Посмотреть остальные 107 комментариев 6 страница

- Тогда ты тупее, чем я думал, - говорит Андре. - А сейчас убирайся из моего офиса.

Прежде чем я успеваю отойти или среагировать, дверь с силой открывается, ударившись об стену, и девушка в спешке выбегает. Её голова опущена, но мне удаётся её сразу узнать: бледная кожа, прямая чёрная чёлка и красная губная помада, как будто она пришла на кино-кастинг пробоваться на роль вампира из 1920-х. Это лучшая подруга Сары Сноу, девушка, которая, предположительно, покупала с ней мороженое в ночь исчезновения Мэделин. Она грубо толкает меня и даже не останавливается, чтобы извиниться, и прежде чем я успеваю окрикнуть её, исчезает, быстро поднявшись по лестнице.Я хочу последовать за ней, но Андре уже видел меня.

- Чего ты хочешь?

Его глаза налиты кровью; выглядит он усталым и нетерпеливым. Это он - парень с фотографии, парень в кожаной куртке. «Он никто», - сказала Дара несколько месяцев назад. – «Они все никто. Они не имеют значения».

Но она ошибалась на счет этого одного.

Я стараюсь смотреть на него так, как это сделала бы Дара. Он старше, наверное, немного за двадцать, его волосы редеют, хотя он и укладывает их гелем, чтобы скрыть это. Его даже можно назвать симпатичным, одним из тех, кто чистит зубы зубной нитью. Его губы слишком тонкие.

- Кейси послала меня сюда, - выпалила я. - Я имею в виду, я искала ванную комнату.

- Что? - Андре смотрит на меня недоверчиво.

Он занимает практически весь дверной проём. Он крупный, ростом под два метра, а руки как у огромного дровосека.Моё сердце бьётся, сильно. Он знает, что случилось с Мэделин Сноу. Это не подозрение. Это точно. Он знает, что случилось с Мэделин Сноу и он знает, где Дара. Он избегает проблем.До меня доходит, что никто меня не услышит, если я закричу. Музыка наверху играет слишком громко.

- Ты ищешь работу? - Спрашивает Андре, не дождавшись от меня ответа, и я понимаю, что всё ещё держу в руках дурацкое заявление о приёме.

- Да. Нет. То есть, я пыталась; запихиваю заявление в сумку. - Но Кейси сказала, что вы сейчас не устраиваете вечеринок.

Андре смотрит на меня с боку, как змея наблюдает за мышью, которая приближается ближе и ближе.

- Мы не устраиваем, - говорит он, осматривая всё моё тело, медленно, подобно длительному аккуратному прикосновению, затем улыбается (мегаваттная улыбка кинозвезды, улыбка, которая заставляет людей сказать «да»). – Но, может, ты зайдёшь и присядешь? Никто не знает, когда мы снова начнём.

- Хорошо, - быстро отвечаю я. - Я не... я имею в виду, что мне нужна работа прямо сейчас.

Андре продолжает улыбаться, но что-то в его взгляде изменилось. Как будто отключилось дружелюбие. Сейчас его улыбка холодная, изучающая, недоверчивая.

- Эй, - говорит он, указывая на меня пальцем, и у меня в животе что-то ёкает, - он меня узнал, он понял, что я сестра Дары, он знает, что я пришла её искать, и всё это время он меня обманывал. - Эй. Ты кажешься знакомой. Я тебя знаю?

Я не отвечаю. Не могу. Он знает. Бессознательно иду вниз по лестнице, двигаясь так быстро, как только можно, стараясь не побежать, перепрыгивая через две ступеньки. Выскочив на танцпол, наскакиваю на парня в тёмно-фиолетовом костюме, от которого сильно разит одеколоном.

- Что за спешка? - Бросает он мне вслед, смеясь.

Я уворачиваюсь от вереницы девчонок, пьяно семенящих на каблуках и подпевающих словам песни. К счастью, вышибалы не было на месте, вероятно, уже было слишком поздно для новых посетителей. Вырываюсь в густой ночной воздух, наполненный влагой и свежестью, глубоко и радостно вдыхаю его, будто только что вынырнула из воды.

На парковке всё еще полно машин, расставленных как фигуры в игре «Тетрис», бампер к бамперу, слишком много машин для того количества людей, находящихся в баре. На секунду я дезориентируюсь, не могу вспомнить, где припарковалась. Я выуживаю брелок из сумки, открываю машину, успокоившись, услышав знакомый звуковой сигнал, и вижу мигающие фары в ожидании меня. Медленно плетусь к авто, пробираясь между других машин.Неожиданно меня ослепляет свет фар. Маленький тёмный «Фольксваген» проезжает мимо меня, от колёс летит гравий. Когда он равняется с фонарём, я вижу сидящую за рулём подругу Сары Сноу. Её имя, услышанное и прочитанное десятки раз за последние десять дней, вдруг всплывает в моей памяти.

Кеннеди.

Я стучу рукой по её багажнику, пока она не успела отъехать.

- Подожди!

Она жмёт на тормоз. Обегаю машину к водительской стороне, держа руку на капоте, как будто это не позволит ей уехать.

- Подожди.

Я даже не успела придумать, что сказать. Но у неё есть ответы; я это точно знаю.

- Пожалуйста.

Я прикладываю руку к стеклу. Кеннеди отстраняется на несколько сантиметров, как будто ожидает, что я пролезу через окно и побью её. Но через секунду опускает окно.

- Что? - Она держится за руль обеими руками, как будто боится, что он выпрыгнет из рук. - Что ты хочешь?

- Я знаю, что ты сказала неправду о той ночи, когда исчезла Мэделин. - Слова выскакивают у меня изо рта прежде, чем я успеваю обдумать их, а Кеннеди резко вздыхает. - Ты и Сара приходили сюда.

Это утверждение, а не вопрос, но Кеннеди кивает, движение настолько незначительное, что я практически этого не замечаю.

- Откуда ты узнала? - Проговаривает она шёпотом; сейчас она выглядит испуганной. - Кто ты?

- Моя сестра, - мой голос ломается; я сглатываю привкус опилок; у меня тысяча вопросов, но ни один не приходит на ум. - Моя сестра работает здесь. Ну, во всяком случае, раньше работала. Я думаю... я думаю она попала в беду. Я думаю, с ней могло случиться что-то плохое.

Я смотрю на лицо Кеннеди, чтобы уловить признаки одобрения или вины. Но она смотрит на меня, уставившись своими огромными запавшими глазами, как будто я тот, кого стоит бояться.

- То же, что случилось с Мэделин.

Сразу понимаю, что сказала это зря. Сейчас она не выглядит испуганной. Она выглядит злой.

- Я ничего не знаю, - отвечает она твёрдо, как будто это строчка, которую она постоянно повторяет, и начинает поднимать стекло. - Оставь меня.

- Подожди. - В отчаянии просовываю руку в узкое отверстие между дверью машины и окном; Кеннеди издаёт недовольное шипение, но всё-таки снова опускает стекло. - Мне нужна твоя помощь.

- Я говорю тебе. Я ничего не знаю, - она снова уступает, как внизу в кабинете Андре, голос становится выше, дрожит. - Я рано ушла в ту ночь. Я думала, что Сара уехала домой. Она была пьяна. Вот что я думала, когда пришла на парковку и увидела, что дверь машины открыта, что она была слишком пьяна и забыла её закрыть. Что она повезла Мэдди домой на такси.

Я представляю себе машину, открытую дверь, пустое заднее сидение. Свет, отбрасываемый от кафе «У Бимера» как сейчас, приглушённый звук музыки, отдалённый плеск волн. Вверху по улице виднеется заострённая крыша «Эпплби», несколько сдаваемых в недорогую аренду квартирных домов вдоль берега, закусочная и магазин с товарами для сёрфинга. Через улицу грязная лачуга, бывший магазин футболок, сейчас находящийся в залоге. Всё настолько обычное, не меняющееся. Практически невозможно поверить во все эти ужасные вещи, трагедии, перипетии мрачных сказок.На секунду она здесь, а в следующую секунду её уже нет.

Даже не осознавая этого, я опираюсь на машину, как будто это поможет мне держаться на ногах. К моему удивлению Кеннеди выходит из машины и берёт меня за руку. Её пальцы ледяные.

- Я не знала, - хоть она и говорит шёпотом, её выдаёт высокая нота, крещендо. - Я не виновата. Это не моя вина.

У неё огромные тёмные глаза, цвета неба. Секунду мы стоим так, на расстоянии десяти сантиметров, уставившись друг на друга, и для себя я знаю, что мы друг друга понимаем.

- Ты не виновата, - отвечаю я, потому что она хочет, или ей это нужно, чтобы я так сказала.

Она убирает руку и тихо вздыхает, как будто весь день шла пешком и наконец-то присела.

- Эй!

Я оборачиваюсь и замираю. Андре только что вышел из главного входа. В контрастном свете он кажется тенью.

- Эй, ты!

- Чёрт. - Кеннеди запрыгивает на сидение. - Уезжаем, - говорит она мне, её голос низкий и настойчивый.

Когда оконное стекло с жужжанием поднимается, и она убеждается в этом, гравий отскакивает от шин её машины. Мне приходится отпрыгнуть назад, чтобы он в меня не попал; я ударяюсь голенью о номерной знак и чувствую острую боль в ноге.

- Эй, ты. Стой!

В панике мои движения замедлены. Я плетусь по парковке, жалея, что сейчас не в своих кроссовках. Моё тело кажется мне громоздким, жирным и чужим, как в ночных кошмарах, когда ты пытаешься убежать, но обнаруживаешь, что не сдвинулся с места даже на сантиметр.

Андре быстрый. Я слышу шум его шагов по гравию, отдающему рикошетом по припаркованным машинам.Наконец-то я дохожу до своего автомобиля и быстро запрыгиваю внутрь. Пальцы трясутся так сильно, что я попадаю ключом в зажигание с третьей попытки. Затем переключаю коробку передач на задний ход.

- Стой! - Андре стучит по окну ладонями, лицо искажено от гнева, и я вскрикиваю от испуга, давлю на газ, отъезжая от него, хоть он уже и барабанит кулаком по капоту. - Стой, чёрт возьми!

Я переключаю коробку передач на передний ход, выкручиваю колёса влево, мои ладони вспотели, хотя всё тело дрожит от холода. Из горла непроизвольно раздаётся хныканье, звуковые спазмы. Он делает последний рывок ко мне, как будто хочет броситься под машину, но я уже мчусь прочь по направлению к трассе 101, наблюдая, как скорость на спидометре медленно ползёт вверх. Давай, давай, давай!

Всё еще жду, что он появится на дороге, но проверив в зеркало заднего вида, вижу лишь пустую трассу. Затем дорога поворачивает и уводит меня прочь от бара «У Бимера», прочь от Андре, домой.

30 июля: Ники, 0:35

Я выезжаю на трассу «Спрингфилф», где мы с Дарой брали уроки музыки, пока наши родители не осознали, что таланта в этой области у нас абсолютно никакого. Все еще опасаясь, что Андре может меня преследовать, я петляю по улицам. Наконец, останавливаюсь на парковке позади Макдональдса, который открыт 24 часа в сутки, и успокаиваюсь, увидев движения персонала за прилавком, смеющеюся молодую пару с бургерами за столом у окна.

Вытащив свой телефон, тут же ищу различные сведения по делу Мэделин Сноу. Сначала выскакивают самые недавние материалы, куча новых постов в блогах, комментариев и статей. Что известно семье Сноу?

Первая статья, которую я открываю, была размещена на «Блоттере» всего пару часов назад, в 22:00.Заголовок гласит: «Расследование по делу Мэделин Сноу окружают новые вопросы».

Полиция недавно выяснила, что показания Сары Сноу касательно ночи исчезновения ее сестры могут быть неполноценными, или, возможно, даже выдуманными. По словам соседки семьи Сноу, Сьюзаны Хардвелл, Сара Сноу вернулась домой почти в пять часов утра, причем вернулась она явно в нетрезвом состоянии. « Она проехалась прямо по моей лужайке», - рассказала нам Хардвелл, указав на помятую и грязную траву около почтового ящика, - «От нее всегда были лишь проблемы. Не то, что младшая. Мэделин была ангелочком».Так где же была Сара все это время? И почему она соврала?

Закрываю статью и вытираю потные ладошки о шорты. Это похоже на то, что Кеннеди рассказала о Саре: она была пьяной в ночь исчезновения сестры, может, напилась на одной из таинственных «вечеринок» Андре. Я прокручиваю результаты поиска и нахожу статью о Николасе Сандерсоне, мужчине, которого ненадолго задерживали в связи с исчезновением Мэделин Сноу, а потом быстро отпустили. Не совсем уверена, что конкретно ищу, но у меня смутное навязчивое чувство, что я приближаюсь и кружусь вокруг ужасной правды, натыкаясь на неё, но не могу охватить в полной мере.Я едва могу держать телефон, руки трясутся. И уже прочла половину статьи, прежде чем поняла, что смысл доходит до меня через слово.Полиция никогда формально не арестовывала мистера Сандерсона, при этом они не объясняют ни причину вызова его на допрос, ни последовавшего освобождения.Супруга мистера Сандерсона отказывается от комментариев… «…но мы уверены, что в ближайшее время нас ждет прорыв в этом деле», - заявляет старший лейтенант Фрэнк Эрнандес из департамента полиции Спрингфилда.

Под статьей двадцать два комментария.

«Будем надеется», - гласит первый, по видимому, в ответ на последнее заявление лейтенанта Эрнандеса.

«Эти полицейские не просто бесполезны. Они не стоят ни доллара потраченных на них налогов», - пишет некто Freebird337.

Кто-то еще отвечает на этот комментарий: «Люди вроде тебя заставляют меня хотеть взяться за оружие, и если копы не схватят меня, может быть я так и сделаю».

И ниже аноним написал: «он любит молодых девушек».

Я смотрю на эти четыре слова снова и снова, - «он любит молодых девушек». Без заглавной буквы, без знаков препинания, словно тот, кто писал, хотел сделать это как можно быстрее. Тошнота скручивает мой желудок и, внезапно, я понимаю, что вспотела. Включаю кондиционер в машине, слишком напуганная, чтобы открыть окно, представляя, что если сделаю так, черная рука может появиться из ниоткуда и задушить меня хваткой монстра.

Почти час ночи, но я все равно набираю домашний номер. Все больше и больше я убеждаюсь, что Дара влезла во что-то опасное, во что-то, в чём участвует и Андре, и Сара Сноу, и Кеннеди, и, может быть, даже Николас Сандерсон, кем бы он, черт возьми, не был. Может быть, Дара выяснила, что Андре ответственен за то, что случилось с Мэделин. Может быть, Андре решил убедиться, что сестра будет держать рот на замке.

Прижимаю телефон к уху, щека становится влажной от пота. Через некоторое время включается автоответчик, - голос Дары, жесткий и неожиданный, предлагает звонящему говорить сейчас или замолчать навсегда. Быстро вешаю трубку и набираю еще раз. Ничего. Мама, наверное, спит, наглотавшись снотворного.

Я попыталась дозвониться на сотовый отцу, но звонок сразу уходил на голосовую почту, - верный признак того, что у него проводит ночь Шерил. Чертыхаясь, нажимаю отбой, выбрасывая из головы образ Шерил, подтянутой и веснушчатой, разгуливающей голой по дому отца. Соберись!Что дальше? Мне нужно с кем-нибудь поговорить.

Полицейская машина подъезжает к Макдональдсу, из неё, смеясь над чем-то, вылезают два парня в униформе. Один из них кладет руку на петлю на ремне рядом с кобурой, словно пытаясь привлечь внимание. И следующий мой шаг становиться очевидным. Я снова залезаю в телефон, чтобы проверить имя, - лейтенант Фрэнк Эрнандес, офицер по делу Мэделин Сноу. Мой телефон, разряжаясь, мигает мне предупреждающим световым сигналом. Тогда я делаю последний по навигатору поворот и оказываюсь перед полицейским участком, неуклюжим каменным зданием, похожим на фантазию ребенка о том, как должна выглядеть старая тюрьма. Территория стоянки обнесена забором, и её кто-то уже попытался сделать менее мрачной, насадив полосы газона и разбив узкие клумбы. Я припарковалась на улице.

Спрингфилд в четыре раза больше Сомервиля. И даже в час ночи четверга полицейский участок гудит: двери с шипением открываются и закрываются, впуская или выпуская полицейских, некоторые из них тащат скрюченных пьянчуг или подростков под чем-то, или мужчин с татуировками и угрюмыми глазами, которые смотрятся тут более уместно, чем эти жалкие цветочные клумбы.Внутри ярко горят флуоресцентные лампы, освещая большое офисное пространство, где десятки столов стоят вплотную друг к другу, а толстые кабели тянутся от компьютера к компьютеру. Стопки бумаг раскиданы буквально везде, бумаги в лотках для входящих и исходящих документов перемешались, будто по зданию недавно прошелся ураган, переполошив все эти листики. В участке очень шумно: телефоны звенят через каждые две секунды, а еще откуда-то доносятся звуки включенного телевизора. Меня посещает то же самое чувство, которое я испытала, когда стояла на парковке «У Бимера», пытаясь представить себе исчезновение Мэделин Сноу на фоне «Эпплби», - как такое возможно, чтобы необъяснимые вещи происходили в обыденные дни, как всё это могло сосуществовать бок о бок?

- Могу я вам чем-нибудь помочь? - Спрашивает женщина у регистратуры, чьи волосы так сильно затянуты в пучок, что причёска выглядит, будто паук вцепился ей в голову.

Я делаю шаг вперед и прислоняюсь к стойке регистратуры, непонятно из-за чего, чувствуя себя неловко.

- Мне... мне нужен Лейтенант Фрэнк Эрнандес, - отвечаю я ей тихим голосом.

Позади меня сидя спит какой-то мужчина, его голова качается в такт неслышного ритма, наручниками за одну руку он прикован к ножке стула. Мимо проходит группа копов, тараторящих о бейсбольном матче.

- Это по поводу Мэделин Сноу.

Брови женщины, выщипанные почти на нет, слегка приподнялись. Я забеспокоилась, что она будет расспрашивать меня дальше, или откажет, или - такая возможность пришла мне в голову только сейчас - скажет, что он ушел домой.Но она ничего из этого не делает. Потом снимает телефонную трубку с древнего черного зверя, который выглядит так, словно был спасен со свалки когда-то в прошлом столетии, набирает номер и тихо говорит. Затем встает, скользя немного боком, чтобы вместить живот, первый раз показав, что беременная.

- Пойдем. Следуй за мной.

Она ведет меня по коридору, вдоль стен которого находятся картотечные шкафы, многие из них частично открыты и набиты таким количеством файлов и бумаг (в основном именно бумагами), что похожи на отвисшие челюсти монстров, демонстрирующих ряды кривых зубов. Обои здесь странного желтого цвета, закопченные сигаретным дымом. Мы проходим мимо небольших кабинетов и оказываемся в зоне застекленных офисов, большинство из которых пусты. Место в целом производит впечатление кучи квадратных аквариумов.Женщина останавливается перед дверью, на которой висит табличка «Старший лейтенант Эрнандес».

Эрнандес - я узнаю его по фотографиям в Интернете - показывает что-то на экране своего компьютера. Другой полицейский, волосы которого такие рыжие, что кажутся пламенем, опирается на стол, а Эрнандес поворачивает к нему монитор, чтобы было лучше видно.Меня начинает кидать то в жар, то в холод, словно меня сжигают заживо.

Женщина стучит и сразу же открывает дверь, не дождавшись разрешения войти. Мгновенно Эрнандес разворачивает монитор, чтобы непосвящённым не было видно, что там на экране. Но поздно. Я уже увидела кучу фотографий девушек в бикини или топлесс, лежащих или сидящих на ярко-красном диване. Все фотографии были сделаны в той же комнате, где фотографировали Дару.

- Кое-кто хочет тебя видеть, - сказала женщина из приемной, ткнув пальцем в мою сторону. – Говорит, это по делу Мэделин Сноу. - Она произносит это почти виновато, будто выругалась в церкви. – Как, ты сказала, тебя зовут, дорогая?

Я открываю рот, но мой голос застрял где-то позади миндалин.

- Ники, - наконец произношу я. - Николь.

Эрнандес кивает рыжеволосому полицейскому, и тот сразу же выпрямляется, реагируя на невысказанный приказ.

- Дай мне минуту, - говорит Эрнандес; его лицо выглядит уставшим и помятым, как застиранное одеяло. - Входи, - обращается он теперь ко мне. - Присаживайся. Можешь пройти вперед и устроиться где-нибудь.

Стул, приставленный к его столу, завален папками.Рыжеволосый бросает на меня заинтересованный взгляд, когда проходит мимо, и я улавливаю запах табака и жвачки. Женщина из приемной удаляется, оставив меня наедине с Эрнандесом.

Я все еще не двигаюсь. Эрнандес пристально смотрит на меня. Глаза у него красные.

- Все в порядке, - просто говорит он, будто мы старые друзья и шутим. - Не садись, если тебе не хочется. - Он откидывается на спинку стула. - Ты сказала, что у тебя есть информация об исчезновении Сноу?

Он вежлив, но его вопрос ясно дает понять, что он не думает, что я смогу сообщить ему что-то важное. Этот вопрос он задавал десятки раз, может сотни, когда случайные женщины пытались обвинить в исчезновении Мэделин своего бывшего мужа, или случайные дальнобойщики по дороге во Флориду сообщали, что видели странную блондинку на заправке.

- Думаю, я знаю, что произошло с Мэделин, - быстро говорю, прежде чем успеваю передумать. - И те фотографии, которые вы рассматривали… Я знаю, где они были сделаны.

Но как только я произношу это, то понимаю, что «У Бимера» не видела похожей комнаты, что была на фото Дары. Могла ли я пропустить дверь или еще одну лестницу?

Правая рука Эрнандеса мгновенно напрягается на подлокотнике. Но он хороший коп, даже не вздрогнул.

- Ты знаешь? - Даже его голос не выдает никаких признаков - верит он мне или нет.

Внезапно, к моему удивлению, он встает. Он немного выше, чем я ожидала; комната неожиданно сужается, словно стены затягиваются вокруг моего тела, как целлофан.

- Может быть, воды? - Спрашивает он. - Пить хочешь?

Я отчаянно пытаюсь заговорить. Каждую секунду мне кажется, что воспоминания о том, что произошло «У Бимера» просто исчезнут, испарятся как жидкость. Но в горле сухо, и раз уж Эрнандес предложил воды, я понимаю, что отчаянно хочу пить.

- Да, - отвечаю я. - Конечно.

- Чувствуй себя как дома, - говорит он, показывая на кресло.

На этот раз я понимаю - это не только приглашение, но и приказ. Он берет папки с бумагами и перекладывает их на подоконник, и даже двигаясь с бумагами в руках, показывает уверенную силу.

- Я сейчас вернусь.

Затем исчезает в коридоре, а я присаживаюсь. Мои голые бедра прилипают к искусственной кожи кресла. Я задумываюсь, - не было ли ошибкой прийти или все же Эрнандес поверит мне. Интересно, пошлет ли он отряд на поиски Дары? Все ли с ней хорошо?

Он возвращается спустя минуту, в руках держит маленькую бутылочку воды комнатной температуры. Тем не менее, я жадно выпиваю половину бутылки. Он садиться напротив меня, нависнув над столом и скрестив руки на груди. За стеклянной стеной кабинета рыжеволосый коп просматривает на компьютере какой то файл, а его губы сложены так, будто он свистит.

- Ненавижу это гребанное место, - говорит Эрнандес, перехватив мой взгляд; я удивлена, услышав от него это слово, думаю, он это сделал, чтобы показать, что похож на меня (сработало, слегка).- Будто в аквариуме. Хорошо. Так что ты знаешь о Мэделин?

В его отсутствие у меня было время подумать, что сказать. Я делаю глубокий вдох.

- Думаю...думаю её старшая сестра работала в месте на берегу под названием «У Бимера», - говорю я. - Как и моя сестра.

Эрнандес выглядит разочарованным.

- «У Бимера»? - повторяет он. - Бар на 101-ом шоссе? - Я киваю. - Они работали там официантками?

- Не официантками, - отвечаю я, вспомнив, как женщина, Кейси, смеялась, когда я сказала ей, что не имею опыта работы («Если ты одновременно можешь идти и жевать жвачку, то всё в порядке»). - Кем-то другими.

- Что? - Он пристально смотрит на меня, как кошка, которая собирается прыгнуть на игрушку.

- Я не уверена, - признаюсь я. - Но... - делаю глубокий вдох. - Но это возможно связано с теми фотографиями. Я не знаю. - Начинаю путаться и теряю нить; как-то это связано с тем баром и красным диваном, но в баре не было красного дивана, по крайней мере, такого, как на фотографиях. - Мэдлин не просто растворилась в воздухе, не так ли? Может быть, она увидела то, что не должна была видеть. А теперь моя сестра... Она тоже пропала. Она оставила мне записку...

Он выпрямляется, дико встревоженный.

- Какого рода записку?

Я качаю головой.

- Это был своего рода вызов. Она хотела, чтобы я нашла её. - Видя его замешательство, добавляю. - Она такая. Драматическая. Но почему она сбежала на свой собственный день рождения? С ней случилось что-то плохое. Я чувствую. -
Мой голос сорвался, я сделала еще глоток воды, прогоняя спазм в горле.

Эрнандес берется за дело. Он хватает блокнот и ручку, снимая колпачок зубами.

- Когда в последний раз ты видела свою сестру? - Спрашивает он.

Я взвешиваю в уме, - сказать ли Эрнандесу, что видела Дару рано вечером, заходящую в автобус. Но решаю, что не стоит об этом упоминать. Без сомнения, он скажет, что у меня паранойя, что она, вероятно, с друзьями, и мне нужно подождать 24 часа, прежде чем делать заявление.

- Я не знаю. Вчера утром?

- Назови мне её полное имя.

- Дара. Дара Уоррен.

Его рука замирает, будто его поразил невидимый удар. Но потом он плавно дописывает оставшуюся часть имени. Когда коп снова поднимает взгляд на меня, я впервые замечаю, что у него темно-серые глаза.

- Ты из...?

- Сомервилля, - отвечаю я, и он кивает, словно так и думал.

- Сомервилль, - повторяет он.

Далее делает еще несколько пометок в своем блокноте, прикрывая бумагу так, чтобы я не видела, что он там пишет.

- Хорошо. Я помню. Не вы ли попали в аварию этой весной?

Я делаю глубокий вдох. Почему все всегда вспоминают об аварии? Похоже, это уже стало моим определяющим признаком, как косоглазие или заикание.

- Да, - подтверждаю я. - С Дарой.

- Двое из моих людей получили вызов. Это было на 101-ом шоссе, не так ли? Рядом с Сиротским пляжем. - Он не дождался моего ответа; вместо этого написал еще несколько слов и, оторвав лист бумаги, аккуратно сложил его. - Плохой участок дороги, особенно после дождя.

Я сжимаю подлокотник.

- Разве Вы не должны искать мою сестру? - Спрашиваю я, понимая, что это звучит грубо, но мне всё равно.

Кроме того, если бы я и хотела отвечать на его вопросы, я все равно не смогла бы.К счастью, он пропускает мой вопрос мимо ушей. Кладет обе руки на стол, чтобы встать и вылезти из-за стола.

- Дай мне минутку, - говорит он. - Жди здесь, хорошо? Хочешь еще воды? Или содовой?

Я начинаю терять терпение.

- Я в порядке, - отвечаю ему.

Эрнандес похлопывает меня по плечу, когда проходит мимо к двери, словно мы приятели. Или, может быть, он хотел подбодрить меня? Потом выходит в коридор, закрывая за собой дверь. Через стекло я вижу, как его перехватывает рыжеволосый коп в холле. Эрнандес протягивает ему записку, и они перебрасываются парой слов, слишком тихо, чтобы я могла расслышать. Ни один из них не смотрит на меня - и у меня такое ощущение, что это преднамеренно. А через минуту оба идут через холл и исчезают из поля зрения.В офисе душно. Оконный кондиционер гоняет тепловатый воздух по комнате, шевеля бумаги на столе Эрнандеса. С каждой прошедшей минутой мое нетерпение возрастает, внутри начинается зуд. Такое ощущение, что происходит что-то неправильное, что Дара в беде, и что мы должны остановить это. Но Эрнандес всё не возвращается. Я встаю, отталкивая кресло от стола, слишком нервная, чтобы усидеть на месте.

Блокнот Эрнандеса – тот, куда он записывал, пока я говорила - лежит на столе, а на верхнем листе отпечаток с тем, что он писал. Подхваченная желанием увидеть то, что он записывал, я беру блокнот, оборачиваясь через плечо, чтобы удостовериться, что Эрнандес не вернулся.Некоторые слова было не разобрать. Но очень четко я смогла увидеть - «позвонить родителям», и под этой надписью чётко – «авария».

Злость поднялась внутри меня. Он не слушал. Он просто терял время. Мои родители ничем не помогут, они ничего не знают.

Я кладу блокнот на место, иду к двери и выхожу в холл. Из переднего офиса доносятся обрывки разговоров и телефонные звонки. Я нигде не вижу Эрнандеса. Но мимо меня проходит с огромной сумкой, перекинутой через плечо, женщина, которую я узнаю. У меня занимает ровно секунду вспомнить её имя. Марджи, кажется, репортер, которая комментировала дело Мэделин Сноу на берегу для местного телевидения.

- Подождите! – Окликаю я её.

Очевидно, она не слышит меня и продолжает идти.

Постойте! - Кричу я немного громче.

Полицейский с мутными глазами подозрительно смотрит на меня из-за другой стеклянной стенки офиса, но я продолжаю.

- Пожалуйста. Мне нужно поговорить с Вами.

Она останавливается, положив руку на дверь, ведущую к парковке, осматривает комнату в поисках того, кто звал её, потом делает шаг в сторону, чтобы пропустить полицейского, ведущего перед собой пьяного. Пьяный мужчина бросает на меня взгляд и бубнит что-то, что я не могу разобрать - это звучит как счастливого Рождества - прежде чем коп направляет его дальше по коридору.