Лидирующую роль играли гуандунцы: Кан Ювэй, переживший чистку 1898 г.; Тан Шаои, выпускник Колумбийского университета, который вел новые переговоры в 1908 г. о компенсации Вашингтону за американские потери в ходе «боксерского» восстания; Сунь Ятсен, самый большой оптимист среди всех после начала XX в. Родившийся в 1863 г. в деревенской общине, поддерживавшей тайпинов, Сунь провел часть молодости вместе с братом на Гавайях и был поражен американским предпринимательством. Он вернулся и поступил в Медицинскую школу Гонконгского университета, где испытал влияние английского либерализма. В возрасте 30 лет он написал письмо Ли Хунчжану, настаивая на проведении реформ, но не получил ответа.
Вместо работы по специальности, он после поражения Китая в 1895 г. стал профессиональным революционером. Вынужденный бежать после провала восстания, Сунь Ятсен был похищен на некоторое время маньчжурскими агентами в Лондоне, но освобожден благодаря влиянию своего бывшего преподавателя Джеймса Кэнтли.
Некоторые революционеры были бы удовлетворены введением нескольких новых лиц в Великий совет. Больше было таких, включая Кан Ювэя и могущественное общество триады, кто требовал прихода к власти китайской династии – «Да здравствуют Мины! Долой Цинов!». Сунь хотел покончить с империей («Божественное право не может длиться вечно» (в соответствии с которым правили китайские императоры. – Пер.)) и учредить парламентскую республику. Он, подобно Ито, был убежден, что сила Запада состоит в его формах правления.
Путешествуя из одного «чайнатауна» в другой в различных странах, он думал о демократической эпохе, когда просил об оказании финансовой помощи. На собранные деньги закупалось оружие и печатались антиманьчжурские памфлеты. В своих воспоминаниях Сунь Ятсен насчитывает десять восстаний, которые подготавливались во время его шестнадцатилетнего изгнания. Большинство были быстро подавлены. Однако в начале 1911 г. 103 революционера заняли «ямэнь» в Кантоне на несколько дней. 70 человек, погибших в этом мятеже, стали протомучениками Революции.
Тунмэнхой
В Токио в штаб‑квартире Общества черного дракона на встрече китайских студентов в июле 1905 г. была создана организация Тунмэнхой (Чжунго гэмин тунмэнхой, Китайский революционный объединенный союз. – Пер.). Эта ассоциация полностью поддержала идеи Суня, заявив, что империя должна уступить место демократическому государству. Она не осудила империализм, но предложила дружбу всем иностранным государствам, особенно Японии. Вначале она выступала за перераспределение земли, но затем этот пункт был опущен в ее программе в течение двадцати лет. У Суня еще не сформировалось революционное социальное мировоззрение. В течение шести лет Тунмэнхой утверждала, что она насчитывает 300 тысяч членов в 17 провинциях.
ЗАКАТ ДИНАСТИИ
Возможно, что только иностранная интервенция спасла династию маньчжуров во время тайпинского восстания, которую сменила бы династия Хун Сюцюаня. Во второй половине века происходил полный упадок Цинов, и миллионы китайцев полагали, что Цины утратили мандат Неба на правление. Их законодательство кажется смесью идеалистических наставлений, а бюрократия продолжала следовать комментариям Чжу Си к трудам Конфуция, составленным восемь веков тому назад.
Проводя свои реформы[353], вдовствующая императрицы Цыси обещала провести выборы в провинциальные советы, которые были компетентны давать рекомендации имперским губернаторам, и после некоторого интервала – выборы в Национальное собрание, половина членов которого избиралась бы советами. Ее смерть в 1908 г. вызвала более ранний созыв Национального собрания – в 1911 г. под председательством маньчжурского принца. Оно имело чисто совещательный характер, и кабинет, заменивший цинский Великий совет, был ответственным, как и Великий Совет, перед парламентом.
Финансовый хаос
Финансовое положение империи становилось почти безнадежным. В то время как внутренняя торговля страдала от внутренних таможенных сборов («ликин»), Пекин получал от этих сборов лишь сумму, достигавшую едва 15 миллионов долларов. Чтобы содержать себя, «десять миллионов куривших опиум бездельников», составлявших маньчжурскую аристократию, занимались коррупцией, достигавшей скандальных размеров. Это крайне негативно отражалось на новых предприятиях в области государственных пароходных компаний, железных дорог и шахт. Например, поборы мандаринов утраивали стоимость железной руды, поставляемой из Ханьяна. Как во время тайпинского восстания, выживание Цинов зависело от масштабов интересов иностранных держав в Китае, к которым добавились выплаты Западу по контрибуции после «боксерского» восстания.
Тарифные ставки было невозможно повысить, и провинциальные сатрапы сопротивлялись любым требованиям увеличить денежные отчисления центральной власти. Пекинское правительство было вынуждено обменивать концессии на займы. Это еще больше охлаждало отношения между Пекином и провинциями, которые стремились финансировать свои собственные железные дороги и общественные работы, сами контролируя расходы. Патриоты из «Молодого Китая» настойчиво ссылались на примеры Египта и Перу, которые потеряли независимость, приняв западные займы. Они предупреждали, что маньчжуры используют доходы от эксплуатации железных дорог для сохранения своей военной силы и накажут националистически настроенное население, лишив его транспорта.
«Железнодорожный» скандал в провинции Сычуань послужил политической причиной восстания 1911 г. В Китае было два голодных года, что представляло большую опасность, чем интриги финансовых капиталистов и буржуазных интеллектуалов. В мае 1910 г. «волосатая звезда» виднелась на ночном небе, но то была лишь вернувшаяся комета Галлея. Суеверным миллионам людей она казалась дурным предзнаменованием на небе, предвещающим бедствия.
