Посмотреть остальные 107 комментариев 5 страница

Я написала «ДАРА» заглавными буквами и отправила.

Прошла минута, потом две. Несмотря на то, что лицо охранника было в тени, я могла поспорить, что смотрел он на меня.

Динь: «Думаешь, это гребанная шутка?»

Прежде чем я смогла понять, что ответить, пришло следующее сообщение.

«Не знаю, что ты там придумала или в какие игры играешь, но лучше бы тебе быть осторожней»

А потом еще.

«Это серьезное дерьмо, и чтобы ты не задумала, тебе лучше держать рот на замке или…»

Охранник снова идет ко мне. Я с силой бросаю телефон Дары в подстаканник, будто хочу разбить и его, и сообщения в нем. Завожу машину и нахожу себя на полпути на побережье, прежде чем понимаю, что направляюсь домой. Я ехала слишком быстро - шестьдесят пять в соответствии со спидометром – поэтому жму на тормоз, кровь стучит в ушах, а воздух врывается в окна, донося далекий шум прибоя.

Что это значит: «Думаешь, это гребанная шутка?».

Вспоминаю Дару ранее, - она заходит в автобус, руки скрещены, подпрыгивает при звуке своего имени.

«Тебе лучше держать рот на замке или...!!!»

В какой ад Дара втянула себя на этот раз?

28 июля: Дневник Дары

ДОРОГАЯ НИКИ, Я НАЧАЛА ИГРУ. ОНА НАЗЫВАЕТСЯ «ПОЙМАЙ МЕНЯ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ». Д.

 

 

Ники: 22:35

Думаю, хорошо бы выпить галлон кофе. Чувствую себя супер напряженной, нервной и встревоженной. По дороге домой я все время смотрю в зеркало, ожидая увидеть незнакомца на заднем сиденье, который угрожающе смотрит на меня.

Как только я вошла в дом, то сразу увидела, что вещи тети Джеки пропали. Вероятно, она решила после всего уехать домой. Мама спала в кабинете, её ноги запутались в одеяле; верный признак того, что засыпала она под снотворным. Экран телевизора освещал комнату голубым светом, отражая движущиеся картинки на стены и потолок, словно комната погрузилась под воду. Загорелый телеведущий серьезно смотрел в камеру над пылающей красной строкой с надписью «ЗАГОВОР СНОУ? ПОВОРОТ В ДЕЛЕ МЭДЕЛИН СНОУ».

На экране ведущий новостей говорил: «После перерыва мы покажем интервью соседки Сноу, Сьюзан Хардвелл».

Я выключаю телевизор, благодарная тишине. Сколько раз я это слышала за последнюю неделю? Когда человек исчезает, самые важные - это первые семьдесят два часа. Я видела Дару прямо перед ужином несколько часов назад, она заходила в автобус. С ней не было большой сумки, у неё нет телефона. Так куда, черт возьми, она собралась?

В комнате Дары я включаю весь свет, чувствуя себя немного лучше; менее тревожно, когда весь беспорядок освещен и очевиден. На этот раз я точно знаю, что искать. Несмотря на нытье Дары о праве на частную жизнь, она слишком ленива, чтобы лучше прятать личные вещи. Поэтому нахожу её дневник там же, где и всегда, в самом маленьком ящичке её расшатанного столика, под кучей ручек, старых телефонных зарядок, презервативов и фантиков от жвачки.

Затем сажусь на её кровать, которая ужасно стонет подо мной, будто протестуя против моего вторжения, и открываю на коленях её дневник. Мои ладони чешутся, как происходит всегда, когда я нервничаю. Но я под воздействием того же самого неописуемого инстинкта, который завладел мной много лет назад во время глупого теста по географии. У Дары проблемы. Проблемы уже давно. И только я одна могу помочь ей.

Почерк сестры прыгает на бумаге, страницы дневника смяты, покрыты нацарапанными заметками, бессмысленными рисунками и случайными замечаниями.

«Это случилось», - гласит заметка, датированная началом января. – «Паркер и я реально встречаемся».

Я перелистнула страницы на неделю вперед.Встречи, расставания, жалобы на маму, папу, доктора Личми и на меня. Здесь было все: злость и триумф. Всё переплеталось аккуратным пересечением чернил. Что-то из этого я уже видела (однажды я читала её дневник, после того, как я узнала от своей подруги Иши, что она и Ариана подсели на кокаин). Прочла её заметку обо мне, полную насмешек, по поводу того, что произошло на Балу в День основателей. Я тогда собиралась рассказать родителям, что их маленький ангел не такой уж и ангел на самом деле. Если бы только она знала.

15 февраля: Счастливый день после Дня Святого Валентина. Хотелось бы мне взять того, кто придумал этот праздник, вывести на задний двор и по старинке выпороть. А еще лучше, подвесить Купидона и засунуть стрелы в его тупую толстую задницу!

28 февраля: Паркер влюблен в кого-то еще. Это немного разбивает мне сердце.

2 марта: Думаю, исчезновение действительно прекрасная вещь. Особенно та часть, где люди ищут тебя и умоляют вернуться домой.

Я замедлилась, когда дошла до 26 марта. В этот день с номера из Восточного Норуолка были отправлены фотографии тем парнем, который угрожал мне (угрожал Даре) советуя держать рот закрытым. Эта запись была относительно короткой, всего несколько строк.

26 марта: Сегодня еще одна вечеринка! Андре был прав. Становится легче. Последний раз я работала три часа и заработала около двухсот баксов чаевых. Остальные девушки тоже хороши, но одна из них предупредила меня, чтобы я не слишком сближалась с Андре. Думаю, она просто ревнует, потому что очевидно, что я нравлюсь ему больше других. Он говорил мне, что продюссирует шоу на TV. Представьте, что будет с Ники, когда она узнает, что у меня свое собственное реалити-шоу? Она просто умрет. Тогда Паркер почувствует себя в дерьме по-настоящему.

Я слышала это имя. Дара упоминала об Андре при мне. И у неё есть его фото на телефоне. Я перевернула следующую страничку. Запись Дары в утро аварии еще короче.

Черт возьми. Я действительно думала, что покончила с ним. Но сегодня я проснулась с дерьмовым чувством. Ариана говорит, что я просто должна пойти и поговорить с Паркером. Не знаю. Может и должна. Может Лизни Меня был прав. Я просто не могу найти другой выход. Или я, наконец, должна вырасти.

Перед глазами снова появляются картинки той ночи: льет дождь и отражается стальным цветом на капюшоне Паркера; фары разрезают мир на куски света и тени; во взгляде Дары триумф, будто она первой пересекла финишную черту.

Вперед. Записи прекратились на некоторое время. Я перевернула несколько пустых страниц. У Дары были переломы правого запястья после аварии; она не могла держать ни ручку, ни вилку. Следующая запись – последняя - от вчерашней даты, и написала всеми заглавными буквами, как заголовок или крик.

ДОРОГАЯ НИКИ, Я НАЧАЛА ИГРУ. ОНА НАЗЫВАЕТСЯ «ПОЙМАЙ МЕНЯ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ». Д.

Секунду я ничего не могла делать, просто ошеломленно смотрела, читая сообщение снова и снова, разрываясь между облегчением и злостью. Злость победила. Я захлопнула дневник и, встав, зашвырнула его через комнату, где он стукнулся об окно и, падая, ударился о пустой стакан для карандашей.

- Думаешь, это гребанная игра? - Громко закричала я, а потом неожиданно почувствовала холод, будто кто-то подул мне в спину.

Это были почти те слова, что неизвестный написал мне в сообщении: «Думаешь, это гребанная шутка?»

Я встала, перешагивая через груды барахла, в поисках хоть чего-то, может быть, какого-нибудь ключа, который подсказал бы, куда она ушла и почему. Ничего. Только обычная одежда и мусор, такой торнадо-хаос Дара за собой оставляла везде. Четыре новые картонные коробки валялись в углу. Предполагаю, мама, наконец, попросила её разобрать свои вещи, но коробки были пустые. Я пнула одну из них, испытывая удовлетворение, когда она перелетела через всю комнату и с глухим стуком упала у противоположной стены. Я проигрываю. Глубоко вздохнула. Стоя в углу, снова оглядела комнату, мысленно пытаясь представить, каким я все тут видела несколько дней назад. Это как наложить картинки вместе и найти, что не совпадает. А потом что-то щелкнуло. Пластикового пакета под её кроватью, я уверена, не было неделю назад.

Внутри пакета были случайный набор вещей: щипцы для завивки, спрей для волос дорожного размера, блестящие стринги, которые я передвинула мизинцем, не уверенная - чистые они или грязные. Четыре визитные карточки разных людей, от маляра до секретаря. Я выложила их на кровать, одну за другой, надеясь найти что-то типа послания.Последняя визитка принадлежала бару «У Бимера». Я знала это место. Прямо 101-у шоссе, на полумилю южнее «ФанЛэнд» и в миле от того места на побережье, где мы с Дарой попали в аварию.

Я перевернула визитку, и тогда весь мир заострился и сократился до воронки на имени Андре, и на нескольких номерах, нацарапанных шариковой ручкой.Снова испытала небольшой приступ боли, как выстрел из скрытой части моего мозга. Я узнала этот номер. Я переписывалась с ним меньше, чем два часа назад.

«Тебе лучше держать свой рот на замке или...!!!»

Самое страшное, что я даже не испугалась. Я не чувствовала ничего.

Не было еще и одиннадцати, поездка до «У Бимера» займет меньше двадцати минут. Достаточно времени.

Ники: 23:35

Как только я заезжаю на парковку бара «У Бимера», то чувствую разочарование. Я надеялась увидеть еще один ключ, непосредственный знак того, что Дара связана с этим местом. Но «У Бимера» выглядел как еще один из десятков баров, которыми усеян Восточный Норуорлк. Только находился он в стороне, совсем около Сиротского пляжа, где смертельно сильное течение, поэтому и посетителей, которые появляются только по особой необходимости, здесь должно быть мало. Однако, на парковке было полно автомобилей.

Флайеры в темном окне пестрили рекламой: «Дамская вечеринка», коктейль «Похотливый Сосок», VIP вечеринка «Затмение» (довольно банальное название). Здесь были даже бархатные веревки перед входом со стеклянными дверями, что выглядело смешно, учитывая, что никакой очереди не наблюдалось. На парковке был лишь одинокий посетитель, одетый в грязные джинсы и футболку «Будвайзер»; он курил сигарету, болтая по телефону; должно быть задержался. Я смотрю, как «Будвайзер» гасит окурок об ведро, предположительно оставленное для этой цели, выдыхая дым через нос, наподобие дракона. Собираюсь выйти из машины и последовать за ним, когда дверь открывается, и появляется вышибала, имеющий формы приблизительно размером с горбатого кита. Он перехватывает «Будвайзера» за руку, а тот показывает амбалу, вероятно, свою печать посетителя, и вышибала вновь уходит. Я не рассчитывала, что удостоверение личности будет необходимо. Но, конечно, должна была. На мгновение волна усталости проходит сквозь меня, я уже подумываю развернуться и поехать в направлении дома, оставив Дару катиться ко всем чертям. Но упрямая часть меня отказывается сдаваться так быстро. По крайней мере, у Дары не было подделки, насколько я знаю. Она всегда хвасталась, что это ей не нужно, так как она может пофлиртовать по дороге к бару. Если она смогла это сделать, я тоже смогу.

Я опускаю зеркало, сожалея, что на мне простая майка и шорты, и что я не переоделась, прежде чем выйти снова из дома. И никакого толкового макияжа, кроме туши и блеска для губ, - выглядела я бледной и юной. Осматриваюсь вокруг и перелажу на заднее сиденье, где находится огромное количество разной одежды и другого мусора, точно также как и в комнате Дары. Мне не понадобилось много времени, чтобы найти блестящий короткий топ, блеск для губ, и даже трехцветную палетку теней для глаз тёмного цвета. Я набираю тёмный оттенок на большой палец, стараясь вспомнить, что Дара всегда говорила в те редкие моменты, когда убеждала меня позволить ей сделать мне макияж. Тогда я выходила из ванной комнаты неузнаваемой и всегда немного стеснялась, как будто она натягивала на меня чужую кожу. Недолго думая, растушёвываю на верхних веках, а более тёмный цвет накладываю в складку века. Наношу блеск для губ, распускаю волосы из хвостика и пальцами расчёсываю их, а затем, убедившись, что на парковке нет людей, надеваю топ. Блестящий топ Дары настолько короткий, что мой бюстгальтер, к счастью, чёрный, а не тот жёлтый с принтом и пятном от кофе прямо над левым соском, который я обычно ношу, выглядывает из под топа. В последний раз смотрю на своё отражение в зеркале и испытываю потрясение. Одетая в одежду Дары, с макияжем Дары, я похожа на неё куда больше, чем я могла бы себе представить. Делаю глубокий вздох, хватаю сумку и выхожу из машины. По крайней мере, я переобула кроссовки, чтобы пойти на ужин, зная, что папа будет читать лекции. У моих золотых гладиаторских сандалий есть даже небольшое подобие каблука.

Вышибала появляется даже раньше, чем я протягиваю руку к двери, по-видимому, он выскользнул из темноты за стеклянными панелями, которые расположены как при подъёме на поверхность при подводном плавании. Из-за двери доносятся многочисленные звуки: хип-хоп музыка, женский смех, болтовня десятков человек.

- Удостоверение личности, - говорит он скучающим голосом.

Его глаза опущены и полузакрыты как у ящерицы. Я выдавливаю из себя улыбку. Выглядит так, как будто кто-то душит меня садовым шлангом.

- Уверен? - Я задираю подбородок так, как всегда делает Дара, когда чего-то хочет, и прищуриваюсь, глядя на него, но сама чувствую, что моя левая нога дёргается. - Я на пять минут. Даже меньше. Я только зайду отдать подруге её бумажник.

- Удостоверение личности, - повторяет он, как будто даже не слышал моего объяснения.

- Послушай…, - начинаю я.

Он придерживает открытую дверь одной ногой, и я даже могу различить за его спиной часть бара, тускло освещаемого ужасной новогодней гирляндой не по сезону. Несколько девушек собрались группой, потягивая напитки. Может быть, среди них есть Дара? Слишком темно, чтобы разобрать.

- Я пришла сюда не для того, чтобы пить, понятно? Я просто ищу подругу. Можешь за мной проследить. Я зайду и выйду.

- Без удостоверения личности ты не войдешь.

Он пальцем указывает на табличку на двери, которая гласит: «ПРЕДЪЯВИ УДОСТОВЕРЕНИЕ ЛИЧНОСТИ». Под ней ещё одна: «НИКАКИХ ТУФЕЛЬ, НИКАКИХ РУБАШЕК, ИНАЧЕ - БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ».

- Ты не понимаешь, - начинаю сердиться.

Через секунду резкая вспышка гнева, потом что-то щёлкает, и я осознаю, что оказалась в её коже, хотя не понимаю этого до конца. Встряхиваю волосами и залезаю в задний карман, вытаскивая визитку, которую нашла в комнате Дары.

- Меня пригласил Андре.

Это огромный риск, ведь я не знаю кто такой Андре и работает ли он тут. Он может оказаться случайным парнем, которого Дара встретила в баре. На фото в телефоне Дары он был одет в кожаную куртку и смотрел на Дару с таким выражением, которое мне совсем не понравилось. Возможно, этот Андре схватил первую попавшуюся визитку, чтобы записать свой номер. Но сейчас я полагаюсь на инстинкт, прислушиваюсь к глухому жужжанию где-то глубоко в моём мозге. Зачем записывать номер? Почему не прислать его сообщением или просто записать его в телефон Дары? В этом номере скрывается сообщение, я уверена в этом: секретный шифр, приглашение, предостережение.

Вышибала рассматривает визитку и, кажется, проходит целая вечность. Он медленно вертит её в руке: переворачивает с лицевой стороны на заднюю, с задней стороны на лицевую. А я терпеливо жду, стараясь сильно не выдавать своё волнение. Затем он снова смотрит на меня, - что-то переменилось в его взгляде, - глаза осматривают моё лицо, опускаются вниз к груди. Я борюсь с желанием скрестить руки. Он больше не скучает, он оценивает.

- Заходи, - бормочет он.

Интересно, ограничивается ли его словарный запас лишь словами, которые нужны ему для работы: удостоверение личности, заходи, нет.

Локтём амбал немного приоткрывает дверь, так что мне хватает места лишь протиснуться. Поток воздуха от кондиционера и сильный запах алкоголя приветствуют меня. Мой желудок сжимается. Что я делаю? Но намного важнее, - что делает Дара?

Стоит сильный шум, я не могу разобрать, что произносит вышибала, когда основа начинает говорить. Но он берет меня за локоть и жестом указывает следовать за ним вглубь помещения.

В баре много людей, большинство из них мужчины, которые выглядят, по крайней мере, на десять лет старше для того, чтобы так шуметь и напиваться, как они это делают. Они сидят в красных виниловых кабинках, смонтированных на приподнятом помосте. Один из мужиков ощупывает свою девушку, которая потягивает ярко-розовый напиток из самого большого бокала, который я только видела. Диджей в углу играет плохую хауз-музыку. Одновременно на четырех телевизорах, висящих над баром, идёт бейсбол, как будто бар «У Бимера» не определился с направлением: европейский трэш-клуб или спорт-бар. Мой личный сигнал опасности вырывается наружу. Что-то не так с этим местом, как будто оно ненастоящее место, а искусственное, наспех созданное для того, чтобы что-то за собой скрывать.

Я выглядываю Дару или кого-нибудь, похожего на её друга. Но все девушки здесь старше, от 20 до 30 лет. В своём дневнике Дара упоминала, что работает на Андре. Но все официантки, втиснутые в микро мини-юбки и узкие короткие топики с логотипом бара «У Бимера» (две груди, которые, по моему мнению, выглядят как соски, украшают их грудь, но это выглядят скучно, или ошеломляет, или лишь раздражает) также старше.Я думаю о той фотографии Дары на софе: она откинулась назад, её глаза стеклянные. У меня в желудке снова всё скручивается.

Мы идём по узкому коридору, который ведёт к туалетам. Стены обклеены разноцветными флайерами: «Счастливые часы по средам!», «Золотая вечеринка четвёртого июля!», «Каждую субботу вход для девушек бесплатный!», - и ещё множество странных монохроматических вывесок с рекламой «Затмение» и других фотографий. Одна моя половина надеется увидеть фотографию Дары, а другая молится, чтобы её не было. Но на стене порядка пятиста фотографий, все практически одинаковые: загорелые девушки в коротких топиках, изображающих поцелуи на камеру; парни с рюмками текилы. Да и мы идём слишком быстро, чтобы я смогла разобрать более десятка лиц.

В конце коридора показалась дверь с табличкой «Частный сектор». Вышибала дважды тихо стучит. В ответ на приглушенный приказ, который я опять не смогла расслышать, он открывает дверь. В кабинете, загромождённом коробками с пластиковыми соломинками и барными салфетками с напечатанным логотипом бара «У Бимера», не без удивления вижу сидящую за столом женщину.

- Кейси, - говорит вышибала. - Девушка пришла к Андре.

Проследив, как я вхожу внутрь, он немедленно нас оставляет. Закрытая дверь заглушает почти весь шум из бара. Но в ноги отдаёт пульсирующий ритм басов.

- Садись, - говорит женщина, Кейси, не отрывая глаз от экрана компьютера. - Подожди секунду. Эта чёртова система...

Она так стучит по клавиатуре, как будто хочет забить её до смерти. Затем резко отталкивает клавиатуру в сторону. На вид ей лет сорок, у неё каштановые волосы с белыми промелированными полосками и пятно или что-то подобное - от шоколада? - на верхней губе. Она выглядит как школьный психолог, за исключением её глаз, очень ярких, неестественного оттенка голубого.

- Хорошо, - говорит она. - Чем я могу тебе помочь? Дай-ка отгадаю. - Она глазами осматривает меня, остановившись на груди, как это делал вышибала. - Ты ищешь работу.

Я решаю, что моим лучшим будет ничего не говорить, и просто киваю.

- Тебе восемнадцать? - спрашивает она; я снова киваю. - Хорошо, хорошо. - Она становится расслабленной, как будто я прошла тестирование. - Такие законы, сама знаешь. Тебе должно исполниться двадцать один, чтобы работать официанткой, поэтому мы не подаём еду. Но на частных вечеринках мы должны отклоняться от правил. Она говорит так быстро, что я с трудом успеваю понять её. - Ты должна написать заявление и подписать документы, где ты подтверждаешь, что говоришь нам правду о своём возрасте.

Она через стол протягивает мне лист бумаги. Очевидно, что она не будет спрашивает у меня удостоверение личности. В заявлении мне нужно заполнить только своё имя, номер телефона и адрес электронной почты, а также подтвердить подписью, что совершеннолетняя. Когда я начала работать в «ФанЛэнд», я думала, что они попросят меня пройти тест на ДНК.

Склоняюсь над документами и делаю вид, что озадачена ими, хотя на самом деле пытаюсь выиграть время и придумать свой следующий ход.

- У меня нет опыта работы официанткой, - говорю я извиняющимся тоном, как будто это только сейчас пришло мне в голову.

За Кейси расположено несколько серых картотечных шкафов, некоторые из них приоткрыты, так как содержимое больше не помещалось. И я знаю, что где-то среди всех этих документов и счетов скрывается заявление Дары с уверенно поставленной подписью. Уверена, она сидела здесь, на этом стуле. Может быть, она работала здесь до аварии. И это не совпадение, что в ночь своего дня рождения она исчезла, не взяв свой мобильный телефон. И всё ведёт к этому месту, к этому офису и к Кейси с её радостной улыбкой и холодными сверкающими глазами. К Андре. К тем фотографиям и его угрозам.

«Думаешь, это гребанная шутка?»

Мне нужно всё узнать.Кейси улыбается.

- Если ты можешь идти и одновременно жевать резинку, то всё будет отлично. Как я сказала, мы не просим наших официанток подавать еду. Это противозаконно. - Она откидывается на стуле. - Кстати, как ты узнала о нас?

Её голос остаётся весёлым, но я чувствую высокую ноту, скрытую за этой непринуждённостью. На долю секунды мой разум абсолютно пуст; я не придумала легенды, понятия не имею, что именно должна знать. Чувствую, будто неуклюже барахтаюсь, пытаясь ухватиться за что-нибудь в холодной воде, но всё, что попадается - это грубые образы, тупые лезвия, совсем никаких деталей.

- Я встретила Андре на вечеринке. Он упомянул об этом, - выпалила я.

- Аааа, - кажется она немного расслабилась. - Да, Андре - наш генеральный директор и специалист по подбору персонала. Он ответственный за наши особые мероприятия. Хотя, должна тебя предупредить, - она снова наклоняется вперёд, скрестив руки на столе, притворившись заинтересованным школьным психологом прежде, чем взорвать бомбу, если ты не сдашь экзамен по химии и не поступишь в колледж. - В ближайшее время у нас не запланировано вечеринок. Я не могу сказать, честно говоря, когда мы будем готовы устроить их снова.

- О. - Я делаю все возможное, чтобы выглядеть разочарованной, хотя до сих пор точно не уверена, что она имеет в виду под «вечеринками». - Почему нет?

Кейси слегка улыбается, но выражение её лица остаётся настороженным.

- Мы улаживаем некоторые неполадки, - говорит она. - Проблемы с персоналом.

Она делает легкий акцент на первом слове, и я не могу перестать думать о сообщении, которое мне (Даре) прислал Андре: «Тебе лучше держать рот на замке, иначе!!!»

Дара - одна из его проблем?

На секунду я представляю, что Кейси прекрасно знает, кто я такая и для чего пришла. Затем, к счастью, она отворачивается, переводя внимание на компьютер.

- Не буду докучать тебе подробностями, - отвечает она. - Если хочешь продолжать, напиши свой номер телефона и мы тебе позвоним, когда ты будешь нужна.

Она указывает на заявление на той странице, которую мне нужно заполнить, дав мне понять, что я свободна.Но я еще не могу уйти, не тогда, когда я ничего не узнала.

- Андре здесь? - Отчаянно спрашиваю, перед тем, как принять это решение. - Могу ли я с ним поговорить?

Она печатала на компьютере, но прервалась; её пальцы неподвижно зависают над клавиатурой.

- Ты можешь с ним поговорить. - Когда она смотрит на меня, то прищуривает глаза, как будто между нами большое расстояние; я отворачиваюсь, покраснев, но надеясь, что она не заметит моей схожести с Дарой; сейчас я жалею, что накрасилась на манер сестры. - Но он скажет тебе о том же самом.

- Пожалуйста, - умоляю я, а потом, так, чтобы она не подозревала, насколько я в отчаянии, быстро добавила, - Просто мне очень нужны деньги.

Кейси пристально разглядывает меня немного дольше, чем положено. Затем, к моему удивлению, она улыбается.

- А кому они не нужны? - соглашается она, подмигнув. – Ну, хорошо. Ты знаешь, где его найти? Вниз по лестнице, на противоположной стороне от девушек. Но не говори, что я тебя не предупреждала. И не забудь оставить мне своё заявление, прежде чем уйдёшь.

- Не забуду, - отвечаю я, встав со стула так быстро, что он заскрипел по полу. - Я имею в виду, спасибо.

Вернувшись в холл, на секунду останавливаюсь, потеряв ориентацию в темноте. Прямо передо мной наверху крутится диско-шар, откидывая фиолетовые лучи на пустой танцпол. Музыка играет так громко, что начинает болеть голова. Зачем сюда кто-то приходит? Зачем сюда приходила Дара?Я закрываю глаза и вспоминаю день перед аварией. Странно то, что единственное, что приходит - это образ машины Паркера, запотевшее лобовое стекло и стук дождя по нему.

Мы не хотели, чтобы...

Я снова открываю глаза. Две девушки быстро выходят из уборной, держась за руки и хихикая. Как только они начинают спускаться в коридор, я проскальзываю вслед за ними, сразу заметив темную нишу напротив знака «ЖЕНЩИНЫ» и лестницу, ведущую вниз в подвал. Винтовая лестница огибает маленькую пустую лестничную площадку и переходит с деревянной на бетонную. Ещё несколько шагов, и я оказываюсь в длинном коридоре без отделки; стены здесь из шлакоблока, а бетонный пол забрызган краской. Весь подвальный этаж кажется забытым и неиспользуемым. В фильмах ужасов именно здесь бы умерла блондинка в первом эпизоде.

Начинаю дрожать от внезапной прохлады. Здесь внизу холодно и подвальный запах отдаёт сыростью. Простые цоколи с электрическими лампочками свисают в беспорядке с потолка, музыка раздаётся глухим стуком, как будто в отдалении слышится биение сердца чудовища. В дальнем конце коридора нагромождены коробки, а сквозь одну приоткрытую дверь я вижу комнату, где, должно быть, переодеваются сотрудники. Там страшные серые шкафчики с врезанными замками, несколько пар кроссовок под лавкой, и одиноко звенящий мобильный телефон, демонстрирующий вращение на четверть оборота по деревянной лавке во время звонка. Ко мне приходит раздражающее ощущение, что за мной наблюдают, и я оборачиваюсь, ожидая, что кто-то на меня набросится.Никого нет. Но моё сердце всё ещё продолжает сильно биться.

Я уже хочу вернуться наверх, думая, что неправильно поняла указания Кейси, когда в конце коридора внезапно резко раздаются голоса, заглушая музыку. Но даже так я не могу расслышать ни единого слова, но сразу понимаю, что это спор. Поэтому продолжаю идти по коридору, двигаясь осторожно и сдерживая дыхание. С каждым шагом зуд по коже усиливается, как будто невидимые люди прильнули и дышат в спину. И тогда я вспоминаю случай, как в детстве Паркер подбил меня и Дару на спор пройти через кладбище «Крессида Сёкл» ночью.

- Но идите бесшумно, - сказал он тихим голосом, - а то они вылезут и...

Неожиданно он схватил меня за талию, я закричала. После этого он не мог сдержать хохот; а я до сих пор боюсь зайти на кладбище. Вдруг, если зайду, из могилы появится рука и, схватив меня, повалит на сырую землю.

Прохожу мимо ещё одной полностью раскрытой двери, за которой обнаруживается грязная ванная комната, с чем-то липким и похожим на толстых гусениц в трещинах стен. Сейчас голоса становятся громче. Остаётся последняя дверь, закрытая, на несколько метров дальше. Это, должно быть, кабинет Андре.Голоса внезапно затихают, а я замираю, затаив дыхание, переживая, услышали ли они меня, и обдумывая, постучаться ли мне в дверь или развернуться и убежать.

Потом слышу тихий, но отчётливый женский голос.

- Полицейские допрашивали меня около четырех часов. И у меня не было ничего, чтобы сказать им. Я не могла им ничего рассказать

Мужской голос (Андре?) отвечает.

- Так почему ты беспокоишься, черт возьми?

- Она моя лучшая подруга. Она была пьяна. Она даже не помнит, как пришла домой. И ее сестра пропала без вести. Конечно, я чертовски волнуюсь.

Мое сердце пропускает удар, я понимаю, что речь о Сноу.

- Тише! Не неси эту чушь собачью! Ты пытаешься прикрыть свою задницу. Но ты знала, во что ввязываешься, когда регестрировалась.

- Ты говорил, что все будет конфиденциально. Ты говорил, что никто не узнает.

- Я сказал тебе говорить тише.

Но слишком поздно. Её голос становится похож на свисток кипящего чайника.

- Так что произошло той ночью? Раз ты что-то знаешь, ты должен рассказать. Ты должен мне рассказать.

Наступает тишина. Мое сердце жестко барабанит в горле, как кулак, пытаясь пробить себе путь.

- Хорошо. - Ее голос дрожит, пропуская регистры. - Хорошо. Тогда не говори мне. Я думаю, ты можешь просто подождать, пока полиция выбьет тебе дверь.

Ручка двери начинает двигаться, я отскакиваю, прижавшись к стене, как будто так меня не заметят. Затем раздаётся какой-то скрежет, может, звук откинутого стула, и дверная ручка замирает.

- Я не знаю, что случилось с этой маленькой девочкой, - шипит Андре; то, как он произносит словосочетание «маленькая девочка», вызывает у меня тошноту, как будто я съела что-то испортившееся. - Но если бы знал, ты на самом деле думаешь, что это разумно прийти сюда и изображать Нэнси Дрю? Ты думаешь, что я не знаю, как загладить проблемы?

Наступила короткая пауза.

- Ты угрожаешь мне? Потому что я не боюсь тебя. - Последнее предложение, видимо, ложь; даже через дверь я могла слышать, что голос девушки дрожит.