Понятие социализм очень широко и остается слабо разработанным. Маркс и Энгельс говорили о коммунизме, а социализм в особую формацию не выделяли. В России, где к моменту революции капитализм еще не стал господствующей формацией, была очевидна необходимость длительного “переходного периода” развития производительных сил при некапиталистическом общественном строе, прежде чем приступить к построению коммунизма. Этот строй и создавали в конкретных условиях России и заданных извне жестких ограничениях. Возникло очень специфическое жизнеустройство со своим особым политическим строем и типом хозяйства.
Поскольку компартия СССР завоевала большой авторитет как партия “победившего пролетариата”, а СССР стал сверхдержавой и центром тяготения всех сил, “убегавших от капитализма”, советская политическая элита получила возможность объявить свою систему единственно правильным социализмом (победившим, реальным, зрелым и т.п.). В обществоведении, а затем, через систему образования и СМИ, в обществе сложился очень узкий взгляд на социализм и вообще на некапиталистические формы жизнеустройства. Мы очень мало знали и почти не интересовались огромным опытом разных культур и народов, искавших и создававших структуры социализма на своей почве. Более того, своим авторитетом и своей вполне бескорыстной помощью СССР нередко ограничивал и даже подавлял этот рост, загонял его в рамки собственной модели и тем губил. Мы сами потеряли при этом важнейший источник знания и силы.
Более того, приняв за сущность социализма одно его воплощение, одну лишь его советскую ипостась, мы не поняли этой сущности и, что самое тяжелое, не поняли саму советскую его ипостась. Во многом поэтому мы ее и утратили. Даже критики советского строя “от социализма” – еврокоммунисты извне и марксисты типа Бутенко и Ципко “среди своих” – ничего полезного не сказали. О ругани корыстно заинтересованных приватизаторов и говорить не приходится.
Сегодня, когда советский строй потерпел тяжелое поражение и в результате резко изменились конкретные условия, в которых Россия будет восстанавливать свое жизнеустройство, мы обязаны сосредоточить усилия на изучении и осмыслении двух структур: социализма в целом и советского строя как его разновидности. Для этого есть чисто прагматические и срочные причины, а не только теоретический интерес.
* Опыт начала и конца ХХ века показал вполне надежно, что при господстве в жизнеустройстве России капиталистического уклада она не может выжить как независимое многонациональное государство. При этом ее распад и всесторонняя деградация сильнее всего ударяет именно по русскому народу, так что он неминуемо становится ядром антикапиталистической революции (горячей или ползучей). Можно ожидать, что после более или менее длительного периода “хаоса по Чубайсу” в России возобладают различные формы некапиталистического уклада, пусть даже с мимикрией под капитализм. В дальнейших рассуждениях мы отвлекаемся от тяжелого положения России в международном плане. Многие жизненно важные сферы находятся под жестким внешним контролем, цель которого – не допустить возрождения России как сильной независимой страны, тем более с социалистическим жизнеустройством. Тем не менее рассмотрение даже весьма абстрактной модели будущего социализма, на мой взгляд, полезно. На этом пути есть шанс сохранения страны, культуры и народа.
В нашем анализе мы должны исходить из широкого представления о сущности социализма и его воплощениях. Для начала, в самом первом приближении, будем считать социализмом некапиталистический тип жизнеустройства в индустриально достаточно развитом обществе, распространенный столь широко, что общество может воспроизводиться на его основе. Оговорки нужны, чтобы отграничить социализм от некапиталистических форм жизни в чисто аграрных “реликтовых” обществах, а также от маргинальных укладов, существующих в капиталистическом обществе в качестве анклавов (“альтернативная” экономика, религиозные коммуны, криминальное хозяйство и т.д.).
Другая причина, по которой необходимы такие исследовательские усилия, состоит в том, что поражение советского строя вовсе не привело к демонтажу всех его несущих конструкций. Во-первых, прочность их оказалась намного выше теоретически предсказанной. Во-вторых, на их ликвидацию не осмеливается политический режим. Поэтому можно также предположить, что некоторые устои советского строя переживут период хаоса и останутся в основе нового общественного порядка. Их надо знать и понимать.
Что-то из переживших реформу советских структур надо охранять и обновлять (хотя бы как фактор жизнестойкости общества на период разрухи), что-то превратилось в препятствие для выхода из кризиса и обновления общественных институтов (даже по советскому же типу). Некоторые специфические продукты советского строя были для него и смертельными ядами.
