Кто-то открыл дверь и вошел, но Филипп даже не повернул головы: презирать их всех – это единственное, что ему оставалось. Зря он, узнав о смерти дяди Сандера, набросился на Жореса. Тот лишь засмеялся, схватил его за руки и усадил на место. Теперь Жорес не смеется, Рито Кэрна отплатил ему за все… Только бы его не схватили, его и того атэва, что пришел на помощь!
– Сидишь? – Как же граф Рунский теперь ненавидел этот голос. Предатель и мерзавец, даже больший, чем Жорес и граф Реви. Те сидели и выжидали, чья возьмет, а Базиль сначала был с Тартю и Стэнье на Гразском поле, а потом вместе с ифранцами гонялся за Рафаэлем.
– Ты можешь сколько угодно делать вид, что меня нет, но я есть. – Базиль подошел к юноше, вынул книжку из рук, глянул на обложку и пожал плечами. – Разумеется, «Леонард». Я бы это безобразие сжег на площади.
– Предатели всегда ненавидели людей чести…
– Вот-вот, – Гризье захлопнул книгу и положил на стол, – Леонард был человеком чести, но угробил все, что можно и нельзя. Можешь обливать его слезами сколько твоей душе угодно, но покойник был дурак и погиб по-дурацки.
– Да что ты в этом понимаешь! – крикнул Филипп и осекся, почувствовав, что краснеет. Он ведет себя как мальчишка, позволяя этому подонку с собой играть.
– В чем? В дураках? – осведомился братец. – Очень даже понимаю. Но о них поговорим позже. Я завтра еду на север, наше новое величество изволило дать мне поручение.
Филипп промолчал. Какое ему дело до поездки Базиля, уберется отсюда, и ладно!
– Ты поедешь со мной, так что собирайся.
– Я с тобой никуда и никогда не поеду! Я не желаю тебя знать!
– Угу. А заодно ты меня ненавидишь, презираешь и считаешь мерзавцем, подонком и негодяем, предавшим короля.
– А что, не так?!
– Допустим, что так, – пожал плечами Базиль, – конечно, Арция знала негодяев и покрупнее, но я тоже ничего. Нет, решительно, попадись мне этот Леонард с его честью, я бы сам его убил. И он бы не мучился, и ты бы, глядишь, соображал получше.
– Ты бы с ним не справился, – вскинулся Филипп.
– А из-за угла? – улыбнулся граф Мо. – Мы, негодяи, полны коварства и всегда наносим удар ножом из-за угла. Твой дядя – я говорю не про Фернана, а про Тагэре – был лучшим воином Арции. Помогло ему это? Нет. Хотя так, как дрался ОН, твоим леонардам и не снилось.
– Убирайся! – Филипп понимал, что ведет себя глупо, по-детски, но видеть кривоватую усмешку на красивом лице братца было выше его сил. – Вон! Убирайся… Или я тебя убью!
– Уберусь, – не стал спорить Базиль, – но убивать меня не надо. За тебя это сделают другие, и гораздо лучше. Я еду в Гвару.
– В Гвару?
– В нее, – подтвердил Базиль, – к Лосю. Везу письмо Тартю. Надо полагать, Рорик проявит меньшую изобретательность, чем твой кумир Кэрна, и просто оттяпает мне голову, но тебя он не обидит. Ты – сын Филиппа и любимый племянничек Александра, а с мозгами у вас не в порядке одинаково, так что споетесь.
– Я никуда с тобой не поеду!
– Даже чтобы посмотреть, как торжествует справедливость? Если хочешь знать мое мнение, а даже если и не хочешь… Тартю пришел надолго. Оргонде не до жиру, лишь бы отбиться. Если эта страна заполыхает, то только с севера. Так что, братец, собирайся. В Мунте тебе с твоим характером и положением делать нечего.
– Я не побегу. Тагэре не бегают!
– Нет, ты не племянник Александра, ты – его сын, а заодно – внук этого клятого Леонарда! Если хочешь что-то сделать, ты должен быть живым и свободным, осел ты эдакий!
– А тебе это зачем? – нахмурился Филипп. – Тебе, предателю…
– Для разнообразия. Захотелось предать еще и Тартю. Погоди…
Дверь распахнулась, пропустив Элеонору и незнакомого циалианского рыцаря. Базиль раздраженно посмотрел на мать, но та не удостоила его даже взглядом.
– Филипп, – пропела бывшая королева, – Его Величество дарит братьям своей невесты одну из королевских резиденций. Речной Замок принадлежит вам и Александру, равно как и провинции Эстре и Мальвани, во владение которыми вы вступите, достигнув совершеннолетия. Сигнор Арвэль прибыл, чтобы сопровождать вас.
– Матушка, – тихим голосом осведомился Базиль, – а вы также переезжаете в Речной Замок?
– Мое место рядом с тем из моих сыновей, кто более всего во мне нуждается, – надменно заявила Элеонора, – кроме того, я должна проследить за подготовкой приданого. Разумеется, я буду навещать Филиппа и Александра, но сейчас им нужнее воспитатели и наставники. Этот достойный рыцарь Оленя будет давать уроки воинской доблести, он же и проводит Филиппа и Александра в их новые владения.
– Я – бастард, – твердо сказал Филипп, – и не могу быть хозяином королевской резиденции. Я согласен сопровождать графа Мо в его поездке на север.
– Сожалею, – подал голос Белый, – но это невозможно. Монсигнор несовершеннолетний, его опекуном является Его Величество, а он определил, что братья Ее Высочества Элеоноры должны отправиться со мной. Миссия, порученная графу Мо, может быть исполнена лишь взрослым мужчиной и опытным бойцом. Его Величество не считает возможным подвергать опасности своих юных подопечных.
– Его Величество весьма заботлив, – с непроницаемым лицом заметил Базиль, – что ж, Филипп, поезжайте с ситнором. Вам и впрямь следует многому научиться. Я, разумеется, с разрешения августейшего опекуна, навещу вас по возвращении из Гвары, – Базиль задумчиво тронул книгу. – Говорят, если перед дальней дорогой откроешь наугад страницу, узнаешь свое будущее… Хм… Что бы это могло значить? «Леонард смотрел на людей, которых знал всю жизнь, и видел их словно бы впервые, а может быть, он впервые смотрел открытыми глазами на свою жизнь…»
