Путешествуя в середине V в. до х.э. по западным окраинам Ахеменидской державы, "отец истории" Геродот обратил внимание на многоликость этой территории, на разнообразие географических условий и этнического состава населения. Какой резкий контраст между Вавилонией, которая "из всех стран на свете... производит безусловно самые лучшие плоды Деметры (т.е. земли)", и выжженной солнцем Аравийской пустыней, между западным побережьем Малой Азии с "самым благодатным климатом на свете" и гористыми центральными районами, где люди "едят не столько, сколько желают, а сколько у них есть пищи, так как обитают в земле суровой" (Гер. I, 193 и др.).
Накануне включения Ближнего Востока в состав Ахеменидской державы в 546-525 гг. до х.э. там существовали общества с весьма различными типами и уровнями экономики. Имелись общества на разных ступенях разложения первобытнообщинного строя, например арабы к югу от Палестины или таохи, кардухи и другие племена северо-восточной и центральной Малой Азии и Армянского нагорья. В Сирии и в западной Малой Азии преобладали общества без крупномасштабной ирригации и с превосходством общинно-частного сектора над государственным, в Нижней Месопотамии господствовало общество с речной ирригацией, развитым товарным хозяйством и сильным государственным сектором, а на побережьях находились финикийские города и греческие полисы с высокоразвитым частным товарным хозяйством и с интенсивным применением рабского труда.
Включение столь разных по уровню развития и типу экономики обществ в состав "мировой державы" Ахеменидов оказывало на них значительное воздействие. Важнейшим рычагом его в десяти западных сатрапиях был государственный аппарат Ахеменидов.
Некоторые из больших сатрапий, например Заречье, т.е. Сирия и Верхняя Месопотамия, делились на более мелкие провинции, возглавляемые областеначальниками - пеха. Такими провинциями в сатрапии Заречье были, например, Аммон и Заиорданье, где в V в. до х.э. должность пеха находилась в руках местного рода Тобиадов, и Самария в Западной Палестине, где должность пеха наследовалась в семье Санбаллата (точнее, Синубаллита [1]). Передача должности пеха местной знати усиливала стремление провинций к автономии, которую многие самоуправляющиеся территории и общности в составе западных сатрапий имели с самого начала. Формы самоуправления автономных образований были определены их историческими традициями, отличались многообразием, но особо важную группу составляли так называемые гражданско-храмовые общины.
Все подвластное Ахеменидам население платило основной налог в серебре, что способствовало развитию товарно-денежных отношений, углублению имущественной и социальной дифференциации в сатрапиях и провинциях. Лишь немногие сатрапии (Лидия, Киликия и др.) обладали собственными серебряными рудниками, остальные должны были приобретать серебро путем продажи взимаемого с населения в виде десятины со всего производимого натурального налога. Так, например, жители провинции Иудея в Палестине (часть сатрапии Заречье) вносили натуральные налоги, так называемый "хлеб пеха" (Неем. 5, 18), - вино, масло, зерно в сосудах с надписями "Йехуд", "город" (т.е. Иерусалим) или "пеха". "Хлеб пеха", по-видимому, частично расходовался на содержание двора, администрации и войска пеха, но другая часть скапливалась в огромных хранилищах и, превращенная пеха или купцами в серебро, шла на уплату денежного налога в центральную казну.
Развитию товарно-денежных отношений содействовало также интенсивное дорожное строительство Ахеменидов. Через западные сатрапии проходили знаменитая "царская дорога" из Сард в Вавилон и многие другие благоустроенные пути, по которым спешили гонцы "почтовой службы", шло войско, путешествовали купцы, а иногда и жаждущие знаний мудрецы. Эти дороги способствовали принудительным и добровольным миграционным процессам, весьма интенсивным в ахеменидское время. Отказавшись от массовых переселений как постоянной практики по отношению к жителям покоренных стран, Ахемениды тем не менее применяли депортации как крайнюю меру наказания. Большая часть принудительно переселенных стала рабами в хозяйствах Ахеменидов и персидских вельмож: между 509 и 494 гг. до х.э. в 108 населенных пунктах Персиды и Элама находилось более 21 тыс. рабов - мужчин, женщин и детей из представителей самых различных народностей - египтян, вавилонян, лидийцев, эллинов и др.
Большое место в миграционном процессе VI-IV вв. до х.э. занимала индивидуальная и коллективная добровольная форма переселения. К этой группе относимы воины-наемники, которые часто составляли гарнизоны отдаленных пограничных крепостей, например гарнизон в Элефантине (на юге Египта), который состоял из иудеев, арамеев, иранцев, египтян и др. Среди добровольных переселенцев было много купцов и ремесленников, обосновавшихся в наиболее оживленных торгово-ремесленных центрах державы. Так, в Вавилонии проживали саки и индийцы, иудеи и арабы, египтяне, карийцы и др., а вездесущие финикийские купцы осели в Эцион-Гебере на берегу Акабского залива Красного моря.
Переселенцы чаще всего жили бок о бок с местными жителями, заключали с ними сделки и вступали с ними в браки, почитали своих и местных богов, принимали местные имена и т.д. Это хорошо видно по материалам Элефантинского архива VI-IV вв. до х.э.: у воина-наемника древнееврейские, ветхозаветные имя и отчество - Махсейа, сын Йедонийи, но его соседями были египтянин и хорезмиец, а дочь его в первом браке была замужем за египтянином Пиа, сыном Пахи, и одна из внучек Махсейи носила египетское имя Исивери ("Исида великая") и т.д.; воины-иудеи поклонялись ветхозаветному богу Яхо (Яхве), архаическим палестинским, возможно ханаанейским, божествам Анат-Бейт-эл, Эшем-Бейт-эл и др., но также египетским богам Тоту, Хору, сирийским божествам и иным. В миграционном процессе VI-IV вв. до х.э. наиболее активно участвовали представители различных ближневосточных этнических групп, а участие эллинов из материковой Греции и городов Малой Азии носило пока ограниченный характер.
Оживленная миграция совместно с другими факторами - вхождением стран в сравнительно устойчивую державу и относительным миром в ней, дорожным строительством и развитием товарно-денежных отношений и т.д. - способствовала заметным сдвигам во всех сферах хозяйственной жизни. Решающую роль в этом, однако, сыграла металлургия железа и стали, ставшая в середине I тысячелетия до х.э. основой всего производства.
Существенные сдвиги в сторону товарности заметны и в основной отрасли производства - сельском хозяйстве. Так, например, в Иудее своими винами славились долины Шарона и Галилеи, окрестности Гивеона (совр. Эль-Джиб) и Бейт-Хакерема (совр. Рамат Рахел), обширные плантации оливковых деревьев находились в окрестностях Бейт-Шеана (совр. Телль-эль-Хусн), а вокруг Эйнгеди (совр. Телль-эль-Джурн) и Иерихона простирались знаменитые в древнем мире плантации финиковых пальм и бальзамовых деревьев. В городах Иудеи, в Негеве и других районах страны земледелие сочеталось с животноводством, а в приморских районах и в окрестностях больших озер занимались рыбной ловлей. Сельскохозяйственное производство в возросшей степени удовлетворяло потребности населения, поставляло товары для оживленной торговли и сырье для быстро развивающегося ремесленного производства.
Нет надобности говорить о дальнейшем развитии ремесленного производства в таких старых его центрах, как Двуречье, Финикия и т.д. Более показателен подъем ремесленного производства в ранее отсталых областях, например в Иудее, где трудились кузнецы и резчики по камню, гончары и ткачи, красильщики и парфюмеры, а в Эйнгеди сохранилось или возродилось производство прославленного целебного бальзама. На примере керамики из ахеменидской Палестины наглядно прослеживается плодотворное воздействие иноземного влияния на местное ремесленное производство, ибо наилучшими были те изделия, в которых сказывался производственный опыт Вавилонии или Греции.
Необходимым спутником подъема сельскохозяйственного и ремесленного производства была интенсификация торговли. Особенно характерно для VI-IV вв. до х.э. вовлечение во внешнеторговые связи районов, ранее мало участвовавших в них. Существование ассоциации торговцев в Иерусалиме (Неем. 3, 32), включение в "конституцию" гражданско-храмовой общины статей о торговле (Неем. 10, 31), обсуждение в ветхозаветной и апокрифической литературе вопроса об этико-религиозной ценности занятия торговлей, появление до христианской эры монет местного чекана - все это говорит о наличии оживленной торговли. В Иудею теперь ввозили золото и серебро, древесину и драгоценные камни, керамику и ткани, благовония и другие товары, а вывозили бальзам, асфальт, парфюмерию, вино и т.д. Археологические находки греческих, египетских, малоазийских, южноаравийских и других изделий свидетельствуют о разветвленности внешнеторговых связей, сочетавшихся со ставшей более регулярной внутренней торговлей на городских рынках, например в Иерусалиме, куда крестьяне "возят снопы и навьючивают ослов вином, виноградом, смоквами и всяким грузом..." (Неем. 13, 15).
В VI-IV вв. до х.э. торговлей занимались преимущественно частные лица, нередко сочетавшие ее с ростовщичеством. Развитию ростовщичества содействовали налоговая система Ахеменидов и оживленная торговля. Наиболее полные сведения о торговой, ростовщической и предпринимательской деятельности содержат архивы вавилонских частных торговых домов Эгиби и Мурашу. В провинциальной Иудее размах подобной предпринимательской, ростовщической деятельности был скромнее, но от этого не снисходительнее к его жертвам, которые, опутанные долгами, должны были "отдавать сыновей наших и дочерей наших в рабы... и поля наши и виноградники наши у других" (Неем. 5, 5).
В "мировой державе" Ахеменидов происходила интенсивная урбанизация, порожденная расцветом ремесел и торговли, административными нуждами державы. Правильность сказанного можно лучше показать не на примере старых центров городской жизни в Двуречье, Финикии или запада Малой Азии, где в VI-IV вв. до х.э. продолжался заметный рост городов, а на примере урбанизации в тех районах, где города в предшествовавшие времена были разрушены (Иудея) или вообще не существовали (Колхида, Иверия и др.). Экономическое развитие Колхиды и Иверии в V-III вв. до х.э. обусловливало не столько сознательное строительство городов, сколько их стихийное образование (Уплисцихе, Мцхета и др.). Городами становились лишь те поселения, которые имели оптимальные условия - надежную фортификацию, высокий уровень развития ремесленного производства, местоположение у торговых путей и т.д. Интенсивность процесса урбанизации в Иудее подтверждается следующими данными: если до середины V в. до х.э. на почти 42 тыс. членов гражданско-храмовой общины имелось 18 городов, то позже на 150 тыс. общинников приходилось 48 городов. Городское население состояло из ремесленников и торговцев, а также из земледельцев, обрабатывавших земли в сельскохозяйственной округе в радиусе 5-10 км за городскими стенами.
Эти данные говорят не только о заметном подъеме всей хозяйственной жизни в западных сатрапиях Ахеменидской державы в VI-IV вв. до х.э., но также о происходившем там процессе относительного выравнивания уровней экономического развития, сочетавшемся с параллельным процессом заметного уменьшения типологического разнообразия существовавших там обществ, что подтверждается распространением так называемых гражданско-храмовых общин.
