Определение пределов правового регулирования касается, главным образом, правотворчества, ибо именно в этой области правовой деятельности требуется в каждом отдельном случае установить, в какой мере возможно, целесообразно и допустимоюридическое вмешательство в те или иные жизненные отношения в данном обществе. Поэтому речь идет, по существу, о пределах[117] не любого, а общего правового регулирования.
Под пределами общего правового регулирования следует понимать обусловленные определенными факторами границы юридического вмешательства в общественные отношения путем установления общих правил поведения их участников при помощи норм права. Осмысление пределов общего правового регулирования предполагает анализ, по крайней мере, двоякого рода тесно связанных между собой обстоятельств: во-первых, тех внешних факторов, от которых зависят границы данной деятельности; во-вторых, меры возможности права направлять по определенному руслу, изменять, совершенствовать или даже формировать те или иные жизненные отношения.
Факторы, которыми обуславливаются пределы общего правового регулирования, многочисленны и разнообразны. Одни из них заложены в предмете данной деятельности (т.е. в упорядочиваемых общественных отношениях), другие связаны со свойствами самого права, третьи отражают некоторые его закономерности, четвертые касаются воли и усмотрения тех компетентных органов и лиц, которые создают те или иные нормы права.
В роли фактора, влияющего на эти пределы, выступает, прежде всего, соотношение, с одной стороны, объективного, закономерного, с другой - субъективного, волевого в тех жизненных отношениях, на которые оказывается регулятивное воздействие. Поскольку в разных сферах жизнедеятельности людей это соотношение различно, а право может направлять лишь волевое поведение, постольку неодинаковы и пределы общего правового регулирования тех или иных видов общественных отношений. Наименьшие возможности для правового регулирования в сфере материального производства, но они возрастают уже в сферах распределения и потребления созданных материальных ценностей. По мере перехода от экономики к социальной сфере, от социальной - к политической сфере и от политической - к духовной сфере доляволевого (субъективного) увеличивается и, стало быть, возможности регулятивного воздействия возрастают. Однако сохраняется закономерность, свидетельствующая о том, что пределы правового регулирования обратнопропорциональны удельному весу того объективного (закономерного), которое присуще организуемым жизненным отношениям.
Таким образом, общественные отношения можно сравнить с губкой. В зависимости от капиллярности материала, из которого сделана губка, способность последней впитывать и удерживать влагу резко меняется: чем ниже капиллярность материала, тем меньше влаги губка способна вобрать и напротив. Если под «капиллярностью» общественных отношений иметь в виду их природу (экономические общественные отношения – коэффициент капиллярности минимальный, т.к. преобладает доля объективного; социальные, политические отношения – промежуточное состояние; духовные общественные отношения – коэффициент максимальный, т.к. налицо приоритет субъективного начала), а под влагой - правовое регулятивное воздействие, то и получается, что в экономической сфере пределы юридического воздействия минимальны, в духовных - максимальны.
Как свидетельствует исторический опыт, крах тоталитарных национальных государственно-правовых систем происходит, прежде всего, не из-за «сбоев» правового регулирования в сфере идеологии, а из-за несостоятельности правовой политики в экономике. К примеру, закрепленный в главе 2 «Экономическая система» Конституции СССР 1977 г.[118] социалистический способ производства исторически объективно оказался несостоятельным. Россия вынуждена была вернуться к иной экономической системе, в которой государство являет собой лишь одного из субъектов экономической деятельности. Конституция РФ 1993 г. закрепила лишь правовые формулировки сути экономической политики государства: плюрализм форм собственности, юридическое равенство всех форм собственности, антимонопольное законодательство и т.п. Экономическая система же современной России являет собой продукт пересечения множества как внутренних, так и внешних факторов и объективного, и субъективного характера. И, напротив, в мире существует множество устойчивых национальных государственно-правовых систем, в которых имеет место слияние светской и духовной власти (теократические страны). Следует при этом иметь в виду, что потенциальная возможность «широкомасштабного» правового вмешательства в те или иные общественные отношения – объективная возможность - не тождественна целесообразности подобной «интервенции» - субъективный фактор. Не следует также подменять качественный критерий (границы правового регулирования) количественным показателем (число, к примеру, нормативно-правовых актов, регулирующих ту или иную сферу общественных отношений).
Следовательно, первый фактор, от которого зависят пределы правового регулирования, заложен в его собственном предмете – природе организуемых при помощи права общественных отношениях. Он однозначно указывает на то, что в принципе такое регулирование может распространяться на все виды общественных отношений в онтологическом срезе и что потенциально его пределы возрастают по мере изменения соотношения объективного и субъективного в пользу последнего. Но этот фактор - не единственный, параллельно с ним действуют другие, существенно корректирующие такие пределы.
В самом же предмете правового регулирования отыскивается и второй из рассматриваемых факторов, суть которого состоит в том, что даже при наличии волевого момента то или иное общественное отношение может подвергаться регулирующему влиянию права только при наличии инвариантности, т.е. объективной возможности выбора варианта поведения в данном жизненном отношении. Когда нет такой возможности, по существу, нельзя «программировать» поведение участников соответствующего отношения, и нормативное упорядочение последнего становится бессмысленным. Например, нет никакого смысла в установлении общего правила об утолении голода питанием, ибо здесь другого общедоступного варианта поведения просто не существует. И наоборот, судьба имущества умершего может решаться по-разному, и установление правовой нормы, указывающей на наиболее оптимальный вариант перехода права собственности на это имущество тем или иным лицам, способствует наилучшей организации наследственных отношений.
Третий фактор - заинтересованность государства и иных правотворческих органов в юридическом воздействии на те или иные жизненные отношения людей (их общностей и образований) и целесообразность такого воздействия путем установления норм права. Все это обуславливается не только объективными тенденциями самого предмета регулирования, но и потребностями общественного организма в целом. Тот, кто вправе создавать правовые нормы, в каждом случае определяет, является ли необходимым и целесообразным правовое регулирование интересующих его жизненных отношений. Государство, например, далеко не всегда считает необходимым использовать весь потенциал предельности правового воздействия, оставляя вне пределов действия правовых норм некоторые жизненные отношения, объективно поддающиеся такому опосредствованию.
Исторический опыт предостерегает против нежелательных крайностей - как тотальной регуляции, избыточности ограничений, так и недостатка правовых регуляторов. Для каждого этапа развития общества объективно существует некий регуляционный оптимум норм права, и он не может не учитываться при установлении пределов правового регулирования жизнедеятельности людей. Как раз предание забвению этого бесспорного обстоятельства являлось одной из причин того тоталитарного режима, который существовал в стране многие годы советской власти.
Следующий фактор - внутренние закономерности самого права, потенциальные возможности его собственных содержательных свойств. Нормативность права и иные его свойства, так или иначе, сказываются на предельности программируемого поведения, на определении границ вариабельности этого поведения и ответственности за избранный субъектом права вариант, на стимулировании желательного волеизъявления в заданном направлении и т.д. Все это, в свою очередь, служит своеобразным индикатором возможностей регулятивного воздействия на общественные отношения. Попытки использовать правовые нормы без учета их возможностей, предпринимаемые за последнее время особенно в налоговой сфере, не дают и не могут дать стабильные позитивные результаты. Право всегда формализовано. Оно не в состоянии предусмотреть все бесконечное множество свойств конкретного правового казуса. Условно можно уподобить право черно-белой картинке (оттиску) реального неисчерпаемого в своей цветовой гамме наблюдаемого общественного отношения. В этом факте уже объективно заложена «пробельность» права; к тому же право консервативно, а общественная жизнь динамична, включая и массовую ментальность (одна из граней определения объема толкования права). Право предполагает и диктует в целом юридическую (формальную) тождественность фактически нетождественных случаев. В конкретном явлении в расчет принимается, прежде всего, общее, отчасти особенное и, как исключение, единичное. В этом смысле «всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу; и потому «равное право» есть нарушение равенства и несправедливость».[119] Индивидуальное правовое регулирование лишь отчасти способно «сглаживать» (преодолевать) подобные ограничения общего (нормативного) правового регулирования.
Наконец, на пределы правового регулирования неизбежно влияют возможности «разумной человеческой деятельности», психологические способности человека к сознательному восприятию правовых предписаний и их осуществлению. Этот фактор указывает на личностный аспект проблемы, предполагая должный учет не только воли, но и остальных личностныхсвойствчеловека как участника организуемых при помощи права отношений. Неоправданное обилие, например, дорожных знаков (когда налицо «знак на знаке») на улицах с бесконечным множеством ухабов, имеющая место нерациональность дорожных развязок и т.п. далеко не всегда способствуют улучшению организации движения транспорта и пешеходов. Эмоционально-психические особенности индивида, его конкретное психологическое состояние также оказывают порой значимое влияние на способность к волевым актам.
Все упомянутые факторы тесно взаимосвязаны между собой и только в своей совокупности позволяют уяснить пределы правового регулирования жизненных отношений в различных сферах жизнедеятельности общества. Такой подход представляется верным и для экономической сферы.
Господствовавший в недавнем прошлом среди отечественных философов, юристов и экономистов взгляд, что экономические отношения складываются помимо воли и сознания людей и потому не могут быть предметом регулирования, не выдерживает критики. В конкретных экономических отношениях всегда присутствует человек как сознательное существо, озаренное волей и сознанием, преследующее определенные цели. Нет и не может быть какого-либо общественного отношения, оторванного от такого общественного существа. Экономические отношения не являются исключением. Следовательно, они тоже могут быть и в реальной действительности являются предметом правового регулирования. Пределы правового их регулирования определяются теми же факторами, о которых говорилось выше.
Кстати, государственное регулирование экономики - это, главным образом, правовое регулирование, причем, как нормативное (общее), так и индивидуальное. Если государство осуществляет свои задачи и функции правовыми способами, то иное понимание этой проблемы становится беспочвенным.
