело. Ну, конечно, малыши предпочитают тепредметы, которыми можно что-то делать или манипулировать (надевать-снимать,открывать-закрывать, вкладывать-вынимать, выдвигать-задвигать, возить,кружить, качать, катать и т.п.), причем множество раз и разными способами.Видимо, игрушки быстрее исчерпывают себя в этом отношении. К тому же малышиочень рано пытаются подражать старшим, потому тянутся к тем вещам, которымипользуются окружающие, и пытаются копировать их движения, их действия. Заметив все это, мы старались удовлетворить эту потребность ребенка: я пишуили читаю - и у сына, который сидит за столом на высоком стульчике, тоже листбумаги и карандаш или детская книжка; мама посуду моет, а дочка кладет ложкив мыльную воду. Иногда попадают туда и чистые - ничего, главное, что-тополоскать в воде "как мама". Мы терпели некоторые убытки во времени: надобыло вытирать лишние лужи, больше убирать после совместного "труда", но мышли на это, потому что было интересно наблюдать, как такой кроха чему-тоучится. Л.А.: А еще мы играли, обязательно выкраивая для этого время. И любимойигрой, как и у всех детишек, уже до года становились прятки. Вот прыгнула ложка в мыльную воду: - Люба, где ложка? Нету! Дочка и в третий, и в пятый, и в десятый раз не устает удивляться: куда жеделась ложка? Потом шарит ручкой в воде, и вот она! В глазах изумление ивосторг. Иногда я хитрила: незаметно вынимала ложку и прятала ее за мисочку.Снова маленькая ручка ловит что-то в воде, но ничего не находит. Недоумение,почти обида. - Любаша, а посмотри-ка сюда. - Показываю ей кончик ложечки из-за миски. -Ага, нашлась! Очень любят малыши и сами прятаться. Для этого достаточно отгородить ребенкапеленочкой или набросить на него пеленку сверху и сказать: - Ку-ку! Где Любочка? Вы не видели Любашу? - Малышка замирает на несколькосекунд. Для нее это так удивительно: мир мгновенно исчез из глаз. Затосколько радости приносит каждый раз новое открытие этого удивительного мира.Когда малыш все свободнее ползает, а потом ходит, он уже пытается спрятатьсясам за стул, за кресло, под стол. При этом он не заботится, чтобы не бытьвидным (иногда прячет одну голову), главное для него - самому не видеть. Тутуж надо игру не испортить: - Любочка, где Любочка? Куда она убежала?.. - И искать совсем не в том месте,где сидит дочка, а потом, после долгих стараний, наконец найти ее, замирающуюот волнения и счастья. Эта игра неизменно вызывает бурю переживаний. Можетбыть, это шаги к первым самостоятельным решениям, к проявлениям терпения ивыдержки. А может быть, это подготовка к будущим расставаниям и встречам? Когда играешь с детьми, начинаешь лучше их чувствовать и понимать. Именноблагодаря игре мы обнаружили, например, что детишки инстинктивно ищут длясебя какое-то небольшое пространство: любят забираться под столы, кровати,стулья, в какие-нибудь укромные уголки - им там как-то уютнее, соизмеримее,что ли, с их размерами. Когда ребята постарше сооружали из большихпоролоновых подушек с кресел лабиринты и "квартиры" со множеством маленьких"комнаток", как же нравилось там прятаться и "жить" ползункам. И мы незапрещали детям сооружать "дома", "подводные лодки" и "космические корабли"под столами, за креслами и даже в "гнездышке" из старой раскладушки подпотолком. Поняли мы и еще одну очень важную вещь, которая нам впоследствии помоглаиграть и с более старшими детьми: игра не терпит принуждения и фальши.Взрослый только тогда "принимается" детьми в игру, когда играет всерьез, тоесть так же переживает, чувствует, радуется, живет игрой, а не снисходит кдетям и их "пустяковым занятиям" с какой-то там дидактически-воспитательнойцелью. Этому научиться нелегко, но надо, потому что, общаясь с детьми, надознать их язык - язык фантазии и игры. Учатся же они понимать нас, почему же инам у них не поучиться? Так скорее выработается общий язык, который так нужендля дальнейшего взаимопонимания с собственным ребенком. Мы этому тоже учились. Часто не получалось: то говоришь каким-тоназидательным тоном ("Что ты позабыл сделать?", "Что надо сказать, когдавыходишь из-за стола?"), то начинаешь повторять, как попугай ("Ты слышишь илинет?", "Сколько тебе повторять?", "Долго мне ждать?"), то вдруг впадаешь всюсюканье ("Кто у нас такой холесенький да пригозенький?", "Ты уже кушанькизахотел?"). Понемногу мы освобождались от этих фальшивых нот и приобрели языкпростой и искренний. В то же время выпустили на волю и свою собственнуюфантазию из клетки взрослых представлений и ограничений. Мы попробовалифантазировать вместе с детьми. Как-то у Юли пропал из готовальни циркуль: - Я им чертила, а потом он куда-то исчез. - С твоей помощью исчез? - спрашиваю я. - Ну, мама! - возмущается и смущается Юля одновременно. Проходит день, два...На третий день в кухню, где собралась вся детвора, входит папа и говорит созабоченным видом: - Иду я сейчас по комнате, вдруг слышу: кто-кто плачет, да так горько-горько.Смотрю - вот он, маленький, жалуется на какую-то девочку и про готовальнючто-то пищит... Все ребята, даже старшие, широко раскрыли в ожидании глаза: что же дальше? - Я идти хочу, а он за ноги цепляется - я чуть не споткнулся! - и говорит:"Возьми меня с собой, пожа-а-луйста, я домой хочу, к маме-готовальне, ей безменя плохо." Все весело хохочут, Юля краснеет, но смеется вместе со всеми и, взяв у папыциркуль, сразу кладет его на место, в готовальню. Мы вспоминаем сейчас, как мы были (да и бываем еще!) беспомощны в подобныхслучаях, когда начинаем упрекать: - Опять на место не положила! - Сколько же можно?! - Ну и растеряха ты у нас! И т.д. и т.п. А результат? Обида, слезы и упрямое: "Ну и пусть!", "Ну и не надо! Да, ятакая! Такая! Такая!" "Ну и пусть!" Б.П.: Вы спросите: при чем здесь годовалый малыш? А при том, что чем раньшеначинать, тем лучше.
Зачем так рано?
Такой вопрос нам задают даже после нашегосамого подробного рассказа. Особенномамы. - Подумать только, - говорят они, - с рождения учить стоять, ходить, плавать,петь, говорить, чуть ли не читать - ведь жалко крошку! А потом: вырастают желюди и без этого. Конечно, вырастают, но... Многие ли встречали человека, свободно говорящего на трех-четырех языках?Такое не каждому дано, нужны особые лингвистические способности, скажутмногие и... ошибутся. В интернациональной школе при ООН в Нью-Йорке, где смалых лет, а иногда с рождения живут, учатся и постоянно общаются дети многихнациональностей, знание трех-четырех языков - обычное явление. Все полиглоты! Теперь представьте себе, что ребенок, психически совершенно нормальный,обладающий слухом и зрением, в течение многих лет не в состоянии овладетьдаже одним родным языком и остается фактически немым. Невероятно, правда?Однако науке известны трагические случаи, когда дети в младенческом возрастепопадали в логово диких зверей. Если их возвращали к людям позжешести-семилетнего возраста, они не могли научиться говорить, как ни старалисьэтому научить их терпеливые и добрые воспитатели! Не могли! Еще пример. Может ли абсолютный музыкальный слух быть достоянием каждогочеловека? Нам представить себе это трудно. Но вот жители Вьетнама - все! -обладают поразительным музыкальным слухом. Чудо? Нет, просто вьетнамский языкчетырехтональный, и, чтобы понимать друг друга, вьетнамцы должны смладенчества точно отличать высоту звуков. С младенчества? Но ведь именно тогда - с первых дней жизни - и окунаетсямаленький вьетнамец в стихию родной речи. С первых дней - вот в чем дело! Подозреваем ли мы, что, говоря своему несмышленышу ласковые слова, напеваяему простые песенки, мы уже учим его говорить и понимать язык? Нет, простотак принято, все так делают. Да и нам, взрослым, с ним так интереснее,веселее, занятнее. И никто не думает о перегрузке, о том, что это рано, чторебенку тяжело, вредно, опасно. Наступает момент, и первое слово, еще догода, произносит сам малыш. Как просто! Но как непросто все становится, еслимы будем мало говорить с ребенком. Как задерживается сразу его развитие. Вдоме ребенка, где дети воспитываются со дня рождения и на каждого взрослогоприходится 20-25 малышей, дети могут не заговорить и в два и в три года, сбольшим трудом осваивают речь и нередко долгие годы отстают потом в развитии. Итак, трудно осваивают язык (или не осваивают вовсе) те, кто начал изучатьего слишком поздно (дети Маугли), и те, языковое общение которых было оченьбедно. Время начала и условия для развития - вот что определяет успешностьовладения родной речью. Но почему не предположить, что точно так же делообстоит и с остальными способностями? Чрезвычайно распространено мнение, что способности наследуются, даются отприроды. Но вот что утверждают последние работы генетиков: "...в наши дни,после окончательной победы в генетике принципа ненаследуемостиблагоприобретенных признаков, стало очевидным, что духовное развитие незаписывается в генах. Оно фиксируется в социальной программе, котораяпередается путем воспитания, усложняется и развивается с каждым новымпоколением". Эти слова находим у академика Н.П.Дубинина (*) (подчеркнутонами. - Б.П. и Л.А. Н.), Но в первый год жизни ребенка эта социальнаяпрограмма целиком в руках родителей. И от того, как сумеют родителираспорядиться этим временем Начала Всех Начал, будет во многом зависетьбудущее развитие их ребенка. (*) Дубинин Н.П., Шевченко Ю.Г. Некоторые вопросы биосоциальной проблемыприроды человека. М.: Наука, 1976, с. 17. Л.А.: Подробнее мы расскажем об этом во второй части книги, где речь пойдет одетях постарше. Но начало нормальных (или ненормальных) отношений с ребенкомвкладывается очень рано - пожалуй, даже до его рождения. Известно, что здесьмногое зависит от общего нравственного климата семьи. Но от чего зависит самсемейный климат? Конечно, на него воздействует многое, зависящее и независящее от членов семьи: от жилищных условий до личных настроений. И всеэто накладывает отпечаток на будущий характер растущих в семье детей. Можноли все предусмотреть? Нельзя. Можно ли за все отвечать? По-моему, нужно!Часто слышу, с какой легкостью жалуются матери друг другу: "Мой такойнеласковый", или "Такая уж она у меня плаксивая", или "А мой упрямый растет,и в кого он такой?" и т.д. и т.п. И никакого намека на то, чтобы поискатьпричину в собственных своих родительских действиях! Такой, дескать,уродился... Я же не вспомню ни одного примера, чтобы какой-нибудь недостаток наших детейне находил своих истоков в непродуманных, безответственных, неправильныхдействиях окружающих, прежде всего родных, близких людей, и особенно,конечно, нас, родителей. Спохватываешься, мучаешься, думаешь, анализируешь -и начинаешь все сначала, все по-другому. Не выходит. Снова и снова ищешьвыхода. И находишь! Это уже завоевание, открытие, маленькая победа. Из многихтаких достижений складывается опыт - опыт общения и... опыт ответственности.Хорошо, когда начинаешь накапливать этот опыт как можно раньше.
Без мамы плохо
Однажды в скверике мы наблюдали такую трогательную сценку. На скамейкеоживленно разговаривают две молодые женщины. К одной из них нет-нет даприковыляет малыш лет двух, ткнется ей в колени, постоит так несколько секунди топает назад к стайке ребятишек в песочнице. Она не спрашивает его ни очем, просто положит сынишке руку на головку, погладит вихры, шепнет что-то наушко, и он, словно глотнув живой воды, снова возвращается к игре. Его никтоне обижал, мама ему была хорошо видна от песочницы, но он упорно приходил иприходил к ней, чтобы просто прикоснуться, почуствовать живое тепло ее рук,коленей - без этого он просто не мог играть спокойно. Вот эту жажду не простовидеть меня, но и ощущать близко физически я заметила у своих малышей, ксожалению, не сразу. Только постепенно я поняла, что это не каприз - видетьмаму постоянно, чувствовать ее рядом или хотя бы слышать голос ее. Вначале явнимала не собственной интуиции, а расхожей "истине": ребенка не балуй, а тоон тебе на шею сядет (помните: к рукам приучишь - руки свяжет). И первенцасвоего с самого начала пыталась не баловать: плачет - не подходила, пока неперестанет; спать уложу и нарочно уйду - пусть засыпает сам; баюкать, песнипеть - ни-ни, а то привыкнет... Ну и что вышло? Из-за диатеза он плохо спал, часто плакал по ночам, я, оченьстараясь "выдерживать характер", не брала его на руки и... извелась самавконец. А потом, отчаявшись, махнула рукой на все "нельзя" и "не положено" иположила сынишку спать рядом с собой. За полгода его жизни это была перваяночь, когда мы оба выспались всласть. И все последующие ночи перестали бытьдля нас проблемой. Именно после этого мы и днем стали брать чаще его на руки, а потом так жепоступали со всеми остальными малышами. Нашего папу бабушки иногда даже"елкой" называли, потому что стоит ему появиться, как на нем виснут все, ктоможет повиснуть, а кто не может, того он сам берет на руки и носит всехдолго-долго или возится с малышами, пока все не устанут. Нет, это не было длянас обременительным. Мы видели, сколько радости приносит это ребятишкам, да инам, взрослым, было хорошо. А поэтому не огорчались, что нарушили какие-тозапреты. И вот теперь в печати мы все чаще встречаем подтверждение верности своих"неразумных" действий. Оказалось, физический контакт с близкими людьми даетребенку чувство защищенности и безопасности, что необходимо для нормальногоразвития психики. Описание одного опыта особенно поразило нас, хотя речь шлав нем не о людях, а об обезьянах. Биологи Харлоу и Суоми рассказывают, чтоони изучали экспериментально, в каком возрасте маленькие обезьянки лучшевсего обучаются. Но для уроков обезьянок приходилось отнимать от матерей,чтобы те не мешали "учебе". Для маленьких обезьянок каждое расставание сматерью становилось трагедией. Это так подействовало на них, что остановилосьих психическое развитие: шестимесячные обезьянки остались на уровнетрехмесячных (как раз тогда их и начали отрывать от матерей). Картинаэксперимента так исказилась, что его пришлось прекратить и начать второй. Во втором эксперименте обезьянок отняли от матерей сразу после рождения, а вклетку к каждой поставили по креслу с мохнатой обивкой, напоминавшей шерстьматери. В спинку кресла встроили бутылку с соской и вскармливали обезьянокискусственно. Обучение теперь шло прямо в клетке, кресло ему не мешало, но,когда для пробы кресло уносили из клетки, детеныш падал на пол, где оностояло, и горько "плакал" - визжал. Стоило же вернуть кресло в клетку, как онпрыгал на кто, крепко впивался в мохнатую обшивку и несколько минутприжимался к нему, не решаясь его оставить. Эксперимент закончили, а выросших "безмамных" обезьянок пустили в общее стадообезьян. Однако они оказались настолько неконтактны, необщительны, что несмогли даже создать семейные пары и были агрессивно настроены по отношению кдругим обезьянам. Тогда прибегли к искусственному опрлодотворению и дождалисьот этих обезьян, выросших без мам, потомства. И что же? Они не проявили ксобственным детям никаких нежных чувств. Одна оторвала руку своему ребенку,вторая раскусила голову, как кокосовый орех. Они не обращали внимания на то,что малыш "плачет", тогда как в стаде в подобном случае к нему немедленнобросается мать или даже кто-нибудь из других обезьян. Это поразило ученых: у"безмамных мам" совершенно отсутствовал материнский инстинкт, испокон вековсчитавшийся врожденным. Вот как страшно - расти без мамы. Как же не болеть детишкам в яслях? Как жевыздоравливать малышам в больницах - без мам? По меткому выражению доктораБ.Спока, теперь нередко превращают грудного ребенка в кроватного. А если ещедобавить сюда и искусственное вскармливание? Что же из этого получится, а?
