Две проблемы, имеющие прямое отношение к Текстам Пирамид

Когда в феврале 2000 года ко мне неожиданно обратился мой ученик И. В. Рак и известил о подготовке данного издания, пригласив принять участие в этой работе, первой мыслью было написать собственную статью на эту тему. Я даже сделал наброски трех вариантов, но затем решительно отбросил эту идею. К чему заниматься чистейшей компиляцией под собственным авторством? Гораздо лучше проблему могут осветить те, кто непосредственно занимался археологической разведкой, раскопками, изданием текстов и переводов, комментировал их, но вовсе не тот, кто был вынужден работать над разрозненным и во многом случайным материалом, взятым из вторых-третьих рук. К тому же, все «потребные источники» (по любимому выражению Ю. Я. Перепелкина1) оказались под рукой. Оставалось произвести подборку и перевести соответствующие места. Однако, уже при работе с предисловием К. Зете стало ясно, что сторонним наблюдателем остаться не представляется никакой возможности. Нельзя механически переписывать то, с чем не вполне согласен, и что можно уточнить. Это ощущение усилилось при работе с текстом А. Пьянкова, в особенности, над тем местом, где разбирался пассаж из Текстов Пирамид довольно большой

протяженности. Часть своих дополнений и уточнений мы отметили особо. В других случаях читатель сам легко догадается, где наши соображения, а где таковые переводимого автора - это относится, прежде всего, к переводу отрывка из труда А. Пьянкова. В большинстве же случаев, дополнения носили столь несущественный характер, что отмечать их особо не представлялось необходимым. В любом случае, авторский текст мы старались не искажать, и хотя порой вынуждены были прибегать к его пересказу, отходя от максимально буквалистского перевода, сохраняли самое ценное, что он содержал, - смысл, вложенный в него изначально. В ходе работы мы все же обратили внимание на то, что повторения, хотя и несущественные, встречаются. Пословица, однако, гласит, что повторение - мать учения. Тем более, что издание ориентировано не на узких специалистов, а на широкий круг читателей, для которых большинство этих сведений внове. Даже касаясь одного и того же сюжета, каждый автор обыгрывал его по-своему, благодаря чему проблема приобретала новые оттенки звучания, а это весьма важное обстоятельство даже для специалиста.

Следует подчеркнуть, что авторы высказываний, переведенных выше, являются выдающимися египтологами, и не будет преувеличением сказать, что каждое их слово на вес золота. Их рассуждения максимально объективно и разносторонне отражают положение дел с исследованием Текстов Пирамид, само название которых, увы, мало что говорит нашему образованному читателю, за исключением, опять-таки, узкого круга знатоков. А жаль, ведь о религиозных текстах Других народов, конфессий и эпох читатель знает не только понаслышке.

Когда работа подходила к концу, мы решили включить сюда и замечательную статью Ж. Леклана, всесторонне освещающую проблематику в целом. И не беда, что со вре-

мени выхода в свет этой статьи минуло почти тридцать лет. Мало что изменилось с тех пор. Если какие-то изменения и произошли, носят они скорее количественный, нежели качественный характер. Работ вышло много - монографий, статей, заметок и рецензий. Продолжаются и археологические исследования. Публикуются новые фрагменты Текстов Пирамид. Но в целом положение дел осталось прежним. Нового сводного издания Текстов Пирамид как не было, так и нет. Насколько мне известно, не продвинулось дело и с публикацией текстов отдельных пирамид. Разве что в свете новых исследований проблемы стали выглядеть более ёмко и усложнились, подходы к их решению диверсифицировались, сами исследователи стали практичнее, а их представления о возможности постижения смысла этих текстов утратили былой идеалистический характер.

Но даже если отвлечься от достижений последних тридцати лет, то легко обнаружить, что, по крайней мере, две проблемы, непосредственно связанные с Текстами Пирамид, остались, как и прежде, нерешенными. Одна из них носит «международный» характер. Другая - дело наше внутреннее, для нас - типичное, от чего не становится легче.

Внимательный читатель, даже не имеющий ни малейшего представления о проблемах египтологии, сразу заметит, какой разнобой царит в чтениях имен царей, фигурирующих в Текстах Пирамид. Попытаемся объяснить, отчего это происходит, и показать, есть ли хоть какой-нибудь выход из этого положения, хотя бы теоретический.

Так, имя девятого и последнего правителя пятого царского дома или пятой египетской династии по вертикали пи-

шется как

, а по горизонтали - как

Специалисты транслитерируют его то как Wn-i$, то как WnllS, то как WnjЈ, то как Wnjs. Манефон читает его как "Owtx;, т. е. как 'Onnos. Египтологи условно читают его как Унис, Венис или Унас. О чем все это свидетельствует? Во-первых, о том, что египетское письмо не обладало буквами, знаками или графемами, именуемыми традиционно «иероглифами», для специального обозначения гласных. Во-вторых, это свидетельствует о том, что египтология за почти 180 лет своего существования как науки, к своему величайшему позору, не дозрела до того, чтобы раскрыть и системно изложить принципы чтения египетских слов. В-третьих, даже чтение согласных и полугласных продолжает оставаться довольно условным. Все это вместе взятое указывает на то, что наука о египетском языке, несмотря на все свои несомненные достижения в понимании написанного, то ли развивается крайне однобоко, то ли топчется на месте, то ли вообще занимается не тем, чем нужно, акцентируя внимание на содержании в ущерб форме, и то в лучшем случае. Если бы наши слова не были справедливы, то исследователи хотя бы удосужились предположить, что же именно скрывается под

написанием л~~~ И. Но насколько мне известно, таких предположений сделано не было. Это, конечно, прекрасно, что в постижении смысла написанного египтология рубежа XX-XXI не сравнима с той, какой она была сто лет назад. Но если постижение смысла «прогрессирует», а «чтение» остается все тем же, - это свидетельство крайнего неблагополучия в такой науке. Не говоря уже о том, что разнобой неудобен и с практической точки зрения. Египтолог поймет, а неспециалист растеряется из-за того, что в одном издании он читает «Имен», в другом - «Амон», в третьем - «Амана», в четвертом - «Амун», тогда как если это имя находится в независимой позиции, т. е. не

входит в состав более сложного имени, то в третьем тысячелетии это имя можно с большой долей вероятности читать в большинстве случаев как Jaman^ -), реже - как Jamanuw( -), во втором - как 'Атапа, реже - как 'Атапо, в первом - как 'Атопе, реже - как 'Атипе, а на рубеже нашей эры - как 'Атип.2

Сказанное выше, однако, не означает, что проблема вокализации решается одним росчерком пера, а исследователи просто не придали ей должного значения и никогда не делали попыток ее разрешить. Осознали ее, правда, довольно поздно, лет через шестьдесят после того, как научились понимать смысл написанного. Но когда стало ясно, что египетское письмо обозначений для гласных не содержит (о чем еще спорили почти до рубежа двадцатого века), очень многие специалисты постарались внести максимальный вклад в ее разрешение, начиная с К. Зете, X. Абеля, В. Ф. Олбрайта и продолжая П. Лако, В. Чермаком, В. X. Уоррелом, В. Ка-личе, Г. Ранке, В. Тиллем и В. Вычихлом. Очень большой вклад внесли Ж. Вергот, Г. Фехт и, в особенности, Ю. Озинг, который и поныне остается истинным подвижником в этом труднейшем деле. Было бы несправедливо обойти молчанием таких исследователей, как А. Смижек, Т. В. Тэкер, Ф. Дершен, Г. Манфред, Е. Е. Кнудсен, Я. Черны, В. Вестен-дорф, М. Гёрг, Г. Янссенс и, уж конечно, Э. Эдель, проделавший большую работу по интерпретации клинописного материала3. Из отечественных исследователей мы назвали бы С. Донича, П. В. Ернштедта и А. Л. Вассоевича. Да простят меня многие зарубежные исследователи, которых я не упомянул, и которые своими этимологическими заметками внесли свой посильный вклад в это трудное дело. Действительно, при согласовании той или иной египетской словоформы очень многое зависит от того, сохранилось ли данное слово в средневавилонской, древнееврейской, новоассирийской,

нововавилонской, греческой и уж, тем более, в коптской передаче, ибо они передавали гласные, в отличие от египетской письменности. Ручеек новых находок не иссякает, и в том заслуга очень многих египтологов. Но это только одна сторона проблемы. Другая заключается в том, что отсутствует верная ориентация в научном подходе, который должен быть многосторонним и опираться на сравнительно-сопоставительное изучение семито-хамитских, а точнее - афразийских языков. Заниматься этим всерьез один человек не может. Мало проку и от того, что этим занимаются «разрозненные» исследователи. Этим должна заниматься группа единомышленников или хотя бы людей близких взглядов, для которых ориентация на сравнительно-сопоставительное афразийское языкознание является путеводной звездой. Почву для этого в нашей стране подготовил покойный И. М. Дьяконов. Жаль только, что он отстранился от этой проблемы. По крайней мере половина из вышеупомянутых исследователей в той или иной степени ориентировалась на афразийский материал, или хотя бы учитывала его в том или ином плане. Но бессистемный подход не принес должных плодов.

Вернемся к написанию /~~~,Ч11 / Если читать его условно, то следует опираться на транслитерацию или передачу его сонантно-консонантного костяка. Особых сложностей здесь

не возникает. Знак , изображающий зайца, скрывает под своей внешностью два «опорных» египетских звука - w и п. Условно такое сочетание может читаться как «вен» или как «ун» - тот и другой способ «закреплен» в академических описаниях египетского языка. Следующий знак '~~~ изображает поверхность воды и читается как п. Непосредственно примыкая к предыдущему, этот знак может выступать в двоякой роли. С одной стороны, он может под-

тверждать, что знак действительно читается как Wtl.

В таком случае, он выступает в роли «фонетического дополнения». С другой стороны, он вовсе не «обязан» ограничиваться только этой функцией и может выступать вполне самостоятельно. Тогда вместе с предыдущим знаком мы получаем последовательность wnn. Следующий знак

изображает метелку камыша и читается не то как слабый гортанный, вроде немецкого придыхания в начале слова, первым звуком которого является гласный, не то как «и», транслитерируясь в начальной позиции как i. Так же можно транслитерировать его и в средней позиции, а в конечной он транслитерируется обычно как j. Там, где он транслитерируется как /, в коптском ему соответствует «ноль звука», либо «и», а в ряде случаев - i. Эльмар Эдель, самый большой знаток староегипетского языка, предпочитает обозначать его как j во всех позициях: в начальной, срединной и конечной. Того же мнения в отношении чтения этого знака в надписях Старого царства придерживается и автор

данных строк. Наконец, последний знак изображал согнутый или свисающий кусок ткани и передавал звук, близкий к нашему «с», только более выдвинутый вперед и слегка шепелявый. Таким образом, транслитерировать царское имя можно как wnjs или как wnnjs, и нет никакого формального основания предпочесть либо то, либо другое. Отметим попутно, что и в манефоновской передаче «н» удвоен. Вторая сторона египетского письма, и, пожалуй; главная, заключалась в том, что большинство иероглифов передавало не только «опорное» чтение, но идею, смысл написанного не только через звучание, но через ассоциацию тех или иных смыслов с теми или иными знаками. Сама форма знака очень часто намекала на смысл, но не всегда. Связь могла

быть условной, то есть весьма опосредованной через цепь ассоциаций. Наконец, один и тот же знак мог ассоциироваться не только с одним, но и с большим числом смыслов. Так, знак, читаемый как wn, ассоциируется с понятиями «быть, существовать», «открывать» и «спешить, торопиться». В более поздние времена были выработаны знаки, которые стояли позади слова и передавали общий круг значений, к которому можно было причислить значение данного слова. Это так называемые «детерминативы». Во внепира-мидных надписях такая система только зарождалась, в Текстах Пирамид трудно говорить даже о намеках на такую систему. Поэтому знак зайца никакой конкретной идеи подать нам не может. Если отталкиваться от самого простого, то можно вычитать wnj.s или wnj.n.s. Тогда мы получим как бы набор из простейших спрягаемых глагольных форм со значением «она поспешает» и «она поспешила». Но кто поспешил? - Мать Унаса. Поспешила сделать что? - Родить ребенка, т. е. носителя данного имени. Не исключено,

но все же маловероятно. Отметим, что s после глагольной основы обозначает суффиксное личное местоимение 3 л. ед. ч. ж. р., которое выступает как грамматический субъект. Но не поняв, какой смысл содержит то или иное сочетание знаков, приступить к вокализации невозможно. На что опираться, и где искать материал? Первое, чего мы достигли в ходе данной процедуры, мы отбросили смысл «спешить» и «она, ее», ибо «поспешает она» этимологически почти то же, что «спешка ее». Можно предположить здесь иную конструкцию - активное причастие + местоименный грамматический субъект. Тогда получилось бы «поспешающий он». Непонятно, то ли «проворный», то ли «суетный». Смысл также неутешительный. Но все же разберемся, что можно

усмотреть в этом или группе ? В группе можно ус-

мотреть значение «как», «подобно», ибо есть такая частица

, ставящаяся в постпозиции к имени. Имя может быть в данном случае отглагольное - инфинитив или причастие. «Подобно бытию», «подобно открытию»? Смысл явно отсутствует. То же с причастиями. Инфинитив глагола «торопиться» вообще исключен, ибо он был бы женского рода и потребовал бы суффикса ж. р. .1, т. е. - at( -). «Поспешила она» и то было лучше, чем это. Но тогда разберемся до конца с этим конечным . То, что под ним может скрываться написание субъектно-объектного местоимения 3 л. ед. ч. м. р. - факт5. В полном виде оно писалось бы

как , а условно транслитерировалось бы как sw. По аналогии с семитскими формами оно безапелляционно вокализуется как suwa. Мужской род тем более вероятен, что носитель имени - мужчина. Поскольку это местоимение субъектно-объектное, оно может выступать здесь не только в роли грамматического субъекта, но и объекта переходного глагола. Из трех глаголов на выбор остается только один - «открывать». Выбор форм глагола небольшой - «открыть его», либо «открывающий его». Но между «открывающий его» и «открывающий он» формальной разницы быть не может - все совпадает полностью. Да и смысл совершенно невнятный. Возможно, что кого-нибудь привлечет толкование «поспешает / поспешила она», либо «открывающий / торопящийся он», но не нас, тем более, что манефонская огласовка требует интерпретации удвоенного «н», которое едва ли случайно.

Если отталкиваться от субъектно-объектного местоимения м. р., то следует обратить внимание на группу Эта группа может сочетаться с данным местоимением, но

только в одном-единственном случае: когда то и другое входит в конструкцию предложения, смыслом которого является выражение обладания или принадлежности. Т. е. утверждается, что что-то или кто-то находится во владении, принадлежит или относится к кому-то, поскольку глагола

«иметь» у египтян в ту пору еще не было6. Тогда предстает в виде отглагольного имени, к которому и должен относиться тот самый «он». Смущает, однако, то обстоятельство, что wn стоит в начальной позиции, тогда как по нормам уже шестой династии это «именное отглагольное образование», т. е. отглагольная форма, синтаксически ведущая себя как имя, должна была бы стоять после выражения n.j sw. Но сам же Э. Эдель полагает, что данная конструкция трансформировалась из «косвенногенитивной» конструкции «имя + относительное прилагательное от предлога «для» + имя» с подменой одного имени субъектно-объек-тным местоимением и инверсией относительного прилагательного n.j на первое место. Если так, то мы имеем право предположить, что перед нами более древняя конструкция без инверсии имени «обладателя» в конечную позицию. Интерпретация синтаксических связей в данной конструкции такова: «У обладателя - принадлежащий (ему) он» = «Обладателю принадлежит он». Это разновидность конструкции именного предложения с грамматическим сказуемым - прилагательным, предполагающая, что имя «обладателя» стоит в локативе. Относительное прилагательное стоит в субъектно-объектном падеже, а местоимение «он» и без того относится к субъектно-объектному ряду7. Тогда что же собой представлял этот «обладатель» по грамматической форме? Или точнее: как можно морфологически классифицировать это «именное отглагольное образование»? Инфинитивом оно быть не могло, иначе в манефоновской огласовке начальный «о» был бы долгим и писался бы через

омегу8. Остается предположить, что перед нами рудимент активного перфектного причастия9, рефлексом которого, по-видимому, является коптская форма OYON «каждый, всякий» < «сущий» < «воссуществовавший, осуществившийся»10. Точно так же трактует эту форму и Ю. Озинг11. Прототипом ее в Старом царстве могла быть форма wanniju (с показателем локативного падежа -и). Как показывает практика сравнения коптских форм с египетскими прототипами, удвоение согласного, точнее, - повторение согласного в контактной позиции, египетским письмом передаваться едва ли могло, хотя строгих доказательств ни «за», ни «против» приведено не было. Но не будем оспаривать это устоявшееся мнение. И тогда мы получаем вокализацию первой формы, а значит, и всего имени целиком: Wanniju-nija-suwa. Сомневающегося в вокализации двух последних форм отошлем к замечательной работе Игнаса Джея Гельба12. Стяжение этой формы началось, по-видимому, еще в конце Старого царства13, усилилось в Первый Переходный период14, а дальше шло по законам, открытым К. Зете и X. Абелем15, и уточненным и пересмотренным А. Л. Васоевичем16. Можно было бы предположить иную конструкцию, в основе которой лежало бы имперфектное причастие, и которая не нуждалась бы в nija: wannaniju suwa, но, во-первых, вокализация этой формы более сомнительна, чем предыдущей, а во-вторых, ударение в ней, рано или поздно, зафиксировалось бы на втором слоге отглагольного имени, а в таком случае манефоновская огласовка была бы не 'Оннос,

а какой-либо иной. Если бы имя было встречено

в коптском написании, оно имело бы вид OVONNEC: на греческий слух OVO- не могло быть воспринято иначе, чем 'О-, а -ЕС - иначе, чем -os на манер родной флексии номинатива имени мужского рода единственного числа. Но -

С здесь все-таки египетское, а не привнесенное, как в других передачах, см. ниже. Что же до смысла всего имени, то оно, по-видимому, призвано утверждать, что его носитель относится к высшему бытию, которое, судя по общему духу Текстов Пирамид, принадлежит Атуму-Ре. Скрытый смысл: «Имярек принадлежит Атуму-Ре», т. е. «Воссущесгаовавшему», «Осуществившемуся» или «Сущему».

Нисколько не проще дело обстоит с именем первого царя шестой династии, которое с виду очень простое -

. Если читать, как написано, то в транслитерации получаем Ttj. Знак t изображает хлеб, и именно это иногда и обозначает. Но нашей фантазии недостаточно для того, чтобы связать имя этого царя с хлебом. Манефон вокализует это имя как 'Оф6т|<;, т. е. 'Othoes, буквально 'Othoes, из чего можно заключить, что ударение падало не на первый гласный. Впечатление такое, что ударным был все-таки второй гласный, т. е. «о». Можно было бы попытаться объяснить это имя как причастие от глагола tj или tjtj «бороться», «повергать»17, но это слишком ненадежно. То же можно сказать и о перспективах этимологии от основ twt «быть равным»18 и «быть совершенным»19. Что же касается порядка чтения знаков в написании , то оно может быть практически любым: ttj, tjt, и даже jtt - достаточно обратиться к эпиграфике Текстов Пирамид в изложении К. Зете. Но если имя не этимологизируется, а порядок чтения знаков может быть любым, то следует читать так, как велят сугубо формальные правила, т. е. как ttj. Это, конечно, не чтение, а транслитерация, озвучив которую мы получаем нечто вроде птичьего чириканья или детского лепета - Тети, имеющего мало общего с манефоновской огласовкой.

Сравнения, даже самые неожиданные, иногда полезны.

Ведь, действительно, имя может иметь и звукоподражательное происхождение, отражающее реакцию матери или кормилицы на грудного ребенка, или подражающее его «гулению». Подобного рода материнских прозвищ исключать никогда нельзя. Наиболее характерным гласным тогда будет «а», а слоги должны повторяться. Если так, то получаем вокализацию Tataju,4ro напоминает наше «у-тю-тю-тю-тю» по отношению к младенцу. При становлении силового ударения в наиболее сильной позиции оказался средний слог, сонант усилился, что привело сначала к произношению tetajje, а затем к ettajje, где качество реализации е было результатом уподобления последующему гласному, т. е. отзвуком влияния ударного «а», каковой со временем вполне закономерно перешел в «о». Таким образом, предударный «а» сначала законсервировался, а затем перешел в «о». Этот гласный нельзя назвать иначе, как «протетический алеф»20. Удвоение «т» к эпохе Манефона уже отошло в прошлое, а «т» было услышано Манефоном в нижнеегипетском («бо-хейрском») произношении. Дифтонг -о/, либо даже последовательность -oje, был передан как -OJJ-. Конечная сигма - грецизм «чистой воды». Очень бы хотелось найти клинописную передачу Атати, либо «коптскую» Атоте. Может быть, Ю. Я. Перепелкину это и удалось, нам - нет.

Имя третьего царя шестой династии является двусоставным. Первое имя - домашнее или общеупотребительное. Второе - тронное, божественное, солнечное. Второе имя этимологии поддается легко, хотя можно спорить о формах. Первое имя этимологии практически не поддается,' зато сохранилось в манефоновской передаче, и восстановление его древнего вокализма не представляет особых трудностей.

По устоявшейся практике, мы видим в форме причастие21, хотя, казалось бы, кто препятствует видеть здесь

основу спрягаемой формы глагола. Тогда получилось бы «Любит Ре». Но возникает ощущение недоговоренности: кого? Имя же старались составить так, чтобы это было либо двусоставное предложение, либо имя-прозвище. Если расшифровка имени «Униса» дала полноценную разновидность именного предложения, дополнить которую нечем и незачем, то этого нельзя сказать о предложении «Любит Ре». Скорее уж «Любимый Ре» или «Любящий Ре». Эти формально односоставные предложения-эпитеты как бы уже и не нуждаются в дополнениях, тем более, что в едином составе связаны целых два компонента. И все же, пойдем по самому верному пути и будем исходить из написания

. Тогда по Э. Эделю получается, что эту форму можно трактовать как перфектное пассивное причастие. Обратим внимание на чередование финального j с W в этих формах. Сравним данные Г. Фехта и Ю. Озинга и их интерпретации22. Исходя из чередования, можно предположить, что между предпоследним и последним сонантами располагался гласный, качество которого влияло на таковое конечного сонанта. Вероятно, по своему качеству этот гласный был гомогенен последнему сонанту, который, вероятно, функционировал как скользящий вставной звук во избежание стечения гласных, т. е. как глайд. Если так, то и качество «промежуточного» гласного варьировало, колеблясь между и и I, пока, в конце концов, не победил последний, как это явствует из поздних передач сохранившихся рудиментов этих форм. Опять же, рудимент этой формы во времена Нового царства звучал как mail - в совершенно аналогичной конструкции23. Если так, то искомую форму правомерно сравнить и с рудиментом активного причастия в коптском языке, имевшим вид /яд/-24. В староегипетском написании пер-

фектные активные и пассивные причастия практически неотличимы друг от друга у глаголов с третьим коренным слабым25. Очень неправдоподобно, чтобы «а» в вышеуказанном коптском рудименте восходил к «и», а не к «а», поскольку сохраняется в слоге, на который не падает главное ударение. Вообще же, предударная позиция в коптских словоформах, хотя и не всегда, но часто «консервирует» качество древнего гласного, и это можно считать установленным фактом. Более того, качество последующего ударного гласного влияет на качество рудиментарно сохраняющегося предударного, в ряде случаев уподобляя его себе. Сравнивая эти формы, хотим мы или нет, но приходим к аналогии в семитском материале, где активное причастие qatil( -) противостоит пассивным qatU и qatul, восходящим к отглагольным именным формам состояния и качества. Если сравнение верно, то можно предположить, что семитские модели, хоть и близки, но не вполне идентичны египетским, по крайней мере, в отношении глагольных основ с третьим слабым. Египетские формы намекают на то, что в причастных формах второй гласный не внедряется в основу, а «присоединяется» к ней, образуя «глайд» между «чистой» основой и гласным внешней словоизменительной флексии. Еще труднее судить о долготе. То, что в ряде моделей она явно восходит к общеафразийскому прошлому, ясно. Можно, видимо, считать установленным фактом'и то, что уже в староегипетском она была фонематичной, т. е. обладала смыслоразличительной функцией во многих моделях. Но дело в египетском сильно осложняется тем, что в процессе изменения характера ударения с тонально-мелодического на экспираторное, на древние долготы наложились долготы новые, и наоборот, не только имело место сокращение старых долгот, но синкопировались целые слоги, не только отдельные гласные. То, что явствует из клинописных передач, тем более, из коптских «огрызков», констатирует

результаты средней и поздней стадии развития вышеуказанного процесса. А потому материал этот очень коварен. Памятуя об этом, мы стараемся воздерживаться от реконструкции долгот в староегипетских словоформах. Но при всем том, вокализация первого компонента «солнечного» имени представляется нам как marjiju26. Вокализация второго компонента, т. е. «солнца», - как RFi с учетом того, что имя находилось скорее всего в родительном падеже, а не в субьек-тно-объектном на а, к тому же наличие эксплицитного родового показателя -ми>(-) у этого имени в староегипетском языке не является строго доказанным фактом. Вокализация «Рига» - расхожее место27. Итак, по нашему мнению, наиболее вероятно, что второе имя этого царя в эпоху пирамид звучало как Marjiju-Riai.

Первое имя этого царя, хоть и простенькое с виду, но

весьма каверзное. Пишется оно как , что дает основание полагать, что читать его, точнее, транслитерировать, следует как Pjpj, а не ppj(f). Так транслитерировал это имя еще К. Зете, лучший знаток староегипетской эпиграфики, так поступает и большинство современных исследователей. По внешнему виду это имя напоминает редуплицированную основу. Но что может под ней скрываться? Больше всего это напоминает редупликацию указательного местоимения

0(| pj, находящегося в комплементарно-дистрибутивных отношениях с дейктической основой pw28. Но если даже последнее можно реконструировать как pivva29, то pj тем более следует восстанавливать как pija. Манефоновская огласовка звучит как Фщ,, из чего следует, что она передает лишь один pj, а не всю последовательность pjpj. Можно предположить, что виной тому не «дурной слух» Манефона, но умышленный прием самих египетских летописцев, дабы

хоть как-то различить в исторической традиции «Пепи I» от «Пепи II», хотя твердой гарантии в этом нет. Окончание -os можно с полным правом отнести к «грецизмам». В любом случае, остается Pi, что совпадает с вокализмом вышеуказанного местоимения. Но если предположить, что реальное ударение все же падало на финальный -?- (исключая, естественно, греческий «с»), то реконструкция принмает вид Pjo для прото-, пре- или палеокоптского30, и вид Pija для более ранних периодов. Но если предположить, что манефоновская форма отражает вторичное искусственное сокращение, то полная форма этого имени в независимой позиции должна была бы звучать в эпоху пирамид как Pijapiju или Pijupija, в зависимости от того, какой синтаксический смысл видеть в подобном сочетании двух указательных местоимений: «Сей это», или «Сей, сей». Если ма-нефоновское чтение отражает староегипетскую форму, а не искаженную на более позднем этапе, то имя этого царя в условном чтении должно передаваться как «Пи», а вовсе не «Пепи I», а «Пепи II» лишается своего порядкового номера и превращается просто в «Пепи», либо, что еще того лучше, в «Пипи», если, конечно, следовать Курту Зете и быть последовательным в условном чтении. Написание «Пипи» для простого «Пи» может показаться просто фантастическим и быть отнесено на счет буйной фантазии автора. В таком случае, как отнестись к написанию «Мермер», до недавнего времени читавшемуся как «Нармер», обозначавшего царя по имени «Сом», правившего во времена первой династии? Но именно так читает это имя Ю. Я. Пере-пелкин31, стало быть, не такая уж это все и фантастика. Если конструкция имени односоставная и однокомпонентная, то остается переводить ее как «Сей» или «Этот». Двусоставная синтаксическая конструкция теоретически мыслится легко, но можно представить такую конструкцию и практи-

чески, если ориентироваться на РТ 1643 с: tn hm twn. И, наконец, такое образование, содержащее повтор или редупликацию, может быть отнесено к фактам «детско-материнс-кой звукоподражательной речи», упомянутой выше при анализе последовательности it]. В таком случае, совпадение со звучанием указательных местоимений можно признать простой случайностью. Тем не менее, оно есть.

Имя четвертого царя шестой династии тоже двусоставное, причем божественность его носителя подчеркивается не только в «обыденном» имени, и не только в «тронном», но в обоих одновременно, хотя и по-разному. Первое имя дано в честь местного божества, впоследствии захиревшего. Транслитерация имени этого божества установлена О. Д. Бер-левым33 и выглядит как nmt.j. Это не то активное причастие, не то относительное прилагательное от глагольной основы nmt «двигаться, шагать, идти, пересекать, плыть»34. Наиболее вероятная вокализация данной формы, с учетом ее позиции, представляется нам как Namtiju. Предлог т, буквально «в»,переносно «на», из коптских форм типа и прочего материала надежно вокализуется как та. Слово z3 «защита»35, согласно рефлексам коптских форм36, огласо-вывается как zfltf(-), а с учетом того, что оно управляется предлогом и стоит в генитиве, - то как zali. Египетское личное суффиксальное генитивно-посессивное местоимение 3 л. ед. ч. м. р., пишущееся как , надежно реконструируется как /ы, поскольку восходит к su37, причем есть основания полагать, что его гласный менялся в зависимости от падежа предшествующего имени (как в арабском38 и аккадском39). Поэтому целиком это имя должно было звучать как Namtiju-ma-zaU-fi, но к вопросу о том, почему манефо-новская вокализация так далека от той, что предполагалась бы, мы вернемся ниже.

Второе имя этого же царя - «солнечное», тронное.

Это двухкомпонентное односоставное предложение-эпитет. В его основе лежит относительная форма со специальным показателем релятивности и агентивности, образованная на основе перфектного пассивного причастия40. При вокализации этой формы только и остается, что ориентироваться на широко известную специалистам клинописную передачу sati/epnartfa4*. Тогда для эпохи пирамид нам ничего не остается, как огласовывать эту форму как Marjiju-na-Rici*2. Формант -па - сродни, с одной стороны, предлогу ni «для», с другой - агентивно-выделительной частице и, в то же время, актуализатору логико-грамматического предиката ji(n)na, в основах которых лежат одни и те же дейктико-релятивные морфы.

Вокализация имени пятого правителя шестой династии осложняется тем, что нельзя положиться ни на грамматическую (лексико-функционально-морфологическую) классификацию, ни на ту или иную вокализационную модель при

идентификации формы . Вполне мыслимо, что может быть как активным причастием, так и основой лично-спрягаемого (финитивного) глагола. Негласное общее правило при отдаче предпочтения той или иной форме таковы: следует выбирать простейшую, в данном случае sdm.f, а не активное причастие или сомнительное прилагательное, коль скоро после глагольной формы отсутствует.w(/), которое совпадает с морфемой двойственного числа м. р. и может свидетельствовть о восклицательно-усилительном значении «о как / сколь хорош» (из «дважды хорош», как подсказал Э. X. Гардинеру его коллега, основываясь на аналогии с современным арабским формоупотреблением). Действительно, глагол качества, семантический аналог которому широко известен из семитских языков, дает во всех отношениях вполне приемлемый смысл: «Хорош двойник Ре». Рекон-

струкции моделей финитной формы sdm.f, перфектной или однократного действия, в целом можно принять и для староегипетского. По крайней мере, перфектная форма могла бы звучать как nafr(-), хотя формы, реконструируемые Юргеном Озингом, имеют несколько более поздний вид43. Слово «двойник» вокализуется, по-видимому, все же как ka3(-), а не Азг^(-)44, глядя на средневавилонские, т. е. древнейшие, клинописные передачи. Если наши рассуждения верны, то вокализация всего имени предстает в виде Nafru-ka?i-Rifi.

Второе имя этого же царя, исходя из манефоновской огласовки Ф1(0\|/, вокализуется как Pijapiji или Pijupija, где -о - греческой передачи может быть рефлексом более старого египетского ударного и вторично долгого -а-. Менее вероятно, что -о- является рефлексом старого -и-, хотя аналоги при очень большом желании можно было бы найти. Во всяком случае, вторую возможность мы пока исключать не будем. Так или иначе, мы солидарны с Ю. Я. Пе-репелкиным в том, что по-коптски имя это звучало бы как Пьопе (Пиопе). И опять возвращаемся к сравнению с именем «Пепи I». Если отбросить предположение о том, что оно восходило к совершенно иной форме, т. е. к Piju, то остается одно - видеть в нем результат искажения, внесенного самими египетскими летописцами или хронографами. То, что это могло быть действительно так, подтверждается, возможно, тем, что имя полулегендарного шестого правителя этой же династии транслитерируется как Nmt.j-m-z?.f Mrj.n-Rc dfi-m-zl.f. Таким образом, одно из имен четвертого и шестого царей шестой династии совпадают полностью в транслитерации, но если имя четвертого царя Манефоном озвучивается как МебогхтО'Офк;, то имя шестого - как Меубеаогхрк;, что гораздо ближе к нашей реконструкции. Дело здесь не столько в обосновании рекон-

струкции, сколько в демонстрации факта явной порчи* царских имен со вполне благой целью: для различения царей в египетской летописи, ради того, чтобы не перепутать их и не слить воедино елико возможно.

Теперь приведем систематизацию и регистрацию вокализованных форм, расположив их по степени или рангу достоверности, коих предлагаем три. Первый ранг - вокализации, не вызывающие сомнений. Второй - более сомнительный. Расположив вокализованные словоформы по ним, получаем следующую картину:

I: шу(-), буквально «дляенный»45; Rif(-) «Ре»; та «в».

II: suwa «он, его»; fit, fi «он, его»; />//(-) «сей, этот» и производные имена собственные; /ш/г(-) «хорош»; ka?(-) «двойник»; za3(-) «защита».

Ill: wannij(-) «осуществленный, воссуществленный, сущий»46; marjij(-) «возлюбленный, любимый»; marjij(-)na «возлюбленный, любимый»; tataj(-) сродни «у-тю-тю-тю-тю». И, конечно, падежные флексии.

Спорить относительно вокализации этих форм не только можно, но и должно. Но лучше так, чем никак47.

И, наконец, перед тем, как результаты данного исследования изложить в таблице, произведем ревизию первого имени - . Форма Wanniju-nija-suwa предполагает значение «Сущему принадлежит он». Следуя золотому правилу упрощения там, где только возможно, мы приходим к тому, что можно обойтись без относительного отпредложно-го прилагательного nija. Это вовсе не значит, что наше прежнее предложение было некорректным и что мы от него начисто отказываемся. Но все равно, лучше идти по

* Точнее, легитимизации и спецификации произносительных вариантов.

более простому пути, если к тому нет особых препятствий. Упразднив это прилагательное.мы получаем Wanniju-suwa, что означает «Сущий он». Все, что содержится в египетской графике, отражено. Стало быть, и мудрить ни к чему.

Теперь перейдем ко второму вопросу, хотя, честно сказать, сердце обливается кровью, и рука ворочается с трудом - настолько это болезненная тема.

Из подборки источников, переведенных выше, явствует, что Тексты Пирамид переводились на французский язык (Г. Масперо, Л. Спелеерс), на немецкий (К. Зете), на английский (С. А. Б. Мерсер, Р. О. Фолкнер). Переводы осуществлялись во Франции (Г. Масперо), в Бельгии (Л. Спелеерс), в Германии (К. Зете), в Великобритании (Р. О. Фолкнер) и в США (С. А. Б. Мерсер). Это что касается сводного перевода Текстов Пирамид.

Пирамиду «Униса» перевел Александр Пьянков, но не на свой родной, а на английский язык.

В обследовании пирамид, расчистках и раскопках, в эс-тампаже и фотографировании текстов принимали участие французские, немецкие и швейцарские исследователи (Г. Масперо, Ж. Леклан, Г. Бругш и Г. Жекье).

Если первым переводом Текстов Пирамид был французский (Г. Масперо), то вторым мог стать русский (А. Л. Коцейовский). Мы не знаем, занялся бы этими текстами Б. А. Тураев, но то, что он подготовил перевод отдельных пассажей из Текстов Пирамид, известно доподлинно с его же слов, цитированных выше. В силу причин трагического характера ни тому, ни другому не было суждено осуществить свои планы48.

Не секрет, что египтологии всегда уделялось и уделяется ничтожное внимание даже на фоне того мизера, что доставался и достается гуманитарной науке вообще и востоковедению, в частности. Разгон Института Востоковедения, последовав-

ший после разгрома «марризма», нанес сокрушительный удар по востоковедению в нашем городе. Только под вывеской социально-экономических исследований В. В. Струве после известных событий 1956 года удалось воссоздать древневосточные дисциплины в секторе Древнего Востока при Институте Народов Азии АН СССР, точнее - при его Ленинградском отделении. Но еще долгое время самые талантливые ученые не решались заниматься фундаментальными исследованиями египетских религиозных текстов, хотя исследования по этой теме хоть и исподволь, но велись, особенно в Эрмитаже49. Следует учесть, что в те времена, в отличие от нынешних, религия была не в моде, а считалась «опиумом для народа». Однако, московской школе, возникшей на обломках старого ленинградского института, и то не сразу, но все же, под руководством М. А. Коростовцева и И. С. Кац-нельсона удалось не только заняться религиоведческими исследованиями, но и воспитать плеяду отличных специалистов египтологов-религиоведов - О. И. Павлову, Г. А. Белову и Э. Е. Кормышеву (Миньковскую). И все-таки было бы несправедливо в отсутствии попыток «пробивания» темы исследования и перевода Текстов Пирамид винить во всем эпоху, власть и организаторов науки. Большую ответственность за эту зияющую «лакуну» в отечественной египтологии все-таки несут М. Э. Матье, И. Г. Лившиц, Ю. Я. Перепел-кин и М. А. Коростовцев.

Но время берет свое. В середине восьмидесятых годов именно О. И. Павлова50 пришла к мысли о том, что существующее положение нетерпимо, и занялась систематическим исследованием египетской религии, все более и более ориентируясь на Тексты Пирамид. В настоящее время она уже заканчивает- исследование и перевод текстов пирамиды «Униса». Зная, как она старательно работает над источниками и будучи знаком с ее публикациями, выражаю полную

уверенность в том, что поставленные ею цели будут достигнуты максимально успешно. Поскольку работа осуществляется в рамках текста докторской диссертации, желаю ей успешной защиты, а главное, возможности опубликовать эту работу. Диссертации пишутся, степени защищаются, но спустя годы остается только то, что реально сделано, сделано добротно и опубликовано. В том числе блестящие идеи, брошенные вскользь и не отраженные в публикациях. Все остальное не имеет никакого значения.

Но заканчиваются ли на этом исследовния и публикации Текстов Пирамид? Наоборот. Работа, можно сказать, только начинается. Перевод текстов пирамиды «Униса», будет он опубликован или нет, не делает неактуальным сводный перевод Текстов Пирамид. Если он будет опубликован, это даст дополнительную базу для этого. Как при переводе текстов отдельной пирамиды, так и при подготовке сводного перевода, подходить к этой работе можно по-разному. Единственно, что необходимо - комментарий. Египтолог не читает тексты, он их интерпретирует. Упор можно делать на религиоведческие комментарии, либо на филологические, либо стараться сбалансировать то и другое. Но при всем том следует учесть, что такой перевод необходим не только и не столько для египтологов, сколько для специалистов многих других областей гуманитарной науки и, разумеется, для широкого читателя, тем более, образованного, коими не бедна наша земля. Если этим не займется специалист, то найдется, в конце концов, издательство, которое наймет переводчика и осуществит русский перевод с английского перевода. Подобной халтурой уже накормили и продолжают пичкать нашего читателя. Если переводчик не может разобраться в оригинале, то низкопробность публикации гарантируется.

К сожалению, современный египтолог вынужден быть мастером на все руки: он сам вынужден искать издательство, договариваться с ним, а потом «пробивать» тему у сво-

его начальства, и хорошо, если все это удается ему, и он находит соответствующее понимание. В противном случае ему приходится побираться по разного рода «фондам» в надежде на «грант», что еще того унизительней. Не писать же «в стол», как это делал П. В. Ернштедт. Увы, у нас богатый опыт работы с посмертными публикациями. Сам автор сделал бы то же самое гораздо лучше.

Если следовать «программе максимум» Ж. Леклана, то браться за такое дело в наших условиях просто немыслимо, даже за тексты пирамиды «Униса», дошедшие в идеальном состоянии.

Если следовать прагматическому подходу Р. О. Фолкнера, то и в наших условиях можно осуществить сводный перевод, если найти издательство и пойти с ним на разумный компромисс, касающийся структуры работы, ее объема, сроков ее прохождения и стоимости авторского листа. Надеемся, что данное издание, а также публикация О. И. Павловой внесут в это дело достойную лепту.

Отсутствие сводного перевода Текстов Пирамид на русский язык - положение, роняющее честь не только отечественной египтологии и гуманитарной науки в целом, но нашей культуры вообще, и ставящее нас вровень с наименее развитыми народами.

Примечания

1 Перепелкин Ю. Я. От редактора // Берлев О. Д Трудовое население Египта в эпоху Среднего царства. М., 1972. С. 3.

2 Ср. полемику: Коростовцев М. А. О транскрипции и вокализации египетских антропонимов и этнонимов // Вестник Древней Истории (=ВДИ). 2. 1973. С. 107; Богословский Е. С. О вокализации имен собственных в со-

временных трудах по египтологии // ВДИ. 3. 1974. С. 155-161; Коростовцев М. А. Снова о вокализации имен собственных // ВДИ. 3. 1974. С. 162-165; Баскаков А. Н. К истории изучения египетского вокализма в СССР // Древний и средневековый Восток. Часть 1. М., 1988. С. 52-64. Финальные -a, -i, -и в клинописных передачах не показательны, если на них не падает ударение. В эпоху Амарны все семитские языки еще обладали падежной флексией, в египетском же она исчезла задолго до этого. Носители семитских языков или те, кто просто владел ими, но жил в Египте, адаптировали написание ауслаута египетских слов на семитский произносительный лад. Передачи 1 тыс. в этом отношении еще менее показательны. Поэтому невозможно сказать, что именно отражал финальный -а в этих передачах. Реконструируя для египетского альтернативный исход на заударный ослабленный -о, мы исходим из переосмысления того, что было изложено в статье: Четверухин А. С. Вокализация именных морфологических показателей египетского языка старой и средней ступеней развития (общий обзор) // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока (=ППиПИКНВ). XII. II. М. 1977. С. 270-274. Спустя 23 года кое-что видится в несколько ином свете. В частности, последние четыре строки на с. 271 и начало первой на с. 272 мы переложили бы так: «Морфема рода. Морфема м. р. обычно графически не представлена, редко выражается сонантом w. Чередование в и w едва ли только факт письма. Скорее это факт языка, отражающий конкуренцию двух тенденций: (I) ориентации на в в м. р. в противопоставлении показателю ж. p. -at-, и (II) ориентации на эксплицитный показатель м. p. -W - в противопоставлении таковому ж. p. -at-. Фономорфологическая расшифровка первого конституента первого бинома (м. р.): «чистая» ос-

нова + показатель падежной флексии. Фономорфологичес-кая расшифровка первого члена второго бинома (м. р.): (Па) -а (гласный древнего абсолютного исхода основы, позже совпавший с показателем субъектно-объектных отношений) + и (показатель м. р., позже совместивший в себе выражение локативно-эргативных отношений и превратившийся в интервокальном положении в сонант во избежание фузии гласных) + наложившийся вторично показатель падежной флексии; (ПЬ) -и (показатель м. р., присоединенный к «чистой» основе) + w (глайд) + гласный падежной флексии». Тогда реконструируемый гласный -о является результатом эволюции -uw( - ) > -uw > -ow > -о (>-е), а -а (>-е) - результатом обобщения всех трех падежных флексий с выравниванием под субъектно-объектный падежный показатель. По крайней мере в первой половине второго тыс. до н. э. могло существовать заударное краткое «о», позже долгое и краткое «о» развивается из «а» в ударной позиции. Для начала третьего тыс. не исключено существование фонематизирующих долгот в египетском языке. Именно поэтому не исключается, что реальной староегипетской моделью, лежащей в основе слова , могла быть *jamman/*jammanuw -. Позже предудрные долготы согласных и гласных подверглись упрощению. Но в данной статье мы не рискуем восстанавливать систему долгот и «краткостей» применительно к реконструируемым именам.

3 Библиографию приводить просто нет возможности. Основная литература до 1961 г. отражена в издании: Ко- ростовцев М. А. Введение в египетскую филологию. М., 1963. С. 242-246.

4 Неискушенному читателю советуем: Шамполь-он Ж.'Ф. О египетском иероглифическом алфавите / Перевод, редакция и комментарии И. Г. Лившица. Л., 1950;

Коростовцев М. А. ук. соч. С. 27 и далее; его же. Египетский язык // Языки зарубежного Востока и Азии. Под общей редакцией проф. Г. П. Сердюченко. М., 1961; Петровский Н. С. Египетский язык. Л., 1958.

5 Edel Е. Altagyptische Grammatik. I. S. 75. § 166.

6 Там же. С. 158-162. § 365-372; Ернштедт П. В. Исследования по грамматике коптского языка. М., 1986. С. 593-634.

7 Наличие падежной системы в египетском предполагали еще Курт Зете, см. Sethe К. Die Vokalisation des Agyptischen. ZDMG. 77. 1923. S. 145-207, И. М. Дьяконов (Языки древней Передней Азии. М., 1967. С. 247) и автор настоящих строк (Вокализация..., см. выше). К обоснованию см. Четверухин А. С. К определению строя египетского языка старого состояния // ППиПИКНВ. XX. II. М. 1986. С. 88-94; Позиция египетского языка в контенсивной типологии // Язык в Африке. Лингвистические проблемы современной Африки. Вып. П. Компаративистика. Этнолингвистика, культурология, письменность. М., 1988. С. 35-41. См. также Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 141. Первый столбец слева. 25-27 стк. снизу. Еще 10 лет назад была надежда на то, что нам удастся обосновать все это в специальных исследованиях. Теперь же регистрируем некоторые результаты, понимая, что обоснование не будет даже написано.

8 Edel Е. Op. cit. I. S. 345. § 685. Ср. Еланская А. И. Коптский язык // Языки народов Азии и Африки. Под общей редакцией проф. Г. П. Сердюченко. М., 1964. С. 47-48.

9 Edel Е. Op. cit. I. S. 304. § 628.

10 WestendorfW. Koptisches Handworterbuch. Bearbeitet auf Grand des Koptischen Handworterbuchs von Wilhelm Spiegelberg. Heidelberg, 1955/1977. S. 273.

11 Osing /. Die Nominalbildung des Agyptischen. Text-band. Mainz / Rhein. 1976. S. 142; Fecht G. Wortakzent und Silbenstruktur. Untersuchungen zur Geschichte der agyp-tischen Sprache // Agyptologische Forschungen. Begriindet von Alexander Scharff. Herausgegeben von Hans Stock. Uni-versitat Munchen. Heft 21. Gluckstadt; Hamburg; New York. 1960. S. 54-56. § 99-102.

12 Gelb I. J. Sequential Reconstruction of Proto-Akkadian // The Oriental Institute of the University of Chicago: Assy-riological Studies. No. 18. Chicago, 1969.

"EdelE. 0P. cit. I. S. 67-69. § 153-157.

14 Schenkel W. Fruhmittelagyptische Studien // Bonner Orientalistische Studien. Neue Serie. Herausgegeben von Otto Spies. Bd. 13. Bonn, 1962. Passim.

15 Abel H. Tonverschmelzung gewisser Wortgruppen im Altagyptischen. Leipzig,1910; Zur Tonverschmelzung im Altagyptischen. Leipzig, 1910. Passim.

16 Вассоевич А. Л. Духовный мир народов классического Востока. СПб., 1998. С. 508-510; см. также с. 524-526.

17 Erman A. und Старой; Я. Wortebuch der aegyptischen Sprache. Berlin, 1955 (=Wb.). V. S. 237, 244.

18 Там же. С. 256.

19 Там же. С. 258.

20 Об этом явлении см. Sethe К.. De aleph prosthetico in lingua Aegyptiaca... Berlin, 1892. Оно периодически упоминается в его же Das agyptische Verbum im Altagyptischen, Neuagyptischen und Koptischen. 3 Bde". Leipzig, 1899-1902, а также в других работах этого автора.

21 Edel Е. Op. cit. S. 314. § 639. Ср. S. 304. § 628. По Ю. Я. Перепелкину, в коптском рудимент пассивного причастия в составе сложного слова в начальной позиции

звучал бы как «ми-», а активного - как «май-». Нумерация египетских царей дается по изданию Lexicon der Agyptologie. Begriindet von Wolfgang Helck und Eberhard Otto. Bd. 3. Wiesbaden. 1980. S. 544. Манефоновские огласовки царских имен даются по изданию Manetho with an English Translation by W. G. Waddell. London, 1980. P. 54.

22FechtG. Wortakzent und Silbenstrucktur. S. 9-10. § 12-14; OsingJ. Nominalbildung. S. 319, 390.

23 Ranke H. Keilschriftliches Material zur altagytischen Vokalisation // Abhandlungen der Preussischen Akademie der Wissenschaften. Abhandlung II. Anhang. Berlin, 1910. S. 12.

24 Edd E. OP. cit. S. 101-102. § 627-628; Till W. Koptische Grammatik (saidischer Dialekt) mit Bibliographie, Lesestiicken und Worterverzeichnissen // Lehrbucher fur das Studium der orientalischen Sprachen. Leipzig, 1955. S. 57. § 80. Cp. S. 135. § 273; Ернштедт П. В. Исследования по грамматике коптского языка. М., 1986. С. 171.

25 Edd E. Op. cit. I. S. 304. § 638. S. 314. § 639.

26 По нашему мнению, которое, конечно же, не может быть обосновано в рамках этой статьи, односоставное староегипетское предложение тоже принимало флексию -и. Если оно, в свою очередь, распадалось на несколько компонентов, то флексия приурочивалась к первому из них. Клинописная вокализация слова «солнце» содержит финальный -а, строго выдержанный в разных клинописных передачах. Вот именно эта строгость наводит на мысль, что этот -а сродни ма-соретскому «алефу фуртивум», см. E. Kautzsch. Wilhelm Gesenius' Hebraische Grammatik. 27. Aufl. Leipzig, 1902. S. 75. § 22 f (b), т. е. служит для «поддержки» произношения гортанного г в финальной позиции в абсолютном исходе, и ничего больше.

27 Edel E. Neue Deutungen keilschriftlicher Umschreibungen agyptischer Worter und Personennamen // Osterreichische Akademie der Wissenschaften. Philologisch-historische Klasse. Sitzungsberichte. 375. Band. Wien, 1986. S. 15, 20.

28 Edel E. Altagyptische Grammatik. I. S. 85-87. § 188-193.

29Osing/. Der spatagyptische Papyrus BM 10808 // Agyptologische Abhandlungen. Herausgegeben von Wolfgang Helck. Bd. 33. Wiesbaden, 1976. S. 15.

30 При работе с греческими вокализациями египетских словоформ следует руководствоваться указаниями в работе: П. В. Ернштедт. Египетские заимствования в греческом языке. М.; Л., 1953, в частности, на с. 177, где читаем: «Среди способов грецизации особо выделяется грецизация морфологическая, тесно связанная, по-видимому, с тем сохранением, в принципе, грамматического рода». С. 178: «Так, безусловно, не случайно, что ударяемое на конечном гласном "о" сочетание... получало окончание -о, -О». С. 179: «Место (музыкального) греческого ударения так или иначе проявляется как независимое от места (экспираторного) египетского ударения».

31 См.: История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. 2: Передняя Азия, Египет. М., 1988. С. 300, 302. Раздел «Ранний Египет», написанный Ю. Я. Пе-репелкиным. Сам же Ю. Я. Перепелкин воздерживался от применения такого подхода к имени «Пепи I», что, возможно, объясняется наблюдением умышленного искажения звучания царских имен в манефоновском списке. Иного объяснения мы не находим.

32 Edel E. Op. cit. II. S. 421. § 840. Ср. Edel E. Op. cit. I. S. 85. § 187. Cp. Sethe K. Der Nominalsatz im Agyp-

tischen und Koptischen // Des XXXIII. Bandes der Abhan-dlungen der philologisch-historischen Klasse der Koniglichen Sachsischen Gesellschaft der Wissenschaften. No. HI. Leipzig, 1910. S. 74.

33 Берлев О. Д. «Сокол, плывущий в ладье», иероглиф и бог // ВДИ. 1. 1969. См. в самом начале нашего перевода.

34 Wb. И. S. 270; Faulkner R. О. A Concise Dictionary of Middle Egyptian. Oxford. 1964. P. 133: «to stride over, to traverse»: PT 325, 854, 889, 1912; cf. nmtt «stride» PT 853, 2120.

35 Wb. III. S. 414.

36 Westendorf W. Koptisches Handworterbuch. Bearbeitet auf Grund des Koptischen Handworterbuchs von Wilhelm Spiegelberg. Heidelberg, 1965/1977. S. 174; cp. CA, CA I (B) - город Саис; см. также Vycichl W. Dictionnaire etymologique de la langue copte. Leuven, 1983. P. 182. Cp. форму Ceo «защитный амулет» в Cerny /. Coptic Ethy-mological Dictionary. London; New York; Melbourne, 1976. P. 146. Манефоновская передача -su - либо отражает очень «продвинутую» эволюцию -sd-, либо так отражает «коптскую» форму -SO-.

37 Дьяконов И. М. Семито-хамитские языки // Языки народов Азии и Африки / Под общей редакцией проф. Г. П. Сердюченко. М., 1965. Табл. 7 на с. 73.

38 Гранде Б. М. Курс арабской грамматики в сравнительно-историческом освещении. М., 1963. С. 374. Прим. 1.

39 Soden W. von. Grundriss der akkadischen Grammatik // Analecta Orientalia. Roma. Vol. 33. 1952. S. 44. § 42 j.

40 Edel E. Op. cit. I. S. 327. § 660. Ориентация на форму sati/epnaria не должна ни в коем случае усыплять нашу бдительность. Так читалась эта форма во времена

Нового царства, т. е. примерно через 900 лет после строительства наших пирамид. За этот срок изначальная форма satpiju - прошла стадию чередования с satpuwu-, а далее пошла эволюция satpuw-e satp>w-e satep-, что мы и застаем в клинописной передаче, приведенной выше, и что, кстати сказать, фонетически совпало с прообразом квалита-тива I в коптском языке. То, что мы застаем в копском языке, представляет собой результат конвергенции и дивергенции более ранних форм.

41 Эта форма красуется практически во всех серьезных исследованиях по египетской грамматике, но смотрят на нее как на икону, от чего мало проку.

42 Ср. Edel Е. Op. cit. I. S. 331. § 665. Пирамидное написание вообще не демонстрирует никаких W и j в этой форме. Слишком просто подходит к ней Ю. Озинг в ук. соч. на с. 39 -40. Следует отметить, что большинство реконструкций этого автора вопреки его стремлению едва выходит на уровень среднеегипетского «времени», зачастую же отражают нормы восемнадцатой династии. Хотя иногда встречаются и приятные исключения, но чаще всего это заслуга не автора, а самой формы, см. следующее примечание. Кстати сказать, то, что мы в данном случае характеризуем как «перфектная относительная форма» - это вовсе не то, что Э. X. Гардинер именует как «sdm.w.n.f relative form», см. Gardiner A. H. Egyptian Grammar being an Introduction to the Study of Hieroglyphs. 2-nd. ed. London, 1950. P. 303-304. § 387. 2-3.

43 Osing J. Der spatagyptische Papyrus BM 10808. S. 33 -36, 167-170. Может быть, именно благодаря простоте структуры этой формы, она так хорошо просматривается на позднем материале. Принцип понятен: чем проще изначальная структура, тем меньшим искажениям она подвер-

жена в ходе своей исторической эволюции. Модель напоминает масдар qatl( -) и вполне мыслится в основе sdm.f перфектного или однократного действия. Но вот флексия, замыкающая основу и стоявшая перед суффиксом, варьировала точно так же, как и у имени. В начальной позиции это было -U, после предлога -I, после глаголов «давания» и в некоторых других случаях -а. То, что мы можем вывести на основании разрозненного материала, свидетельствует о дисфункции этих гласных. Единственная форма, где этот гласный сохранился на своем «законном» месте, - это Т-каузативы. В том, что флексия на конце основы этих финитных форм вела себя так же, как и при имени, и то, что она была той же, что и при имени, удивлять не должно, если хотя бы бегло ознакомиться с работой Игнаса Джея Гель-ба, упомянутой выше, и внимательно прочесть то, что описывается в работе Junge F. Syntax der Mittelagyptischen Lite-ratursprache. Grundlagen einer Strukturtheorie. Mainz/Rhein, 1978.

44 Edel E. Zur Vokalisation des Neuagyptischen. Mittei-lungen des Institute fur Orientforschung. Berlin, 1954. Bd. 2. Heft 1. S. 32-36; Fecht. Wortakzent und Silbenstruktur. S. 95. § 176 ff. Странная судьба у староегипетского и. Он практически не сохранился, за редчайшими исключениями, из которых понять мало чего можно. Нестойкость этого звука проявляется уже в староегипетском, где он в ряде случаев явно сужается до и, вызывая препалатализацию египетского k в с. Например, kubataj( -) > cubataj > tobatej > towete > towet > towe (M) «чоботы, сандалии» - формы см. в Westendorf W. Koptisches Handworterbuch. S. 253. Редкий случай, когда можно догадаться об эволюции формы на протяжении почти трех тысяч лет. Если ход нашей мысли в отношении эволюции словоформы «сандалии» верен, то можно, вероятно, предположить и другие варианты

перехода староегипетского «у» в коптские «о» и «а», без сужения, но пока что приходится успокоиться на этом. Очень удивляет ход рассуждения о судьбе староегипетского «у» в работе Vydchl W. La vocalisation de la langue egyp-tienne. Tome Ier. La phonetique // Institut francais d'arche-ologie orientale du Caire. Bibliotheque d'etude. T. XVI. 1990. P. 113-126. Вернер Вычихл пишет очень «неровно». Наряду с гениальными прозрениями у него сплошь и рядом встречаются такие алогизмы, что только диву даешься. Тем не менее, вокализация двух форм из четырех форм sdm.f близка к тому, что реконструируем и мы: sadm-u-ka и sadm-a-ka, хотя функциональность -и - и -а - мы понимаем каждый по-своему, см.: Vydchl W. Le quattro forme della coniugazione sdm.f. (Препринт, присланный в подарок самим автором). Но вот с формой masiy-u «nato» «рожденный» мы уже не согласны, считая, что в основе ее лежит та, что мы реконструировали выше. См. также Calice F. Zur Entwicklung des U-Lautes im Agyptischen und Kop-tischen. ZAS. 63. 1928. S. 141-143.

45 Вокализация суффикса относительного прилагательного -ij( -) в староегипетском отчасти обосновывается в работах: Четверухин А. С. Наблюдения над староегипетскими предлогами и генитивным управлением // Труды Института Этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. Том CHI. Africana - Африканский этнографический сборник. X. Л., 1975. С. 131-143; Vydchl W. Bau und Ursprung der agyptischen Nisbe. WZKM. 46. 3-4. 1939. S. 189-194; Gelb I. J. Sequential Reconstruction of Proto-Akkadian. 1969. P. 33 f., 77 f., 168," 230.

46 Наши вокализации, пожалуй, только подтверждают идею, высказанную В. Вестендорфом и подхваченную И. М. Дьяконовым, об искусственности различия форм действительного и страдательного залога в египетском, по край-

ней мере изначально, но подробнее вникать в эту тему, как и в любую иную, здесь нет никакой возможности. См. WestendorfW. Der Gebrauch des Passive in der klassischen Literatur der Agypter // Deutsche Akademie der Wissenschaften zu Berlin. Institut fur Orientforschung. Veroffentlichung Nr. 18. Berlin. 1953. S. 7 и ел.; Дьяконов И. М. Языки древней передней Азии. М., 1967. С. 250 и ел.

47 На написание этой статьи, среди прочего, меня вдохновила и работа М