Старец Николай и Государь

«Председатель оргкомитета по проведению право­славно-патриотических чтений «Царские дни в Ива­нове» протоиерей Василий Львов, настоятель Иванов­ского храма Казанской иконы Божией Матери, рас­сказал о чудесном видении митрофорного протоиерея Николая Гурьянова с Острова Талабск (Залит). Отец Василий узнал об этом во время поездки к Старцу Ни­колаю.

Явление это было в середине 1990-х годов. Среди бела дня, между 14.00 и 15.00, Батюшка Николай [ви­дел] необычный сон: он возле домика, на скамеечке, и увидел, что к нему приближается Государыня Импе­ратрица Александра Феодоровна. Он ей низко покло­нился, Государыня взяла благословение. Они сели на скамеечку, где состоялся разговор.

Через некоторое время к ним подошел Государь Император Николай II. Старец хотел упасть перед Ним на колени. Государь запретил ему это делать и ис­просил благословения. После чего сказал им: «Продол­жайте свою беседу», обошел вокруг домика и исчез.

Беседа с Государыней продолжалась в течение часа. После этого случая Старец Николай стал всех благословлять молиться Царственным Мученикам о спасении России, говоря, что Царская Семья имеет сугубую благодать пред Богом.

Отец Николай выделяет также молитву к Цесаре­вичу Алексею и говорит, что Он «велик пред Богом».

Осенью 2000 года во время поездки на Остров отец Василий жаловался отцу Николаю об инн, опасаясь принуждения. Старец письменно благословил его со­вершать еженедельно Акафист Царю Николаю и Цеса­ревичу Алексею и после Акафиста обязательно совер­шать в их честь крестные ходы вокруг храма и между храмами. Отец Николай также благословил обяза­тельно поминать Царскую Семью на всех отпустах.

В декабре 2000 года Старец Николай передал от­цу Василию благословение совершить крестный ход вокруг г. Иванова, что и было сделано. На следую­щий день состоялось епархиальное собрание, на ко­тором единодушно было принято решение не прини­мать инн.

Старец Николай Гурьянов сказал отцу Василию, что совершение крестных ходов по всей России с име­нем Государя Николая II и всей Царской Семьи — «это огромная сила»»¹⁰.

«Хлада и мраза терпение,

в ланиты и перси заушение,

от безбожных иудей гонение»

Батюшка Николай не любил рассказывать о ми­нувшем, но он его никогда не забывал: оно было нераз­лучно от его святого жития.

После подписания Митрополитом Сергием (Стра-городским) печально известной Декларации 1927 года, на Церковь обрушилась очередная волна гонений, на­чалось самое страшное уничтожение Веры; духовенст­во не только не выпустили из лагерей и тюрем, но на­против, забирали и лишали свободы оставшихся.

Прежде всего, обозначим четко, со слов Старца, что он в чистоте и святости исполнял Евангельские заповеди и хранил Православную Веру в чистоте, не уклоняясь ни в обновленчество, ни в сергианство. «Хранил я Веру в чистоте!»... Благодатный Старец не принимал искажение духа Церкви и не позволял сво­ей совести оправдывать безбожие и идти на соглаша­тельство. Во мраке разбушевавшихся невзгод, уклоне­ний и уступок новой власти, Старец всегда оставался истинным Царским Архиереем, пребывал в верности Церкви в ее исходной преемственности, отчуждаясь от «нового мира», который строили на земле гонители Христа.

По голосу совести, по долгу христианского бра­толюбия, двадцатилетний подвижник открыто вы­ступает на защиту святынь и исповеднический путь. Это — путь всей Церкви Христовой во все времена в этом мире. Подлинная власть Церкви — Церковь го­нимая. В древние века, святые отцы, влекомые тем же гласом совести, оставляли пустыни и приходили в го­рода к людям, исполняя то, что считали своим долгом: поддерживали гонимых за Веру Православную христи­ан, посещали тюрьмы, приходили на слушание дел христиан в судах, писали и гневные, обличительные, и умилостивлительные письма императорам и патрици­ям. Пустынники и молитвенники оставляли пустыни и келлии и шли в мир, во зле лежащий, чтобы преобра­жать и исправлять его своей Любовию. Так поступали Святой Антоний Великий, Святой Григорий Палама, великий учитель безмолвия и исихазма, Макарий Великий. Этим святые отцы служили Самому Страдаль­цу Христу.

Это не путь фарисеев и книжников, которые, ими же предписанными догмами и нормами, связывали Церковь, заставляя, от ее имени, народ церковный служить своим прихотям, а не Христу.

«Истинно верующий христианин, — наставлял нас святой Старец Николай, — должен быть ревностным, верным Спасителю. Особенно монахи... Нести Еванге­лие в себе и всем». Если же ревность по Богу остывает, добавлял Батюшка, происходит «известное дело»: как сказал Преподобный Серафим — монах превращается в потухшую черную головешку, и вместо Благодати, в нем — пустота.

Где бы Батюшка Николай ни находился, он твердо исповедовал Христа и Евангелие. Когда стали рушить один из Храмов в Петрограде, он проходил рядом, тут же подошел и сказал: «Что вы делаете?! Ведь это Храм, святыня! Если вы не уважаете святого, поберегите хотя бы памятник истории и культуры и подумайте о Божием наказании, которое за это будет!»

Батюшку арестовали через некоторое время... С 1929 года, по словам Батюшки, «я стал переезжать из санатория в санаторий»...

Питерские «Кресты»... Затем еще три тюрьмы, ссылка, лагерь... У Батюшки в альбоме была удивитель­ная страница, он часто показывал ее: фотографии всех четырех тюрем, а рядом — фрагмент иконы: Царица Небесная и Святой Иоанн Богослов у Креста Спасите­ля. Матерь Божия склонила Свою Пречистую Главу, Лице Ее скорбно и в слезах...Она не может зрети Сына Божия Распинаема... «Так было с нашей Святой Рус­ской Православной Церковию, — плакал Батюшка. — Ее распинали». «Я всегда был горячий в Вере, чтобы мне ни дела­ли! — говорил праведный Старец. — В лагерях, в тюрь­мах — всегда радовался, что с Богом. И, знаете, даже резко говорил: «Как вы смеете хулить Христа и все свя­тое! Покайтесь! Бог за это накажет!» Многим отцам-подвижникам было открыто наказание, которое поне­сем за поругание святынь и отвержение Бога, открыто это было и мне». У Святителя Игнатия Кавказского есть слова, которые Батюшка заповедал нам хранить в духовном монашеском правиле: никогда не уклоняй­тесь от свидетельства об Истине, как бы вас не мучили и не давили; если христиане будут молчать, то возгласят камни — события.

Старец всю жизнь горячо оплакивал всеобщее па­дение и отступление. Величественная, светлая, сияю­щая, как белоснежная вершина горы, душа его была чужда малодушия и духовной трусости.

Он всегда сопротивлялся злу, в любой его форме, особенно лукавой и «добренькой».

Твердый верой, что всем управляет Бог, а не чело­век, Батюшка стоял в первых рядах святых отцов, воюющих против самого сатаны. Епископ Варнава (Бе­ляев) пишет: «По силе нравственного сопротивления... встретят скорби, не призрачные и страшные. Про­жить, как следует, ради Христа, это не мутовку обли­зать». «Надо спрашивать себя, — продолжал он, — приглядываться к себе: сохранили ли мы ту горячность, которую имели вчера, год назад и больше? Если нет, то, увы, значит, идем назад. Назад, а не вперед. Как требу­ет Апостол: «Гони... к почести высшего звания, вперед простираясь, задняя забывая!» Ведь если не «вперед», то что это значит? Какая-то точка, в лучшем случае, топтание на одном месте, нуль. А нуль, что такое? Ни-че-го! Застой, пустота!»

Обличающими словами Старца были слова: «пус­тота» и «безверие»... «Это все — пустое!» — скажет, и «закроет», «отрежет» тему разговора или мысль. Когда Батюшку спросили, какой грех более всего «волнует» его в душе современного человека, он ответил: «Вы знаете, безверие... Безверие — вот это страшно... Осо­бенно в Православии, в христианстве. Кому Церковь не Мать — тому Бог — не Отец!»

Земной заповеди раболепствования он противо­поставил всей своей исповеднической жизнию небес­ную заповедь о свободе христианской души.

А этой свободе во Христе он сам учился у святых отцов, особенно, у Христа ради юродивых, каковым по подвигу и был Старец Николай. Он имел великую сво­боду духа, в которой и познается истинная высота ду­ховная.

Печальную Декларацию Митрополита Сергия 1927 года он не принял и не одобрял. Батюшка не осу­ждал никогда Патриарха Сергия, но не брал на свою совесть ответственность оправдывать этот шаг. Тысячи христиан, страдавшие в это время в лагерях за Христа, по этой декларации назывались «уголовными» пре­ступниками от лица Церкви. «Но это — неправда! — говорил Батюшка, — Это не преступники, они не пре­ступали заповеди, а хранили их, за это и попали в ла­геря и были мучениками за Веру! И сколько их оста­лось там! Слава Богу! Они — со Христом!»

«Помогла или нет эта Декларация нашей Церкви в те тяжелейшие дни — пусть судит история, — отвечал Святейший Патриарх Алексий II на вопрос корреспон­дента «Известий» в отношении Декларации 1927 го­да. — Не хотел бы выносить оценку этим действиям Митрополита Сергия. В ту ночь мы могли бы лишь пла­кать вместе с ним. Насколько можно судить, ему была предложена «альтернатива»: или подписать, или рас­стрел нескольких сот епископов, находившихся уже под арестом. [...] Сегодня же мы можем сказать, что не­правда замешана в ею Декларации. Декларация стави­ла своей целью «поставить Церковь в правильное отно­шение к советскому правительству». Но эти отноше­ния — а в Декларации они ясно обрисовываются как подчинение Церкви интересам государственной поли­тики — как раз не являются правильными с точки зре­ния Церкви. [...] Трагедия Митрополита Сергия была в том, что он пытался «под честное слово» договориться с преступниками, дорвавшимися до власти. [...]»^п.

«Люди исчезали и пропадали, — говорил Батюш­ка, — Расставаясь, мы не знали, увидимся ли потом. Мои драгоценные духовные друзья! Все прошло! Я долго пла­кал о них, о самых дорогих, потом слез не стало... Мог только кричать от боли... Ночью уводили по доносам, крутом неизвестность и темнота,.. Страх, всех опутал, как липкая паутина, страх. Если бы не Господь, человеку невозможно вынести такое... Сколько духовенства уму­чено, архиереев истинных, которые знали, что такое Крест и шли на Крест... Как они плакали, что все не сбе­регли Царя! На моем пути жизни я имел благодатных друзей. Самые близкие, духовно близкие, все уже Дома,..

...Идешь по снегу, нельзя ни приостановиться, ни упасть... Дорожка такая узкая, ноги в колодках. Повсю­ду брошенные трупы заключенных, так и лежали не погребенные до весны, потом рыли им всем одну моги­лу. Кто-то еще жив. «Хлеба, дайте хлеба...» — тянут ру­ку»... Батюшка протягивал ладонь, приоткрывал ее и говорил: «А хлеба-то нет!» Потом плакал и долго мол­чал, молился.

Он помнил всех умученных, помнил их страдания, молился за всех, показывал фотографии многих духовных друзей. «Это мои духовные»... Часто просил помя­нуть святое имя иеродиакона Варсонофия, близкого и родного друга. Годы и месяцы уносили друзей и врагов. Мрак и тоска забирались в сердца, только не в сердце Батюшки. Там всегда пасхально, непрестанно молит­венно крепко: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». «Не было никакого страха, ис­тинно говорю вам», — сказал Старец и осенил себя крестным знамением. — Нельзя принимать их раб­скую, ложную силу. Страшную и безбожную. Это же все от врага, сатаны... Я не молчал. Не знаю, что со мной было! Даже улыбался и радовался. Один следователь на допросе кричал: «Бога нет!» — «Вы Его скоро увиди­те», — сказал я... На следующий день Господь призвал его душу».

«Страха же их не убоимся, яко с нами Бог» (Ис 8,12).

Молитвенный призыв Праведного Старца Николая (Гурьянова)

Вставай, грехом порабощенный,

Тот, кто окованный грехом!

Иди на бой с грехом непримиренный

И будь на жизнь, на смерть готов.

Это будет Блаженство,

Где повсюду кругом

Со Иисусом Воскресшим

Воспрянет род людской.

Тогда неверье упразднится,

До основанья,

а затем — Любовь и Правда воцарится,

В сердцах не будет зла совсем.

Никто не даст освобожденья,

Лишь Бог могучею Рукой

Дарует нам Он избавленье

В Его Дарах — Крови Святой.

Чтоб свергнуть грех с души всецело,

Одно лишь средство есть у нас:

Раскайся пред Иисусом смело

И сердцем отвернись от зла.

Ведь мы работники всемирной,

Великой Армии ХРИСТА,

Мы — христиане, во вселенной

Должны примером быть всегда!

Кто убедит, кто людям скажет

О Правде Истине Святой,

Любовь на деле кто докажет,

Вот наше дело — долг святой!

Это будет Блаженство,

Где повсюду кругом

Со Иисусом Воскресшим

Воспрянет род людской.

НЕБЕСНОЕ ПОСЛУШАНИЕ ЦАРСКОГО ИЗБРАННИКА,

Тяжелые изнурительные работы на строительстве железной дороги на Воркуту Старец называл «послу­шание». «Там у нас такое послушание было: топор, ло­пата, пила, — работа такая... В Полярье путь желез­ный готовим проложить, облегчить жизнь крещеным, страну обогатить...» Эти строки излились из незлобивого сердца праведника, так он видел послу­шание свое пред Господом: «облегчить жизнь креще­ным, страну обогатить». Зловонные теплушки, пере­полненные озлобленными людьми, теряющими от страданий человеческий облик, без пищи и тепла, из­девательства, заушения, биения — все это терпел свя­той ради Христа, дабы облегчить своим «послушани­ем» жизнь крещеных и подать им благоденствие, «страну обогатить».