— Ты можешь толком объяснить? Как это — кончились?
— Ну вот так, взяли — и все закончились, — развел руками Мак-Мэд. — Мы же их с начала игры истребляем. Мамонтово плато ловушками изрыто, как Курская дуга — воронками. А мы их все жрем и жрем. Ну и вот. Мои следопыты и так с утра все окрестности перекопали, пока этого доходягу нашли.
— Та-ак, — вздохнул Банзай. — Слушай, Мак, а динозавров в округе когда в последний раз видели?
— Давненько, — задумчиво пожал плечами Мак-Мэд. — Ну вот уж на их счет никто особо не грустит. Грубые, кровожадные, абсолютно невкусные твари.
— Вы понимаете, что это может означать? — негромко спросил Банзай.
— Что?
— Мамонты у нас не закончились. Мамонты у нас вымерли.
Все притихли, обдумывая эту новость.
— Ты хочешь сказать, что пора обзаводиться теплыми вещами? — угрюмо уточнил Ксенобайт.
— Где-то так, — кивнул Банзай. — Ледник идет, ребята.
Встав с кресла, высеченного из цельного куска гранита и застеленного пушистыми шкурками, Банзай подошел к стене, на которой была изображена карта местности.
— Глядите сюда. Вот наше стойбище. Мы уже довольно давно выяснили, что находимся на полуострове. До сих пор нам вполне хватало оказавшейся в нашем распоряжении территории, но, в конечном итоге, с трех сторон нас ограничивает море, а с севера — Большой Бугор. После истории с Ужасным Тумбарикиту было предпринято две попытки форсировать его, и обе завершились неудачей.
Ксенобайт с Мак-Мэдом разом помрачнели. Программист до сих пор не любил вспоминать идиотскую историю вторгшегося на его теологическую территорию злого духа, а Мак-Мэд — две потерянные группы следопытов, канувшие в Лету вместе с новейшим бронзовым вооружением.
— В общем так, товарищи, — вздохнул Банзай. — Не первую игру играем, поверьте моему чутью. Нас ждет грандиозная подстава. Не сегодня-завтра грянет глобальная катастрофа, с неба брякнется метеорит, начнется ледниковый период. Не знаю, что именно, — но будет больно. И, боюсь, если к тому времени мы не найдем выхода за Большой Бугор — нам крышка. Конец игры, откат на сейв.
— У меня другая мысль, — вяло буркнул Ксенобайт. — Вследствие глобальной катастрофы как раз открывается доступ вглубь материка. Нам хорошо подрезают ресурсы, игра получает новый виток.
— Вполне возможный сценарий, — кивнул Банзай. — Я долго думал, какое развитие событий более вероятно. И в конечном счете решил обратиться к нашему местному оракулу.
— Какому это? — удивленно вздернула бровь Мелисса.
Банзай отошел в угол пещеры и сдернул шкуру с обнаружившейся там клетки. В клетке сидел здоровенный попугай, выполнявщий в игре роль архива.
— Ненавижу эту птицу, — доверительно сообщил Ксенобайт.
Попугай выглядел изрядно потрепанным, в его хвосте были видны изрядные прорехи.
— Я тебя понимаю, — проворчал Банзай. — Но в конечном итоге мы нашли общий язык. Ну, птица, говори.
— Да че говорить-то, начальник? — угрюмо проворчал попугай. — В общем, пророчество вам, приматы. Придет срок — и нужно вам будет канать отсюда тропою Пещерного Тушканчика, осваивать новые пастбища, до того, как придет большой полярный зверь.
— Когда было оставлено пророчество?
— С самого начала, балда, — огрызнулся попугай.
— И ты все это время молчал? — почти с нежностью проговорил Ксенобайт и вдруг рванулся вперед. — Дайте я его задушу!
— Не бей, начальник! — испуганно завопил попугай, шарахаясь в дальний конец клетки. — Так ведь никто не спрашивал! Вы же только о прошлом...
— Спокойно, Ксен, спокойно. Сварить мы его всегда успеем, может, еще чего полезного скажет. А ты лучше подумай: что это за тропа Тушканчика?
