Праведный Николай, свято почитающий Царя

Праведный Николай был истинным Царским Ар­хиереем, чуждым всегда всякой политики, Святитель-молитвенник, следующий догмату Православной Церкви о том, что «при короновании на Царство Пра­вославных Царей совершается помазание их как выс­шая ступень таинства Церкви, которое, как и любое таинство, имеет догматическую силу». Старец, вос­принявший святоотеческие традиции и не уклоняв­шийся от православных догматов, рассматривал возве­дение на Царство Царя как рукоположение в Церков­ный чин. Один из основных законов Российской Империи прямо гласил: «Император именуется Гла­вою Церкви как верховный защитник и хранитель догматов Православной Веры». Царь является не толь­ко симфоническим мирским Архиереем, но и единст­венным Епископом внешних дел Вселенской Церкви. Согласно 104 правилу Карфагенского собора, каждый «праведный Царь имеет святительский чин».

Поэтому в присутствии Батюшки Николая невоз­можно было мыслить иначе о Царской власти, чем как учит Церковь. Любое небрежение к святому Цар­скому званию вызывало глубокое переживание Ба­тюшки. Он не позволял говорить дерзостно о любом Царе, поскольку это была хула на Помазанника Божия. Все резкие, не говоря уже об оскорбительных, слова о Царе-Великомученике Иоанне Грозном, Императоре Петре Великом, Государе Павле Петровиче, Святом Царе-Мученике Николае и других Государях, вызывали в Батюшке праведный гнев. Он строго гово­рил, что лично он «не дерзает осудить ни одного Царя, поскольку Они — Помазанники Божии. Это — вели­кий грех».

Он не разрешал слушать и читать ложь о святых Царях и вообще о людях, поскольку это ведет к помра­чению ума. Любая ложь ведет к этому. Когда человек верит лжи, в его душе нарушается божественная гар­мония, — говорил Батюшка, — ослабевают божествен­ные струны и охладевает любовь к Богу, душа мутнеет и в ней легко поселяется мрачный враг. «Мутнеет око души, и она не видит истины», — говорил Старец. Вот почему так злословят многие Святого Царя Иоан­на Грозного и Божия человека Григория Русского (Распутина). Из-за нечистоты сердец... Так объяснял Батюшка...

С глубоким благоговением Старец держал в руках фотографии и портреты Русских Царей и Цариц, при­кладывался к ним как ко священным изображениям. (Бывало, он протягивал фотографию и говорил: «При­ложитесь!») Благоговение и любовь ко всему царскому источала душа Праведного Старца. Надо было видеть, как озарялось его лицо, когда он рассматривал царские альбомы: «Это все старинное, духовное!»

Он очень почитал все, что напоминало о величии и красоте Великой Руси, чувствовалось часто, что пред его молитвенным взором проплывали благодатные карти­ны утраченной России, тихой, мирной, детской — Царской России... Он бережно держал в руках рисунки сельских храмов, со стройными маковками куполов, легкими начертаниями деревенской избы, подле кото­рой задумчиво стоял старенький батюшка в бедной ризе... Вспоминал отчий дом: «У нас были огромные Цар­ские Портреты — во весь рост»... Тепло произносил слово «мамушка», «моя нянюшка Нюша»... Мы любили с Батюшкой читать стихи Сергея Бехтеева...

Старый дом, старый друг, одинокий, забытый, Погруженный в раздумье таинственных снов, Опустевший, безмолвный, холодный, забитый, Утопающий в зелени пышных кустов...

Старый дом... старый друг, позабытый, далекий, Уцелел ли ты в бурях безжалостных гроз, И стоишь ли, как прежде, в глуши одинокий, Опоясан кустами сирени и роз?

«Старый друг — лучше новых двух», — часто по­вторял Старец... Старая, милая, дорогая Былая Русь! Русь былин, Русь Белого Царя! Все — чистое, светлое, родное и тихое. «Духовное, — говорил Батюшка. — Русь всегда жила духовно и Духом Святым, «красное», кроваво-материальное, ей навязали, и оно нам чуж­до»... Светлые юные годы детства и отрочества Старца Николая протекали в молитвенной тишине и сосредо­точенности на берегу озера в небольшом поселении с дивным наименованием — Чудские Заходы... Это — родина дорогого отца духовного. Он впитал в себя за­ходящую Святую Русь, Царскую, ее он искренно и мо­литвенно чтил:

Да, это ты, дорогая, Святая,

Русь Богомольная, сердцу родная

Кротостию тихой своей...

Б крестных страданиях своих одинокая,

Сильная верой людей...

Помню однажды то небывалое состояние души Батюшки, когда мы зачитали ему письма русских де­тей и матерей, отправленные томящемуся в узах в Ипатьевском доме Царю Николаю. Они готовились для публикации в книгу «И даны будут Жене два кры­ла», но нам хотелось порадовать Батюшку, и Сергей Владимирович Фомин, автор, зная, как Старец почита­ет Царственных угодников Божиих, отправил спешно рукопись. Письма соответствовали образу чистой, дет­ской, Царской Руси, о которой нам всегда говорил Ба­тюшка:

Письмо русских детей:

«Всемилостивейший Государь! Николай Александ­рович! Если Вам тяжко переносить заключение свое, то верьте и знайте, что миллионы русских сердец оплаки­вают Вас, как Страдальца за Святую Русь. На нашей планете, начиная Спасителем, немало было страдаль­цев; и на Вашу долю выпала эта горькая чаша. Люди злы, но миллионы русских сердец возносят мольбы к Богу об утешении Вас. Молитесь же и бодрствуйте!

Верный и неизменный Вам 12-летний Георгий».

Письмо русских женщин:

«Дорогой Государь! Все, что есть лучшего в душе у женщины, святого, чистого, нежного, что мы можем только передать своему ребенку, — мы, русские жен­щины, кладем к Вашим ногам. Душа русской женщи­ны ожесточилась, полна мраком и ужасом, все светлое ушло вместе с Вами, Государь! Спасибо Вам за светлые годы нашего детства, когда мы любили нашу Родину и верили в людей, спасибо Вам за отношение к женщине, пусть Царица целует Ваши прекрасные чистые гла­за. Если бы не боялись повредить Вам, — мы, женщи­ны, протянули бы руки и вынесли бы Вас на руках.

Боже мой!!! Вы, Государь, на нашем родном Ура­ле — среди нас — в простой квартире, как и мы, и что-то светлое оживает в душе. Мы молимся за Вас, за Госу­дарыню, за Ваших Детей. Живите, Государь — дышите одним воздухом с нами — мы все готовы умереть за Вас!» Екатеринбург. 14 мая 1918 года.¹⁷

Это писала Русь, опоясанная кустами сирени и роз, насаженными Святым Царем Николаем...