Единственным недостатком Марты аре Ги ре Мальвани была привычка спать до полудня. Правда, в пользу герцогини говорило то, что ложилась она далеко за полночь и лишь переделав все намеченные дела. Привыкший не только рано вскакивать, но и засыпать в относительно пристойное время, Сезар смирился с неизбежностью, благо венценосным супругам по оргондскому этикету полагались разные спальни. Когда муж вставал, жена еще спала, но это никому не мешало.
Сезар с Мартой умудрялись любить и при этом не портить друг другу жизнь. Никто не старался никого переделать, может быть, поэтому за почти два года супружества они ни разу не поссорились. В семейной жизни оргондские владыки пошли в Мальвани, а не в Тагэре. «Тигры» женились поздно, но зато удачно. Отец был счастлив с матерью, он был бы рад за сына… Маршал Анри погиб, пытаясь защитить Марту, но истинным спасителем оказался легендарный Скиталец. Мальвани сам не понимал, почему нынешним утром его мысли то и дело возвращаются к загадочному капитану, дважды оказавшемуся на его пути. Первый раз Скиталец спас Филиппа Тагэре и его рыцарей от дарнийских сторожевиков, второй раз уничтожил Ореста.
Став мужем Марты и герцогом Оргонды, Сезар пытался разузнать хоть что-то про их спасителя, но не услышал ничего нового в сравнении с тем, что одиннадцать лет назад рассказали дарнийские моряки. Как же их звали? Здоровенного северянина – Отто, а вот южанина… Он был эллец, но имя…
– Монсигнор, – дежурный аюдант выглядел раздосадованным, – к вам рвется какой-то моряк. Говорит, вы его знаете и должны принять. У него важные известия.
При Марке подобная наглость была бы немедленно наказана, но Сезар Мальвани завел новые порядки. Гвардеец допускал, что монсигнор и впрямь примет настырного капитана, и, хоть и кипя от негодования, доложил о визитере.
– Он назвался?
– Да, он сказал, его зовут Жозе Влозу…
Конечно же! Жозе Влозу. Худой, смуглый, быстрый, как удар шпаги… Колдун он, что ли? Иначе чем объяснить, что именно его имя герцог пытался вспомнить все утро. Или мы чувствуем, когда кому-то очень нужны?
– Я приму его.
– Слушаюсь, монсигнор.
Жозе Влозу почти не изменился, разве что у висков заблестела седина да складки у тонких губ обозначились четче.
– Мои приветствия монсигнору герцогу. Вы сняли камень с моей души.
– Камень?
– Если б к вам пришлось прорываться силой, я мог бы причинить кому-то вред.
– То есть? – улыбнулся Сезар. – Вина хотите?
– Не откажусь, только лучше бы монсигнор налил себе. Некоторые новости лучше запить.
– Что-то случилось?
– Вот письмо. Кое-что мне передали и на словах, но это потом.
Почерк – если эти жуткие каракули можно было назвать почерком – Сезар узнал сразу, равно как и печатку с пылающим сердцем. Рито Кэрна, он же маркиз Гаэтано! Мальвани видел мирийца последний раз на своей свадьбе. Рафаэль влюбил в себя половину двора и сбежал с какой-то служанкой в портовую таверну, где всю ночь пел под гитару мирийские песни, к вящей радости простонародья. Писать письма Кэрна терпеть не мог, да и незачем ему было это делать. И все-таки написал. Сезар медленно поднял глаза на моряка. Жозе Влозу пристально изучал надпись, выбитую по краю полного кубка, но не пил…
Барон Обен тоже не пил, когда рассказал отцу про Эльтскую резню. Проклятый, что за бред в голову лезет! Сезар решительно впился взглядом в скачущие буквы.
"Сезар, – Рито никогда не ходил вокруг да около, – нас предали, продали и разбили. Фронтерцы и Рогге. В Арции хозяйничает Тартю с циалианками и всей сволочью, которую они смогли собрать. Сандер пропал. Надеюсь, он жив и в безопасности, но где и с кем – не представляю. Уцелевшие прорываются в Гвару, а я пока в Мунте. У меня дела, которые за меня сделать некому. Мне повезло встретить капитана Жозе, он обещал помощь, и я ему верю. На всякий случай – твой подарок еще у меня, и я не изменил свое мнение. Это был Изар, и никто другой. И не смешите меня!
Как и что сказать Марте, думай сам, но я бы сказал правду. Если услышишь, что я мертв, не верь. Раньше Тартю и Рогге я умирать не намерен. Р.".
Будь проклят этот мир, в котором все повторяется. Все подлости. Все жестокости, все предательства. Мальвани избрали своим девизом «Придут лучшие времена». Избрали чуть ли не тысячу лет назад, но лучшие времена так и не пришли. Ни боли, ни горя не становится меньше. Сезар тихо положил бумагу на стол.
– Где вы видели маркиза Гаэтано?
Это – правда. Правда, Проклятый побери! Можно подделать подпись. Можно украсть печать, но не их безумный ночной разговор о подаренном кинжале, который слышали только звезды, одну из которых атэвы называют Изар…
– В Мунте, в речном порту. Мне сказали, что какой-то парень ищет капитана. Я маркиза в лицо не знал, но сразу понял – мириец. Он спросил, помню ли я встречу со Скитальцем и Александра Тагэре. Про Гразу в Мунте уже знали, хоть и не все. Я решил, что он хочет бежать, и предложил взять его на борт, но он задумал другое.
– Что именно? – Разумеется, какое-то безумие. Байланте остается байланте.
– Этого он не сказал. Думаю, поговорить кое с кем по душам.
Похоже на Рафаэля. Один за всех, против всех! Кто же будет его быком? Тартю? Рогге? Аганн с братцем? Или он начнет с корешков, а не с вершков и схватится с Фей-Вэйей? Сумасшедший, он ничего не добьется, ничегошеньки!
– Жозе, что он сказал о битве?
– Почти все «волчата» и большая часть дарнийцев погибли, а король исчез. Его, Кэрну и Луи Трюэля ищут, но безуспешно.
Еще бы, кому бы пришло в голову после того, что случилось, полезть в пасть к гаенне, а Рито полез! Но где Луи? И что теперь делать ему? Осенью «паучата» начать войну не рискнут, но весной Оргонде не поздоровится.
– Что маркиз Гаэтано просил передать на словах?
– Что его отец должен встать рядом с Оргондой, что у каждого своя война, а Берег Бивней – еще и берег чести.
