Квантовый поток превысил предел цель, вероятно, потеряна задача — отстыковка 1 страница

ПРОЛОГ

 

Когда в третьей четверти XXI века развернутая мировая программа проложила путь к звездам, человечество вначале не проявило к ней особого интереса. Весь предыдущий век не смог предложить почти ничего достойного внимания в области космических исследований. Разве, что несколько странных маленьких роботов, которые дали ничем не примечательным камням на Марсе забавные имена, русскую космическую станцию, которая рухнула, сгорая, в Тихий океан, да некую машину из Финляндии, способную уменьшать вес буквально на две десятых процента и которую признавали далеко не все. Вместо того чтобы вглядываться в небо, люди предпочитали решать земные проблемы.

 

Но потом какой-то талантливый студент из Токио по имени Ашазава Казуко придумал, как можно открывать маленькие врата в пространстве-времени при больших затратах энергии, для того чтобы телепортировать туда предметы. Сначала телепортировали подопытное животное из Токио в Сидней. Потом — человека с Земли на Луну, а еще позже начали экспериментировать с космическим кораблем шаттл, который переправляли прямо с орбиты Земли на орбиту Марса.

 

Для того чтобы переправлять большие объекты на еще более отдаленные расстояния, построили огромные прыжковые врата со сложными механизмами, скрывавшими внутри искусственную черную дыру. Эти прыжковые врата располагались на всем пути следования перемещаемых объектов.

 

Но во всем этом была одна загвоздка: чтобы добраться до другой звезды, там, естественно, было необходимо уже иметь такие же прыжковые врата. А чтобы доставить прыжковые врата к месту назначения «медленным» путем, требовалось не одно десятилетие. Тогда пришли к следующему решению: отправить сначала одни единственные прыжковые врата к ближайшей к Солнцу звездной системе — Альфа Центавра. Чтобы достичь этой цели, понадобилось бы больше семидесяти лет.

 

Однако едва врата были выведены на свою орбиту, как астрофизики обнаружили нечто очень странное: многие из крупных темных объектов во Вселенной, которые до того времени считались черными дырами, в действительности оказались местами, где располагались прыжковые врата внеземного происхождения. И появилась возможность подстраивать близкие к Земле прыжковые врата к особенностям этих инопланетных далеких врат!

 

Моментально снарядили экспедицию, которая отправилась к звездам на испытательном корабле «Подснежник» с экипажем из двенадцати человек под руководством капитана Рене Фарнхэма. «Подснежник» обнаружил обширную систему внеземных прыжковых врат, которые связывали большое количество звездных систем и, судя по всему, распределялись по всей Галактике. Однако экипаж «Подснежника» через два года после старта своей достаточно авантюрной экспедиции смог выяснить и доложить нечто странное. Странность заключалась в том, что ни одна из открытых систем не выглядела обитаемой, можно было предположить, что неизвестная цивилизация, соорудившая эти прыжковые врата, выискивала исключительно пустые пространства во Вселенной.

 

Открытие врат должно было навсегда изменить облик Земли.

 

Скоро голубая планета Земля справилась с нищетой и болезнями, повзрослела, и все работали на одну единственную цель: исследование и колонизация Галактики.

 

Были построены огромные корабли-роботы, наделенные искусственным интеллектом и способностью к воспроизводству. В их задачу входило превращать бесчисленные пустые планеты за прыжковыми вратами в такие, где могли бы жить люди. Этих роботов назвали терраформерами (от латинского «terra» — земля). В течение многих десятилетий они исправно несли свою службу, но однажды произошел сильный сбой в программе, вызванный аварией при воспроизводстве. Эта ошибка переходила как вирус от одного поколения терраформеров к другому, пока однажды огромные роботы не взбунтовались против своих создателей.

 

Многие колонии землян были истреблены до последнего человека, а Земля вовсе не была подготовлена к тому, что в один далеко не прекрасный день над ее континентами и океанами появятся машины, несущие смерть и уничтожение.

 

И лишь тогда, когда, казалось, все было потеряно — Земля и другие планеты были сожжены дотла, выживших почти не осталось, — пилоту, некогда состоявшему в Объединенном Космическом Отряде (ОКО), которого звали Натан Р. Ганн, удалось заманить большую часть воздушного флота терраформеров в ловушку через земные прыжковые врата. Был устроен показательный бой, большие корабли-роботы последовали за своим флагманом, «Пламенем Дракона», и за целой армадой средних и совсем маленьких земных космолетов, которые были предназначены только для кратковременного и минимального участия в сражении. Все они направлялись к первым и единственным прыжковым вратам, находившимся поблизости от Земли, и — сквозь эти врата. Те, кто не проник сквозь врата, тут же их уничтожили, чтобы преградить терраформерам обратный путь. О тех же, кто участвовал в этой битве — а это были более четырехсот человек и ста пятидесяти терраформеров, — никто ничего больше не слышал.

 

Земле понадобилось почти семьсот лет, чтобы прийти в себя после этой роковой битвы и возродиться к новой жизни. Имена павших со временем по большей части забылись: слишком велико было их количество, слишком сильна была боль. Но эти имена должны остаться в нашей памяти:

 

Нейл Армстронг, открывший врата во Вселенную.

 

Рене Фарнхэм, подаривший людям звезды.

 

Натан Р. Ганн, снова забравший звезды у людей.

 

 

ГЛАВА 1

 

Никогда до сих пор я не видел ее прекраснее, никогда ее синева не была так божественна, а облака так мечтательны. Воздух на вкус был слаще, чем когда бы то ни было, а опьянение, которое вызывала во мне его чистая оживленность, заглушало все другие ощущения. Мы были здесь, мы были снова на планете, которая была нашей родиной, — на единственной, которая могла бы существовать для нас, где бы мы ни были, куда бы мы ни отправились.

С ней никогда не должно случиться ничего плохого. Никогда.

Д-р Илейн Саттон.

Бортовой журнал «Подснежника»  

 

Джон Фридман сидел, расслабившись, в своем кресле и через лобовое стекло фонаря кабины пилота вглядывался в мерцающую звездами темноту Вселенной. Теперь, когда двигатель молчал, догадаться, что их тяжелый спасательный корабль вообще двигался, можно было лишь по тому, как медленно проплывали мимо немногочисленные близлежащие звезды. Их корабль падал. Падал прямо между орбитами Марса и Юпитера с максимальной скоростью, которой когда-либо достигал летательный аппарат с экипажем на борту.

 

Фридман, не поворачивая головы, бросил быстрый взгляд вправо.

 

Эйза МакКаллум, которая точно так же сидела в своем кресле без видимого напряжения, предавалась мыслям: ее темные глаза были погружены в неведомые дали космоса. Возможно, именно в этот момент она размышляла о часовом парадоксе или о Гизберте, ее спутнике жизни, которого она любила больше всех на свете.

 

Фридман снова посмотрел вперед и уловил едва заметный светящийся след микрометеорита, ударившегося о щит.

 

Забавная штука — этот парадокс: они с Эйзой проведут в пути девять дней, в то время как для их товарищей, оставшихся на головном корабле ОКО «Элдридж», пройдет намного больше времени. С ума сойти!

 

Фридман прищурился, когда прямо над ним начала мигать контрольная лампочка.

 

— «Рии-четыре», отзовитесь! — Голос, который, как сразу узнал Фридман, принадлежал Иосифу Шварцу из центра управления полетом на «Элдридже», был слегка искажен из-за смещения фазы, причиной которого стала электронная компенсация доплеровского сдвига.

 

— Привет! «Рии-четыре» на связи, — ответил он, опередив Эйзу. Она приподняла брови, слегка пожала плечами и улыбнулась ему, как бы извиняясь, прежде чем снова взглянуть на приборную доску.

 

Спустя двенадцать секунд — а именно столько времени требуется сигналу, чтобы дойти до «Элдриджа» и обратно, — пришел ответ:

 

— Мы обобщили ваши телеметрические данные, «Рии-четыре». Все сделано с точностью до биллионной доли секунды. Можете забирать своего «малыша», а мы сообщим вам с точностью до одного джоуля, сколько энергии потребуется для торможения, — а это, черт побери, будет не так уж мало!

 

— Поняли вас, «Элдридж».

 

У Джона вертелось на языке язвительное замечание, но он вовремя проглотил его. Шварц наверняка не понял бы юмора, да и, кроме того, сейчас было не время и не место для шуток.

 

Эйза уже внимательно изучала новые данные по орбитам, которые компьютер по ее приказу спроецировал на экран кабины пилота. Две длинных прямых линии с маленькими разноцветными треугольниками по краям символизировали орбиты «Рии-4» и объекта, который следовало обнаружить и захватить. Орбиты пролегали почти параллельно, два треугольника на графическом изображении разделяли лишь несколько тысяч километров, которые можно было преодолеть за несколько часов. Однако за это время оба летательных аппарата преодолеют по прямой огромные расстояния. Эйза быстро просчитала числа и постаралась подавить неприятное ощущение в желудке, появившееся сразу же после подсчета.

 

— Джон, взгляни-ка на массу и размеры.

 

Фридман медленно кивнул.

 

— Ну-ну. Хотелось бы мне посмотреть на это вблизи.

 

Эйза приложила ладони к лицу и резко вдохнула.

 

— Это космический корабль, Джон. Но не наш.

 

— Ну, это не новость.

 

Она кивнула и медленным движением стерла данные. После подробного инструктажа и многонедельных тренировочных занятий в Миссии она ни словом не обмолвилась о том, что может их ожидать в худшем случае. Ни с Джоном Фридманом, ни с кем-либо другим. Слишком глубока была рана, которую с самого детства носил в своей душе каждый землянин. Эта боль переходила по наследству от поколения к поколению, от дедов к отцам, к их детям и внукам. И эта рана не заживала вот уже несколько веков.

 

Последние часы перед контактом с неизвестным объектом проходили вяло и буднично. Хотя скорость при боковом приближении и составляла всего несколько сотен километров в час, ее все равно приходилось еще уменьшать, чтобы избежать столкновения и в конце концов суметь перейти на параллельный полет, когда до сближения останется несколько десятков метров.

 

Коррекция курса и включения двигателя осуществлялись автоматически. За процессом нужно было только внимательно наблюдать и контролировать его. И все же Эйза и Джон испытывали какое-то щемящее чувство, у них не возникало ни малейшей потребности разговаривать друг с другом, за исключением тех моментов, когда это было крайне необходимо. Все уже давно было сказано, очевидные факты давно известны: одиннадцать месяцев назад автоматические обсерватории, расположенные на нескольких небесных телах на границе Солнечной системы, обнаружили серьезное нарушение пространственного континуума, сопровождаемое резким излучением от какого-то точечного источника света.

 

На основании запаздывания, с которым излучение и свет поступали на разные посты наблюдения, было достаточно легко просчитать положение источника с точностью до нескольких световых секунд, а затем с помощью детекторов массы проследить их путь в пределах Солнечной системы. Объект находился достаточно далеко в Оортовом облаке, которое, как огромное скопление комаров, окружает Солнечную систему за пределами планетарных орбит и устанавливает границы звездной системы примерно на полпути к Альфе Центавра.

 

И этот объект, который не заметили коммерческие космические установки, но который, однако, привел в состояние лихорадочной спешки правительство и армию, падал с огромной скоростью прямо на испытательную установку «КВАЗИ», находившуюся на орбите между Марсом и Юпитером.

 

Этот неопознанный летающий объект, который почти наверняка был внеземным космическим кораблем, представлял собой потенциальную угрозу, поскольку не отреагировал на радиотелеграммы, однако спустя несколько недель вдруг перестал падать, начал движение и постепенно увеличивал скорость.

 

В то время как наскоро созданная контактная группа спешила вслед за тем, что предположительно было космическим кораблем, на нем произошел взрыв, судя по всему, достаточно сильный. В результате взрыва откололось некоторое количество относительно крупных фрагментов и ускорение, с которым двигался объект, резко упало. Насколько удалось установить без непосредственного визуального контакта, основная масса фрагментов совершила несколько оборотов вокруг своей оси и упорно продолжала падать на установку «КВАЗИ». И судя по всему, доберется до нее в обозримом будущем. Задача «Рии-4» и состояла в том, чтобы в назначенное время достичь объекта и при помощи торможения слегка уменьшить его скорость.

 

Естественно, в этом уравнении было несколько неизвестных: позволит ли инопланетный корабль приблизиться к себе? Можно ли вообще к нему приблизиться? Находятся ли на его борту люди? Если да, то есть ли среди них кто-нибудь живой? Как они встретят гостей, враждебно или дружелюбно?

 

А что если это вообще нечто совершенно другое?

 

Прошло достаточно много времени, пока нарушителя границы можно было разглядеть невооруженным глазом. Его матовая окраска почти полностью поглотила скупой свет звезд. Уже за несколько минут до контакта таинственный космический объект можно было распознать лишь потому, что он почти полностью закрывал собой звезды, а при расстоянии в несколько километров можно было разглядеть его детали.

 

Эйза резко увеличила изображение и включила дополнительное освещение, в то время как Джон снизил скорость «Рии-4» до каких-то несчастных пятидесяти километров в час. План предусматривал измерение объекта и наблюдение за ним на достаточно безопасном расстоянии; результаты измерений и наблюдений должны были одновременно передаваться на «Элдридж». И лишь в том случае, если все выглядело более или менее благополучно, разрешалось еще приблизиться к этому летательному аппарату, чтобы проникнуть в него или захватить.

 

Конечно, время поджимало — каждая секунда все больше и больше отдаляла их от Солнечной системы, — и по этой причине было просто необходимо сократить время для наблюдения до абсолютного минимума.

 

— Похоже на серьезную катастрофу.

 

Джон прищурился и попытался сконцентрироваться на ярко освещенном изображении. Приборы показывали минимальную энергетическую активность, которую, возможно, создавали какие-то аварийные системы инопланетного летательного аппарата, те, что еще действовали.

 

Эйза кивнула:

 

— Ничего нового. Судя по форме, это может быть маленький шаттл.

 

— Ты хочешь сказать — был.

 

— Ну да. Смотри-ка, Джон, похоже, здесь чего-то не хватает.

 

Теперь космический корабль удавалось разглядеть более детально. Он был коротким, слегка сплющенным, его форма была аэродинамичной. С трудом различимая симметричная тень, выдававшаяся в центре под корпусом, могла при определенных обстоятельствах служить несущей поверхностью и наводила на мысль, что этот летательный аппарат мог функционировать и за пределами воздушной оболочки планет.

 

Аппарат слегка повернулся, стала видна другая его сторона, и обнаружилось, что здесь несущая поверхность отсутствует. Вместо нее находился кусок с зазубренным краем, вероятно, несколько дней назад во время катастрофы эта плоскость была просто оторвана.

 

— Как-то все это непонятно, правда?

 

Эйза энергично затрясла головой:

 

— Вообще ничего непонятно! Эта штука может летать в атмосфере. Или могла. Тогда что же, боже ты мой, она делает здесь? И как она вообще сюда попала?

 

— Понятия не имею. Как бы то ни было, сейчас она бездействует.

 

Благодаря вертикальному вращению летательного аппарата постепенно стали различимы детали хвостовой части. Зрелище было удручающим: весь отсек, где находились двигатели, практически отсутствовал. Не похоже было на то, что сюда упала бомба, скорее, несколько метров хвостовой части расплавились изнутри.

 

Замерзшие капли темного металлического сплава возвышались, как сталагмиты, упираясь верхушками в корпус так, будто они расплавились и застыли прямо в движении. В некоторых местах обшивки виднелись дыры, большие и не очень, создающие впечатление, будто оболочка здесь раскалилась добела, растянулась и, перед тем как окончательно порваться, снова застыла. Объект напоминал расплавленную пластиковую тарелку, здесь не было острых краев, в отличие от оторванной несущей поверхности.

 

Джон почувствовал, как зашевелились волосы у него на затылке, когда он довел свою мысль до логического конца.

 

— Кайл, наверное, сказал бы: «Ух ты, какая пышечка!» — пошутил он.

 

— Вполне возможно, — усмехнулась Эйза.

 

— Ну и что ты думаешь? — спросил Джон немного погодя.

 

Она ответила не раздумывая:

 

— Дальше действуем по плану.

 

Ей даже не пришло в голову спросить мнение Джона.

 

После короткой паузы, подумав, «Элдридж» тоже решил в дальнейшем придерживаться первоначального плана. Впрочем, ничего другого Джон и не ожидал. Повинуясь приказу Джона и силе тяги бортового двигателя, «Рии-4» плавно приблизился к поврежденному космическому кораблю. Сохраняя дистанцию между обшивками в десять метров, он уравнял скорости. Теперь тяжелый буксировщик застыл почти без движения рядом с внеземным космическим кораблем, который с каким-то ленивым упорством продолжал вращаться вокруг своей оси.

 

Каким бы странным это ни казалось, но и на таком небольшом расстоянии разглядеть корабль более детально никак не удавалось. У звезд здесь просто не хватало света, чтобы осветить пространство. Эйза раздумывала над тем, не стоит ли ей рискнуть и включить прожекторы. Кто его знает, как на такие действия могут отреагировать там, откуда прибыл этот корабль: не очень дружелюбно или даже враждебно.

 

Но, может быть, там уже и в живых-то никого не осталось, к тому же у них просто нет другого выхода, как включить прожекторы. Во всяком случае нужно попытаться остановить вращение инопланетного корабля с помощью электромагнитов, чтобы затем обхватить его спасательными зажимами. Даже если там кто-то или что-то есть, вряд ли они с Джоном могли рассчитывать на то, что их действия останутся незамеченными, откажись они от дополнительного освещения. Она уверила себя в том, что Джон думает точно так же, включила не на полную мощность щитовой прожектор и направила его луч на оказавшийся неожиданно маленьким корабль. Не дождавшись никакой реакции, Эйза увеличила мощность.

 

Теперь они смогли как следует разглядеть внеземной космический корабль. Его длина достигала примерно двадцати метров, однако пропорции позволяли предположить, что до катастрофы он был на несколько метров длиннее. Не отражающая света обшивка из черного металла покрывала корпус примерно на две трети всей длины от относительно неповрежденной носовой части до начала выпуклости, которая когда-то доходила до двигателей, тоже уничтоженных во время катастрофы. Джон предположил, что в свое время здесь, скорее всего, находился агрегат, содержавший вещество/антивещество. Но с другой стороны, размышлял он, если бы произошел взрыв этой смеси, от этого космического корабля не осталось бы ни пылинки, а мощнейший выброс света при сгорании можно было бы заметить на далекой Земле как какое-то яркое световое явление.

 

Нет, Что бы ни разрушило корабль, это «нечто» обладало небольшой мощностью.

 

И все же что-то все время смущало Эйзу при взгляде на шаттл. Это «что-то» вертелось у нее на языке, но никак не желало оформиться в виде определенной мысли. Что бы это могло быть? Шаттл глубоко в космосе со скоростью, близкой к скорости света. Все говорило за то, что его создавали с целью переправлять людей с планет на космические станции и обратно.

 

На мгновение она представила себе Землю. Эту голубую планету во всем ее великолепии она видела сотни раз из окна своего корабля и каждый раз радовалась, увидев ее.

 

— Джон, — проговорила она задумчиво, и с ее языка, наконец, слетело то, что ее так смущало в инопланетном космическом корабле. — Джон, у него нет смотровых отверстий и иллюминаторов. Даже в кабине пилота.

 

Джон нахмурился и почти сразу же выдал свою растерянность мимолетным пожатием плеч.

 

— Ты права. Но это совсем не обязательно должно что-то значить, в конце концов… Вот это да!

 

Эйза вздрогнула, увидев, что вызвало у Джона это эмоциональное восклицание. У нее по спине побежали колючие мурашки, когда появилась та часть корпуса поврежденного корабля, которую прежде они не могли видеть.

 

На внешней обшивке тусклого черного цвета, на чисто белом фоне красовалась одна единственная на весь корабль маркировка. Это был большой простой рисунок, состоявший из нескольких четких линий. Джон и Эйза сразу же узнали его.

 

Это был символ флота терраформеров.

 

Джон активировал защиту еще до того, как замолк его изумленный возглас. Инстинкт подсказывал ему немедленно включить двигатели «Рии-4» и удалиться на безопасное расстояние. Ведь о возможности того, что речь может идти о корабле одного из самых древних врагов человечества, и его, и Эйзу предупреждали еще во время предполетных тренировок.

 

Джон глубоко вдохнул и усилием воли заставил себя не поддаваться панике.

 

Да, корабль мог принадлежать терраформерам, но это ничего не меняло по сути дела. Он был сильно поврежден, и, если судить по показаниям приборов, на нем не осталось ни одной живой души. Вопреки голосу своего инстинкта, который настаивал на немедленном бегстве, Джон понимал, какое огромное значение будет иметь то, что они останутся здесь и исполнят свою миссию, как предписывал план. Любой ценой им было необходимо выяснить, откуда прибыл этот космический корабль, способен ли он совершать прыжки между звездными системами не через портал. А может быть, речь шла просто о головном отряде-разведчике, в то время как на пути к Земле уже находилась целая армада лишенных души терраформеров, чтобы закончить дело, начатое более чем полтысячелетия назад, и нанести человечеству последний, смертельный удар.

 

— Он ведь уже бездействующий, правда? — с надеждой спросила Эйза.

 

Это был, конечно, риторический вопрос, на который Джон не стал отвечать. Страх перед терраформерами жил в глубине души каждого человека, это был какой-то первобытный ужас, о котором было известно лишь то, что причина его действительно существует.

 

Мгновение Джон молча смотрел на Эйзу. Как по команде, оба почти одновременно задействовали пусковое устройство, которое накрыло их головы защитными шлемами и с чуть слышным щелчком закрепило их на спине легких скафандров. Перед лицом этого ужаса всего человечества оба пилота спасательного космического корабля сохраняли необыкновенное спокойствие. Голос Эйзы был, как и прежде, уверенным и твердым, когда она сообщала на «Элдридж» об их открытии, в то время как Джон уже подготавливал электромагнитный импульсный замедлитель. Что произойдет, когда он включит прибор? Электроника любого мирного космического корабля, созданного на Земле, моментально дала бы сбой или просто была бы уничтожена. Можно было предположить, что то же происходит и с кораблями внеземного происхождения. Однако терраформер был сильно поврежден, бездействовал, и, значит, вероятность того, что что-либо произойдет, оставалась ничтожной.

 

— Начинаем! — скомандовал Джон, получив от «Элдриджа» разрешение действовать.

 

У них не было выбора: инопланетный космический корабль было необходимо любой ценой укрыть в безопасном месте!

 

Эйза непроизвольно задержала дыхание, когда магнитные поля импульсного замедлителя начали воздействовать на корабль терраформеров.

 

Сначала ничего не происходило, а спустя несколько минут тормозящее воздействие защитного устройства можно было уловить по сокращению момента вращения корпуса. И в то время, пока ротация постепенно уменьшалась, мысли Эйзы вертелись вокруг последствий, которые принесло с собой это открытие.

 

Практически все ее мысли занимал Гизберт, ее спутник жизни, который сейчас наверняка страшно тосковал без нее, там, внизу, в плавучих садах Тихого океана, где он как морской биолог курировал огромные подводные плантации. Эйзе безумно хотелось, чтобы его тоска по ней не была такой безмерной, но она знала точно, что это именно так, потому что из них двоих он всегда был более эмоциональным.

 

После того как они вскроют корабль терраформеров, она вряд ли скоро увидит Землю, это Эйза поняла сразу. Но она не сожалела об этом, хоть и любила Гизберта всем сердцем, потому что, когда появлялось нечто, что могло угрожать Земле и ему, только здесь, в космосе, она могла помочь предотвратить угрозу.

 

Возможно, он не поймет, почему она, осознавая возможность катастрофы, не вернулась к нему и не осталась с ним. Возможно, он не поверит в то, что ее привязанность к нему была и остается постоянной и глубокой. И все же ее решение было непоколебимо. Даже если за это придется заплатить очень большую цену. Возможно, этот выбор вобьет клин между ними и в конце концов они даже расстанутся. Она все равно останется в ОКО, потому что только здесь она способна сделать хоть что-то, чтобы защитить Землю. И тем самым Гизберта.

 

Эйза спрашивала себя: приходят ли Джону в голову подобные мысли? Она посмотрела на него, но казалось, что

 

Джона Фридмана ничто не интересовало больше, чем контроль над импульсным замедлителем. Его напряженная поза выдавала крайнюю степень концентрации. Он его остановит, развернет и обнимет своими спасательными зажимами.

 

По прошествии пяти с половиной минут — и следующего безумного количества километров свободного падения — поврежденный космический корабль наконец неподвижно застыл перед «Рии-4». Он демонстрировал пилотам-землянам тот фрагмент своего символа терраформеров, который когда-то, давным-давно, являлся олицетворением благополучия и прорыва, а теперь, на протяжении жизни многих поколений, обросший массой условностей и жутких подробностей, вызывал у Джона и Эйзы лишь страх и отвращение.

 

Как только большие спасательные захваты выдвинулись с нулевой позиции перед носовым выступом «Рии-4», корпус корабля слегка завибрировал. С выдвинутыми захватами корабль выглядел просто смешно. В свое время, когда они переживали подобные напряженные ситуации, Эйза назвала их «осьминожкой». Захваты располагались точно по продольной оси «Рии-4», потому что только так можно было попасть точно в центр тяжести масс спасательного корабля и спасаемого объекта и сбалансировать их в случае отбуксировки.

 

Но Эйзе было совсем не до шуток, когда она увидела, как захваты из мягкого металла устремились к темному, угрожающему космическому кораблю. Они могли обхватить корабли и станции измещением примерно в пятьдесят кубических метров, здесь этой мощности было вполне достаточно. Короткая голубая вспышка давала понять что щиты выключились автоматически. Это было неизбежно при такого рода операции.

 

Почти с неприязнью Эйза наблюдала, как захваты — «осьминожки» добрались до внешней обшивки терраформера, прижались к ней и начали подтягивать его к «Рии-4», словно мать, которая после долгой разлуки может наконец заключить ребенка в свои объятия.

 

Она подумала о Гизберте. Когда-то они тоже надеялись иметь детей.

 

Эйза почувствовала, как зашевелились волосы у нее на затылке, когда измерительные приборы показали резкий подъем уровня энергии на инопланетном космическом корабле. Показанная ими мощность достигала тераватт и была столь же неожиданной, как и бело-голубой, внезапно появившийся слепящий луч, который легко, будто это было масло, перерезал защитные захваты.

 

— Компьютер, экраны! — в ужасе закричала Эйза, в то время как Джон лихорадочно повышал расход энергии в двигателе.

 

Яркий энергетический луч, исходящий от терраформера, прошелся по носовой части «Рии-4» и оставил после себя глубокую зияющую дыру. Он действовал точно, быстро вгрызаясь, выискивая, как скальпель в руках циничного, обезумевшего хирурга. Неистовый рев вытекающего из рубки кислорода заглушил сигнал тревоги бортового компьютера в тот момент, когда луч перерезал кабину пилота. Только то, что энергия была точно сфокусирована и, соответственно, мало рассеяна, уберегло Джона и Эйзу от того, чтобы сгореть в ту же секунду.

 

Визоры их защитных шлемов автоматически захлопнулись еще до того, как из узкой кабины вышел весь воздух, и в то же время бесшумно включилось кислородное снабжение костюмов. Но все это было абсолютно бесполезно: бело-голубой луч ослепил Джона и Эйзу, им не хватило каких-то долей секунды, чтобы зажмуриться. Луч проник в эти неплотно сомкнутые глаза и обжег сетчатку.