Полицейские впереди не стали дожидаться, пока машины дойдут до заграждения, и начали двигаться вдоль вереницы, выстроившейся на дороге, заглядывая в окна и проверяя документы. О'Рурк принялся разворачивать мотоцикл на узкой проезжей части.
Кейт дернула его за рукав.
- Я вижу "мерседес", - сказал он. На его шлеме болтался незастегнутый ремешок. - Придется рискнуть.
Кейт обеими руками вцепилась в края коляски и наклонила голову так, чтобы видны были лишь очки да шарф. Четверо в "мерседесе" даже не посмотрели в их сторону, когда они проезжали мимо. Кейт оглянулась и увидела, как "мерседес" выбирается из колонны стоящих машин и по левой обочине едет к заграждению. Полицейские отдали честь и пропустили машину. Еще несколько машин и мотоциклов разворачивались в обратную от заграждения сторону.
Снова оказавшись на окраине города, О'Рурк остановился возле рабочих кварталов. Кейт разглядывала мрачноватые дома с пустыми магазинами на первых этажах, а священник тем временем изучал карту. Она пошевелила ногами, стиснутыми в узком пространстве, и повернулась к нему.
- Что дальше?
- Пожалуй, попробуем по шоссе на Питешти, - сказал он. - По Е-70 доедем до этой деревни... Петрешти, что к югу от Гэешти.., а потом - по Е-72 на север, в сторону Тырговиште.
- А если и Е-70 заблокирована? О'Рурк засунул карту обратно в карман на борту коляски.
- Что-нибудь придумаем.
***
Перед выходом на Е-70 вереница машин тянулась почти на две мили. О'Рурку хватило его знания румынского, чтобы разобрать недовольное ворчание водителей грузовиков, возвращавшихся к своим машинам: полиция проверяла документы в том месте, где город заканчивался, а улица переходила в четырехрядное шоссе на Питешти.
О'Рурк развернул мотоцикл и поехал обратно в город. Было уже за полдень, и у Кейт урчало в желудке. Она толком не позавтракала, не говоря уж о вчерашнем ужине, состоявшем из нескольких ложек супа.
Вдоль бульвара Пачии было несколько булочных, но они стояли пустыми с самого открытия. Трамваи, не обращавшие ни на кого внимания, заставляли О'Рурка крутиться на мотоцикле по неровной брусчатке и разбитому асфальту, и Кейт не раз была уверена, что коляска вот-вот отлетит. Возле железной дороги она увидела ресторанчик для водителей грузовиков и показала его священнику. Уже на стоянке, заглушив мотор, О'Рурк снял шлем и вытер пот со лба.
- Рискнем? - спросила Кейт.
- Если вы хотите есть так же, как и я, тогда рискнем, - ответил О'Рурк. Они оставили шлемы и очки в коляске и вошли в ресторанчик.
Помещение было мрачным, холодным и наполненным дымом от доброй сотни сигарет. Между столами носились официанты с большими бутылками пива. Перед каждым из водителей стояло не меньше полудюжины пустых бутылок, и они явно были не прочь опустошить еще столько же.
- Зачем так много сразу? - шепотом спросила Кейт, когда они нашли свободный столик рядом с кухней.
О'Рурк улыбнулся. Она только сейчас заметила, что на нем нет привычного белого воротничка. Под тяжелым шерстяным пальто были лишь темные рубашка и брюки.
- Они боятся, что пиво закончится, - объяснил он. - А это случится еще до наступления вечера.
Он попытался жестом подозвать одного из официантов в темных жилетах и грязноватых белых рубашках, но те не обращали на него никакого внимания. В конце концов священник просто встал на пути у одного из них.
- Dati-ne supa, va rog, - сказал О'Рурк. У Кейт заурчало в животе при одной мысли о большой миске супа.
Официант покачал головой.
- Nu... - Вслед за этим он выдал длинную сердитую тираду, ожидая, по всей видимости, что О'Рурк даст ему пройти. Но тот не двинулся с места.
- Mititei? Brinza? Cirnati? - спросил священник.
Несмотря на переполнявшую Кейт тревогу, рот ее наполнился слюной, как только она представила себе сосиски и сыр.
- Nu! - Официант смотрел на них во все глаза. - American?
Кейт поднялась и достала из сумочки двадцатидолларовую бумажку.
- Ne puteti servi mai repede, va rog, ne grabim! Официант потянулся за бумажкой, но Кейт зажала деньги в кулаке.
- Сначала еду, - сказала она. - Mititei. Brinza. Salam. Pastrama.
Официант снова посмотрел на нее, однако пошел на кухню. О'Рурк и Кейт так и стояли, пока он не вернулся. На них глазели водители с соседних столиков.
- Да уж, хороша конспирация, - прошептал священник.
Кейт вздохнула.
- А что, голодными остаться лучше?
Вернулся официант, неся засаленную грязную сумку. Выглядел он уже не так нагло. Кейт заглянула в сумку и обнаружила там завернутые сосиски, фаршированные яйца и нарезанную салями. Официант снова потянулся за двадцаткой, но Кейт предостерегающе подняла палец.
- Bautura? - спросила она. - Что-нибудь попить? Его лицо приняло обиженное выражение.
- Niste ара, - сказала Кейт. - Ара minerala. Официант устало кивнул и посмотрел на О'Рурка.
- Пиво, - заказал священник.
Через минуту официант вернулся с двумя большими бутылками минеральной воды и с тремя бутылками пива. Ему явно хотелось побыстрей со всем этим покончить. О'Рурк забрал у него бутылки, а взамен тот получил свои двадцать долларов. Водители возобновили прерванные разговоры.
Снаружи опять моросило. Кейт засунула еду и бутылки в коляску, а минуту спустя мотоцикл выехал на улицу и направился на восток.
- Не знаю, что делать дальше! - кивнул О'Рурк. - Разве что возвращаться в город.
Кейт посмотрела на трамвайные и железнодорожные пути. Вдоль них шли засыпанные гравием дорожки.
- Рельсы идут на запад! - крикнула она и показала О'Рурку.
Тот понял с полуслова, развернул мотоцикл под носом у подъезжающего трамвая, перебрался через бордюр, пересек ухабистое поле и выехал на гравиевую дорожку. Через минуту они уже тряслись где-то на задворках сталинских построек. По пути священник старательно объезжал осколки разбитых бутылок и острые куски металла.
Ближе к окраине гравий закончился, дорожка теперь шла просто по грязи, а потом и совсем исчезла.
- Держитесь! - рявкнул О'Рурк, рывком поднимая мотоцикл над рельсами и опуская его на шпалы. Коляска с Кейт висела над рельсом.
По шпалам они ехали три или четыре мили. Все это время Кейт была уверена, что из нее от тряски вывалятся все внутренности, и только удивлялась, как это О'Рурк ориентируется: перед глазами троилось от вибрации, да и очки со стекающей по ним водой не проясняли картину.
- А что, если поезд появится? - крикнула она, когда они проезжали мимо последних крестьянских домиков в предместье.
- Каюк! - крикнул в ответ О'Рурк.
Милях в пяти от города и по меньшей мере в трех от места, где дорога была перекрыта, они остановились у пересечения с раскисшей грунтовкой, которая вела на север и на юг. Впереди, в районе густой рощи, очень отчетливо послышался свисток локомотива.
- Ну уж теперь-то должны выбраться, - сказал О'Рурк и повернул на север. Грунтовка настолько размокла, что Кейт пришлось пару раз вылезать из коляски и толкать мотоцикл, пока они не добрались до пересечения с шоссе Е-70. Оно уходило на северо-запад и выглядело заброшенной и нелатаной дорогой между штатами. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как О'Рурк возил ее по этому шоссе в Питешти, чтобы показать, как в действительности происходит торговля детьми.
Полицейских машин здесь не было. Они не увидели черных "мерседесов", когда свернули на узкое и ухабистое шоссе номер 72 за деревней Гэешти. На указателе стояла надпись: "ТЫРГОВИШТЕ 30 KM".
Кейт больше не пыталась перекричать шум мотора. Голова у нее гудела после тряски по шпалам. Они ехали на север, в сторону гор и надвигающейся темноты.
***
Поесть они остановились на берегу Дымбовицы, меньше чем в десяти километрах от Тырговиште. Шоссе номер 72 было узким и извилистым. Попадавшиеся здесь деревни состояли из нескольких домов, приткнувшихся прямо к дороге. О'Рурк загнал мотоцикл подальше в заросли возле речки с неторопливым течением. Сыр оказался слишком острым, сосиски - старыми, а начинкой в фаршированных яйцах служило нечто такое, чего не распознали ни Кейт, ни О'Рурк. Однако она не припомнила, чтобы еда когда-нибудь казалась ей такой вкусной, и пила прямо из бутылки минеральную воду. Дождь перестал, солнце и не думало показываться, но стало заметно теплее, чем в предыдущие дни. Кейт обнаружила, что на ее одежде остались даже сухие места.
- В ресторане, похоже, сработал ваш румынский, - заметил О'Рурк, смаковавший пиво. Кейт облизала пальцы.
- Основы тактики выживания, уроки прошлой весны. Я же не все время питалась при больнице. - Она доела последний кусочек фаршированного яйца. - Хотелось бы верить, что те водители отмечали окончание рейса, а не наоборот.
О'Рурк кивнул.
- Вы насчет пива? Да. Но езда в трезвом состоянии в этой стране редкость. - Он посмотрел на свою почти пустую бутылку. - Мне-то, пожалуй, одной хватит.
Кейт сняла шарф.
- Дважды за сегодняшний день вы произнесли слово «дерьмо», а вот теперь потягиваете пиво. Не очень-то вяжется с поведением примерного священника.
Вместо того чтобы рассмеяться, О'Рурк посмотрел на реку. Глаза у него были светло-серыми, и в это мгновение Кейт разглядела хорошенького мальчика в усталом и бородатом мужчине.
- Давно прошло то время, - произнес он, - когда я был примерным священником.
Пораженная, Кейт не нашлась что сказать.
- Если бы не командировка в Румынию два года назад, когда я столкнулся с проблемой приютов, - продолжал он, - то я бы подал в отставку еще тогда. - Он сделал очередной глоток.
- Звучит забавно, - заметила Кейт. - Я имею в виду слово «отставка». Как-то не принято думать, что священники уходят в отставку.
О'Рурк легонько кивнул, но продолжал смотреть на реку.
- Так что же вас остановило? - очень тихо спросила она. На дороге не было ни одной машины, а река текла почти беззвучно.
О'Рурк развел ладони, и Кейт обратила внимание, насколько большими и сильными выглядели его руки.
- Причины самые банальные, - ответил он. - Неспособность справиться с неверием.
Он поднял палочку и стал рисовать геометрические фигуры на мягком суглинке.
- Но вы однажды говорили, что верите... - начала было Кейт.
- В зло, - закончил за нее О'Рурк. - Но это едва ли положительно характеризует меня как священника. Исполнять таинства, быть в положении какого-то дурацкого посредника между людьми, которые верят в Бога больше, чем я, и Богом.., если Бог вообще существует.
Он швырнул палку в воду, и они смотрели, как ее крутит и уносит напористое течение.
Кейт облизнула губу.
- Мистер О'Рурк, почему вы здесь? Почему вы поехали со мной?
Он повернулся к ней, и его серые глаза были очень чистыми и честными.
- Потому что вы меня попросили, - просто ответил он.
***
Тырговиште представлял собой городок с населением около пятидесяти тысяч, расположенный в долине реки Яломица, а позади него виднелись предгорья Карпат, поднимающихся к небу. На первый взгляд Тырговиште был таким же загрязненным промышленным городом, как и город нефтяников Питешти, но, миновав деловые предместья, они оказались в центре раннесредневековья.
- Это довольно старый дворец. - О'Рурк оторвал правую руку от ручки газа и показал на развалины за двухметровой стеной. - Он был заложен Мирчей Старым в самом конце тринадцатого века, но Влад Прокалыватель разрушил его во время битвы с турками в 1462 году. По-моему, еще до того, как он лишился власти.
Кейт смахнула грязь с очков.
- А это - башня Киндия, - сказал О'Рурк, указывая на круглое строение из камня, поднимающееся над стеной. - Старик Влад построил ее в качестве сторожевого поста и наблюдательного пункта, чтобы смотреть за пытками, которые он проводил внизу, во дворе. Новое здание снаружи, перед стеной - это музей. - О'Рурк свернул в боковую улочку, но Кейт успела заметить табличку на двери, извещавшую, что музей закрыт.
- Плохо, - сказал священник. - Я знаком со здешним помощником директора музея. Эдакий назойливый хрен.., вполне привержен Чаушеску.., но зато страшно много знает об истории Тырговиште.
Кейт поменяла положение, ноги у нее окончательно затекли.
- Два «дерьма» и один «хрен», - сказала она. - Ваш счет растет, святой отец.
- Уже много лет, сестренка. - О'Рурк прибавил газу и поехал по боковой улице. - Я прикинул, что именно здесь должна состояться сегодняшняя часть Церемонии, но пока не вижу никаких приготовлений.
Все ворота на территорию дворца были заперты и снабжены табличками с надписями на английском и французском. «ЗАКРЫТО».
- Еще не стемнело, - заметила Кейт. - Вампиры не появляются при свете.
Она закрыла глаза. Очень хотелось спать, настроение было унылое. Но ей тут же представился смеющийся Джошуа на одном из ежемесячных «дней рождения», он восторженно сжимал и разжимал крошечные ручонки, а темные глаза сияли при свете свечей... Кейт резко открыла глаза.
- Что теперь? - спросила она. О'Рурк остановил мотоцикл.
- Полагаю, нам нужно подыскать укрытие для мотоцикла и для себя, - сказал он. - А тогда мы уже станем дожидаться, когда появятся вампиры.
- А если не появятся? Если это не то место?
- Тогда мы оказались в заднице. - Кейт похлопала его по руке.
- Два «дерьма», один «хрен», а теперь еще и «задница» в придачу. Вам пора сходить на исповедь, отец О'Рурк.
Священник стянул с головы кожаный шлем и взъерошил спутанные и слежавшиеся волосы.
- Согласен, - ухмыльнулся он. - А поскольку всех священников в Тырговиште замела Секуритатя, исповедь придется выслушать вам.
Кейт скорчила гримасу. Мотоцикл снова тронулся по тихим боковым улочкам.
Они нашли одинокий сарай посреди чистого поля примерно в миле от территории дворца. Судя по всему, им никто не пользовался уже несколько лет, и здесь хранились лишь останки трактора с металлическими колесами, но без двигателя, хотя сено на чердаке было сравнительно свежим. В полумиле от сарая через поле, сквозь марево возобновившегося моросящего дождя, виднелись башни нефтехимического завода.
- Систематизация, - констатировал О'Рурк, оглядевшись по сторонам, прежде чем подогнать мотоцикл к сараю. - При Чаушеску крестьянский дом, наверное, срыли бульдозерами.
- Сено свежее, - заметила Кейт. О'Рурк кивнул в сторону двух худосочных коров, ребра которых были видны даже на большом расстоянии.
- При таком химическом производстве молоко у них, вероятно, имеет чудный ядовито-зеленый цвет.
- Интересная мысль, - сказала Кейт, заходя вслед за ним в сарай и прикрывая за собой, насколько это было возможно, перекошенные двери. Теперь ее дрожь стала заметной. Она ощущала жар и головокружение.
О'Рурк положил ладонь ей на лоб.
- Бог ты мой, миссис Нойман.., да вы прямо горите! Она посильнее прижала к себе сумку.
- У меня есть антибиотики, аспирин...
- Первым делом вам нужно согреться, - сказал он, забираясь на чердак по прогнившей деревянной лестнице.
- Порядок! - крикнул он сверху.
Солома оказалась не слишком свежей, но по крайней мере довольно чистой. О'Рурк соорудил в ней гнездышко и застелил его одеялом из коляски мотоцикла.
- Снимайте что там у вас промокло, - скомандовал он, стаскивая с себя мокрое до нитки пальто.
Кейт недолго раздумывала. Сбросив пальто и шарф, она обнаружила, что дешевый свитер и полиэстровые брюки тоже промокли. Сняв их, она осталась в лифчике и белых трусиках, хотя и они были влажными. Кожа на руках и ногах у нее сплошь покрылась мурашками, она знала, что на поверхности мягкого лифчика рельефно выступают съежившиеся от холода соски. Рухнув в солому, Кейт обернулась половиной одеяла. Колючая шерсть пахла бензином.
- У меня в сумке есть сменная одежда, - проговорила она, лязгая зубами.
- А для меня там ничего не найдется? - поинтересовался О'Рурк. Он промок еще больше. Когда он выжимал свою черную рубашку, вода потекла тонкой струйкой. У него была очень белая кожа на груди и плечах, и Кейт заметила, что пальцы у него трясутся от холода. Его черные брюки тоже заметно вымокли, но он никак не мог решиться расстегнуть их.
- Закройте глаза, - попросил он.
- Не глупите, - резко бросила Кейт, изо всех сил стараясь не стучать зубами. - Не забывайте, что я врач. Вы что, хотите услышать лекцию о переохлаждении?
- Нет. - О'Рурк расстегнул брюки и стал развешивать мокрую одежду на деревянной перекладине, на которую через грязное чердачное окошко падал слабый солнечный свет.
«Он не носит белья!» - была первая мысль Кейт. И только после этого она заметила пластиковый протез, начинающийся прямо от левого колена, и поняла, что его просьба была вызвана не просто деликатностью.
Она подняла взгляд от протеза и рассмотрела фигуру священника. Отец Майкл О'Рурк не отличался худощавостью Лучана, мышцы у него не были такими же рельефными, но, когда он повернулся, Кейт поймала себя на том, что ее восхищение его узкими бедрами носит далеко не медицинский характер. Она перевела взгляд ниже, к лобку. Его член и мошонка скукожились от холода.
Кейт отвернулась и стала рыться в сумке в поисках одежды.
- Не стоит мочить сухую одежду, - сказал О'Рурк, опускаясь на импровизированную постель рядом с ней. Ширина одеяла позволяла укрыться и ему. - Сначала отогрейтесь, а потом оденетесь.
Имей она дело с другим мужчиной при других обстоятельствах, у нее не возникло бы сомнений по поводу мотивов его поведения. Но сейчас, с Майклом О'Рурком, она не испытывала подобной уверенности.
- Тогда только свитер, - сказала она, вытаскивая из сумки хлопчатобумажный свитер военно-морского образца.
Натянув свитер на шею, Кейт расстегнула застежку сырого бюстгальтера и постаралась как можно незаметнее сбросить его, прежде чем просунуть руки в рукава. От ее внимания не ускользнуло то, что во время этих маневров ее груди заметно выпятились.
- Остались только джинсы и юбка, которые здесь неуместны, - прошептала она, поплотнее закутываясь в одеяло. - Опять придется нацепить эту проклятую синтетику, что купил Лучан, если мы снова будем выбираться на улицу.
Кейт вытащила из сумки сухие трусики и втянула их под одеяло. Как бы проделать это незаметнее? Отбросив ненужную щепетильность, она изогнулась под одеялом, стянула мокрые трусики и надела сухие.
О'Рурк скрестил обнаженные руки, и Кейт заметила, как он тоже пытается сдержать дрожь, но безуспешно. Она подумала, что, пожалуй, к ознобу тут примешивается нервозность. Они лежали в небольшом углублении в соломе, как два скорчившихся индейца, лицом к лицу.
- Сюда, - прошептала Кейт и откинулась в солому, потянув на себя одеяло таким образом, что О'Рурку не оставалось ничего другого, как придвинуться к ней. Некоторое время они неловко возились, распределяя одеяло между собой, после чего лежали рядом, почти не соприкасаясь, но согревая друг друга теплом тел через шерсть. Кейт попыталась придумать какую-нибудь шутку, чтобы разрядить возникшее между ними напряжение, но решила промолчать. О'Рурк смотрел на нее своими прозрачными серыми глазами, и она никак не могла понять, кроется ли в этом взгляде невысказанный вопрос.
- Повернись, - шепнула она.
Когда они оба свернулись калачиком, места под одеялом уже вполне хватало. Кейт без колебаний прильнула к нему сзади, почувствовав, как ее груди сжимаются под тонким свитером, а бедра касаются его бедер, еще влажных от дождя. Она положила ладони на его холодные плечи и скользнула вниз по его рукам, ощутив, как напряжены подрагивающие мышцы. Кейт поняла, что он мокнул и замерзал большую часть поездки до Тырговиште, и, прижавшись еще плотнее, просунула под него перевязанную левую руку, а правую положила ему на грудь.
- Я думаю, что не... - заговорил О'Рурк.
- Тс-с-с. - Кейт переплела ногами его ноги. - Все хорошо. Мы просто согреемся и немного отдохнем до темноты.
По его вздоху она поняла: он хотел что-то сказать, но промолчал. Мгновение спустя она почувствовала, как он расслабился и напряжение покинуло его.
Кейт ощутила тепло и влажность между бедер, нараставшую тяжесть в грудях, - что у нее всегда служило признаком возбуждения, но одновременно с этим ее, пожалуй, впервые после пожара, охватило великое спокойствие. Придвинув лицо поближе к его затылку, где слегка завивались неостриженные волосы, она почувствовала легкое щекотанье и вдохнула чистый мужской запах. Он перестал дрожать.
Кейт осознавала, что ее соски отделены от его тела лишь тонким свитером, ощущала тепло его ягодиц своими бедрами, твердый изгиб его спины округлостью своего живота, но она не позволила захватить себя возбуждению, вызванному такой близостью, и оно отошло на задний план приятным фоном. Она погрузилась в тепло и заснула.
***
Было уже темно, когда Кейт проснулась, и на какое-то мгновение она запаниковала, испугавшись, что они проспали и пропустили Церемонию. Но потом разглядела в запыленных стеклах сумеречный свет: солнце только что скрылось и до полуночи оставалось несколько часов.
О'Рурк еще спал - Кейт не испытала ни малейшего замешательства ни по поводу своего местонахождения, ни из-за такого соседства, - но во сне он повернулся и теперь лежал к ней лицом. Забинтованной рукой она так и обнимала его, однако он придвинулся поближе под одеялом, и его сложенные вместе ладони лежали в теплой впадине между ее грудей. У нее и мысли не возникло, что он притворяется: О'Рурк сладко посапывал, а его приоткрытый рот производил впечатление естественной беззащитности.
Кейт разглядывала лицо священника в угасающем свете дня: полные мягкие губы, длинные ресницы - можно себе представить, до чего хорошеньким мальчиком он был, - а в бороде попадались рыжеватые пряди и преждевременная седина. По его безмятежному сейчас лицу она поняла, сколько скрытого напряжения таилось за его обычно открытым и дружелюбным выражением, будто Майкл О'Рурк постоянно носил тяжкий груз, от которого освобождался лишь во сне.
Кейт опустила взгляд, и в том месте, где одеяло немного разошлось, увидела длинный изгиб его обнаженного бедра. Недолго думая, поскольку раздумья могли поколебать принятое решение, она придвинулась поближе и прикоснулась губами к щеке О'Рурка, а потом, когда он открыл глаза и от неожиданности сжал губы, нежно, но неумолимо поцеловала его. Он не отстранился. Кейт на мгновение остановилась, чтобы заглянуть ему в глаза и увидеть там нечто более важное, чем просто удивление, затем снова приблизилась к его лицу, чтобы снова поцеловать. На этот раз ее губы разжались ненамного раньше, чем его. Забинтованной левой рукой она привлекла О'Рурка к себе, продолжая ощущать между грудей его по-прежнему сложенные ладони. В их судорожном поцелуе было нечто бесконечно более сложное, чем только взаимное влечение и возбуждение: это было медленное и одновременное открытие чувства, совпадение ощущений столь же реальное, как биение их сердец.
Кейт отпрянула. В душе у нее поднялся водоворот противоречивых чувств.
- Извини, я...
- Тихо, - прошептал О'Рурк. Он обхватил рукой ее затылок, запустил пальцы в ее волосы и притянул к себе для очередного поцелуя.
Кейт казалось бесконечным влажное совершенство этого поцелуя. Когда же он все-таки закончился, она заговорила дрожащим голосом:
- Я хотела сказать, что ничего страшного не будет, если мы... То есть я предохранялась.., но я пойму, если ты...
- Тихо, - снова шепнул он, стягивая с нее свитер через голову. Ее соски мгновенно отреагировали на холодный воздух, но О'Рурк тут же набросил на нее одеяло.
- Не говори ничего, - произнес он, коснувшись ее губ пальцем, в то время как другой рукой нащупал ее трусики и стянул их вниз.
- Если не хочешь, то никаких... - продолжила она севшим голосом.
- Помолчи. Пожалуйста. - Он снова поцеловал ее, просунул ей под спину ладонь с сильными пальцами и наполовину перебрался на нее сверху, опираясь на левую руку.
- Пожалуйста, - эхом отозвалась Кейт, приподняв к нему лицо и целуя его, положив одну ладонь ему на затылок, а другой - проводя вниз по спине до поясницы. Здесь она нащупала несколько шрамов, в основном небольших, но один - длинный и неровный. Она ощутила мимолетное прикосновение протеза, когда он приподнялся и опустился между ее ног, но потом осталась лишь теплота его тела, поцелуев и настойчивая упругость его члена.
Кейт застонала и скользнула правой рукой вниз, под его бедра, обхватила, подалась вверх и подвела его к себе.
О'Рурк не спешил. Он поцеловал ее продолжительным, глубоким поцелуем, приподнял лицо, чтобы взглянуть на нее, как ей показалось, с бесконечной нежностью, и снова прильнул к ней так, что она вполне способна была потерять сознание на секунду-другую. Ее бедра задвигались, и тогда он вошел в нее - без суеты, без грубого мужского нетерпения, но с той же влажной, медленной настойчивостью, которую она ощутила в его поцелуе.
Кейт на мгновение затаила дыхание, когда он приостановился и ей показалось, что он собирается покинуть ее плоть, но он вернулся, продолжая неимоверно медленное движение. Затем он глубоко проник в нее, по-прежнему неторопливо, настолько медленно, что она полностью ощущала его, когда он преодолевал наиболее чувствительный участок, потом почти полностью вышел и снова медленно вошел.
С каждым мгновением им становилось все лучше и лучше, они были все ближе и ближе друг к Другу. Ничто не выглядело вынужденным или неловким. Они двигались в унисон в течение нескольких минут, и ощущения Кейт вознеслись до точки, когда дышать уже стало трудно, а затем О'Рурк слегка переместился и просунул правую руку между ними, и каждый раз, когда он подавался назад, медленные движения давали Кейт ощущение того, что она обворачивается вокруг него и вокруг себя. Его влажные пальцы нежно опускались вниз по ее телу, она чувствовала, осязала одновременно движение и его пальцев, и его члена, а когда его рука начинала медленно подниматься, он входил глубже. В считанные минуты возбуждение Кейт достигло пределов, о которых она никогда и не помышляла, бедра ее колыхались то быстро, требовательно, то замедляя движение в совершенной гармонии.
Кейт не была новичком в делах любовных и дарила свои ласки и Тому, и нескольким мужчинам до и после него, но, несмотря на весь свой опыт, она оказалась неподготовленной к близости, переживаемой ею сейчас. Лишь только казалось, что ни она, ни О'Рурк не выдержат уже следующего мгновения и сорвутся в пучину оргазма при малейшем движении, как тут же менялся ритм, словно они годами отрабатывали согласованность хореографических па, и они начинали взбираться на очередной виток спирали чувственности.
Теперь они перекатились одновременно, не обратив внимания на распахнувшееся одеяло, и Кейт оказалась сверху, а широкая ладонь О'Рурка упиралась ей в грудь, касаясь пальцами обоих сосков. Он смотрел на нее снизу, и лицо его выражало то ли боль, то ли наслаждение, то ли то и другое вместе. Он сделал попытку замедлить ее движения, твердо положив руку ей на бедро, но Кейт ощущала, что больше незачем медлить, нечего ждать. Откинув голову назад, она уперлась руками в его грудь и заколыхалась размашистыми движениями, которые и подвели их к самому краю и заставили шагнуть с обрыва. На несколько оглушительных мгновений Кейт перестала понимать, чей наступающий оргазм она чувствует острее - свой или его.
Потом глаза О'Рурка закрылись, почти сразу же закрыла глаза и она; оргазм прокатился по ней потоком тепла, отдаваясь внутри расходящимися волнами, и буквально через долю секунды, одновременно со стонами О'Рурка, она ощутила в себе его пульсацию.
Уже после Кейт вытянулась на нем во весь рост, а О'Рурк прижал ее покрепче и натянул сверху одеяло. Он так и остался в ней, сохранив твердость, придерживая ее сильными руками, а она тем временем лежала в полудреме, уткнувшись щекой в его грудь. Снаружи стемнело, в сарае отчетливо похолодало. Где-то далеко через поле заблеяла коза.
- Это все испортило? - прошептала Кейт, очнувшись в конце концов от полудремы.
- Это ничего не испортило, - прошептал в ответ О'Рурк, гладя ладонями ее спину.
- Но твои обеты...
- Я уже давно решил, Кейт, оставить сан. И в Чикаго я ездил, чтобы лично подать прошение об отставке. - Он высвободил руку и снял с бороды запутавшуюся в ней соломинку. - Я соблюдал обет безбрачия восемнадцать лет, причем не верил в его разумность.
- Восемнадцать лет, - вздохнула Кейт. Она приподняла голову и коснулась его груди кончиками пальцев. Он поцеловал ее.
- А тебе не показалось... - начала было она.
- Будто мы были любовниками уже много лет? - закончил он за нее. - Будто мы вспомнили те времена, когда занимались любовью? Да, показалось.
Кейт покачала головой. Она не верила в сверхъестественные силы, не верила в чудеса, но подобное ясновидение заставило ее содрогнуться. О'Рурк натянул одеяло повыше и поцеловал ее в ухо.
- Давай-ка лучше оденемся и узнаем, будет ли сегодня Церемония, - прошептал он.
И вдруг все снова нахлынуло одновременно: чужое место, холод, мрак, леденящая кровь мысль о том, что Джошуа в руках у безжалостных чужаков.
- Обними меня покрепче, - прошептала она, снова опуская щеку ему на грудь. Он обнял ее.
