Но время неумолимо действовало наскоками, вырывая свежевыжатые секунды изнутри.
Молниеносная нынче жизнь.
Опаздываю на презентацию, и, судя по всему на встречу после неё, не говоря уже о вечере классической музыки.
Стараюсь расслабиться в привычном машиностоянии.
Люди, глядя в отсутствующие зоны заторов по GPS молниеносно их заполняют, слушаясь зову, кто успел тот и съел. А поскольку чуть ли не каждый знает, что именно по такому принципу здесь необходимо жить, народ создаёт самую огромную пробку. Меня посетили думки, о том, как важно быть собой и двигаться вперёд. Совершенно ничего не значат твои прошлые поступки, кем ты был, с кем просыпался по утрам, что искал. Это всё, выражаясь компьютерным сленгом, заархивировано. Ты посещаешь прошлое изредка, для просмотра наиболее ярких кадров в слайд шоу.
«Снимая шляпу» перед выступлением симфонического оркестра, меня на время совершенно не существует, - ноты забрали с собой, подхватывая в воздухе и унося наверх.
Классика не в моде.
А разве модные люди сидят рядом со мной и слушают Шопена Фредерика? Здесь самые простые представители человеческой расы, внимающие простым мелодиям, так упрощающим усложненный быт нашего наипростейшего сознания.
Овации, как малое вознаграждение, которым мы в состоянии ответить гению, которому давным-давно земля стала шёлковым пухом.
На парковке та идиллия, царящая в зале, разбавилась столкновением Майбаха с Леманом. Практически повседневный трэш. И нотный ряд польского композитора резко переходит в более привычные пения блондинки, лет двадцати, - хозяйки белоснежной Ауди.
Эх, наш золотой век.
Да, да. Золотой век сейчас, где золотая молодёжь, золотые унитазы, золотые слова Юрия Венедиктовича. Прошлое время было деревянно-простым и волшебным, и никак не отражало оттенок золота и фальши.
Включаю любимый прогрессив от Luigi Lusini. Пытаясь уловить разницу мелодий разных столетий, ощущая отсутствие границ между веками и жанрами, которые самые что ни на есть условные, ведь музыка носит свойство вечности.
Улыбнула картина на выезде со стоянки, бабуля лет семидесяти подкачивает колесо огромному Гранд Чероки, а другая трындит по мобиле. Вроде бы, это Новые Русские Бабки, и я невольно задумываюсь, что значит не быть самим собой, играть коммерческие роли, махнуть шоу-бизнес на собственную жизнь, как овощи или, скажем, газировку в маркете махнуть на бумажки. Или как пойти, например, в Голдэн Холл сгоряча, пальнуть ва-банк, с одним исключением, что на кону личная судьба, а не куча зелёных. Вовремя останавливаю свои заблудшие мысли, осуждая этот культовый дуэт, который у самого изредка, но вызывает улыбу.
По дороге домой по радио слышу известную идею про то, как воображение правит миром. Ему (воображению) вроде бы это совсем не нужно, править, управлять, тем более миром, но всё же оно с лёгкостью делает это, со сверх точностью, знает подход к нашим ранимым сердцам. Смотрю по сторонам, кругом одно сверкающее роскошное д*рьмо, которое я приобрёл вместо любви к лесной тиши, настоящего величия тополей и берёз родного края. Как я попал сюда, сложный вопрос для меня самого. Возможно, так же, как попадают на бабки или, скажем, просыпаются в неизвестном месте. Меня никто не заставлял. Силком сюда не тянул.
Я мог этого избежать – да.
Я могу все исправить – не знаю, всё закрутилось.
Вывод – я муд*к.
Мегаполис - это как гигантский кредит, а пробки как ежедневные проценты. Вроде выплачиваешь по утрам и вечерам, а они только прибавляются. Но вместо всего этого захватывающего поиска, ты жертвуешь ладьёй своего времени только для погони.
Погони от самого себя.
