Квантовый поток превысил предел цель, вероятно, потеряна задача — отстыковка 9 страница

 

Нопилей знал, что вражеский корабль опустился на небольшое расстояние и находится сейчас под яхтой.

 

На контрольном устройстве в бешеном ритме замелькали светло-зеленые огни, когда защитные щиты кораблей соприкоснулись, поднялся ослепительный столб искр, и на доли сезуры стекло стало совсем темным. Лицо сплита исчезло с экрана и на время уступило место шелесту сменяющихся картинок, прежде чем Инаний окончательно убрал изображение.

 

Нопилей судорожно вцепился когтями в кресло пилота, ожидая убийственного толчка, но ничего не произошло. Датчики показывали, что «Счастье Наяны» на несколько длин свернуло с курса, но, за исключением этого, корабль не ощущает существенной перегрузки.

 

Когда снова появилась возможность выглянуть наружу, Нопилей увидел, что «Питон» находится далеко от него, все еще ярко освещенный, с двигателями, которые пытались при полной нагрузке уменьшить скорость корабля.

 

Однако он заметил и кое-что другое.

 

— Тс! — прошипел он ошеломленно.

 

Приборы подтвердили его первое впечатление: защитный щит космического корабля сплита был поврежден. И как раз в этот момент «Питон» деактивировал свою систему вооружения, сохраняя лишь защиту от микрометеоритов.

 

— Инаний, это мы сделали?

 

— О да, капитан Ниполей.

 

— Значит, Алиндрей не преувеличивал?

 

— Конечно нет. Асалай Хоминидис Алиндрей никогда не был склонен к преувеличениям, капитан.

 

— Я все же рискну в этом усомниться, — пробормотал Нопилей. В обычных условиях его чешуйчатый гребень наверняка дал бы о себе знать, но на этот раз волнение сидело в нем все еще слишком глубоко.

 

Возможно, компьютер не понял последнее предложение Нопилея, а возможно, он промолчал из каких-то других соображений. Как бы то ни было, вместо ответа он отобразил на гравидаре коридор прибытия, заставив экран светиться оранжевым, чтобы таким образом проинформировать центр управления о произошедшем изменении курса.

 

Раздался сигнал поступившего вызова, который Нопилей тут же принял. Телади в форме торгового флота появился на экране.

 

— Я — Аолекос Киссандра Миносос Первый, служба безопасности полетов. Мы приветствуем вас на торговой станции Пик Профита и просим прощения за небольшой инцидент. Капитан «Стервятника» Сплита истолковал полученные от нас совершенно определенные данные немного, я бы сказал, произвольно. Поскольку при маневрировании его корабль получил значительные повреждения, мы не сможем предоставить ему до ремонта постоянного разрешения на пребывание у нас. По этой причине мы отдаем вам место для прибытия, изначально предназначавшееся для «Стервятника». Надеемся, такое решение вас устроит.

 

Нопилей долго не раздумывал.

 

— Да, думаю, я смогу перебиться, — ответил он с прежней своей иронией.

 

Телади из службы безопасности полетов какое-то мгновение выглядел удивленным, потом с пониманием склонил голову и прервал связь.

 

Естественно, Нопилей сможет перебиться! Даже не просто перебиться, а получить такое исключительно выгодное постоянное место для корабля! Помещение в зоне доков торговой станции было, как все знали, узким и резервировалось исключительно для грузовых кораблей, которые останавливались здесь лишь на короткое время, разгружались, загружались и снова улетали. Постоянное место можно было получить только благодаря случаю, связям или (естественно) кредитам. Не будь этого Хо т'Ннт, Нопилею пришлось бы приткнуться где-нибудь в районе за пределами парка, чтобы там ожидать сигнала для кратковременной парковки и погрузки. А теперь он получил шанс спокойно осмотреться на станции.

 

Инаний откорректировал траекторию «Счастья Наяны», и вскоре ступица космической станции поглотила корабль, который почти потерялся на фоне ее мощных шлюзовых створок.

 

ГЛАВА 16

 

Только потому, что мы ставим свою жизнь на кон, час за часом, мы вообще можем называть себя живыми. И зачастую лишь благодаря нашей изначальной уверенности в том, что даже сомнительное дело даст хороший результат, этот результат оказывается действительно хорошим.

Уильям Джеймс, американский философ (1842–1910)

 

Елена сидела на деревянных мостках, уходивших на несколько метров в море, подтянув колени к подбородку. Казалось, ее взгляд был устремлен на маленькие волны, тихо плещущие внизу о стойки мостков, что ее совершенно не интересует огромный красный круг солнца, которое собиралось медленно и спокойно исчезнуть за горизонтом.

 

На самом же деле она вовсе не следила за волнами. Она даже не воспринимала отражений на водной глади, хотя и видела их. За ее спиной медленно затихал шумовой фон уходящего дня, чтобы уступить место приглушенным, но не менее живым шорохам ночи. За прошедшие столетия Милано значительно разросся в северном направлении вплоть до моря, хотя после темных дней войны против терраформеров он почти полностью исчез с лица земли. Сегодня город снова превратился в центр бьющей ключом жизни. Правда, всего несколько исторических островков в центре города еще немного напоминали о былых временах, но, может быть, так и должно быть.

 

В настоящий момент сознание Елены было сфокусировано не на чем-то конкретном, а ее мысли вряд ли можно было изложить на одном из пяти языков, которыми она владела. Такими же расплывчатыми были и образы, которые мелькали перед ее мысленным взором. Она полностью отрешилась от происходящего вокруг нее и медитировала, как ее много лет назад научил один дзен-мастер. Руки обнимали колени, притянутые к подбородку. В общем-то, это вовсе не была наилучшая поза для медитирования, но когда ты занимаешься этим уже несколько лет, поза перестает играть решающую роль.

 

Свои черные как смоль волосы, доходившие ей до плеч, она заплела в короткую, не слишком аккуратную косу, из которой уже выбилось несколько прядей, и мягкий вечерний бриз легко играл ими.

 

Это был последний вечер перед тем, как транзитный лайнер доставит Елену следующим утром к установке ПНИАП в районе озера Эйре в Австралии. В то же время это был первый и единственный час за две недели, когда Елена смогла позволить себе несколько спокойных минут. Она была вынуждена присутствовать на бесконечных конференциях с военными и астрофизиками, инженерами и политиками. Она металась между договоренностями с математиками-теоретиками, комитетом «Икс» и конструкторами космических кораблей, руководила испытаниями на надежно укрытом прыжковом двигателе, а заодно проделала огромную работу, пытаясь не мытьем, так катаньем убедить политические комитеты в необходимости проведения спасательной миссии, которую они планировали с высшим командным составом космического флота.

 

С того момента, как стало известно, что корабль Бреннана в результате мощного выброса энергии и гравитационных волн исчез с радаров, оставив только прыжковый двигатель, который теперь бестолково летал в космосе, Елена была убеждена, что ее многолетний партнер и лучший друг жив. Какое-то странное, с трудом поддающееся описанию чувство подсказывало ей, что он не погиб. Она понимала, что смогла бы смириться с тем, что его больше нет; они оба выбрали эту опасную профессию, и рок всегда бродил где-то рядом с ними, ожидая своего часа. Но Бреннан был жив, она чувствовала это и поэтому всеми доступными средствами боролась за подготовку спасательной миссии, с самого первого часа, задолго до того, как ученые начали обобщать данные.

 

Когда появились первые результаты, она не остановилась ни на минуту, ожесточенно продолжая делать свою работу. С самого начала она знала: существует минимальная возможность того, что экспериментальный корабль удастся тедепортировать через разрыв в пространственно-временном континууме в другую точку во Вселенной!

 

А в какую точку? Вначале было похоже на то, что этот вопрос вряд ли удастся быстро решить. В то время как прыжковые врата работали со стационарными минисингулярностями, то есть маленькими черными дырами, которые они постоянно скрывали у себя внутри, прыжковый двигатель создавал временную сингулярность, которая существовала лишь какой-то почти неразличимо короткий отрезок времени, прорывала дыру в ткани времени и пространства и посылала сквозь нее корабль. В теории все было ясно, но в силу различных причин технического характера вот уже много веков считалось невозможным построить такой двигатель. Во всяком случае до того, как семь лет назад в Солнечной системе не появился корабль терраформеров, на котором и были обнаружены опытные образцы таких двигателей.

 

И все же никак не удавалось разработать технологию построения прыжкового двигателя. Если машины были недостаточно отрегулированы, они обнаруживали склонность к тому, чтобы открывать точку вылета — то есть другой конец стартового туннеля — совершенно случайно у какого-нибудь объекта, обладающего большой массой, где-нибудь на пути заданной орбиты полета. Например, недалеко от поверхности солнца, нейтронной звезды, черной дыры или же на стационарной сингулярности каких-нибудь отдаленных прыжковых врат!

 

И лишь после тщательного исследования прыжкового двигателя, который Бреннан, очевидно, отсоединил, заметив, что процесс вышел из-под контроля, ученые смогли установить с точностью до восьмидесяти процентов, куда забросило «Икс». Не будь повреждено устройство, установить это было бы невозможно.

 

В море у ног Елены возник маленький водоворот, из которого выпрыгнула рыба и снова исчезла с легким плеском. В воздух метнулись мельчайшие брызги, попавшие на загорелые руки Елены и вернувшие ее из состояния медитации в сегодняшний день.

 

Какое-то время она смотрела на успокаивающиеся концентрические круги на воде, оставленные рыбой, потом грациозно встала. Она наклонилась и, не сгибая колен, прикоснулась сначала пальцами правой руки к левой ноге, затем к правой. Она несколько раз повторила это движение, потом еще проделала упражнения на растяжку и расслабление тела. Вот уже почти месяц она всерьез не занималась спортом, и ей казалось, что она замечает, как суставы утрачивают свою былую подвижность. Но верить в это ей не хотелось. Ей было всего двадцать девять лет, и все годы она старалась сохранять отличную спортивную форму. Она твердо решила встать завтра на час пораньше, чтобы успеть сделать пробежку по утреннему городу. Это был не лучший способ поддержания формы, но ни на что другое у нее не хватало времени. Ей вдруг пришла в голову мысль прямо сейчас сбросить одежду, прыгнуть в воду и проплыть навстречу закату полкилометра, но она тут же отказалась от этой идеи. Ведь еще нужно было написать отчеты, сделать несколько звонков, да и вообще было поздно.

 

Елена бросила последний взгляд на кроваво-красное солнце, повернулась и побежала по мосткам на берег. Город уже светился вечерними огнями, и кое-где можно было заметить признаки начинающейся ночной жизни. Воздух был теплый, насыщенный приятным запахом, который привел ее прямо к маленькому киоску в конце бульвара, где пожилой мужчина жарил на закопченном дочерна гриле и продавал кукурузные початки. Она остановилась, какое-то время жадно смотрела, а потом, ощущая дикий голод, попросила один.

 

Пока мужчина готовил початок, он снова и снова поглядывал на Елену.

 

— Ты ведь, девочка моя, здесь недавно? — спросил он наконец.

 

— Где-то с полгода, — ответила она.

 

Мужчина кивнул и помолчал, обратив свое внимание на гриль и помешивая угли.

 

— Я наблюдал за тобой, ты ведь больше часа просидела у моря. — Он махнул щипцами в направлении, откуда Елена пришла несколько минут назад.

 

Она кивнула. Старик ей нравился. Он был, вероятно, едва ли не вдвое старше ее, и эта разница в возрасте вызывала воспоминания о том времени, когда она была еще ребенком и дедушка рассказывал ей интересные, захватывающие истории.

 

— Да, я… я просто там сидела. И думала.

 

— Ну да, — сказал старик, поворачивая початок. — Милано — самое прекрасное место на Земле из тех, где я когда-либо жил. А я жил во многих местах. — Он снял початок с гриля, развернул укрывающие зерна листья и посолил его. — Но если у тебя на сердце тревога, девочка, то тут не поможет и самое прекрасное место на Земле. — Он завернул горячий початок в кусок серой бумаги и протянул его Елене.

 

— Нет, нет, для тебя сегодня бесплатно, — отказался он от денег, когда Елена хотела ему заплатить, — ради твоих прекрасных глаз. Они уже многое повидали, разве не так?

 

Елена вежливо поблагодарила. В ситуации было что-то нереальное, мистическое, она просто не могла повернуться и уйти с початком в руке. Какое-то время она стояла в нерешительности.

 

Старик снова кивнул и посмотрел ей прямо в глаза.

 

— В тебе столько жизни, что мне даже больно. Правда, совсем немного. — Он криво усмехнулся. — Солнце всегда будет всходить для тебя, не важно где, пусть даже на темной стороне луны. И однажды ты вернешься сюда. В Милано.

 

Откуда этот старик вообще знал, что она уезжает из Милано? Она же ничего об этом не говорила. Или это было написано у нее на лице?

 

— Спасибо. За все… — Она подалась вперед и быстро поцеловала колючую щеку. Потом резко повернулась и направилась к ближайшей станции метро, грызя по дороге не успевший остыть початок.

 

Когда Елена вышла из маленького космического корабля и ступила на посадочную полосу, она снова почувствовала типичную для этого места гнетущую жару, отличающуюся от теплого воздуха Милано своей почти абсолютной сухостью. Над раскаленным асфальтом под ее ногами как будто плыл воздух, и Елена спросила себя, каким образом птичья колония, которая за последние две недели стала значительно меньше, может вообще выносить эти безжалостные условия. Вот и у адмирала Моррисона, который на этот раз сопровождал Елену, явно возникли трудности в этом отношении. Это был кругленький мужчина лет пятидесяти пяти, настолько невысокий, что Елена с высоты своего роста видела его редеющие волосы. И жара заставляла его потеть, как в сауне.

 

Во время полета адмирал все время разговаривал по телефону и иногда снабжал Елену обрывками информации. А вообще полет из Милано к испытательной станции на озере Эйре в Австралии проходил спокойно, как обычно. Меньше чем за девяносто минут транзитный лайнер обогнул почти половину земного шара, причем во время полета он то резко взмывал, то так же резко снижался. Снова она переживала это странное ощущение, когда ты ранним утром садишься в самолет, а через неполных два часа покидаешь его в той точке, где уже давно миновал полдень. Чтобы избежать сбоя биологического времени, для Елены решили перевести дневной ритм на территории ОКО на временной режим Милано, поскольку во время предстоящей миссии она ни в коем случае не могла позволить себе нарушение суточного ритма организма.

 

Елена легко шагала к приземистому главному зданию, но ей пришлось немного притормозить, так как Моррисон, шагавший рядом с ней, не поспевал за ее темпом.

 

— Спасибо, майор, — пропыхтел адмирал. — Если вы так же быстро сумеете вернуть на Землю Бреннана, как торопитесь сейчас, то я уже вижу нас троих плюс Моландера, празднующими ваше возвращение еще до захода солнца в каком-нибудь пабе Аделаиды!

 

— Добраться до Сириуса В и обратно за пять часов, включая заправку, — это моя работа, адмирал, — сострила Елена.

 

Как и Кайл, она обладала даром не терять чувство юмора даже в самых серьезных ситуациях. Этим даром обладали далеко не все, вот и адмирал скорчил кислую мину, пока они проходили иридосканирование у входа в здание. Елена отлично понимала, когда она может позволить себе вольные высказывания. За последние две недели она воздерживалась от них, чтобы не навлечь на себя неудовольствие тех, кто должен принимать решение. Но Моррисона она знала хорошо. Хоть он и казался сухим и почти полностью лишенным чувства юмора, он умел непредвзято оценить Елену по достоинству.

 

Как только Елена и Моррисон вышли из зоны безопасности, их встретили адмирал Моландер, директор ПНИАП, и доктор Ричард Зальц, главный астрофизик. План работы начиная с остатка сегодняшнего дня и до начала полета был настолько же плотным, насколько торопливым было приветствие: сначала им предстояло обсуждение самых свежих научных выводов, накопившихся за последние два часа. Затем Елену подробнейшим образом познакомят с новинками, появившимися на «Гетсу Фун». После того как будет проверено состояние ее здоровья, в двадцать три часа пятнадцать минут по местному времени Елена наконец отправится на челноке на орбиту, где ее уже будет ждать космический корабль.

 

Меньше чем через шесть часов прыжковый двигатель будет приведен в действие. «Чертовски мало времени, чтобы как следует попрощаться с голубой планетой», — размышляла Елена. Но если подумать, то для прощания, в принципе, не было повода. Кроме того, она собиралась с максимальной пользой провести последние оставшиеся минуты, чтобы как следует подготовиться к своей миссии. Она обязательно вернется, вернется вместе с Бреннаном, в этом она ни минуты не сомневалась.

 

Но время летело слишком быстро; нужно было внимательно разобраться и освоить огромный пласт новой информации, а расстояние до стартового окна было слишком мало.

 

«Гетсу Фун» являлся тем самым космическим кораблем, на котором впервые испытали прыжковый двигатель, без экипажа и с большим количеством измерительной аппаратуры на борту. Практически весь огромный грузовой отсек корабля заполняла электроника, пришлось удалить даже системы жизнеобеспечения, чтобы освободить дополнительное место. За последние двенадцать дней инженеры снова вернулись к первой модификации: убрали дополнительное электронное оборудование, вновь поставили системы жизнеобеспечения. Бортовой компьютер, который исправно служил почти сто тридцать лет назад, тоже занял свое прежнее место. Естественно, модель безнадежно устарела и была снабжена всего-навсего рудиментарными коммуникативными средствами и таким же искусственным интеллектом. Елена восприняла эту информацию со смешанными чувствами, потому что более современный компьютер во многом мог бы способствовать успеху операции. С другой стороны, подгонка другой модели к допотопному кораблю потребовала бы несколько дополнительных дней, а то и недель, то есть времени, которого и так почти не было.

 

Ученые были почти уверены в том, что смогли установить точное местоположение, куда забросило «Икс» и Бреннана. Вероятность того, что после прыжка Елена сумеет вырваться из космоса недалеко от того места, где оказался Бреннан, оценивалась сейчас не меньше чем в девяносто один процент, и эта цифра не могла не радовать Елену. Но даже если ее прыжок в силу неожиданных квантовых колебаний закончится не там, где предполагалось, она сможет оттуда вернуться на Землю, и если понадобится, то в несколько относительно небольших единичных этапов.

 

Как бы цинично это ни звучало, но катастрофа, произошедшая с Бреннаном, предоставила физикам огромное количество новых данных, которые сделали возможной подготовку к будущим прыжкам с меньшим риском для пилота.

 

Завершающая проверка состояния ее здоровья проходила, как и ожидалось: Елена пребывала в полном здравии, ее спортивная подготовка была оптимальной, она была готова как физически, так и психологически к выполнению задания.

 

Когда до старта оставалось два часа, все наконец было готово: одетая в легкий компрессионный костюм, украшенный эмблемой ОКО, Елена вошла в кабину, которая быстро преодолела расстояние до стартовой платформы. Здесь Елену уже ждал модуль, который должен был доставить ее к «Гетсу Фун». Оба адмирала, Моррисон и Моландер, настояли на том, чтобы сопровождать Елену в поездке к стартовой площадке челнока, и теперь сидели в кабине напротив нее.

 

— Знаете ли вы, майор Кхо, — сказал Моландер, — что я подразделяю все человечество на две категории. — Он выдержал многозначительную паузу, которая уже сама но себе заставила Елену улыбнуться. Моландер обладал настоящим талантом создавать весьма забавные метафоры, и она с нетерпением ожидала продолжения. — А именно: существует категория людей, которые забирают свою кредитную карточку из автомата, подозревая его в надувательстве, если ожидаемая плитка шоколада застревает на полпути, и уходят подавленные и расстроенные. А представитель второй категории засунет свою кредитную карту еще раз и во второй раз закажет такую же шоколадку. В большинстве случаев он получает сразу две шоколадки, ту, первую, которая застряла, и заказанную вторую.

 

— Не всегда! — вставил Моррисон.

 

— А есть еще и третья категория, — засмеялась Елена. — Это те, кто вообще не любит шоколад.

 

Моландер ошарашенно взглянул на нее.

 

— Однако ваш аргумент не отменяет моей классификации!

 

Смеясь, Елена покачала головой и взглянула в окно. Ярко освещенный челнок, до которого оставалось не более километра, резко выделялся на фоне абсолютно черной австралийской ночи и немного напоминал древние изображения первых гигантских ракет на Луну, существовавших почти тысячу лет назад, или первые космические транспортные самолеты.

 

Конечно, Моландер был прав. То, что ее отправляли на поиски Бреннана, затрачивая при этом большие финансовые и технические средства, не везде встречало одобрение. И лишь ее стопроцентный успех мог бы хоть как-то примирить критиков. А потом уже никто не вспомнил бы о сомнениях, предшествовавших спасательной миссии. Политики записали бы успех на свой счет и наперебой утверждали, что с самого начала были уверены в этом успехе.

 

Елена не обращала на все это внимания; если исходить из своеобразной классификации адмирала, она причисляла себя ко второй категории. Даже если бы исчезнувший пилот-испытатель не был ее лучшим другом, шансы на успех были невелики, она все равно, ни минуты не колеблясь, отправилась бы в этот полет. С ее точки зрения, тут даже не стоило и раздумывать.

 

Кабина добралась до края стартовой площадки и мягко, плавно остановилась.

 

Космический полет и полеты на челноках, доставлявших пилотов на прыжковые площадки, давно стали чем-то само собой разумеющимся. Каждый день осуществлялись десятки таких полностью автоматизированных полетов по всему миру, и за последние сто лет произошло не больше трех незначительных инцидентов. Именно по этой причине навстречу Елене и адмиралам не вышла группа инженеров в белых защитных костюмах, как это было принято в первые годы космических полетов. Их встречал один единственный техник, который проверил готовность челнока и поставил свою подпись на документах.

 

Моландер пожал Елене руку.

 

— Mata ne, майор, — сказал он, — мы еще встретимся.

 

— Наверняка, — кивнула Елена.

 

— Удачи! — пожелал Моррисон, тоже протянув Елене руку.

 

— Спасибо, адмирал. Несмотря на цейтнот, ваша команда отлично справилась с работой. Счастье в моем случае — не главное.

 

— Ваши бы слова да… Ну, вы и сами знаете, — добавил Моррисон. — Имейте в виду, я на вас рассчитываю.

 

Елена взошла на огороженную проволочной сеткой платформу, доставившую ее к шлюзу челнока, высота которого вряд ли достигала десяти метров. Во время этой краткой поездки она увидела двух своих начальников, смотревших ей вслед. Моландер кивнул ей и пошел вслед за Моррисоном, который уже сидел вместе с техником в кабине.

 

Подъем на орбиту проходил крайне буднично. Через неполных двадцать пять минут челнок уже состыковался с «Гетсу Фун». В те краткие моменты, когда она подлетала к кораблю, Елена смогла еще раз рассмотреть его снаружи в слепящем солнечном свете. И почти сразу его поглотила черная тень Земли. Не подлежало сомнению, что «Гетсу Фун» изначально задумывался как транспортный корабль. Он выглядел как гигантская бесформенная стирательная резинка. Его носовая часть была скошена вниз, там находилось большое лобовое стекло фонаря кабины пилота, сделанное из стеклометалла. Хвостовая часть была скошена вверх, и в ней помещались двигатели и корректирующие сопла. Сингулярная машина находилась, в отличие от «Икс», внутри корабля, где было достаточно просторно. Она была совершенно незаметна снаружи. Поэтому в аварийной ситуации отстыковать ее не представлялось возможным, так как при подготовке пробных полетов без экипажа на борту такую функцию сочли излишней. Обшивка «Лунного корабля» — так переводилось с ново-японского его название — была матового белого цвета, что указывало на ее почтенный возраст. Полеты, совершенные кораблем за прошедшие более чем сто лет, оставили свои следы: когда был отключен щит дефлектора, микрометеориты нередко оставляли царапины на защитном слое, несколько достаточно больших вмятин говорили о легких столкновениях с другими объектами, и только Витрувианский человек с эмблемы ОКО сиял свежей краской с обеих сторон над названием корабля. Елена знала, что корабли этого типа могут бесперебойно функционировать сколь угодно долго, поэтому ее не удивляло, что выбор ученых ОКО пал именно на эту устаревшую модель.

 

На борту «Гетсу Фун» находились еще несколько техников, которые в последние минуты перепроверяли тестовые прогоны и были готовы покинуть корабль с тем же транспортным средством, которое доставило Елену.

 

Когда Елена была занята контрольным списком, ей пришло в голову, что она должна узнать имя бортового компьютера. Конечно, машины были лишены способности что-либо чувствовать — по крайней мере, так было принято считать, — но ярко выраженный искусственный разум современных счетных устройств давно опроверг это заблуждение, а со временем установились и определенные правила вежливости в общении с искусственными партнерами по коммуникации.

 

— Эта единица не обладает собственным именем, — ответил бортовой компьютер на вопрос Елены голосом, которому не хватало привычных богатых модуляций современных моделей.

 

— Значит, с этого момента тебя зовут Марк, — сказала Елена.

 

Компьютер молчал.

 

— Марк, на каком логическом уровне ты работаешь?

 

— Шесть и одна десятая. — Ответ был краток, но показывал, что машина приняла свое новое имя и могла быстро реагировать на него.

 

Елена вздохнула. Логический уровень у машин примерно соответствовал уровню IQ у людей, с той лишь разницей, что его можно было определить с гораздо большей точностью, и это — еще до создания машины. У самых современных сегодняшних моделей ЛУ был примерно на уровне от четырех до шести; искусственный интеллект кораблей флота терраформеров не превышал в свое время семи-восьми десятых. И при этом следовало принимать во внимание относительность оценок, так как такая единица измерения, как логический уровень, в те времена еще не была в ходу. Однако и такого невысокого ЛУ хватило для того, чтобы вызвать катастрофу. С тех пор создание и использование искусственного интеллекта подлежало строжайшим ограничениям. Но… на ошибках учатся, и защитные механизмы программного обеспечения компьютера ушли за это время далеко вперед, настолько, чтобы наверняка исключить возможность таких ужасных повторений.

 

ГЛАВА 17

 

Мартин такой добрый, начитанный и всегда готов помочь. Он хитер, интересен, чуть худоват, но все же достаточно привлекателен, и мне он ужасно нравится!

Наяна Ганн. 207 год по теладийскому летоисчислению

 

Когда Нопилей шел по прозрачному коридору, связывающему его корабль с зоной доков торговой станции, он уже почти забыл о столкновении со сплитом. Он ощущал энтузиазм, ставший за последнее время его привычным состоянием. Впервые в жизни он вступил на космическую станцию не как пассажир модуля, а как капитан своего собственного — ну, или почти собственного — крейсера! Ему даже казалось, что он стал выше на несколько когтей с тех пор, как взошел на «Счастье Наяны».

 

Зона доков торговой станции была большой, но даже она не могла сравниться с монтажным цехом корабельной верфи. Кроме яхты Нопилея здесь находились еще три средних и маленьких корабля, судя по всему, это был не служебный транспорт, потому что ни один торговец не согласился бы оставить свой корабль в зоне, где постоянно происходили погрузки и разгрузки.

 

Несомненно, что «Счастье Наяны» был здесь самым большим и самым красивым кораблем, по крайней мере, с точки зрения телади.

 

За обзорным окном, открывающим вид на зону доков, Нопилей мог различить представителей различных рас. Но если нетелади практически не обращали внимания на его яхту, то Нопилею сразу бросилось в глаза, как самозабвенно рассматривали «Счастье Наяны» его соплеменники. Да они просто глаз не могли отвести от плавно изогнутых боковых поверхностей яйцевидного космического корабля.

 

Разве мог хоть один телади испытать столько счастья, сколько выпало на его долю?!