Рассмотрение механизмов кодового переключения и интерференции естественным образом подводит нас к очередному понятию, требующему разъяснений, – понятию языковой вариативности.
Если мы можем в процессе общения переключаться с одних языковых средств на другие, например при смене адресата, продолжая при этом обсуждать ту же тему, то это означает, что в нашем распоряжении имеется набор средств, позволяющий об одном и том же говорить по-разному. Это чрезвычайно важное свойство языка, обеспечивающее говорящему возможность не только свободно выражать свои мысли на данном языке, но и делать это разными способами. Умение носителя языка по-разному выражать один и тот же смысл называется его способностью к перифразированию. Эта способность, наряду со способностью извлекать смысл из сказанного и умением отличать правильные фразы от неправильных, лежит в основе сложного психического навыка, называемого владение языком (см. разд. 2.5 главы 2).
Вариативность проявляется на всех уровнях речевой коммуникации – от владения средствами разных языков (и, следовательно, варьирования, попеременного использования единиц каждого из языков в зависимости от условий общения) до осознания говорящим допустимости разных фонетических или акцентных вариантов, принадлежащих одному языку (в современном русском литературном языке это варианты типа було[шн]ая / було[чн]ая, поднялся́ / подня́лся и под.).
Между этими полюсами располагаются многообразные виды языкового варьирования: например, лексические синонимы, которые можно рассматривать как варианты выражения одного и того же смысла (увеличиваться – усиливаться – возрастать; бросать – кидать; подлинник – оригинал; огромный – громадный; лишь – только и т. п.), однокоренные слова (замораживание – заморозка; стимулирование – стимуляция; эгоистический – эгоистичный и т. п.), синонимические синтаксические конструкции (Выполняя задание, будьте осторожны. – Когда выполняете задание, будьте осторожны. – При выполнении задания будьте осторожны) и многое другое.
Следует оговориться, однако, что синонимия слов и синтаксических конструкций очень часто бывает сопряжена с разницей (хотя подчас и весьма тонкой) в значениях единиц, образующих синонимический ряд: ветер усиливается, но не увеличивается и не возрастает; трудности возрастают, но не усиливаются; бросить, кинуть камень (взгляд), но только бросить курить (не: *кинутъ курить); только не уходи – лучше, чем лишь не уходи, и т. д.
Поэтому в современной лингвистике по отношению к разным видам синонимии понятия варианта и вариативности не используются. Они применяются главным образом к таким различиям языковых единиц, которые не связаны с разницей в их значении. Иначе говоря, вариативность – это прежде всего несоответствия во внешнем виде, в форме языковых знаков, которые имеют один и тот же смысл.
С социолингвистической точки зрения явление вариативности заслуживает внимания постольку, поскольку разные языковые варианты могут использоваться в зависимости а) от социальных различий между носителями языка и б) от различий в условиях речевого общения.
Так, проведенное московскими лингвистами социолингвистическое исследование фонетических вариантов, допускаемых нормой современного русского литературного языка, установило определенную зависимость между такими характеристиками носителей языка, как возраст, место рождения, профессия, уровень образования и др., и теми предпочтениями, которые они оказывают вариантам типа [з́в́] ерь / [Зв ́]ерь, [шы]ги́ / [шʌ] ги́, е́[ж̅']у /е́[ж̅]у и под. Оказалось, что, например, мягкое произношение звукосочетаний зж, жж как [ж̅] в словах езжу, брызжет, жужжать, вожжи, дрожжи представлено главным образом в речи старшего поколения, а молодежи больше свойственно произношение твердого долгого ж: [ж̅]. Москвичи старшего возраста еще сохраняют произношение [шы] ги ́, [ жы ]ра́, а в речи других групп говорящих эта черта почти не встречается»[11]. Ассимилятивное произношение согласного, т. е. смягчение его перед следующим мягким согласным: [з в ']ерь, [с'т ' ] ена, [з'л']шиься – в среде рабочих встречается реже, чем в среде гуманитарной интеллигенции, а произношение ко[н ф ]ёта, ла[ф }ки (лавки) находится за пределами литературной нормы и свойственно просторечию или диалектной речи.
У. Лабов обнаружил похожие зависимости в современном американском варианте английского языка. Так, он установил, что начальный согласный в таких словах, как thin 'тонкий', thick 'толстый' и под. реализуется по-разному в речи представителей высших социальных слоев американского общества (он назвал этот вариант престижным) и в речи других социальных групп. Негры – носители American English значительно чаще, чем другие группы говорящих, опускают согласный <г> в позиции перед согласным, т. е. при произношении слов типа first 'первый'.
Это – один вид варьирования, собственно социальный (еще его называют стратификационным, поскольку он отражает стратификацию языкового сообщества на слои и группы). У. Лабов называет такого рода варианты, зависящие от социальных характеристик говорящих, индикаторами: каждый вариант как бы указывает на социальное положение носителя языка [Лабов 1975: 50].
Кроме этого, использование допускаемых нормой вариантов может зависеть от условий речи: от стиля, жанра, степени внимания говорящего к собственной речи, офици-альности/неофициальности обстановки и т. п. Одни и те же носители языка могут выбирать разные варианты в зависимости от указанных условий. Так, в официальной обстановке, когда говорящий старается контролировать свое произношение, он выбирает более отчетливые произносительные формы: например, [тол'кл], [ч1 иллв1 эк], [буд1 ьт] (только, человек, будет), а в непринужденной обстановке скорее всего предпочтет варианты редуцированные: [токъ], [чьллэк] и даже [ч эк], [буит] и под. Это – стилистическое варьирование.
Варианты такого рода У. Лабов называет маркерами: они маркируют различные стили речи, к которым принадлежат разные варианты одной языковой единицы.
Итак, вариативность языковых знаков зависит от параметров двоякого рода – от социальных характеристик носителей языка (и тогда говорят о социальной дифференциации языка) и от ситуации речевого общения (и тогда говорят о функциональной его дифференциации).
Возникает вопрос: на каком основании мы говорим о вариантах, вариативности? Ведь вариант – это видоизменение, разновидность какой-то основы. Но что может рассматриваться в качестве такой основы, допускающей варьирование? Какова "точка отсчета" при установлении вариативных форм?
При ответе на эти вопросы мы сталкиваемся с одним из фундаментальных лингвистических и социолингвистических понятий – понятием языковой нормы.
