Кабан берет вожжи в свои руки 4 страница

Но следом шли другие Лесовики. Их крики, напоминавшие собачий лай, кошачий визг и совиное уханье, приближались.

Дрю потряс головой, чтобы поскорее прийти в себя. Кипевшая внутри его ярость начала утихать, и он наклонился, чтобы помочь Уитли подняться на ноги.

– Как ты? – спросил Дрю молодого ученика, которого продолжало раскачивать из стороны в сторону.

– Не очень, – ответил тот, – но я жив.

– Хорошо, тогда забирайся как можно быстрее на Ченсера, а я погляжу, что там с мастером Хоганом, – прошептал Дрю.

– Бегите, – чуть слышным голосом произнес старый следопыт. Кровь отлила от его лица, губы посинели. Чем бы ни была смазана отравленная стрела, ее яд делал свое черное дело. Дышал Хоган редко, слабо, с трудом выталкивая из себя слова. – Не задерживайтесь. Идите на Даймлинг‑роуд. Ченсер сделает все остальное. Сам. Идите.

Дрю кивнул, а затем, не обращая внимания на пытавшегося протестовать Хогана, взвалил старого следопыта себе на плечо, подволок к Ченсеру и усадил на спину коня, перед Уитли. Ученик крепко ухватился одной рукой за пояс мастера, другой за гриву Ченсера. Дрю взял коня за поводья и пошел пешком по тропинке, поспешая как только можно и ведя за собой Ченсера с его седоками.

 

Глава 5

Даймлинг‑роуд

 

На Даймлинг‑роуд они вышли довольно скоро, от покинутого злополучного лагеря до дороги оказалось не более двух километров. Таким образом, их неуклюжее путешествие оказалось, по счастью, коротким. Раздававшиеся за спиной крики Лесовиков подстегивали Дрю и Ченсера, не давая замедлить шаг. Оказавшись на дороге, они смогли прибавить хода, и теперь Дрю уже не тянул Ченсера за собой, а бежал рядом с ним.

К радости путешественников, Лесовики решили оставить погоню и отстали. Дрю подумал, что эти дикари просто‑напросто избегают немногочисленных открытых дорог, пересекающих в нескольких местах Дайрвуд. А может быть, Даймлинг‑роуд находилась, по мнению Лесовиков, слишком близко от цивилизованных поселений, трудно сказать. Во всяком случае, Лесовики явно не были расположены продолжать преследование, и слава богу. После марш‑броска по лесным дебрям, который продолжался не менее часа, Ченсер устал и потому вскоре перешел с галопа на рысь, а затем и вовсе на неторопливый шаг.

При первой же возможности Уитли предложил сделать остановку, чтобы отдышаться и оценить свое незавидное положение.

Дрю знал, что ученик следопыта страдает не только от физических ран, но и от уязвленной гордости. Он пытался скрыть свой стыд и смущение от того, что не смог быть полезным во время нападения Лесовика. Да и при первой встрече с Дрю Уитли не мог шевельнуться от страха – хотя ему и было тогда больно после падения на землю, но все же… Конечно, Дрю делал все возможное для того, чтобы поднять настроение своему новому напарнику и вернуть ему уверенность в себе, однако оставались проблемы, с которыми Уитли предстояло разбираться самостоятельно.

Состояние Хогана было хуже некуда. С помощью Дрю Уитли осмотрел его раны, начав с остатков застрявшей в плече мастера стрелы. Как и подобает прилежному ученику следопыта, Уитли неплохо разбирался во всем, что связано с лесом, включая тайны целебных трав и ядов. Молодой следопыт рассказал Дрю, что достаточно близко видел стрелы Лесовика и хорошо запомнил их зазубренные кремневые наконечники. Во всех так называемых цивилизованных королевствах пользоваться такими стрелами было запрещено законом, потому что застрявший в теле зазубренный наконечник невозможно вытащить, не причинив раненому человеку или зверю невероятную боль.

Вот и теперь Уитли пришлось взять охотничий нож своего мастера и сделать вокруг раны разрез, достаточный, чтобы погрузить в него пальцы и ухватить наконечник. Затем Дрю крепко обхватил старого следопыта, а бледный как мел Уитли с силой потащил наконечник наружу.

Кожа Хогана оставалась холодной и бледной, горло и шея покрылись яркими красными пятнами, воспаленными и кровоточащими.

Когда Уитли вытаскивал наконечник, старый следопыт потерял сознание, и оно до сих пор не вернулось к нему. Промыв рану водой, Уитли перевязал ее полоской ткани, которую оторвал от своей собственной куртки. Юноши не произнесли ни слова, но и без этого оба понимали, что для дальнейшего ухода за Хоганом требуется вмешательство человека, знающего в медицине больше, чем Уитли.

Затем они усадили Хогана на спину Ченсеру и привязали веревками к седлу – голова старого следопыта склонилась при этом вперед, как у пьяного, – и молча двинулись вперед, ведя коня за поводья. Так они, не останавливаясь, шагали с утра до полудня, пока не проголодались и не сделали привал, чтобы перекусить и слегка передохнуть.

По дороге Дрю узнал, что всего несколько недель назад жизнь Уитли была совсем иной – спокойной, безопасной, протекавшей за прочными стенами Брекенхольма, где он проходил теоретическую подготовку следопыта, слушая лекции и рассказы своего мастера. Нынешняя вылазка была не просто первой в жизни Уитли, но как бы тоже учебной – Хоган хотел поближе познакомить ученика с лесом и на практике показать ему, какова на самом деле жизнь следопыта. Так что Уитли был совершенно не готов к разыгравшимся драматическим событиям и, нужно признать, совсем неплохо держался – для новичка, разумеется.

Уитли покопался в походных мешках в поисках еды и сумел отыскать пару полосок высушенной солонины и небольшую краюшку ржаного хлеба, которую по‑братски разломил пополам.

Усевшись рядом, юноши с аппетитом принялись за еду, а Ченсер бродил неподалеку на привязи, щипля траву и негромко фыркая. Затем Дрю протянул Уитли бурдюк с водой, и ученик следопыта с наслаждением сделал пару больших глотков.

– Если не будем снижать ход до самого вечера, завтра, я думаю, окажемся в Брекенхольме, – заметил Уитли. – Отсюда до города десять часов езды верхом.

– Мы будем там еще сегодня до полуночи, – невозмутимо ответил Дрю, стряхивая с груди хлебные крошки.

Уитли озадаченно посмотрел вверх, на размытый в низких облаках солнечный диск, и прикинул, который теперь может быть час.

– Не понимаю, с чего ты так решил, – сказал Уитли. – До Брекенхольма километров сорок, нам столько до вечера никак не пройти.

– А я и не говорил, что до вечера, – поправил его Дрю. – Но в полночь ты будешь стоять у ворот своего города. Просто сегодня мы больше не будем останавливаться и отдыхать.

Сначала Уитли хотел возразить, но вовремя остановился. Действительно, если они хотят спасти Хогана, им нужно поторапливаться. А это значит, что нужно идти не останавливаясь, пока не дойдешь до цели.

– Ну что ж, мы, по счастью, уже на Даймлинг‑роуд, а по дороге шагать быстрее, – сказал Уитли и добавил: – Надеюсь, Лесовики за нами больше не погонятся.

– Сегодня, я думаю, нет, Уитли, – ответил Дрю. – Между нами и их территорией уже как минимум несколько километров. Не могу представить, что они вновь бросятся за нами. Тем более что охотятся они только по ночам, а до полуночи мы уже будем в Брекенхольме, обещаю.

– Да, – кивнул головой Уитли и добавил: – Спасибо тебе. Ты показал себя таким храбрецом. Спас нам жизнь.

– Не стоит благодарности, честное слово, – смущенно ответил Дрю. Он не привык получать комплименты и потому чувствовал себя не в своей тарелке, особенно когда сам по‑настоящему не понимал того, что происходит с ним во время превращений, а ведь именно оно и спасло жизнь им всем.

– Я обязан тебе своей жизнью, я в неоплатном долгу перед тобой, – продолжил Уитли и склонил голову в знак признательности.

Дрю поднялся, обернул грудь зимним плащом. Посмотрел вниз, на свои босые ноги. За долгие месяцы одинокой жизни в лесу кожа на его подошвах огрубела, но даже она, дубленая, не выдержала напряжения нескольких последних дней – потрескалась, покрылась царапинами, оставленными острыми камешками и ветками. Уитли все увидел и все понял.

– Послушай, ты должен надеть сапоги мастера Хогана. Они ему пока что не понадобятся.

– Нет, обойдусь без них. Царапины уже зажили.

– Ну, тогда купишь себе ботинки, как только придем в Брекенхольм, – сказал Уитли, отвязывая Ченсера.

– У меня нет намерения входить в Брекенхольм, – ответил Дрю, идя следом.

– Ты что? – удивленно посмотрел на него Уитли. – Как это ты не войдешь в город? Мы все в него войдем вместе с мастером Хоганом.

– Я провожу тебя до городских ворот или до границ твоей территории, но внутрь входить не стану. Я там чужой. Мой дом – здесь, в Дайрвуде.

– Прости, конечно, но это чушь несусветная, – сказал Уитли. – Эти леса опасны, и для меня неважно, сколько времени ты провел здесь. Я знаю, что тебе необходимо отдохнуть и набраться сил в безопасном месте.

Дрю вздохнул. В том‑то и проблема, что остается большой вопрос: может ли он считать Брекенхольм безопасным для себя местом. После того что случилось тогда в доме на родительской ферме, по всей Лиссии, наверное, разослан приказ о его аресте, а может, и о том, чтобы казнить его на месте, без суда и следствия. Очень может быть, что специальные отряды даже ищут его по всей стране. Он не может пойти на такой риск. Шанс выжить даст ему только дикий огромный лес.

– Как уже было сказано, я помогу тебе добраться домой, но на границе мы расстанемся, Уитли. И пожалуйста, не нужно спорить, – Дрю дружески похлопал ученика следопыта по плечу и заглянул ему в глаза. Сильно сжал лежавшие на плече пальцы, отчего Уитли прикусил губу. – Я все обдумал и решил.

С этими словами Дрю взял за повод Ченсера и повел его за собой на дорогу.

Уитли двинулся следом, глубоко погруженный в свои мысли, а спустя несколько минут, все обдумав, догнал Дрю и выпалил:

– А ты помнишь, что мастер Хоган захватил тебя в плен? Ты его пленник. Ты наш с ним пленник.

Дрю невозмутимо продолжал шагать вперед, ведя на поводу коня, и даже не обернулся.

– По закону, – продолжил ученик следопыта, – я должен отдать тебя под стражу.

– Должен, но не хочешь, – сказал Дрю. – Ты не хочешь этого, Уитли, потому что понимаешь, что я не враг. Ни тебе, ни мастеру Хогану, ни всему твоему народу. Все недоразумения, которые между нами возникали, давно разрешились. Ты дашь мне уйти, и на том покончим с этим.

– Я не уверен, что мастер Хоган погладит меня за это по головке, – встревоженно возразил Уитли. – Он сказал, что тебя нужно доставить к герцогу Бергану. Его светлость все знает, ему и решать, что будет лучше для тебя.

Дрю, наконец, обернулся и гневно сказал, глядя в лицо Уитли:

– Я сам себе хозяин. Я решаю, что лучше для меня, а не какой‑то прохожий или лорд.

– Но ты пленник!

Дрю остановился, бросил поводья, раскинул руки и сердито закричал:

– Чей я пленник? Что‑то я не вижу на себе ни кандалов, ни веревок. Я вижу мужчину, раненного, возможно смертельно, привязанного к лошади, и мальчишку, который пугается собственной тени. Это я – твой пленник, Уитли?

Ученик следопыта густо покраснел и смутился, но продолжал пристально смотреть на Дрю, стиснув зубы. Наконец Уитли не выдержал и отвел глаза в сторону. Дрю вздохнул, покачал головой, взял поводья и вновь двинулся вперед.

Долгое время они шли в полном молчании. Атмосфера между ними оставалась напряженной несколько часов, за которые юноши не сказали друг другу ни единого слова. То и дело наползали полосы густого тумана, который почти полностью закрывал видимость, но Дрю и Уитли, по счастью, не теряли Даймлинг‑роуд, да и не могли потерять – старая дорога шла широкой прямой линией, прочерченной сквозь лес. Когда‑то она была оживленной, но теперь по ней пробегали лишь белки и кабаны, да иногда сверху пролетали птицы.

Пока день клонился к вечеру, у Дрю впервые за долгое время появилась возможность спокойно собраться с мыслями. За те несколько месяцев, которые он провел в лесу, Дрю было просто некогда вспоминать о тех ужасных событиях, которые предшествовали его бегству из дома.

Ему казалось, что он сумел забыть о том, что произошло между ним и отцом, о матери, о брате. Все эти воспоминания были запрятаны глубоко внутри, жизнь в лесу не давала ему времени думать о чем‑то ином, кроме собственного выживания. Но теперь грозные тени прошлого вырвались наружу и набросились на Дрю, словно стая разъяренных демонов.

Продолжая быстро шагать в молчании, Дрю, чтобы хоть немного отвлечься от этих воспоминаний, попробовал более внимательно рассмотреть шагавшего у него за спиной компаньона. Уитли выглядел немного моложе Дрю, быть может, на пару лет. Кожа на его лице была гладкой, чистой от юношеских прыщиков, которые непременно появляются в переходном возрасте. Дрю провел ладонью по своей собственной челюсти, которая за «лесные» месяцы успела покрыться колючей щетиной. Кроме того, Дрю казалось, что даже если оставить в стороне возраст, профессия следопыта была не для Уитли. Как и Дрю, он не был достаточно хорошо сложенным парнем, а дорожное снаряжение висело на нем, как на вешалке. Если Уитли всерьез собирается стать следопытом, ему необходимо подкачать мускулы, без этого в таком месте, как Дайрвуд, он не выживет.

Шел час за часом, и вот уже начали приближаться сумерки, из глубины леса повеяло прохладой, а Дрю и Уитли продолжали безостановочно идти вперед. Как они и надеялись, никаких признаков погони не было, Лесовики отстали, и эта опасность давно миновала.

– Прости за то, что я тебе наговорил, Уитли, – нарушил, наконец, затянувшееся молчание Дрю.

– Что? – откликнулся ученик следопыта, с трудом вырываясь из плена собственных раздумий.

– За то, что сказал тебе сегодня. Я вышел из себя, а теперь извиняюсь за это. Наговорил лишнего про пленников и тому подобное. Это было глупо с моей стороны.

Уитли пожал плечами, покачал головой:

– У меня была масса времени поразмыслить над этим, Дрю, и я думаю, что ты прав. Я не стану задерживать тебя, когда мы придем в Брекенхольм. Ведь если бы ты не вернулся тогда на поляну и не помог нам, мы с мастером варились бы сейчас в котле посередине деревни Лесовиков.

– Не знаю, не знаю, Уитли, – усмехнулся Дрю. – По мне, если тебя ударили – дай сдачи! Тебе просто нужно больше поверить в себя. В тебе же есть стержень, хребет – просто не повезло, что ты на него шлепнулся там, на поляне!

Оба они рассмеялись – долго, от души, с искренним облегчением.

– Поверь, Дрю, стержень у меня действительно есть. Можешь не беспокоиться. Если хочешь, попрошу отца – он подтвердит. Нужно только опыта в поединках набраться, и все.

– Слушай, Уитли, – продолжил Дрю. – Скажи мне, будь другом, а как это тебя занесло в ученики к мастеру Хогану? Ты, признаться, не слишком впечатлил меня как следопыт.

Уитли немного помолчал, тоскливо глядя в темнеющее небо.

– Я младший из двух сыновей в нашей семье, – начал он. – Мой брат, Броган, помогает отцу, а тот у нас большая шишка при дворе в Брекенхольме. Брат на десять лет старше меня. Честно говоря, мне кажется, что я появился на свет по ошибке – ну, ты понимаешь, что я имею в виду. В любом случае, при дворе я отцу не нужен, ему хватает помощи Брогана.

Так что для семейного бизнеса от меня проку никакого, а меня с детства манили приключения, путешествия и все такое. Не скажу, что родители пришли в восторг, когда я сказал им, что хочу учиться на следопыта, – здесь Уитли слегка хохотнул, – но в конечном итоге отец согласился с тем, что у мастера Хогана я буду, по крайней мере, в надежных руках.

– И что же включает в себя учеба у мастера Хогана?

– Прежде всего под руководством мастера я должен заработать свою палицу. Это что‑то вроде присяги герцогу Бергану из Брекенхольма, после чего нужно провести несколько лет на службе у его светлости. Это обязательно, хотя, сказать по правде, у меня нет никакого желания служить при дворе. Будь у меня выбор, я бы лучше стал помощником у мастера Хогана.

– Не ладишь со своим отцом? – спросил Дрю.

– Ты, наверное, думаешь, что я воспитывался в благородной семье, получил хорошее образование и желание стать следопытом – это как бы шаг назад. Увы. Мое образование было… скажем так, умеренным. – Уитли нахмурился и поспешил сменить тему: – А у тебя какие планы? У тебя семья в лесу? Расскажи о себе.

Дрю ответил не сразу. На самом деле он просто не знал, что ему ответить – этот вопрос впервые встал перед ним, о том, как теперь отвечать на него, Дрю еще никогда не задумывался.

– Нет, семьи у меня нет, – сказал он наконец. – Все умерли. Может быть, я возвращусь…

– Прости, Дрю, – перебил его Уитли, шагавший по другую сторону Ченсера. Между ними, низко опустив бледное лицо, покачивался надежно привязанный к седлу и остававшийся без сознания Хоган. – Я не понял. Куда ты собираешься вернуться? Где твой дом?

Дрю ненадолго задумался. Его домом в последнее время была пещера в Дайрвуде, укрывавшая от дождя и снега.

В этом доме был холодный каменный пол и совсем не было двери. Впрочем, Дрю даже не был уверен в том, что сумеет теперь вообще отыскать ту пещеру. Ферма на Холодном побережье? После всего, что стряслось, ее никак нельзя считать безопасным местом. Где же, в самом деле, его дом?

– Не знаю, Уитли, – прошептал Дрю. – Честное слово, не знаю. Наверное, лес. Да, мой дом теперь – это Дайрвуд.

– Дрю из Дайрвуда, – задумчиво произнес Уитли. – Неплохо звучит, почти как Берган из Брекенхольма.

И он подмигнул товарищу, желая немного развеселить его.

– Дрю из Дайрвуда, так точно, – улыбнулся в ответ Дрю. – Добро пожаловать в мое королевство!

Их разговор прервал неожиданно прозвучавший голос:

– Кто здесь?

Шесть фигур в плащах с накинутыми на голову капюшонами выступили из темноты – трое на одной обочине дороги, трое на противоположной. Дрю потянулся было за мечом, но остановил руку. Сражаться один на один и то достаточно опасное занятие. Сражаться одному против шестерых – заведомая смерть.

Плащи на мужчинах были коричнево‑зеленые, пятнистые, маскировочные, а под капюшоном одного из них Дрю рассмотрел толстый боевой кожаный шлем, усыпанный острыми металлическими шипами. Даже в сгустившемся полумраке Дрю увидел, что пятеро из шести мужчин держат в руках луки со вставленными в них и направленными на путников стрелами. Дрю инстинктивно поднял руки вверх. Уитли этого не сделал.

– Рад нашей встрече, сэр, – сказал ученик следопыта, обращаясь к мужчине, который задал вопрос. – Мой мастер был сильно ранен, и сейчас мы везем его в Брекенхольм.

Уитли кивнул на привязанную фигуру Хогана и продолжал:

– Прошу вас, вы должны нам помочь. Он очень, очень плох, и я не знаю, что с ним делать.

Мужчины опустили луки и подошли ближе. Двое из них принялись отвязывать старого следопыта, а Уитли тем временем продолжал пояснять, что случилось. Когда Хогана снимали с седла, половина содержимого его дорожных мешков просыпалась на дорогу. Дрю опустил руки, но по‑прежнему настороженно наблюдал за людьми, осторожно укладывавшими Хогана на землю.

– На нас напали Лесовики, – продолжал рассказывать Уитли. – Со стрелами. Отравленными, я полагаю. Надеюсь, вы сумеете спасти моего мастера.

Человек, который окликнул их – очевидно, старший, – собрал в мешки высыпавшиеся из них предметы.

– Не беспокойтесь. Вы все сделали, как надо. Думаю, вы спасли ему жизнь. – Он поднял записную книжку Хогана и быстро перелистал ее. – Нам известно, что Лесовики часто отравляют свои стрелы. Вам повезло, что они в вас не попали.

Дрю наклонился к Уитли и прошептал ему:

– Похоже, теперь все в порядке. Ты в безопасности. Так что я пойду, пожалуй.

– Конечно, – сказал Уитли, пожимая руку товарища. – И спасибо тебе. За все. Я обязан тебе жизнью, не забыл? Береги себя. Уговаривать, чтобы ты остался, бесполезно?

– Бесполезно, – ответил Дрю. – Было приятно познакомиться, еще приятнее путешествовать с тобой, но мне нужно идти.

Он обнял Уитли и потрепал его по спине. Все это время Дрю неотрывно наблюдал за солдатами, но тех, казалось, занимал только Хоган и его состояние. Дрю хотел исчезнуть как можно быстрее, тише и незаметнее.

– Бывай, Уитли, – шепнул он. – Удачи.

– И тебе тоже, Дрю из Дайрвуда, – ответил Уитли.

Дрю повернулся и пошел прочь.

– Молодой человек, – резко и громко раздалось у него за спиной. – Задержитесь, я хочу задать вам несколько вопросов.

Дрю выругался сквозь зубы и остановился, но возвращаться не спешил.

– Ничем не могу быть вам полезным, сэр, – откликнулся он. – Я просто помогал этим людям добраться домой, и больше ничего. Я могу идти?

– Нет, парень, не можешь, – ответил солдат. – Зато ты можешь обернуться. Медленно.

Дрю почувствовал знакомую сухость в горле. Ну, что на этот раз? Он медленно повернулся лицом к солдатам.

Трое из них целились в него из своих луков. Другие двое закончили осматривать Хогана и сейчас усаживали его назад, на Ченсера. Уитли стоял разинув рот, а стоявший рядом с ним солдат пролистывал дневник старого следопыта.

– А сейчас, парень, ты осторожно положишь на землю свой меч и наденешь вот это, – с этими словами солдат бросил к ногам Дрю пару тяжелых стальных наручников и продолжил, постукивая по раскрытой ладони дневником Хогана: – Старик был прав. Герцогу Бергану действительно будет очень любопытно посмотреть на тебя.

 

Глава 6

Заключенный

 

Дрю оказался прав только в одном: он действительно привел Уитли и мастера Хогана в Брекенхольм еще до полуночи, но слишком слабым утешением это могло служить, когда ты окружен четырьмя стенами тюремной камеры, сидя на нарах с подогнутыми под себя ногами, Дрю еще раз вспомнил свое прибытие в город.

Люди, которых они встретили вчерашним вечером на Даймлинг‑роуд, оказались солдатами из Лесной стражи. Насколько помнил Дрю, они входили в состав Городской стражи, но зона их патрулирования включала в себя окружающие леса в радиусе сорока километров от Брекенхольма. Огромная территория, если учесть, что Лесных стражей было всего три сотни, совсем не много.

На дежурство они выходили небольшими группами, которые назывались «ветки». Каждая «ветка» состояла из пяти солдат и капитана – он был командиром группы. Капитана группы, задержавшей Дрю, звали Харкер, и, к его чести, нужно признать, что вел он себя с задержанным предельно вежливо.

Сопровождая арестованного Дрю, Харкер даже разрешил ему переговариваться с Уитли, попросив только не шептаться, а говорить так, чтобы он мог их слышать.

Ростом Харкер был под сто восемьдесят сантиметров и скорее мясистый, чем мускулистый. Когда он скинул капюшон, чтобы сориентироваться по ночным звездам, стало видно, что у него густые кудрявые темные волосы, заплетенные на затылке в толстую косицу. Лицо у Харкера – темное, с жесткими морщинами – было таким же, как у Хогана, да, наверное, и у любого, кто большую часть своей жизни проводит под открытым небом. Лесные стражи оказались вооружены не только луками. В ножнах у пояса Харкера покачивался широкий короткий меч. На другом бедре капитана нашел пристанище отобранный им у Дрю Вольфсхед.

Харкер был симпатичен Дрю, несмотря на то, что арестовал его. Может быть, точнее было бы даже сказать, что Дрю относился к капитану с уважением. То, что Харкер прочитал в дневнике старого следопыта, заставило его надеть на Дрю наручники, но при этом не было проявлено ни насилия, ни грубости. Во время пути капитан неоднократно пытался получить от Дрю хоть какую‑нибудь информацию, но все его попытки заговорить с арестованным ни к чему не привели. Сам Уитли ни словом не обмолвился о том, каким монстром выглядел Дрю во время их самой первой встречи, но сейчас, ловя взгляды Харкера и прислушиваясь к вопросам, которые тот задавал Дрю, ученик следопыта не сомневался в том, что капитану известно уже достаточно много. Тем более что в свое время Уитли не раз подглядывал исподтишка за тем, что пишет в своем дневнике Хоган.

Не сумев разговорить Дрю, капитан переключился на Уитли. Узнав, что тот был учеником Хогана, Харкер сделался еще более вежливым и предупредительным.

Дрю решил, что Лесные стражи, должно быть, очень уважают старого Хогана, если с таким вниманием относятся даже к его ученику. Дрю не мог слышать, о чем говорят капитан и ученик следопыта, но мысленно молился о том, чтобы Уитли оказался достаточно влиятельной, с точки зрения Харкера, фигурой – только в этом случае он мог на что‑то рассчитывать. В конце концов, отец Уитли служит при дворе герцога Бергана, так что какая‑никакая надежда есть. Действительно, разговор между Уитли и Харкером стал очень оживленным и касался пока что того, каким порядком им следовать в Брекенхольм. Дрю подозревал, что капитан озабочен безопасностью Уитли и не хочет, чтобы он шел так близко к арестованному, но ученик следопыта стоял на своем и хотел идти рядом с Дрю. Разговор кончился тем, что Харкер согласно кивнул.

И они тронулись в путь, который должен был занять еще около трех часов. Дрю и Уитли шли в центре группы, и вновь бок о бок с Ченсером. Харкер шел у плеча Дрю, трое солдат двигались впереди, двое других замыкали колонну сзади. Хотя весь день Дрю и Уитли полагали, что идут очень споро, сейчас темп ходьбы значительно вырос, местами стражи переходили даже на бег. «Ну что ж, – подумал Дрю. – По крайней мере, теперь‑то уж Уитли точно наберет нужную для лесов форму».

Первым признаком приближения к Брекенхольму стали внезапно замерцавшие в темноте леса огоньки. Это горели огни в окнах домов, разбросанных у подножия огромных деревьев. Дрю отметил, что деревья эти намного больше, чем в глубине Дайрвуда.

Но и эти деревья, мимо которых они проходили, казались карликами по сравнению с появившимися исполинами – чтобы обогнуть ствол такого великана, потребовалось бы сделать не менее пятнадцати‑двадцати шагов. В кронах некоторых из этих гигантов мелькали огоньки, и Дрю неожиданно для самого себя догадался, что это поднятые высоко над землей сторожевые посты.

Вскоре дорога – привычно грязная и неровная – резко изменилась, под ногами теперь ощущались гладкие плиты из желтоватого камня. Бежать по ним босиком, как Дрю, было жестко и неудобно. Наконец лес остался позади, и дорога вырвалась на поросший вереском, раскрывшийся до горизонта луг. Хотя стояла глубокая ночь, Дрю чувствовал себя входящим в сказочную страну, превосходящую его самые смелые фантазии. На всем лугу не торчало ни единого дерева – жители Брекенхольма немало потрудились, чтобы очистить окрестности своего, расположенного среди лесов города. Пространство просматривалось с городских стен на несколько километров, и оттуда как на ладони был виден любой дурак, набравшийся наглости напасть на родовое гнездо герцога Бергана. Познания Дрю о том, что находится за границами его родного Холодного побережья, были крайне скудными – они ограничивались скупыми случайными фразами родителей, касавшимися их былой службы при дворе старого короля. Подробно вспоминать о тех временах они не любили. Правда, Дрю знал, что по всей территории Лиссии вспыхивают бои, и укрепления Брекенхольма были лучшим тому подтверждением.

Возглавляемая стражами группа продолжала бежать так, словно за нею гнался огромный дикий зверь, и сбавила ход только тогда, когда из темноты перед ними выросла огромная деревянная стена. Дрю прикинул, что высота стены метров пятнадцать, не меньше, и сколочена она наподобие частокола, из глубоко вбитых в землю гигантских древесных стволов. Могучая стена. Неприступная. По ее вершине, за зубцами и бойницами, расхаживали часовые – иногда они неожиданно выглядывали наружу, чтобы выкрикнуть распоряжение тем, кого увидели внизу.

Перед нашими путешественниками начали медленно, скрипя зубчатыми колесами и потрескивая шкивами, открываться высокие городские ворота. По обе стороны ворот стояли двое стражников с пиками и зажженными фонарями. Проходя в ворота, «ветка» Харкера обменялась со стражниками несколькими словами и кивками. Дрю отметил, что Городские стражи носят другую униформу – вместо длинных зеленых плащей, в которые были одеты Лесные стражи, у них были более легкие зеленые накидки. Впрочем, из‑под их накидок выглядывали те же, что и у Лесных стражей, кожаные доспехи. Будь Дрю простым туристом, а не арестантом, он, пожалуй, залюбовался бы роскошной амуницией стражей. Открывшаяся за воротами улица была освещена укрепленными на высоких столбах фонарями и являлась продолжением все той же, прямой как стрела, Даймлинг‑роуд. По обеим сторонам улицы тянулись цепочкой маленькие одно– или двухэтажные домики, не шедшие ни в какое сравнение с другими чудесами, которыми мог удивить Брекенхольм.

Дрю насчитал внутри городских стен пять Больших деревьев – они были видны ночью благодаря огонькам, усыпавшим их стволы и подвешенным высоко на ветвях. Силуэты деревьев проступали на фоне пронизанного светом звезд ночного неба. Впрочем, слова «большие» было явно недостаточно для этих гигантских, колоссальных дубов. Дрю почувствовал несильный толчок ладонью в спину и понял, что давно уже стоит на месте, раскрыв рот от удивления.

– Здесь вы расстанетесь, – сказал Харкер, обращаясь к Дрю и Уитли. Юноши вновь, как на дороге, обменялись на прощание несколькими короткими словами.

– Разыщи меня, Уитли, – сказал Дрю. – Поговори обо мне со своим отцом, если хочешь помочь.

Уитли энергично кивнул и ушел, сопровождаемый двумя стражами, вместе с Ченсером и привязанным к нему Хоганом. Харкер сказал, что раненого следопыта отвезут в храм, где опытные монахи‑травники постараются вывести яд из его организма. Если, конечно, еще не поздно это сделать.