Это — экономика, парень!

Все помнят, как в ходе своей первой предвыборной кампа­нии на пост президента Билл Клинтон признался, что, ког­да был студентом, курил марихуану, но при этом не затяги­вался. Я сделаю противоположное признание: я никогда не курила ее, но вдыхала на студенческих вечеринках, где ку­рили другие, а вся комната была наполнена характерным едким дымом. Лично я никогда не принимала никакие зап­рещенные наркотики по чисто экономическим причинам. Я была бедной студенткой и могла либо заплатить 1,99 фун­тов стерлингов за бутылку вина, пусть и не самого хороше­го, либо платить гораздо больше денег за запрещенное ве­щество, которое действовало на тех, кто его принимал, по­чти так же, как алкоголь на меня. Время шло, я разбогатела и просто перешла на вино за 3,99 фунтов стерлингов за бу­тылку.

Некоторым не нравится то, что государственная поли­тика борьбы с наркотиками строится только на морали, на утверждении, что наркотики — это просто плохо. На этом принципе и основана «война» с наркотиками, ведущаяся в США, Великобритании и других европейских странах. Од­нако большинству людей не обязательно смотреть фильм Стивена Содерберга «Траффик», чтобы понять, что у поли­тики абсолютной нетерпимости нет будущего в условиях, Когда так много граждан наших стран употребляют незакон­ные наркотики. Закон, который в какой-то момент жизни нарушается более чем одним человеком из пяти (одним из трех американцев в возрасте от двадцати лет), и при этом никто из друзей о нарушениях не сообщает, считается не­удачным законом.

Существуют три философских подхода к борьбе с нар­котиками. Первый подход представляет собой идеальную модель общества, свободного от наркотиков. Этот подход вдохновляет на борьбу с наркотиками. Сторонники второ­го подхода считают употребление наркотиков болезнью и, соответственно, предполагают, что недостаточно просто бороться с этим, необходимо обеспечить наркоманов меди­цинским лечением и социальными программами. Третий подход основан на доктрине о свободной воле, которая пред­полагает, что люди могут употреблять все, что они хотят, лишь бы это не причиняло вред другим. На практике наша терпимость по отношению к друзьям, родственникам и зна­комым, употребляющим наркотики, означает, что полити­ки не могут игнорировать этот принцип, даже если он им и не нравится.

Экономика может помочь пролить свет на философские и политические споры. Ведь, в конце концов, это работа рынка, на котором государственные запреты имеют совер­шенно предсказуемые последствия. Соответственно, важны не только вопросы, связанные с ценами, но и все неэконо­мические соображения, используемые в государственной политике по борьбе с наркотиками.

Мы не обладаем большим количеством достоверной ин­формации относительно незаконной торговли, но мы мо­жем обсуждать то, что нам известно. Употребление нарко­тиков всегда было неотъемлемой частью человеческой жиз­ни. Древние греки употребляли опиум, ацтеки — мескалин и марихуану. Люди принимали наркотики в том или ином видена протяжении всей письменной истории. Постоянные попытки правительства запретить это являются феноменом 20 в., продуктом кампаний за мораль, характерных для Вик­торианской эпохи. Безусловно, самой знаменитой их них стала принятая в 1920-е годы 18-я поправка к Конституции США, запретившая распитие ликеров. Этот запрет восхо­дит к кампаниям за трезвость Викторианской эпохи, в рам­ках которых пропагандировались такие безалкогольные напитки, как настойки из сарсапарели (кустарник из семей­ства лилейных), одуванчиков и лопухов. Они сильно отли­чаются от того, что молодежь предпочитает пить сегодня, например от модных коктейлей с водкой или слабоалкоголь­ных напитков (пиво, сухое вино и др. напитки под общим названием alco-pops).

В наши дни многие хотя бы раз в жизни пробовали не­законные наркотики — это примерно половина жителей западных стран, — не говоря уже о миллионах постоян­ных потребителей алкоголя, табака и кофеина. Часто упот­ребление запрещенных веществ — это не более чем юно" шеский опыт. По данным исследований, три четверти или четыре пятых тех, кто попробовал запрещенные наркоти­ки, получили свои первые дозы бесплатно, на вечеринке или в клубе. Дилеры стараются создать клиентскую базу, раздавая пробные дозы, аналогично тому, как производи­тели стараются построить рынок для определенного шам­пуня или супа. Исследования — которые, по всей вероят­ности, дают заниженные данные, — показали, что пример­но треть американских совершеннолетних пробовала так называемые «легкие» наркотики, такие как марихуана, а среди студентов колледжей это количество увеличивается до 50%. В Германии и Швейцарии доля населения, упот­реблявшая за свою жизнь незаконные наркотики, состави­ла 20%. Разве могут все эти люди быть преступниками в прямом смысле этого слова? Многие из нас не считают, что странная смесь, которую мы курили в колледже, затягива­ясь или нет, делает кого-то преступником или просто пло­хим человеком.

Более того, немногие становятся пожизненными нарко­манами или приобретают зависимость. Те же исследования показывают, что хотя 17% жителей Швейцарии пробовали наркотики, лишь 2% принимали что-нибудь за последний год. Потребление наркотиков резко сокращается среди лю­дей старше 30 лет. Так называемые «мягкие» (или «легкие») наркотики, в отличие от «жестких» (или «тяжелых»)1, не вызывают привыкания, хотя многие люди все равно избав­ляются от этой привычки. Исследования, проведенные сре­ди ветеранов войны во Вьетнаме, показали, например, что многие из них принимали героин в Южней Азии, но подав­ляющее большинство самостоятельно отказалось от него по возвращении домой. По данным Американского нацио­нального обследования домашних хозяйств по вопросу о злоупотреблении наркотиками, зависимость приобретает один из трех, принимающих героин, — это довольно вы­сокий процент, но все-таки ниже, чем четыре пятых зави­симых курильщиков.

С другой стороны, хотя многие незаконные наркотики не вызывают физиологического привыкания, спрос на них со временем растет. Поскольку цены в последнее время име­ли тенденцию к снижению, данный факт может свидетель­ствовать о росте предложения. Однако вред здоровью на­носят все наркотики (в том числе и разрешенные), поэтому их прием влечет за собой дополнительные расходы для си­стемы здравоохранения и приводит, возможно, к снижению производительности труда. Исследования показывают, что рост розничных цен на героин, один из наиболее летальных наркотиков, привел к снижению количества вызванных им смертей. Однако противозаконный характер этого бизнеса приводит к тому, что большая часть наркотиков оказыва­ется низкого качества или сфальсифицированной, и зачас­тую именно это убивает наркоманов, а не сами наркотики.

Все знают, что мировой рынок незаконных наркотиков огромен, но ни у кого нет определенных данных, посколь­ку не известны ни точные объемы продаж, ни цены. По меж­дународно признанным данным ООН, оборот этого рынка составляет 400 млрд. долл. (что превышает оборот мировой нефтяной отрасли), в индустрии работают около 20 млн-человек, и обслуживаются от 70 до 100 млн. потребителей, Почти половина этих потребителей живет в США, которые представляют собой самый большой рынок наркотиков и других товаров. Большая часть из 50 стран, производящих и экспортирующих незаконные наркотики, очень бедна, и зачастую выращивание и сбор этих культур являются един­ственным источником доходов. Возможно, к значительно­му росту производства наркотиков в развивающихся стра­нах привело сочетание высокой потенциальной прибыли этой отрасли с такими экономическими проблемами, как падение цен на товары и тяжелое бремя внешнего долга. Многие крупные производства находятся в местах военных конфликтов (например, в Колумбии, Бирме или Афганис­тане), хотя и не ясно, является это причиной или следстви­ем торговли наркотиками.

Поскольку такие факты широко распространены, давай­те посмотрим на проблему с экономической точки зрения. На любом рынке есть спрос и предложение. Законы могут регулировать как спрос, так и предложение, и даже в таких либеральных, по общему мнению, странах, как Нидерлан­ды, с 1970-х годов ужесточили политику запретов по отно­шению к обоим этим видам. Обычно за поставку наркоти­ков полагается более суровое наказание, чем за их употреб­ление, и страны по-разному подходят к наказанию тех, кто принимает наркотики-

На различных рынках действуют разные цены — в за­висимости от уровня конкуренции между поставщиками. Например, в 1993 г. цена за грамм героина колебалась от 43 долл. в Нидерландах до 196 долл. в Швейцарии. Вступле­ние в силу запретов на определенные виды наркотиков во многих промышленно развитых странах привело к ограни­чению конкуренции среди поставщиков подобных веществ. Во многих случаях наблюдается если не монополия на по­ставку, то что-то очень близкое к ней, и поддерживается это ужасным насилием и жестокостью. Противозаконность приносит такие большие прибыли на этом рынке, игра здесь стоит свеч — вспомните о миллиардах долларов прибыли легальной фармацевтической индустрии и увеличьте ее в несколько раз, тогда вы получите представление о масш­табах этой отрасли. Как это ни странно (хотя в рамках эко­номического мышления это выглядит вполне нормально), получается, что чем строже запреты, тем выгоднее стано­вится бизнес, потому что с рынка вытесняется конкурен­ция. В результате законы и таможенники помогают самым настойчивым и жестоким поставщикам убирать из игры своих конкурентов.

Таким образом, есть полное основание говорить о том, что политика абсолютных запретов, которую поощряют правительства большинства стран, импортирующих неза­конные наркотики, создала параллельную экономику, на­ходящуюся под контролем организованной преступности. Доходы, создаваемые при торговле наркотиками, необходи­мо отмывать, таким образом расширяется влияние банди­тов в других, законных видах деятельности. Это тоже гло­бальная экономика. По мнению многих экспертов, начиная с сотрудников ООН и кончая Мануэлем Кастеллсом, ува­жаемым социологом из Беркли, растущее влияние крими­нальных многонациональных компаний может подрывать деятельность легальных демократических институтов. Это влияние не позволяет развивающимся странам стремиться к большему процветанию посредством традиционной экономики и политического прогресса. Зачем им все это, если есть источник легкого дохода для их фермеров, из которого получают щедрые взятки коррумпированные чиновники и политики, «закрывающие глаза» на подобную торговлю? Если они уничтожат посевы, то получат огромную голов­ную боль, связанную с поиском альтернативного заработка для беднейших крестьян. Не удивительно, что вопрос, как отучить афганских фермеров от выращивания опийного мака, является самым сложным вызовом при восстановле­нии разрушенной экономики страны.

Более того, запреты делают преступниками и продавцов, и покупателей. Высокие цены заставляют многих наркома­нов идти на преступления, для того чтобы получить деньги для покупки дозы, хотя в этой среде преступления могут считаться вполне нормальным и социально приемлемым явлением. Наркоманы должны находить средства для удов­летворения своей потребности в наркотиках. Немецкие и американские исследователи выяснили, что примерно одна пятая часть средств, необходимых наркоманам, зарабаты­вается законным образом, более трети поступает от распро­странения наркотиков, а остальное добывается разными криминальными способами, например, кражами со взло­мом, разбоем или проституцией. Очень большой процент преступлений против частной собственности связан с нар­котиками. Употребление наркотиков, безусловно, является одной из сложных социальных проблем, которые «отгора­живают» городские гетто стеной нищеты и насилия.

С другой стороны, высокие цены помогают ограничи­вать спрос. Если бы незаконные наркотики были гораздо дешевле, или если бы правовое наказание было менее суро­вым, то количество наркоманов было бы гораздо больше.

Как же тогда мы можем уравновесить достоинства и не­достатки разных политических методик? Предположим, что правительство будет вынуждено смягчить политику в от­ношении таких «мягких» наркотиков, как марихуана, раз­решив индивидуальное употребление ее небольших коли­честв и выдав лицензии поставщикам. Преимущество по­добной ситуации состоит в том, что отмена серьезных пра­вовых санкций приведет к увеличению количества постав­щиков и уменьшению влияния криминальных группиро­вок. Упадут розничные цены. Будет меньше работы для по­лиции — как в отношении поставщиков, так и в отноше­нии наркоманов, — соответственно, можно будет сократить бюджет полиции. Уменьшится социальный ущерб от воров­ства и насилия. Улучшится здоровье наркоманов, так как появится возможность контролировать уровень качества наркотиков. Кроме того, правительство сможет увеличить свои доходы благодаря налогам и лицензированию закон­ной торговли.

Однако, наряду с преимуществами, появятся и недостат­ки. Низкие цены могут привести к увеличению спроса, и, возможно, из-за этого появятся новые наркоманы. Это, воз­можно, окажет отрицательное воздействие на состояние здоровья и производительность труда наркоманов. (Данные, свидетельствующие о том, что наркотики приводят к сни­жению работоспособности, немногочисленны, а кто-то счи­тает, что они оказывают прямо противоположное действие.) Некоторые великие писатели и художники были известны­ми пьяницами, и, поговаривают, что кино- и телеиндуст­рия была бы ничем без кокаина.) Некоторые эксперты счи­тают, что разрешение принимать «мягкие» наркотики при­ведет к тому, что большее количество людей начнет упот­реблять сильнодействующие. А это сделает недостатки по­добной политики еще заметнее.

В мире проводилось несколько экспериментов с полити­кой, альтернативной всеобщей борьбе с наркотиками, и их результаты наводят на размышления. В одном исследова­нии, проведенном Центром исследований экономической политики, сравнивалось употребление героина в Великоб­ритании и Нидерландах. В Нидерландах употребление нар­котиков по-прежнему запрещено, в том числе и марихуа­ны. Но в отношении обладателей небольших количеств вещества применяется довольно либеральнаяполитика, по­зволяющая продавать маленькие дозы марихуаны в специ­альных кафе. Таким образом, кафе в Амстердаме являются главными туристическими достопримечательностями, на­ряду со знаменитыми кварталами красных фонарей и ка­налами. Подобный либерализм в Нидерландах сочетает­ся с обычным строгим режимом в отношении тех, кого пой­мали на импорте или экспорте наркотиков, с большими штрафами и строгим тюремным заключением.

Экономисты выяснили, что в 1983-1993 гг. 1 грамм ге­роина стоил в среднем в Нидерландах 28 фунтов стерлин­гов, по сравнению с 74 фунтами стерлингов в Великобри­тании. В то же время уровень преступности, связанной с наркотиками, в Нидерландах был ниже, и гораздо меньшее, чем в Великобритании, количество молодежи употребляло различные наркотики. Кроме того, наркоманам предостав­лялась медицинская помощь. К 1995 г. в Нидерландах доля, смертей, связанная с наркотиками, составляла 2,4 млн'¹. жителей, по сравнению с 9,5 млн"¹. во Франции, занимаю­щей второе место. В Нидерландах даже открыли для нарко­манов дом престарелых. Таким образом, если подходить к голландскому эксперименту с позиций ухудшения нацио­нального здоровья и увеличения полицейских расходов, то он показал, что от более либерального режима можно по­лучить неплохую выгоду. Поэтому, не удивительно, что в конце 2001 г, правительство Великобритании объявило о введении в действие системы управления в отношении ма­рихуаны, которая аналогична той, что, принята в Нидер­ландах.

Другой эксперимент, проведенный в консервативном швейцарском городе Цюрихе, тоже дает пищу для размыш­лений. Цюрих — настолько же строгий и сдержанный го­род, насколько Амстердам — свободный. Однако, несмот­ря на жесткую репрессивную политику, в 1987 г. наркотики продолжали продаваться, и их открыто принимали в пе­чально известном Нидл Парке (Парке Иглы) позади здания главной железнодорожной станции. Место это было непри­ятное, количество наркоманов с подорванным здоровьем росло, а поставки контролировались группировками, пред­лагавшими наркотики школьникам по особо низким ценам. Высокие прибыли приводили к тому, что рынок пытались захватить новые крупные группировки, а новые выходцы из Ливана, Албании и Африки начинали борьбу за передел рынка. Уровень преступлений против собственности, совер­шенных наркоманами для покупки дозы, рос с неимовер­ной быстротой. Полиция закрыла парк, но все это просто переместилось на старую пустующую станцию.

В 1994 г. городские власти решили опробовать новый подход. Теперь они предоставляли небольшие порции ге­роина зарегистрированным наркоманам, которые должны были принимать наркотики в специальных офисах и согла­шаться на медицинское или психологическое лечение. По­лиция же продолжала громить других поставщиков, но бо­лее либерально относилась к употреблению наркотиков в частных домах и на частных вечеринках. Новая политика принесла успех. Так, например, здоровье закоренелых нар­команов в значительной степени улучшилось. Более поло­вины зарегистрированных пациентов получили постоян­ную работу, а подавляющее большинство тех, кто раньше воровал для того, чтобы оплатить дозу, прекратили это де­лать. В декабре 1996 г. жители Цюриха единодушно прого­лосовали на референдуме в поддержку этой политики.

Либерализация законов принесла успех и в Великобри­тании, где показатели употребления наркотиков были самы­мивысокими в Европе. В 2002 г. правительство практичес­ки исключило из числа уголовно наказуемых дел приобре­тение марихуаны для личного пользования, начало экспе­рименты по медицинскому применению этого наркотика и развернуло дебаты по поводу присвоения экстази статуса «мягкого» наркотика.

Экономические предпосылки для государственного вме­шательства в злоупотребление наркотиками состоят в том, что вред здоровью и социальные проблемы, возникающие в связи с потребительским выбором на частном нелегаль­ном рынке, приносят обществу в целом издержки, намного превышающие частные выгоды, удовольствие отдельных наркоманов или прибыли наркодилеров. Этот феномен из­вестен как внешние эффекты (экстерналии). Термин озна­чает, что поведение отдельного человека или группы лиц оказывает воздействие на других людей. Ситуация с вне­шними последствиями предлагает классическое обоснова­ние для вмешательства государства в работу рынка, гак как выбор отдельных людей приводит к совершенно неидеаль­ным результатам — в нашем случае, к слишком большому потреблению незаконных наркотиков. Другими примерами внешних эффектов могут служить шумные вечеринки, езда на машине в переполненном городе или даже употребление разрешенных наркотиков.

Существующие на сегодняшний день решения этого вопроса в большинстве западных стран состоят в полном запрете хотя бы сильнодействующих наркотиков. Этот зап­рет действует и на другие внешние эффекты. Например, запрещено или ограничено использование некоторых заг­рязняющих веществ. Но хотя довольно просто заметить, что данная конкретная фабрика выбрасывает токсические веще­ства в окружающую среду, не так легко вести учет передачи небольшой переносной продукции из большого количества источников. Если использовать термины логистики, то зап­рещение наркотиков чем-то похоже на запрещение ввоза любых небольших переносных продуктов, например сыра. Запрет на сыр может* привести его любителей в такое отча­яние, что они будут готовы платить большие деньги, таким образом, контрабанда этого продукта станет выгодным де­лом. Но, возможно, таможенные пошлины на сыр, немно­го повысившие его розничную цену, не являются поводом для беспокойства и отказа от этого продукта. Кроме того, правовое обеспечение подобного запрета обошлось бы до­рого. Вот почему американские войны против наркотиков оцениваются в 35-40 млрд. долл. в год и являются причи­ной одного из десяти арестов по всей стране.

Таким образом, другой подход к прекращению внешних эффектов состоит в установлении на наркотики высоких налогов. Именно это делает английское правительство в отношении табака и алкоголя. Оба продукта облагаются очень высокими налогами и приносят национальной казне более 14 млрд. фунтов стерлингов в год. Более половины розничной цены бутылки вина уходит правительству в виде налоговых поступлений.

Высокие налоги обусловлены увеличившимися расхода­ми на здравоохранение, к которым приводит употребление табака и алкоголя. Правительству хотелось бы иметь дело с трезвой и аккуратной рабочей силой. Но повышение нало­гов имеет предел, и, поскольку существующие налоги вы­соки, полиция все-таки нужна. Человеческая привычка ук­лоняться от налогов почти столь же древняя, сколь и лю­бовь к наркотикам. По данным Лондонского института налогово-бюджетных исследований, спрос на алкогольные напитки и сигареты сильно реагирует на изменение цен, так как получается, что налоги на спиртные напитки (кроме пива и вина) и на табак сегодня настолько высоки, что даль­нейшее их повышение приведет к сокращению объемов легальных закупок, а, следовательно, и налоговых поступ­лений. По сути, правительство уже настолько повысило ак­цизные сборы, что привело некоторых покупателей этих «разрешенных наркотиков» в руки бутлегеров, вызвав, тем самым, рост преступности и сокращение налоговых поступ­лений. Кроме того, благодаря более низким ценам, устано­вившимся на черном рынке, потребление также увеличи­вается. Существует определенный уровень розничных цен, с учетом налогов, при котором налоговые поступления до­стигают своего максимума, а спрос ограничивается. Такая налоговая политики была бы правильной и в ситуации с такими наркотиками, как марихуана, если бы их легализо­вали. То, насколько высоким может быть уровень налогов, определяется опытным путем и зависит от размера потен­циального рынка, затрат на сбыт наркотиков и, что важнее всего, — от ценовой эластичности спроса, т. е. того, как силь­но спрос реагирует на небольшие колебания цены. Однако потребление марихуаны было бы гораздо меньше, преступ­ность и затраты на полицию ниже, а налоговые поступле­ния выше, если бы этот наркотик был легализован, но об­лагался бы такими же высокими налогами, как и алкоголь.

Во всем этом много «может быть». Отчасти это объяс­няется тем, что сложно собрать данные, экономисты не мо­гут дать точных оценок преимуществ и недостатков различ­ных методик, а результаты экспериментов в Швейцарии и Нидерландах горячо обсуждаются. Однако экономически обоснованный анализ издержек и прибыли в недостаточ­ной мере учитываются в политических дискуссиях, хотя та­кие убежденные противники наркотиков, как я, видят, что инстинктивная реакция политиков, состоящая в том, что­бы в целеустремленной борьбе с наркотиками не делать ни­каких послаблений, во многом срабатывает против интере­сов общества. Запреты отражают сильную убежденность многих избирателей и политиков в этом вопросе. И все же, это стыдно. Дело не в том, что политические деятели при­кладывают мало усилий, чтобы решить эту проблему, — официальные лица из Горизонтальной рабочей группы по наркотикам при Директорате внутренних дел и юстиции Ев­ропейского союза1, возможно, являются самыми компетен­тными специалистами по этому вопросу, — а в том, что отдельные варианты политики, которые предусматриваются правилами, не имеют смысла. Дуновение экономического прагматизма сняло бы дурманящую дымку с беспомощной политики по борьбе с наркотиками.