Человеческое вмешательство и сигналы хвоста 2 страница

Собака сидит, когда другая приближается, и позволяет себя обнюхать. Приседание — признак сдачи позиций. Но это не единственный способ, который демонстрирует различия в положении. Например, встречаются две собаки, где обе являются довольно уверенными и доминирующими и признают силу друг друга. Собака, которая чувствует себя превзойденной, но обычно доминирует по отношению к другим собратьям, не делает полное приседание, так как оно доказывает, что различие в положении больше, чем есть на самом деле. Вместо этого младшее по положению животное просто сидит. Оно не посылает сигналов угрозы и вызова, которые требуют определенных положений и перемещения животного. Разрешая другой собаке приблизиться и обнюхать себя, она принимает доминирование другой собаки, но при этом сигнализирует, что ее «не королевское высочество» — не то же самое, что «деревенщина». В человеческом обществе принц, предстающий перед королем, может просто склонить свою голову и опустить на мгновение глаза, признавая положение короля, вместо того чтобы отдать полный поклон, который продемонстрировали бы другие подданные.

Знание этого сигнала поможет вашей собаке избежать конфронтации. Например, вы выгуливаете собаку на поводке, а к ней приближается другая, которая демонстрирует враждебность. Вы можете просто приказать своей собаке: «Сидеть!» Если ваша собака послушалась, вероятность любого конфликта обычно устраняется. С точки зрения приближающегося животного ваша собака признала его социальное превосходство, следовательно, нет никакой нужды доказывать это зубами. В то же время ваша собака повинуется команде без колебаний, так как вы не просите ее, чтобы она демонстрировала слабость перед этим незнакомым и гордым псом.

Собака лежит на боку или выставляет низ живота и полностью отводит глаза. Если приседание — эквивалент человеческого поклона, то такое положение — эквивалент человеческого унижения. Самый красноречивый сигнал покорности, который собака может послать, так как в этом положении у нее нет никаких шансов продемонстрировать собственную агрессию. Это признак настоящего социального страха и значительного различия в социальном положении. Если бы положения тела имели звуковое обозначение, то эта поза была бы похожа на хныканье, которое сообщает доминирующей собаке: «Я всего лишь непритязательное животное и полностью принимаю вашу власть». И продолжает: «Посмотрите, я вовсе не угрожаю, вы можете сделать со мной все, что хотите».

Если собака действительно хочет подчеркнуть степень своего социального страха и свое признание разницы в статусе, она может также выпустить несколько капелек мочи. Собака ложится на землю, чтобы показаться маленькой и беспомощной, а выделяемые капли мочи делают ее и вовсе похожей на щенка в глазах доминирующей собаки. Мать обычно вылизывает щенков, переворачивая их на спину, чтобы очистить их от мочи и кала, когда они совсем маленькие. И взрослая собака, покорно лежащая на спине, сообщает: «Я не большая угроза, чем беспомощный щенок».

Отвечая на сигнал покорности и полного повиновения, доминирующая собака обнюхает заднюю часть собаки, лежащей на земле. И только когда доминирующая собака отвернется или отведет взгляд, униженная собака начнет двигаться. Она скорее всего примет покорное положение тела, как на рис. 8 (с. 201), и попытается установить контакт с доминирующей собакой.

Мы часто видим такие действия (без отвода глаз или капель мочи) в менее напряженных эмоциональных ситуациях. Множество собак принимают это положение в моменты расслабленности и покоя, когда рядом находится вожак стаи. Доминирующая собака может понюхать шею, живот или гениталии или облизать морду лежащей собаки в качестве знака принятия. Собаки иногда ложатся на спину и в присутствии людей. Когда ваша собака выставляет живот, вы наверняка думаете, что она просит вас почесать его. На самом деле это верный знак того, что вас признали в качестве всесильного вожака стаи (а поглаживание живота — это премия).

Есть и другие ритуальные положения тела, с помощью которых собаки показывают свое доминирование. Самый распространенный из них — стойка над другой лежащей собакой. Собака, принявшая стойку, говорит: «Я больше, выше и полнее». Взрослые собаки часто стоят над щенками, чтобы показать, что они контролируют любые их действия. Есть и другие способы, чтобы продемонстрировать лидерство. Доминирующие собаки, вожаки стаи, и собаки, стремящиеся стать вожаками, используют множество сигналов, чтобы сказать: «Я хочу, чтобы вы знали, что я здесь главный». Важно отметить, что размер собаки тоже играет не последнюю роль, т. е. чем больше собака, тем более доминирующей она хочет быть. Большие собаки имеют возможность держать голову над холкой низкой собаки. Есть вариант этого положения, в котором доминирующая собака помещает свою лапу на крестец менее доминирующей собаки. Оба эти жеста сопровождаются нависанием какой-либо части тела над корпусом другой собаки. Очевидно, только действительно большая собака способна коснуться другой собаки таким образом просто потому, что меньшая собака физически ниже. Однако этот жест стал ритуальным, чтобы обозначить, что доминирующая собака полагает, будто менее доминирующая собака и физически тоже меньше (даже если это не так), и оценивает ее соответственно.

Если волк — или другая дикая собака — признан вожаком стаи, то все остальные члены группы уступают ему, когда он приближается. Если он хочет находиться в определенном месте, он приблизится к нему, и любое животное на его пути отодвинется в сторону. Собака, которая чувствует себя доминирующей, будет действовать подобным образом и иногда требовать освободить ей дорогу. Самый активный способ, которым собаки показывают это, — удар плеча. Часто выглядит это так: одна собака несется на другую и затем жестко ударяет ее плечом. Обычно если собака, совершающая такое действие, крупнее или имеет больший разгон, другая сделает несколько шагов в сторону, освобождая дорогу активной собаке. В этом сценарии первая собака сказала: «Я доминирую над тобой, и когда я подхожу, уступай мне дорогу». Она не ждет от другой собаки ответа, но заранее предполагает ее согласие, утверждая свое доминирование. Очевидно, это самое настоящее и уверенно недвусмысленное утверждение.

Есть варианты подобного поведения, которые люди часто не замечают. Это прислонение, которое на самом деле не что иное, как пассивная и мирная версия удара плечом. Собака, которая желает выразить свое доминирование, будет двигаться рядом с другой собакой, а затем обопрется на нее всем весом. Если другая собака подлаживается, отодвигаясь подальше, значит, сообщение, что наклоняющаяся собака является доминирующей, воспринято. Такой сигнал тела вынуждает вторую собаку отодвинуться, даже если речь идет всего о нескольких сантиметрах. Помните, это коммуникация, а не конфликт, — и посланные, и полученные сообщения чисто символические. Таким же образом человек на мгновение склоняет голову при членах королевской семьи или в присутствии выдающегося священнослужителя либо Другого авторитетного лица; это тонкое движение устанавливает относительный статус людей. Не нужно никаких криков и преувеличенных движений. Каждый просто должен знать, как читается язык тела.

Когда люди взаимодействуют с собаками, они должны знать об этих сигналах. Сигнал, только что рассмотренный нами, — тонкий способ, которым собаки пытаются установить господство над людьми (помните историю Плуто в первой главе?). Довольно часто можно увидеть, что большая собака прислоняется к владельцу, когда они стоят вместе, и собаки, которым разрешают спать на кровати с владельцами, будут часто пытаться использовать этот сигнал. Если человек уступает и подвигается, он тем самым теряет статус, и вероятность дальнейших проявлений доминирования собаки увеличится. Если такой способ отодвигать человека стал за долгое время привычным, собака может опробовать и другие способы, чтобы подтвердить свое доминирование, — возможно, выказывая неповиновение командам или подавая еще более агрессивные сигналы. Большая собака, которая подпрыгивает и пробует положить свои лапы на плечи владельца, вполне может таким способом пытаться выразить доминирование, как бы помещая лапы на холку младшей по званию собаки.

Знакомый сигнал, когда собака кладет свою Лапу на колено владельца, может также выражать желание доминировать. Однако нужно рассматривать этот жест внимательнее. Если при этом собака стоит перед владельцем, к тому же пытается подставить свою голову под руку хозяина, это, скорее всего, простая попытка получить немного внимания. В таких обстоятельствах сигнал можно перевести следующим образом: «Посмотри, я здесь» или «Обрати внимание и на меня», а не: «Я думаю, что могу быть лучшим вожаком, чем ты».

Собаки, которые хотят избежать конфронтации, но не желают демонстрировать признаки сдачи позиций, могут также использовать ряд ритуальных сигналов, чтобы показать, что они примут текущую ситуацию и не будут считать себя низкопоставленными членами стаи. Многие из этих сигналов основаны на слегка измененном проявлении беспечности или возбуждения.

Самый простой способ выразить мирные намерения заключается в том, что собака поворачивается боком к другому животному. Обычно это делает «младшая по званию» собака, но делает спокойно и без малейшего признака страха или опаски, предполагая, что собака, которая отворачивается, принимает власть другого, но все еще самоуверенна и контролирует ситуацию. Поворот боком часто приводит к Т-положению (рис. 9). Такая позиция, как правило, не бывает чревата агрессией.

 

Рис. 9. Т-положение, в котором собака, повернувшаяся боком, выражает мирные намерения

 

Вариантом этого поведения является поворот одной собаки к другой задом. Обычно это сигнал приветствия. Такое движение демонстрирует немного меньше уверенности, чем поворот боком, и может являться результатом того, что между социальным положением этих двух особей есть большая разница.

Если собака уже стоит боком, когда другая приближается, и в ответ на подход она поворачивается мордой к вновь прибывшему, здесь имеет место выражение и доминирования, и уверенности. Как и в других случаях, приведет ли это к игре или конфликту, определяется ответом другой собаки на данный жест доминирования.

Некоторые аспекты собачьего языка тела, которые применяются, чтобы разрядить ситуацию, включают притворство: животное якобы полностью безразлично к происходящему. Я часто наблюдал инциденты, когда одна собака приближается к другой в угрожающей манере, а другая равнодушно обнюхивает землю. Всем на свете она кажется глухой и слепой к приближению угрожающей собаки. Можно с уверенностью сказать, что этот кусочек земли ничуть не интересен собаке и такое действие направлено лишь на то, чтобы отвлечь внимание от самого нюхача. Основной смысл подобного сообщения в рамках коммуникации: собака, полностью озабоченная обнюхиванием, не готовит никакого агрессивного ответа или вызова. Нападающая собака в таком случае не имеет никакого оправдания, чтобы продолжать угрожать, так как оспаривать нечего.

Есть другие варианты отвлечения внимания и выражения сигнала безразличия. Один из них — когда собака, которой брошен вызов, пристально смотрит в сторону горизонта и демонстративно безразлична к приближению другой собаки. Это просто еще одна версия интенсивного обнюхивания земли. Если угрожающая собака не в состоянии признать тот факт, что ее цель смотрит вдаль, собака, которой угрожают, может залаять — раз или два — в том направлении, куда смотрит. Это неизменно отвлекает внимание приближающейся собаки, и она почти всегда прерывает свою угрозу.

Вероятно, самая простая форма безразличия в ответ на угрозу — это когда собака в ответ на провокацию другой собаки начинает чесаться. Часто таков ответ доминирующей собаки на вызов. Однажды я видел в парке сцену: большая молодая акита-ину решила противостоять старшей, больших размеров. Молодая собака начала подходить на прямых напряженных лапах, свирепо и пристально глядя той в глаза. Старшая собака просто села и начала чесать свое ухо в скучающей безразличной манере. Молодая акита оказалась этим полностью обескуражена и села в нескольких шагах от старой собаки. Чесание показывало, что большая собака не собиралась драться, но и нисколько младшую акиту не испугалась. Теперь, когда обе сидели (умеренно покорный сигнал), им было легко встать и начать нормальный, не угрожающий ритуал приветствия, используя обычный образец танца с большим обнюхиванием.

Некоторые элементы основного языка тела собак передают определенные нюансы эмоций.

Собака сидит с немного приподнятой передней лапой. Признак напряжения. Здесь социальное опасение скомбинировано с разумной долей неуверенности, и означает это: «Я беспокоюсь, чувствую себя не в своей тарелке и заинтересован». На соревнованиях собак, прошедших только начальный курс дрессировки, при выполнении задания, где собака должна оставаться сидеть на месте в течение минуты, в то время как ее хозяин стоит на расстоянии приблизительно 12 метров с другой стороны ринга, часто можно увидеть, что некоторые собаки применяют этот жест. Собаки, выполняющие такое движение, скорее всего лягут или вопреки правилам побегут к хозяину раньше, чем выйдет время, таким образом подтверждая свое беспокойство и неуверенность. Часто так поступают щенки, и этот сигнал означает не только умеренное напряжение, но и сообщение: «Мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали».

Кажется, что этот признак развился от сигнала сдачи позиций, где собака падает на спину. Если вы понаблюдаете за собакой, катающейся на спине, то заметите, что движение начинается с подъема одной лапы и последующего поворота передней части тела. Тогда это фрагмент именно такого действия, и означает он, что чувство страха присутствует, но недостаточно сильное, чтобы подать сигнал полной покорности.

Не весь язык тела имеет отношение к социальному положению, доминированию, сдаче позиций и неуверенности. Есть много других вещей, которые собаки способны сказать при помощи своего тела.

Собака катается на спине и трется холкой о землю. Этому движению иногда предшествует потирание носа, когда животное как бы трется мордой и, возможно, грудью о землю. Такое движение может быть связано также с движением, похожим на то, как собака трет свою морду лапой от глаза к носу. Я люблю смотреть на этот комплекс знаков, ведь он — часть церемонии удовлетворенности.

Этот небольшой ритуал чаще всего можно заметить после какого-то приятного события, например, сразу после сытного обеда. Иногда, хотя и не так часто, это происходит во время события, обещающего удовольствие, например, когда владелец собаки готовит еду. Этот ритуал вообще обычно следует за чем-то приятным. Вот так собака нашей дочери Карен Теса могла удовлетворенно кататься и тереться спиной сразу после шумной игры у ручья, но никак не раньше. Когда Теса посещала нашу ферму, она часто посылала это счастливое сообщение, когда ей позволяли выйти из дома после долгого заключения; однако она не начинала кататься, пока не обегала вокруг двора, чтобы сбросить всю лишнюю энергию. Как только Теса заканчивала свой «танец свободы», она совершала удовлетворенное потирание, а затем успокаивалась и дремала в своем любимом цветнике.

 

Игра

 

У большинства животных игривость начинает исчезать по мере взросления. Люди вывели собак, у которых сохранилось множество особенностей, характерных для щенка, и заодно пожизненная игривость. Это важно для людей, потому что мы тоже сохраняем наше детское любопытство и игривость в течение всей жизни. Действительно, как вечно юные обезьяны, мы создали для себя приятеля — вечно юного волка.

Для молодых щенков игра — серьезное дело, а не просто хаотическое поведение. Щенки многому учатся играя. Сначала они узнают о своих физических возможностях, практикуя разнообразные маневры и движения. В игре также используется много моделей поведения, связанных с тем, как избежать опасности, как вести себя при самообороне, охоте и даже спаривании. Самое важное, что узнают щенки, — это то, как следует взаимодействовать с другими собаками. Так они получают первые уроки собачьего языка. Игровая борьба учит их доминировать и признавать свое социальное положение. Они также изучают, как влиять на других — как добиться того, чего они хотят, и предотвратить то, чего они не хотят.

Игра учит щенков, что явная физическая агрессия почти недопустима в социальной жизни их стаи. Когда щенки в игре кусают друг друга, они быстро узнают, что если не делать это мягко или сдержанно, случатся нехорошие вещи. Например, зажимая своими острыми небольшими зубами ухо однопометника, щенки слышат визг, после чего брат прерывает игру, а мать может оттрепать обоих. Они узнают, что агрессия не работает, если они хотят продолжать поддерживать контакт или игру.

Так как для игры характерны преследование, укусы, прыжки, толкания, борьба, рычание и ложная борьба, важно сигнализировать, что все эти действия происходят понарошку, а не всерьез. Поэтому собаки разработали ряд игровых сигналов.

Собака припадает на широко расставленные передние лапы, зад и хвост подняты кверху, морда — прямо перед партнером по игре. Классический игровой поклон и самое общее предложение: «Давайте играть!» Этот сигнал используется как приглашение для шумной игры и обычно сопровождается внезапным натиском или атакой на партнера. Преследование и борьба в таких случаях составляют главную часть игры.

Этот игровой поклон не только приглашение. Он своего рода «знак препинания», который используется в течение всего периода игры, чтобы напомнить каждому, что это только игра. Прежде чем одна собака бежит к другой, чтобы ложно атаковать, она может сделать такой игровой поклон. Если собака случайно ударит другую собаку слишком сильно или собьет ее, она станет тут же подтверждать, что игровой поклон, отданный пострадавшему животному, означает, что это было только забавой и не означало агрессию. Иногда игровой поклон — только часть приглашения. Некоторые собаки начинают носиться кругами как безумные, когда их выпускают на открытую площадку. Они будут горделиво прохаживаться, прыгать, скакать, выписывать зигзаги, поджимать хвост под живот и накручивать дикие круги. Среди этих преувеличенных движений непременно окажется и быстрый игровой поклон, который будет немедленно прекращен, поскольку собака, желающая поиграть, уже снова умчалась, чтобы вертеться и демонстрировать горделивую походку. Корни такого сумасбродного поведения кроются в охотничьей стратегии, применяемой волками и лисами. «Танцуя» в непредсказуемой манере, они отвлекают внимание животных, которые являются потенциальной добычей. Эти введенные в заблуждение существа приближаются к хищникам, чтобы попытаться узнать причину их очевидного безумия, и могут попасть в засаду или подойти слишком близко, и тогда их можно атаковать.

В Северной Америке в прошлом столетии похожая стратегия использовалась охотниками, чтобы привлечь уток. Они поощряли своих собак (изначально это были пудели) скакать на открытом месте по окружности в глупой и игривой манере. Когда дикие утки замечали происходящее, они останавливались и подлетали ближе, чтобы наблюдать эту абсурдную сцену. Их было легче подстрелить, когда они подходили на расстояние выстрела дробовика. Охоту на уток таким манером называли «толлинг» (в английском языке toll — колокольный звон). Так мы звоним в церковный колокол, чтобы привлечь людей к религиозной службе или сплотить сообщество во время опасности. Позже канадцы разводили собак специально для этого вида охоты. Новошотландский завлекающий уток ретривер (Nova Scotia Duck Tolling Retriever), прозванный знатоками колоколом, не только бегает вокруг, чтобы привлечь уток, но еще и беспорядочно плавает в воде для достижения той же самой цели. Однако, как только утка подстрелена, пес выполняет работу обычного ретривера.

Игрового поклона иногда недостаточно, чтобы вовлечь некоторых робких молодых собак в игру со взрослыми. Старшие собаки, кажется, находят сей факт весьма удручающим и идут на небольшие уступки, чтобы заставить щенков вступить в игру. Иногда для этого используется сигнал, означающий своего рода «заверение». В самом типичном случае доминирующая собака приближается к щенку и переворачивается на спину, что похоже на полный пассивности сигнал, говорящий о том, что она сдается. Используя этот знак, характерный для более низкого положения, собаки словно говорят своим младшим сородичам: «Можете побыть вожаками какое-то время, если поиграете со мной». Возможно, почувствовав собственную важность в присутствии большой, старшей собаки, которая ведет себя покорно, молодые подходят ближе. Как только они приближаются, старшие собаки демонстрируют игровой поклон, и теперь можно начинать шумную игру.

Собаки не увлекаются множеством различных вариантов игр, но в те игры, которые они знают, играют с большим энтузиазмом. «Убежать подальше» является, вероятно, самой популярной из них: собака выбирает объект и спешно убегает в надежде, что ее будут преследовать. Иногда она приближается к преследователю на расстояние в несколько метров, ложится перед партнером, чтобы привлечь его внимание, и хватает его, как только он подходит. В этот момент внимание объекта снова привлекается и гонка продолжается. Объект часто меняется, и собаки просто гоняются друг за другом. Преследователи тоже меняются местами, а когда собака поймана, игра изменяется на другой излюбленный вариант — «Борьбу», с шумом и рычанием, достаточными, чтобы убедить людей, которые не очень много знают о собаках, что кто-то собирается кого-то убить. Еще одна игра — «Лови!», где одна собака бежит прямо на другую, поворачивая лишь в сантиметре от своей цели. Это выглядит очень угрожающе, но когда срабатывает, быстро превращается в свободную погоню, где собака-цель преследует условно нападающего.

Наблюдать собак, резвящихся в игре, означает ценить изящество и радость. Это также ключ к пониманию некоторых моментов в их психологии: беготня для собак — то лее самое, что танцы для людей. Это их способ подключиться к ритму Вселенной.

 

13

Перст указующий

 

D четвертой главе, когда рассматривались истории о собаках, которые имели очень хорошие «лингвистические» способности и весьма обширный «словарь», мы обнаружили, что иногда собаки скорее отвечали на язык тела людей, произносивших команды, чем на их слова. В большинстве этих случаев собаки считывали то, чего от них хотел добиться человек или куда они должны переместиться, по едва заметному повороту тела или пристальному взгляду в нужном направлении. В первый раз, когда мы столкнулись с этим явлением, мы рассматривали его как своего рода кривое зеркало, искажающее нашу способность определить, сколько слов поняла собака. Однако можно заново пересмотреть это заключение в свете того, что нам теперь известно. Поскольку мы видели, как хорошо собаки читают язык тела, возможно, нам следует дать иное толкование их поведению, учитывая тот факт, что стойки — это часть собачьего языка тела. Собаки не только интерпретируют язык тела других, чьи стойки являются для них указанием, но также сами делают указательные Жесты с очевидным намерением общаться. Другими словами, стойка является и воспринимаемой, и воспринимающей частью их языка.

Когда я говорю о специальном виде языка тела, который мы называем стойкой, я не подразумеваю классическую стойку охотничьей собаки, например, пойнтера или сеттера, направляющего свою голову и тело в пространстве, а затем замирающего, чтобы удерживать стойку, указывая таким образом, где находится птица. Вид стойки, о которой говорю я, очень походит на те позы, которые используют люди, чтобы сообщить другим о мирных намерениях. Возможно, полезно сначала рассмотреть похожее поведение людей. Обычный человек, вероятно, не думает о стойке или указующем жесте как о языке, но когда ученые исследуют развитие языка человека, они находят, что положение тела и жесты имеют с языком много общего.

Некоторые психологи утверждают, что первое слово, которое произносит ребенок, вовсе не слово и даже не звук. Это жест, а именно — тыканье пальцем. Когда вы указываете на объект, вы вообще не говорите ничего о вашем пальце. Скорее, вы указываете на определенный объект в определенном направлении. Таким образом, если вы указываете на сверкающие украшения на столе, в действительности вы говорите: «Посмотрите на эти украшения». Варианты, которые вы могли бы употребить: «Я хочу…», или: «Я люблю…», или: «Я интересуюсь украшениями». Но вы, конечно, не говорите: «Посмотрите на мой палец».

Наши дети не рождаются со способностью осознанно указывать на объекты. Если вы показываете девятимесячному ребенку интересную игрушку или печенье, находящееся вне его досягаемости, он сначала вытягивается, его рука и все пальчики тянутся к объекту. Ребенок будет смотреть непосредственно на нужную вещь, и когда не сможет ее достать, он способен показать, что расстроен: будет стучать по столу, кричать и плакать и т. д.

Приблизительно в десять или одиннадцать месяцев у девочек и приблизительно в тринадцать-пятнадцать месяцев у мальчиков происходят внезапные изменения. Теперь ребенок не жестикулирует с растопыренными пальцами, он начинает указывать. Это является актом коммуникации и подтверждается тем, что если рядом с ребенком никого нет, он не будет ни на что показывать. Кроме того, ребенок склонен посмотреть на родителя или на другого взрослого перед тем, как указать на что-то. В то же время он пытается произнести подобный слову звук. Эти звуки могут быть попыткой дать название объекту или просто средством заставить родителя посмотреть на него, чтобы взрослый тоже узнал указывающий жест. Обратите внимание на то, что здесь начинает происходить. Ребенок определяет объект в определенном местоположении и пробует сказать этим: «Я хочу ту вещь, которая находится там». Указание пальца служит той же самой функции, что и называние объекта. Выходит, если ребенок указывает на печенье и мы ему подаем его, это имеет тот же эффект, как если бы он произнес слово «печенье». Следовательно, мы можем рассматривать указывающий жест как первое слово или некоторое протослово.

Я разговаривал с женщиной-психологом, которая изучает развитие языка у детей, и она сказала мне, что именно этот указующий жест убедил ее, что собаки никогда не смогут обладать ничем похожим на язык.

«Когда я указываю пальцем, чтобы показать моей собаке, где лежит что-то, чего она действительно хочет, или лакомство, что я получаю? Собака смотрит на мою руку. Если я буду продолжать показывать пальцем, то она дойдет до кончика моего пальца и начнет бодать его своим носом. Я могу указывать на вещь хоть дюжину раз. Она только все больше расстраивается, но все равно снова возвращается к моей руке. Идея, которую мой указательный палец определяет как „Посмотри туда“, никогда до нее не доходит.»

Есть две стороны в изучении этого явления. Первая имеет отношение к тому, что мы всегда предполагаем, будто собаки и другие животные должны действовать точно так же, как люди, использовать те же самые инструменты, чтобы достичь определенных результатов. Это предположение здесь не работает. Собаки не пользуются лапами так, как люди руками. Они не воспроизводят множество наших манипуляций и, конечно, не употребляют лап для жестикуляции. Если собака указывает, то никак не лапой, а головой и телом. Когда мой пес Один хочет выйти наружу, он смотрит на меня и затем направляет голову и тело на дверь. Это эквивалент тыканья пальцем у человека. Если я не отвечу, то он посмотрит на меня, залает, снова посмотрит на дверь и снова сориентирует свое тело в этом направлении.

Собака, конечно, может научиться отвечать на человеческое тыканье пальцем, но природный инстинкт заставляет ее искать знаки в повороте тела и головы. Я демонстрировал это, к моему собственному удовлетворению, используя Одина. Есть упражнение на соревнование в дрессировке, называемое направленным прыжком. В соревновании за степень «Самая полезная собака» собака обязана по команде бежать вперед на расстояние приблизительно 10–12 метров, пока не получит инструкцию повернуться, сесть и посмотреть на кинолога. По обе стороны ринга есть место для прыжка: кинолог должен указать, куда надо прыгнуть собаке — влево или вправо. Обычно упражнение выполняется по широкому движению рукой кинолога в направлении желаемого прыжка и одновременной команде: «Прыжок!»

Я только начинал обучать Одина прыгать по команде и к тому времени, как я приступил к небольшому эксперименту, ни разу не видел более одного его прыжка на ринге. Итак, я наметил два одинаковых прыжка в середине ринга с разницей примерно в три метра. Размещая Одина на одном конце ринга, я вставал на другой конец и сознательно поворачивал голову и тело так, чтобы сориентировать собаку на правый прыжок, в то же самое время командуя: «Один, прыжок!» Без колебаний мой большой черный пес пересекал ринг и прыгал так, как я его сориентировал, приземляясь передо мной. Когда я направлял его таким же образом на левый прыжок, он был точно так же точен. Очевидно, использование головы и направление тела весьма ясно говорят собаке, чего мы от нее хотим.

Затем я поместил пса на другой стороне ринга и дал ту же самую команду прыгать. Однако на сей раз я держал тело и голову прямо и только глазами указывал в сторону прыжка. Один поднялся очень медленно, посмотрел назад и вперед в паузе между двумя прыжками и затем на меня, очевидно, в поиске ключа к ответу, явно не получая его из моего взгляда. Он двигался ко мне, притормаживая между прыжками, и казался озадаченным и расстроенным. Я быстро закончил этот тест, подозвав Одина к себе, вместо того чтобы оставить его на ринге в расстройстве и смятении.

В следующий раз я возвратился к предыдущему положению головы и тела, чтобы указать, куда совершать следующий прыжок, и Один показал мне, на что он обращает внимание, прыгая туда, куда я повернулся. Несомненно, безо всякого обучения он мог понять указания моего тела, но не моих глаз. Чтобы видеть, на что еще он среагирует, я перешел к промежуточному уровню. Вместо того чтобы направлять и голову, и тело, я держал тело прямо и поворачивал только голову в сторону прыжка, который хотел от него получить. Снова он поднялся весьма нерешительно, глядя на меня и ожидая информации. Я повернул голову, чтобы сориентировать его, как следует прыгнуть. Приближаясь ко мне, он становился более уверенным и в конечном счете повернул в нужную мне сторону только в шаге-другом от барьера.