По данным таможенного агенства КНР, главного таможенного управления, объем двусторонней торговли между Китаем и Северной Кореей официально оценивается в $5,9 млрд. в 2012 году, и в $ 4.69 млрд за январь-сентябрь 2013.[70] Этот показатель бледнеет по сравнению с $215,1 млрд долларов, которыми КНР обменялся в ходе торговли в 2012 году с Республикой Кореей, третьим по величине торговым партнером Китая, и составляет менее 0,2 процента всеобщей торговли Китая в 2012 году (общий показатель составил $ 3900 млрд в соответствии с информацией китайского министерства торговли и коммерции КНР).[71]
Южнокорейские эксперты оценивают зависимость Северной Кореи от Китая в 2012 году цифрой, колеблющейся от 70 до 89 процентов.По данным китайских таможенных органов, торговая зависимость Северной Кореи от Китая увеличилась с 25 до 78,5 процентов в период между 2000 и 2009, при условии исключения межкорейской торговли, и от 20,3 до 52,6 процентов, когда межкорейская торговля задействована.[72]
В 2010 году северокорейский экспорт в Китай увеличился на 51 процент, а в 2011 он вырос еще на 134 процента, что в значительной степени может быть объяснено изменением Северокорейского подхода к экспорту сырья, расположенного недалеко от китайской границы. По данным китайских таможенных органов, минералы, железная руда и уголь составляют более 60 процентов китайского импорта из Северной Кореи с 2007 года, и эта доля стремительно растет с 2010 года, в то время как рыбная продукция и одежда - как доля импорта Китая – снижается.[73]
Южнокорейская пресса сообщает, что экспорт минеральных ресурсов в Китай достиг 8,4 млн. тонн в течение первых девяти месяцев 2011 года, по сравнению с ежегодной общей суммой экспорта в 4,8 млн. тонн в 2010 году и 2,5 млн. тонн в 2008[74] В 2010 году, согласно китайским таможенным органам, импорт угля из Северной Кореи увеличился на 54 процента и железной руды на 200 процентов. Согласно южнокорейским данным, китайский импорт северокорейской стали составил $ 82 млн. в период с января по октябрь 2010.[75]
Политическая поддержка с обеих сторон привали к торговой структуре импорта сырья из Северной Кореи и экспорту продуктов непосредственно необходимых в продовольственной сфере Северной Кореи, таких как рис, пшеница и топливо. Существует знаменательное распределение статей торговли в последние три года: по китайским таможенных данным, минералы и текстиль занимают верхние позиции, экспортируемых из Северной Кореи в Китай в 2010, 2011 и 2012.[76]
Ляонин и Цзилинь являются двумя ведущими провинциями Китая, ведущими торговую деятельность с Северной Кореей. Китайские экономисты подсчитали, что 60-80 процентов двусторонней торговли проходит через мост Дружбы через реку Ялу, которая связывает города Даньдун в провинции Ляонин и Синыйджу в Северной Корее. Китайские таможенные органы неизменно отмечают Ляонин среди главной провинции, торгующей с Северной Кореей, за ней слуедуют Цзилинь и Шаньдун.[77] Торговля провинции Цзилинь с Северной Кореей составила $ 713 600 000 в 2011 году. Ежегодный рост составил 39,9 процента.[78]
Туризм из Китая также способствовал росту двусторонней торговли. В 2011 году 70 000 китайских туристов, посетивших Северную Корею, в сравнении с 3500 туристами из западных стран. Обе стороны выступили с инициативами по дальнейшему расширению китайского туризма, КНДР сделала особый акцент на развитие инфраструктуры и содействие китайским туристическим агентствам. Власти Цзилинь также отметили существенное усиление трансграничного туризма с момента запуска чартерных рейсов в июле 2012. С момента запуска безвизового режима для китайских граждан для однодневных поездок в Расон, Цзилиньские туристические компании начали предлагать ежедневные туры в Расон. Северная Корея также пытается привлечь китайских туристов на курорт в специальный район, расположенный в горах Кымган.[79]
Китайские аналитики проводят различие между легальной торговлей, которая характеризуется стандартными таможенных процедурами по обе стороны границы, и «торговлей индивидуальными лицами». Последняя, в основном, состоит из торговли подержанными электронных изделиями и крупами, и проводится северокорейскими гражданами и корейцами, которые родились в Китае, посещающими своих родственников в Северной Корее. 124
Трудно оценитьразмер торговли, но стоит отметить его сильное влияние на северокорейскую модель потребления. Некоторые китайские аналитики утверждают, что северокорейское население выживает из-за трансграничной незаконной торговли, контролируемое северокорейскими военными.[80]
Структура двусторонних финансовых отношений способствует незаконной и бартерной торговле. В результате слабости северокорейских учреждений и санкций Совета Безопасности ООН, согласно оценкам экспертов, до 60 процентов торговли провинции Цзилинь с Северной Кореей осуществляется посредстом наличных средств, в то время как значительную долю остальных 40 процентов составляет бартерная торговля. Поскольку сделки осуществляются в основном в юанях, Китай имеет большое преимущество в торговле с Северной Кореей, утверждает Мэй Хинюй, исследователь аналитического центра министерства коммерции КНР .126 Китайские торговцы не доверяют северокорейской воне из-за её неустойчивого положения, а северокорейские торговцы имеют ограниченные запасы в других иностранных валютах.
Китайская бюро по иностранной валюте имеет проблемы обеспечения точных показателей потоков капитала между двумя странами, проблемы усугубляется тем, что фирмы, как правило производят депозиты на частные, а не на юридические счета, чтобы избежать налогооблажения. 127
Ляонин и Цзилинь являются ключевыми источниками инвестиций для северокорейской экономики. На веб-сайте Министерства коммерции КНР перечислено 172 китайские фирмы с прямыми инвестициями в Северной Корее в 2013 году. Среди них 59 зарегистрированы в провинции Ляонин, в том числе 4 в городе Далянь, и 60 в Цзилинь. 137
Согласно данным за 2012 всего в Северной коре зарегистрировано 351 зарубежных фирм с прямыми инвестициями: наибольшее число, более половины, являются китайскими, что очевидно указывают на долю китайский инвестиций в экономику КНДР и на роль экономического присутствия и влияния КНР в целом.
Северокорейские чиновники идентифицировали три основных направления, способных привлечь китайские инвестиции: минеральные ресурсы, пяти звездочные отели в Пхеньяне и инфраструктура в Расон. 139 Однако Расонский и Пхеньяняский сектор невдижимости предлагает весьма скромные возможности инвестирования, поскольку был искусственно ограничен от проникновения КНР. 140 Вместо этого китайские инвестиции в Северную Корею сосредоточены в горнодобывающей промышленности, особенно добыче железной руды, золота, угля, меди, цинка, магнетита, молибдена, свинца и титана. Согласно Севернокорейскому институту ресурсов и корпорации «Ресурсы Кореи», китайские фирмы подписали 31 контракты на добыче ресурсов из 20 местоположений в Северной Корее с 2003 по 2009. 141 Туристы сообщают о крупных горнодобывающих преприятиях недалеко от китайской границы.142
Флагманом инвестиций в северокорейскую горнодобывающую промышленность была компания Вансьян, (частная компания, зарегистрированная в китайской провинции Чжэцзян) разрабатывающая медный рудник Сюесан, крупнейший в Северной Корее. В результате совместного сотрудничества Вансьян и северокорейской государственного предприятия китайской компании удалось договориться о доле в размере 51 процентов от права пользования недрами в Сюесан сроком на 15 лет. По данным китайской прессы, Вансьян согласился инвестировать около 150 миллионов юаней (25 миллионов долларов). 143 Дело привлекло к себе внимание международных средств массовой информации, когда китайская компания вступила в конфликт с северокорейскими властями. Затраты на предприятие постоянно поднимались и, в итоге, китайские предприниматели были департированы из страны в начале 2009 года. Данный инцидент, спровоцировал вмешательство главы госсовета КНР Вэнь Цзябао во время его визита в октябре 2009 нода, благодаря этому ситуацию удалось разрешить. Китайская пресса сообщила, что к 2012 году Вансьян уже разрабатывали в три раза больше первоначально согласованных местоположений, но, что медь извлеченная из Сюесана до сих пор не доставлена в Китай. 144
Большинство китайских инвестиций в горнодобывающем секторе, не настолько масштабны и происводятся без участия китайских властей. Эти незарегистрированные инвестиции представляют собой сочетание законной и бартерной торговли. В связи с тем, что они использовуют торговлю, чтобы обойти инвестиционные правила, китайские компании вынуждены оставаться без правовой защиты в случае конфликта.
Второе направление китайских инвестиций сосредоточено в рыбном промысле. Несколько китайских компаний из провинции Ляонин и Чжэцзян вложились в совместные предприятия с торговой компанией Северной Кореи Самтаесун. Соглашение дает китайским траулерам права на рыболовство в период с июня по октябрь у северо-восточного побержелья. Выплаты в пользу Самтаесун включают в себя электронные продукты и наличные деньги, стоимсость составляет около $ 25 000-30 000 за корабль. 146 Рыболовства воспринимается весьма перспективным направлением двустороннего торговли Цзилинь, где морепродукты из Северной Кореи являлись контрабандными на протяжении десятилетий.
Китайские фирмы также активно учавствуют в секторе розничной торговли. Некоторые крупные китайские фирмы присутствуют на территории Северной Кореи: например, Хаер продает стиральные машины с инструкциями на корейском, и БиАйДи продает автомобили, в том числе, северокорейским полицейскм органам, а так же управляет постпродажным сервисным центром в Пхеньяне. 147 Два других флагманских инвестора это Тяньцзиньская велосипедная компанияи и сеть супермаркетов Куанбок, которая открылась в Пхеньяне в январе 2012 года, и в которой Ким Чен Ир был запечатлён на одной из его последних фотографий.. 148 Присутствие данных китайских компаний существенно влияет на потребительские структуры в столице Северной Кореи и в других городах.
В целом, Северная Корея остается крайне рискованной средой для китайских компаний. В 2007 году Ляонинская группа инвесторов Сиян стала крупнейшим частным инвестором в Северной Корее, когда он согласился инвестировать $ 37.14 миллионов в завод по переработке железной руды, в совместном предприятии, в котором 75 процентов принадлежит Сиян и 25 процентов Северной Корее. В феврале 2012 года Северная Корея приостановила реализацию контракта и отменил корпоративную регистрацию для Сиян после того, как китайская компания отвергла предложенные изменения контракта. В марте северокорейские полиции департировала весь персонал компании Сиян из КНДР. 149 Официальные СМИ КНДР и сама компания давали противоречивые объяснения причины конфликта. Xiyang утверждал, что в 2007 году он получил обещание от правительства Северной Кореи, что совместное предприятие закон в ближайшее время будут внесены поправки по поднятию лимита иностранных акций в совместных предприятиях. Однако, пять лет спустя, Северная Корея использовала без обещаенных изменений, экспроприировало деятельснрсит инвесторского предприятия из КНР. 150 Xiyang Группа также заявила, что Северная Корея нарушила свои собственные инвестиционные законы, повышение тарифы для того, чтобы незаконно приобрести активы компании и технологии. 151 Северокорейская же сторонаобвинила Сиян в неполном соблюдении своих договорных обязательств. 152
Развитие данной ситуации и спровоцированный международный резонанс дало яркое описание о коррупционной практике со стороны Северной Кореи, что, в свою очередь, побудило китайское правительство к модернизации правовой базы инвестиционной деятельности в Северной Корее.153 Однако в отличие от случая с Вансяьн, китайское правительство не заступилось, чтобы помочь компании Сиан, что, по всей видимости, сигнализировало и обозначало тот факт, что ответственность за конфликт была поделена.
Как следствие, из-за нежелания строить заводы в Северной Корее, по причине возможного возникновения подобных случаев с экспроприацией, китайские фирмы освоили еще другой вариант: привлечение северокорейских рабочих на северо-восток Китая. Данный вариант, исключает подобные риски, позволяя КНР пользоваться низкой стоимостью рабочей силы. Приток северокорейской рабочей силы в северо-восточный явил собой новую тенденцию: обе стороны начали обсуждать возможный найм северокорейских рабочих для Китая в 2010 и 2011 годах. Лос-Анджелес Таймс сообщает о подтвержденном в 2012 году соглашение, согласно которому китайская фирмы будут нанимать около 40 000 северокорейских рабочих на работу в Китай, по оценкам, ежегодные денежные переводы будут составлять около $ 2000 для каждого рабочего.154
Изменение китайская позиция от жесткого непринятия в сторону поддержки интересов Северной Кореи в учреждении специальных экономических зон на границе с Китаем произошло в момент окончания холодной войны. Однако, до этого момента Китай на протяжении долгого периода игнорировал любые инициативы, способствующие региональной или местной интеграции.
В начале 1990-х, Китай по-прежнему не полностью поддерживал " «Большую Тумэньскую инициативу», в качсестве регионального интеграционного проекта, финансируемого Программой развития ООН. 166 Китайская политика поддерживала более тесную интеграцию между Северной Кореей и северовосточными провинциями КНР Ляонин и Цзилинь. 167 Данные провинции, на тот момент, были слабо развиты в экономическом плане, а так же имели 1416 километровую общую протяженность границ с Северной Кореей.
Северная Корея сначала учредили зоны свободной торговли в районах Раджин и Сонбонг в 1991 году, с целью получения прибыли от торговли из-за потери ее традиционные экспортных рынков в странах коммунистического блока. В 1996 году города Раджин и Сонбон были объединены в одну административную единицу – Расон, расположенную на границе с китайской провинцией Цзилинь и Россией на крайнем севере -востоке (см. рисунок 3.1). Однако без поддержки со стороны Китая и Южной Кореи, экономика Расон не росла должным образом, и перспективный проект был заброшен во время великого голода в 1990-х годах.
В сентябре 2002 года в рамках "мер по улучшению ", северокорейская правительство объявило о создании специального административного района Синыйджу, расположенного в северо- западе страны, на границе с провинцией КНР Ляонин (см. рисунок 3.1). Он был оснащен относительно либеральной законодательной базов, которая признавала частную собственность на временной отрезок в 50 лет, а также позволяла иностранным гражданам учавстовать в выборах местного законодательного собрания.
Однако, в октябре 2002 года, Ян Бинь, китаец имеющий китайско-голландское двойное граждантво, был назначен в качестве главного ответственного лица за проект Синыйджуы в Северной Корее. Вскоре после своего назначения, он был арестован в своем доме в китайском городе Шэньян, по обвинению в мошенничестве и неуплате налогов. Вынесенный Ян Биню приговор составил 18 лет тюремного заключения. 168
Существует сразу несколько возможных объяснений касательно этого дела. Китай, возможно, относился негативно к появление конкурента в города Ляонин, с привлекательной инвестиционной базой для иностранного капитала. КНР не желали возможной потери влияния над северокорейской экономикой, в случае, если Синыйджу бы успешно смог привлекать капитал из США, Японии и Южной Кореи. 169
Другие аналитики предполагают, что арест мог быть вызван односторонним решением Северной Кореи касательно назначения Ян Биня без предварительного консультации с КНР. 170 Ещё один немаловажный факт заключается в том, что у КНР было мало энтузиазма для плана развития казино в районе Синыйджу, особенно под руководством человека, имеющего двойное гражданство и проверенные связя с китайскими рынками, так как это могло бы обострить проблемы безопасности на Китайской границе. 171
Лу Чао, видный северокорейский эксперт из Ляонинской академии наук, утверждает, что Северная Корея извлекла урок: ни один пограничный проект не сможет стать понастоящему успешным" без тесного сотрудничества между Китаем и КНДР " 172 Учитывая эту высказывание, Вэнь Цзябао во время своего рабочего визита в КНДР в 2009 году, ознаменовала сдвиг в политике.
Специальные экономические зоны, расположенные на границе, наконец-то появились в повестке дня обеих стран в качестве элемента сотрудничества на двусторонней основе. В ноябре 2009 Госсовет КНР утвердил «Руководство по планированию сотрудничества и развития в районе реки Тумэнь (города Чанчунь, Цзилинь, Тумэнь) в качестве отправной точки для дальнейшего регионального развития»; данный план был разработан при активном участии Цзилиньского правительства.
В апреле 2010 Северная Корея учреждает Расон в статусе «особого муниципалитета», подобно районам Пхеньян и Кэсон. Тем не менее, ключевым моментом в развитии СЭЗ был май 2010, когда состоялся деловой визит Ким Чен Ира в Китай. Обе стороны пришли к консенсусу о том, как управлять СЭЗ, что привело к созданию двух «совместных руководящих комитетов для руководства сотрудничества в целях развития», по одному для каждой СЭЗ.
Стоит отметить, что в фокусе внимания китайского бизнеса касательно северокорейских свободных экономических зон, прежде всего находится Расон, где в порту Раджин китайцы арендовали два пирса, получив, таким образом, выход к Японскому морю. Грунтовая дорога протяженностью 50 км, ведущая от китайской границы к этому порту, была в короткие сроки капитально реконструирована, превращена в высокоскоростную магистраль, время движения по которой сократилось с 3 часов до 50 минут[1].Объем капиталовложений в оба проекта составил 3,5 млрд долл.
После сворачивания сотрудничества Южной Кореи с Пхеньяном, произошедшего в период правления президента Ли Мен Бака, Китай занял монопольное положение на рынке Северной Кореи и фактически стал для ее населения «спасательным кругом». Сегодня Пхеньян воспринимает столь масштабное китайское экономическое присутствие как «меньшее зло» по сравнению с южнокорейским, имевшим место до 2008 г., поскольку оно не сопровождается экспортом «вредоносной идеологии». Пекин, со своей стороны, рассматривает широкое экономическое сотрудничество с КНДР как один из практических инструментов, способствующих продвижению рыночно-ориентированных реформ в этой стране.
Таким образом, на китайско-корейской границе формируется анклав взаимодополняющих друг друга народно-хозяйственных структур. Китайцам уже есть что терять в Северной Корее, поэтому они готовы защищать свой бизнес и «нормальную торговлю» в этой стране. И это одна из главных причин незаинтересованности КНР в коллапсе КНДР и применении против нее «удушающих» санкций. В ответ на обвинения в «сознательной слепоте» и нежелании добросовестно исполнять международные санкции, прозвучавшие из уст президента США Б. Обамы на саммите «Большой двадцатки» в 2010 г., китайцы говорят, что ситуация в соседней стране им видна лучше, чем американцам с расстояния нескольких тысяч километров. При этом они указывают на «слепоту» Вашингтона, который не в состоянии по достоинству оценить вклад Пекина в стабилизацию ситуации и в предотвращение войны на Корейском полуострове.
Некоторые американские синологи утверждают, что при искреннем стремлении к денуклеаризации Корейского полуострова многие китайские эксперты понимают причины, толкающие Пхеньян на ядерный путь («самооборона» перед лицом политики «двойных стандартов» и угрозы «ядерного принуждения»), и чуть ли не сочувствуют логике поведения северян в этом вопросе.
