2) Второе понимание общих мест: они могут быть способами развертывания мысли и речи. Другими словами, возможно описать технику создания замысла и содержания речи, развития смысла в тексте речи. Например, создатель речи может дать определение тому, о чем он вы говорит; или разобрать предмет по частям, описав целое и части; или указать причину вашего утверждения; или показать свойства предмета, обстоятельства, в которых он существует. Перечисленные категории назовем топосами, или видами общих мест.
Топосы необходимо знать как возможные способы развертывания речи, потому что в одном случае можно указать причину, в другом – привести пример; в третьем – дать точное определение, в четвертом – описать предмет во времени (биография человека или история предмета, о котором вы говорите). Создатель сам выбирает способ доказывания.
Топосы представляются не как догмы, раз и навсегда предписывающие, как следует развивать тему речи, а только как внутренние ориентиры для творческого развития мысли. При создании речи надо уметь выбрать те идеи, которые представляются уместными и необходимыми в данной ситуации.
Система топосов впервые была представлена в сочинениях Аристотеля и Цицерона, развита в рациональной риторике (сочинения Ф.Меланхтона – первая русская «Риторика» 1620 г. была переводом его краткой «Риторики», «Краткое руководство к красноречию» М.В.Ломоносова 1748 г. и др.). Представим данную систему в современной интерпретации применительно к новому риторическому опыту. При этом пользователь получает возможность видеть, каковы потенциальные возможности развития любого смысла речи.
А.А.Волков выстраивает современную систему логических, или содержательных, топов, включая в них следующие категории:
I. Описательные (обстоятельственные) топы:
1. Действие – претерпевание. 2. Предыдущее – последующеее. 3. Место. 4. Время. 5. Состояние. 6. Внешние обстоятельства.
II. Причинно-следственные топы:
7. Причина – следствие. 8. Условие.
III. Модально-оценочные топы:
9. Лицо – поступок. 10. Образ действия. 11. Цель и средство.
IV. Топы определения:
12. Присущее и привходящее. 13. Признаки. 14. Качества. 15. Свойства. 16. Отношение. 17. Род - вид. 18. Целое - часть. 19. Имя и вещь. 20 Тождество.
V. Сравнительные топы:
21. Большее – меньшее. 22. Подобие. 23. Противное. 24. Обратимость. 25. Транзитивность [Волков 2001: 90-134].
Как верно замечено А.А.Волковым, «топ определяет форму мысли, лежащую в основе рассуждения» [Волков 2000: 134]. Ниже нами предпринята попытка описания основных топов, служащих способами развития мысли в доказательстве и любом распространении речи. Количество топов возможно увеличивать или уменьшать, как это показано в докторской диссертации Л.В.Ассуировой.
Ниже топы описаны как универсальные способы развития замысла речи, а их количество минимализировано в учебных целях. Предлагаемая классификация включила следующие топы: 1) определение, 2) целое – части, 3) род – вид, 4) свойства – качества – характеристика, 5) сравнение, 6) противоположность (антитеза), 7) имя, 8) причина – следствие, 9) условие, 10) уступление, 11) время, 12) место, 13) пример, 14) свидетельство.
Топос определение.
Определение – один из самых распространенных топосов. Рассуждение о всяком явлении или предмете часто начинается именно с определения, когда необходимо ясно показать: что есть что? кто есть кто? Определение может быть представлено в разных формах от краткой дефиниции до пространного описания объекта. Определение – важнейший элемент рассуждения, поскольку от установления точного смысла слов зависит неискаженное толкование сути предмета.
Для того чтобы быть успешным, риторическое определение, кроме правильности, требует новизны, неожиданности, привлекательности. Правильность означает, что определение соответствует истинному положению вещей. Получатели речи, если они не настроены предвзято, соглашаются с утверждениями создателя речи. В таком случае определение становится неким исходным положением, отталкиваясь от которого возможно дальнейшее доказательство.
Например, все будут согласны с тем, что живопись – это «изобразительное искусство или «создание художественных образов красками» [С.И.Ожегов 1987: 166]. Данное определение правильно, общепринято и общепонятно. Впрочем, и оно может быть оспорено придирчивым критиком, который расширит средства создания образов – ведь рисовать можно не только красками. Однако объяснять общеизвестные истины требуется только в том случае, если необходимо первичное уяснение вопроса. Поэтому желательно, чтобы правильность не представала банальностью или ходячим мнением, всем известным и не сообщающим новую информацию.
Во всякой речи должно присутствовать развитие смысла, поэтому требуется новый и оригинальный взгляд на предмет. Новый взгляд ставит целью создание нового стиля мысли, слова, отношения к объекту и возможных последующих действий. Яркие и метафорические определения создаются для того, чтобы выразить и утвердить собственное мнение, показать свежее видение предмета. Например, Леонардо да Винчи пишет: «Живопись – это поэзия, которую видят, а поэзия – это живопись, которую слышат».
Так, сравнивая живопись с фотографией, скажем:
«Живопись – это остановленное мгновение жизни, это жизнь, рассматриваемая в мгновенье».
Назовем такие определения контекстуальными, или метафорическими, поскольку они создают неожиданный перенос смысла от одного слова к другому. Такие определения обычно фиксируют какое-то неожиданное свойство явления или предмета, показывающее его природу с одной из сущностных сторон. Впрочем, в таких метафорических определениях следует не переходить меру в сложности и аллегоричности образов, которые могут быть непонятны аудитории.
Вот еще один пример со словом «музыка»:
ü Музыка – искусство, в котором переживания, чувства и идеи выражаются ритмически и интонационно организованными звуками [Ожегов 1987: 313].
Метафорические (контекстуальные) определения:
ü Музыка – источник радости мудрых людей… (Сюнь-цзы)
ü Музыка – единственное искусство, проникающее в сердце человека так глубоко, что может изображать переживания этих душ. (Стендаль)
ü Есть минуты, в которые вполне чувствуешь недостаток земного языка, хотел бы высказаться какою-то гармониею, музыкой. Музыка – невещественная дочь вещественных звуков, она одна может перенести трепет одной души в другую, перелить сладостное, безотчетное томление… (А.И.Герцен)
Попытки создавать определения в виде повторяющихся конструкций (фигур речи) предпринимаются достаточно часто в художественной и публицистической литературе. Существуют тексты, которые построены только на одних определениях. Эти определения именно метафоричны, т.е. построены по принципу сравнения, уподобления одного предмета другому. Вот определения, данные России писателем Всеволодом Ивановым в письме Николаю Рериху (1925 год):
«Россия не только государство. Она … океан, стихия, которая еще не оформилась, не влегла в свои, предназначенные ей берега, не засверкала еще в отточенных и ограненных понятиях, в своем своеобразии, как начинает в бриллианте сверкать сырой алмаз. Она вся в предчувствиях, в брожениях, в бесконечных органических возможностях.
Россия – это океан земель, размахнувшийся на целую шестую часть света и держащий в касаниях своих крыльев Запад и Восток.
Россия – это семь синих морей; горы, увенчанные белыми льдами; Россия – меховая щетина бесконечных лугов, ветреных и цветущих.
Россия – это бесконечные снега, над которыми поют серебряные метели, но на которых так ярки платки русских женщин, снега, из-под которых нежными веснами выходят темные фиалки, синие подснежники.
Россия – страна развертывающегося индустриализма, нового, невиданного на земле типа… Россия – страна неслыханных, богатейших сокровищ, которые до времени таятся в ее глухих недрах.
Россия – не единая раса, и в этом ее сила. Россия – это объединение рас, объединение народов, говорящих на ста сорока языках, это – свободная соборность, единство в разности, полихромия, полифония…
Россия – могучий хрустальный водопад, дугою вьющийся из бездны времен в бездну времен, неохваченный доселе морозом узкого опыта, сверкающий на солнце радугами сознания…
Россия грандиозна. Неповторима. Россия – полярна. Россия – мессия новых времен…»
Создать такую цепь определений может только истинный художник слова. Опасность состоит в том, что метафорические определения могут увести от истинной сущности предмета, увлекая красотой и необыкновенностью образов. По-видимому, именно такое состояние было свойственно многим художникам слова в эпоху русского символизма, когда творились новые мифологемы ХХ века. Художник слова при этом сам начинает верить в то, что он пишет, будучи увлечен собственной фантазией. Не в этом ли причина многих мифологем ХХ столетия, которые творились на основе яркой художественной фантазии, стилистически яркой и риторически убедительной, но уводящей в конце концов от сути предмета? Поэтому так важна истинность и точность научной речи, где подобные фантазии ограничиваются необходимостью рассуждать строго, логично, кратко, безотносительно к сиюминутным, индивидуальным, публицистическим пристрастиям участников речи.
В заключение описания данного топоса приведем попытку построить цепь образных определений с возвращением к началу рассуждения в учебной речи на семинаре по риторике:
Бодрость – это свежесть ума, свежесть ума – это здравый смысл, здравый смысл – это благоразумие, благоразумие – это рассудительность, рассудительность – это обдуманность, обдуманность – это мудрость, мудрость – это осмотрительность, осмотрительность – это осторожность, осторожность – это предусмотрительность, предусмотрительность – это дальновидность, дальновидность – это умное решение, умное решение – это правильный выбор, правильный выбор – это достойный выход из ситуации, выход их ситуации – это разрешение проблемы, разрешение проблемы – это оперативность, оперативность – это скорость, скорость – это энергичность, энергичность – это полнота сил, полнота сил – это бодрость. (Ануш Лалаян)
2. Топос целое – части. Каждый предмет может быть определен как целое и рассмотрен в его частях. Рассмотрение предмета по частям – возможный прием построения многих текстов: как научных рассуждений, деловых описаний, так и художественных рассказов.
Топос определения целостного предмета нередко переходит в описание частей предмета или явления. Поэтому переход к составным частям – один из наиболее простых приемов продолжения повествования. Требования при этом: привлекать для характеристики сущностные качества предмета, исчерпать основные свойства.
Вдохновляя царскосельских учеников к писанию сочинений, Н.Ф.Кошанский ставил перед ними розу и предлагал описывать ее части: сам цветок-бутон, стебель, шипы, капельки росы на листьях. Позднее в «Общей реторике» он писал об этом способе развивать свою мысль:
«Ц е л о е. Все в мире состоит из частей, а части все вместе составляют целое. Если предмет ваш есть часть какого-нибудь целого, то можете начать рассуждением о целом. Например:
Вы хотите говорить о Москве, скажите ж прежде что-нибудь о России. – Хотите описывать беседку, пруд – обратите же взор наш сперва на целый сад.
Ч а с т и. – один из прекрасных и обильнейших источников. Ваш предмет есть целое, разделите его на части – и сколько мыслей!» [Кошанский 1834: 6].
Эти законы распространяются на большинство ситуаций современной речевой жизни. Всякое обращение к коллективу предполагает затрагивание деятельности каждого или большинства работающих или учащихся в нем, разных областей деятельности, по которым восстанавливается картина целого. Всякая презентация использует топ целое – части, поскольку требуется говорить о разных составляющих подразделениях предприятия. Всякая политическая компания обращается к разным слоям населения (молодежи, пенсионерам, военным, учителям). Всякий учебник иностранного языка использует топ целое – части, когда говорится об описании комнаты, города, частей тела человека. Примеры могут быть продолжены.
Каждый вид речи предписывает свои приемы для достижения цели высказывания. Так, если в учебнике иностранного языка на начальном этапе требуется дать элементарные сведения (лексику), относящуюся к описанию частей тела человека, то творческая задача составителя учебника состоит в том, чтобы найти способ наиболее занимательной и выразительной подачи материала. Описание портрета героя в любом художественном произведении строится как выразительное нахождение ярких и своеобразных характеристик.
Приведем одно из описаний-определений человека, данное как риторическое задание написать «Слово о человеке». Мысль создателя речи, конечно, шла по пути определения природы человека и описания его «частей». В результате получилось философско-риторическое сочинение, отражающее сегодня как мировоззрение, так и художественное-стилистические принципы Выговской словесной школы начала XVIII века. Хотя стиль этой речи несомненно устарел, но современный читатель не может не оценить мыслительно-словесную изобретательность создателя такого текста (некоторые старинные слова заменены современными – текст опубликован в кн.: Аннушкин 2002:):
Человек есть вещь дивная, великая и прекрасная, дивно от предивнаго Бога осуществленная, из души невещественной и плоти вещественной пречудно сложенная. Человек — избраннейшее живущее: насколько добротою жизни, силою движения и благолепием чувствования изобильно украшенное, настолько же светлостью слов и ясностью разума пребогато сияющее. Человек — добрейшее долговечное создание, разумное и рассудительное, всякую науку и всякое художество удобно принимающее, видимое и невидимое; стольким богатством разума, смышления и мудрости изобильно кипящее, сугубое – видимое и невидимое, смертное и безсмертное, временное (и) вечное, (далее по частям тела – А.В.) выспреносная глава, горезрящее око, многобеседная уста, доброглаголивый язык, мудросокровищное сердце, быстролетающая мысль, пернатый помысл, крылатый небовосходный ум, всеизрядный Божий поклонник, второй Господнего славословия ангел и, что много говорить, со всяким созданием Божиим - всекрасный и благосочетанный союз.»
Известная сентенция А.П.Чехова «в человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли» также построена как целое и части. Очевидно, что данные примеры можно продолжать бесконечно. Для того чтобы учиться риторике, важно наблюдать, как стилистически «скроен» такой текст, какие вдохновенные мысли и слова руководили создателем речи.
3. Топос род – вид. Общее место род – вид позволяет развивать мысль исходя из видовых характеристик предмета речи. Каждый предмет рассуждения может быть возведен к определенному роду и разделен в свою очередь на виды. Например, яблоня является видом дерева (как груша, слива, абрикос), но и сама может стать родовым понятием для видов различных яблонь: белый налив, антоновка, штрефель, гольден и т.д. Значит, говоря о яблонях, мы можем развить мысль как рассуждением о свойствах плодовых деревьев вообще, так и рассуждая о конкретных сортах отдельных яблок.
То же самое можно сказать о человеке. Человек является видом для «одушевленных» существ (родовая характеристика), его видовая характеристика - дар разума и слова, ума, чувств и воли. Человек как род может быть разделен на множество видов по разным критериям: а) по возрасту (старики, пожилые, среднего возраста, молодежь, юноши, подростки, дети, младенцы); б) по полу (мужчины, женщины); в) по профессиям; г) по уму (гениальные, умные, сообразительные, «серые», глупые и проч.); д) по красоте (красивые, уродливые, обаятельные, элегантные и проч.) и мн. др. Как видите, видовые характеристики таких общих объектов как «человек» максимально разнообразны и с трудом поддаются классификации. Точнее, каждая наука или сфера деятельности применит свою классификацию.
Родо-видовые классификации выводят сразу к топосам свойства – качества – характеристики, поскольку видовая классификация нередко создается по качествам предмета.
4. Топос свойства – качества – характеристика. Описывая какой-то предмет, мы нередко называем его свойства, качества, признаки, характеристики. Свойством называется неизменно присущий признак предмета или человека. Свойство – то, что присуще («свойственно») только предмету (объекту, человеку) как родовому понятию. Строго говоря, свойство отличено от качества, а качество отличено от характеристики. Например, свойствами воды будет ее жидкое состояние, свойствами человека способность двигаться, думать, совершать обдуманные поступки и т.д.. Качество предполагает включение в свойство определенной оценки, например, качество воды может быть хорошим или плохим. Также мы говорим о качествах образцового человека – и такие качества идеального оратора всегда описывались и в риториках, и в других сочинениях этико-философского характера. Характеристика обычно связана с конкретным характером рассматриваемого предмета (человека, явления), поэтому характеристика конкретна, выборочна, а применительно к человеку дает оценку его личности.
В реальной речевой практике нередко смешиваются категории свойств, качеств, характеристик, и, в сущности, подчас трудно разделить, что в конкретном тексте описывается. Например, под именем свойств может рассматриваться то, что «свойственно» данному человеку («ему не свойственно пугаться трудных ситуаций»). Поэтому, рассуждая о топе свойства – качества – характеристика, ритору следует иметь в виду, что он дает в данном случае описательную оценку тех или иных качеств или свойств.
Практическое описание свойств или качеств предполагает ответ на вопрос: каков этот объект? В таком случае следует качественная характеристика, обычно осуществляемая качественными прилагательными, точными эпитетами и т.д. Например, Аристотель описывает следующие свойства (качества) прекрасного в человеке: мужество, справедливость, мудрость, бескорыстие, великодушие, скромность [Аристотель 1978: 43-44]. М.В.Ломоносов перечисляет «свойства жизненные», которыми названы противопоставляемые друг другу положительные и отрицательные «свойства» – «добродетели и пороки»: мудрость – безумие, благочестие – нечестие, воздержание – роскошь, чистота – нечистота, милость – лютость и мн. др.. Эти качества (свойства) любопытно анализировать и сопоставлять с тем, какие качества (свойства) человека ценятся сегодня – ведь культура не исчезает, а только принимает более развитые формы. Историко-культурные ценности приходят в данном случае в противоречие с новыми стилевыми тенденциями: нельзя остаться целиком на старых консервативных позициях, в то же время необходимо учесть исторический опыт, чтобы не «стать Иванами, не помнящими родства».
Выделение отличительных свойств – задача всякого писателя или рассказчика. Вот об ораторском языке и нраве Ломоносова пишет известный писатель и журналист Н.И.Новикóв: «Слог Ломоносова был великолепен, чист, тверд, громок и приятен. Нрав он имел веселый, говорил коротко и остроумно и любил в разговорах употреблять веселые шутки».
Всякий образ ритора складывается из внешних и внутренних характеристик субъекта. Внешняя характеристика обычно является отражением внутренних свойств человека. Поэтому, передавая впечатление от внутренних качеств человека, желательно хорошо знать, о каких внутренних свойствах человеческого характера может идти речь. Например, готовя поздравление тому или иному человеку в поздравительной речи, мы перебираем в уме его качества и ищем точную словесную характеристику этого человека. Желательно хорошо представлять слова, называющие свойства человека.
В качестве употребления топа как риторического приема для создания целого текста приведем одно из учебных сочинений, автор которого, отвечая на вопрос «Что есть счастье?», построил весь текст на топе «свойство – качество – характеристика», переходящем в видовые характеристики счастья (какое же оно, т.е. каковы его виды?)
Уважаемый мною читатель,
Драгоценная аудитория,
Вы за вольность меня уж простите,
Я с великими мира поспорила.
Был вопрос дан о счастье, но что это?
Лишь удача, успех иль везение?
Может быть, это чувство какое-то?
Может быть, это просто видение?
И без горя, увы, невозможное,
Без несчастья оно не встречается.
Счастье, бурное, буйное, сложное,
Лишь мерещится, не замечается.
Так какое же счастье? Великое?
Золотое, могучее, твердое?
Без лица оно иль многоликое?
Светозарное, легкое, доброе?
Аккуратное, райское, вечное?
Беспокойное, кем-то забытое?
Беззаботное, иль быстротечное?
Невозможное или разбитое?
Безмятежное, шаткое, детское?
Непорочное, просто огромное?
Иль семейное, ясное, женское?
Часто тихое, мирное, скромное?
Горделивое, чистое, кроткое?
Лучезарное, призрачно-долгое?
Долгожданное или короткое?
Очень часто шальное и гордое?
Бесконечное, быстрое, зыбкое?
Долговечное, хрупкое, тайное?
Мы его принимаем с улыбкою,
Всюду ищем его, не случайно ли?
Молодое, мятежное, сладкое?
Нет для счастья, увы, объяснения,
И всегда остается загадкою,
Почему оно сеет сомнение.
Я надеюсь, любимый мой слушатель,
Ты продолжишь мои изыскания.
Может быть,
Ты найдешь нечто лучшее.
Просто капельку нужно старания.
(Анастасия Соломонова)
5. Топос сравнение. Одним из ярких способов развить мысль о предмете является сопоставление (сравнение) его с другим предметом. Существуют три принципиальные возможности сопоставления (сравнения) и соответственно три топа: 1) уподобление (сходство, сравнение одинаковых свойств); 2) противопоставление; 3) количество (большее или меньшее).
Терминология сравнения и сопоставления подчас находит различные объяснения. А.К.Михальская в смысловой модели сопоставление выделяет топы сравнение и противопоставление. Она называет сравнение (аналогию) механизмом познания, вскрывающим природу предмета или явления. При этом «одно познается через другое, демонстрируется посредством другого, если имеет с ним нечто общее» [Михальская 1996: 144, 145]. А.А.Волков родовой категорией называет сравнение (как и все данные топы «сравнительными»), относя сравнение к общему «ходу мысли», который состоит в определении «сходства или различия двух или нескольких предметов» [Волков 2000: 126]. Видами сравнительных топосов являются, по А.А.Волкову, большее – меньшее, подобие, противное, правило справедливости, обратимость, транзитивность [Волков 2000: 127-134].
Таким образом, сравнение может иметь два принципиальных толкования: строго говоря, риторический термин сравнение включает черты и сходства и различия, но в обычной практике речи сравнением называют предметы сходные и похожие. Именно таково объяснение топосов сравнение – подобие – противное у Н.Ф.Кошанского. Сравнением он называет «сличение двух предметов, двух действий одного рода», а подобием – «уподобление одного действия другому иного рода» [Кошанский 1834: 10]. Топос противное, по Н.Ф.Кошанскому, будет «мыслью совершенно противоположною» [там же: 13].
Топос сравнения осуществляется в тексте через поиск общего и противоположного в предметах и явлениях. Поиск общего приводит к уподоблению, поиск противоположного приводит к противопоставлению. Как показывают наблюдения, нередко такой поиск подсознательно задан риторической задачей, которую подчас имеет перед собой создатель речи.
Логическо-мыслительная операция сравнения состоит в том, чтобы выделить некоторые сходные черты двух объектов и либо уподобить их, либо противопоставить, либо сказать о большем / меньшем по какому-либо признаку. Творческая задача в операции сравнения состоит в том, чтобы найти сходные, похожие черты объектов. В принципе такая задача выполнима и сравнивать можно «все со всем». Например, человек может быть уподоблен большинству предметов внешнего мира и ограничением в данном случае может быть лишь некоторая уместная мера фантазии и воображения.
Самый простой способ сопоставления (сравнения) предметов или явлений – нахождение сходства по какому-то признаку, и это сходство обнаруживается прежде всего в предметах одного рода (человека сравнивают с человеком, сегодняшний день – с днем вчерашним и т.д.) – таково, по Н.Ф.Кошанскому, сравнение. Следующий ход мысли – уподобление предмета или явления другому иного рода: с кем или с чем можно сравнить человека (вообще или конкретную личность)? С цветком, с животным, с птицей, с машиной, с материалом (он –«вода», «огонь», «железо», «сталь») – потенциально человека можно уподобить чему-угодно… Таково, по Н.Ф.Кошанскому, подобие.
Риторическое сравнение требует (как и в предыдущих топосах) не только правильности и истинности, но и новизны, оригинальности, своеобразия, неожиданности. Эти требования различны в разных видах словесности. В художественной литературе (особенно в поэзии) сравнение-уподобление выступает как один из ярких выразительных приемов распространения текста, причем нередко он также, как в случае с определениями, тяготеет к бесконечности:
Мне тебя сравнить бы надо
С песней соловьиною,
С тихим утром,
С майским садом,
С гибкою рябиною,
С вишнею, черемухой,
Даль мою туманную,
Самую далекую,
Самую желанную (А.Фатьянов).
Дальнейшая задача автора - продолжать сравнения, одинаково начиная и заканчивая каждую строфу (анафора и эпифора). Объем текста ограничивается мерою вкуса и законами художественной гармонии, например, для песни обычно достаточно три куплета (строфы) с неожиданными образами-сравнениями. Подобным образом выстроены многие классические произведения русской поэзии:
Я твердо, я так сладко знаю,
С искусством иноков знаком,
Что лик жены подобен раю,
Обетованному Творцом.
Нос – это древа ствол высокий;
Две тонкие дуги бровей
Над ним рассыпались, широки,
Изгибом пальмовых ветвей.
Два вещих сирина, два глаза,
Под ними сладостно поют,
Велеречивостью рассказа
Все тайны духа выдают.
Открытый лоб – как свод небесный,
И кудри – облака над ним,
Их, верно, с робостью прелестной
Касался нежный серафим.
И тут же, у подножья древа,
Уста – как некий райский цвет,
Из-за какого матерь Ева
Благой нарушила завет.
Все это кистью достохвальной
Андрей Рублев мне начертал,
И этой жизни труд печальный
Благословеньем божьим стал.
(Н.С.Гумилев)
Впрочем, черты сходства / несходства могут выявляться и так называемыми противоположными сравнениями. В ироническом стихотворении современного поэта, отрицающего свою принадлежность к «аристократам», образ поэта выражен в следующей самооценке:
Я похож на дворянина
Как ружье на пианино,
Как журавль на слона…
Сравнивая, мы можем говорить и о том, что некий предмет нашей речи может оцениваться по количеству или в сопоставлении с другим аналогичным предметом. Например, об уме говорят: «ум – хорошо, а два – лучше»; «не имей сто рублей, а имей сто друзей».
6. Топос противоположность (антитеза). Из предыдущего рассуждения следует, что топос противоположности относится к сравнительным топосам [ср.: Волков 2000: 130-131]. Однако не исключено, что с таким же успехом мысле-речевую операцию объяснения или доказательства исходя из противного можно отнести к определительным топосам. Так поступают тогда, когда легче показать сущность предмета или явления через противоположное. Например, чтобы сказать о том, как важно знание, говорят о том, сколь пагубны незнание и невежество; чтобы показать, что такое дружба, говорят, как опасны вражда и ссоры, война и всякое недружелюбие; утверждая идею добра, вспоминают зло («в жизни море зла, а добра – океан»); говоря о любви, осуждают ненависть и т.д. Схематично это выглядит так: на вопрос что такое А? Следует ответ: А – это не Б.
Как известно, идея борьбы противоположностей пронизывает как диалектическую философию Запада, так и восточные учения Востока, где весь мир рассматривается с точки зрения противопоставляемых понятий (янь и инь). Каждое явление имеет свою противоположность, поэтому разбор любого явления может включать искусное применение топоса противоположности.
Топос противоположности используется во всех видах словесности. Например, общие места фольклора, концентрируя вековую народную мудрость, построены на анализе противоположных явлений:
