Как работать с сопротивляющимися частями

После каждого этапа работы, будь то «прямой доступ» или «внутренний взор», терапевту следует заканчивать работу разговором с Самостью, чтобы гарантировать, что клиент уходит, руководимый Самостью. Иногда с сильно поляризованными клиентами субличность может не отдавать контроль и откатываться позволить Самости ввернуться на свое место. Часто это довольно неприятный, пугающий опыт и для клиента, и для терапевта, но это редко влечет за собой какую-то реальную опасность. Если возможно, терапевту следует спросить часть, почему она хочет продолжать контролировать происходящее, и обсудит., насколько обоснованы эти причины. Типичная ошибка заключается в попытках настоять на том, чтобы субличность все таки ослабила контроль; лучше пусть клиент уйдет, руководимый субличностью, чем на эту тему возникнет борьба за власть.

Такая ситуация может оказаться опасной в основном когда терапевт игнорирует предупредительные сигналы от защищающих Менеджеров о том, с какой| скоростью должна продвигаться терапия и об опасной преждевременной близости к частям-Изгнанникам. Если дело в этом. часть личности, цепляющаяся за свой контроль, это, по всей вероятности, рассерженный Менеджер, прежде изгнанная часть, опасающаяся повторною изгнания, или отчаянный Пожарный, которому хочется как можно скорее завершить сессию н уйти.

Перед Менеджером терапевту стоит извиниться, что поставил систему пол угрозу и пообещать в будущем советоваться с ним. Изгнаннику важно сказать, что терапия устроена именно таким образом. Чтобы гарантировать завершение периода изгнания, а нынешнее упорство части может только укрепить уверенность Менеджеров в том. что она должна оставаться изгнанной. Главное, чтобы терапевт продолжал руководствоваться Самостью и с пониманием отиос1ггься к страхам и боли субличности, какой бы надуманной она ни была. Когда часть начинает прислушиваться к уговорам даже если она в этот момент остается при своем, у терапевта появляется шанс в будущем Иногда часть может решиться на разговор о своих настоящих чувствах, лишь после того как ей удалось продемонстрировать свою неограниченную власть.

В очень редких случаях у меня не было времени сказать что субличности, потому что она заставляла клиента просто сбегать из моего кабинета. Хотя это очень обескураживает (особенно когда это происходит в первый раз), если терапевту удалось создать достаточно доверительные отношения и хороший контакт с Самостью клиента, клиент вернется и что-то можно будет поправить. Опасность возникает, когда у терапевта слабая связь с остальной внутренней системой, или если части личности самого терапевта ушли в какую-то крайность и спровоцировали субличности клиента. В таком случае у клиента может возникнуть общее ощущение безнадежности или предательства, что может привести к тяжким последствиям. Терапевт, руководствующийся собственной Самостью, должен постараться сам связаться с клиентом, чем раньше тем лучше, и возобновить диалог с этой субличностью.

Часто такие эпизоды провоцируют страх саморазрушающего или суицидального поведения как у терапевта, так и у клиента, особенно если верховодящая в данный момент часть личности намекает на такое поведение или угрожает им. Как я упоминал в главе 4, пожарные используют явно саморазрушительное поведение (булимию, самоповреждение, алкоголь или наркотики, экстремальные формы сексуального поведения или воровство), чтобы спустить накопившееся напряжение и избежать боли. В некотором смысле такое повеление можно трактовать как самозащитное: ведь они пытаются скорее защитить, чем разрушить внутреннюю систему. Попытки неэффективны, поскольку помимо очевидных тяжелых физических последствий для клиента они приводят в действие другие субличности, нападающих на клиента за деструктивное поведение, что приводит к нарастанию внутренней поляризации.

Следовательно, если терапевт способен увидеть такое поведение именно с такой точки зрения и может продолжать руководствоваться Самостью несмотря на эти угрозы, клиенту будут не так страшны субличности, использующие их как аргумент, и ему будет легче от них дифференцировать. Это не значит, что терапевт и пациент должны игнорировать иди преуменьшать значимость такого поведения. Напротив, их можно обсуждать как индикаторы дистресса и использовать как новую возможность выяснить, над чем в точности нужно поработать.

Такое поведение Пожарных также может учащаться, сознательно или непроизвольно, когда прежде находившаяся в изгнании часть личности становится более доступной. Терапевт может спросить у Пожарных, что ими движет. Проявив сочувствие и настойчивость, терапевт чаше всею сможет узнать, какую именно боль и страх скрывают эти части сами или тс части, которые они защищают. Важно помнить. однако, что до тех пор пока не будет выработан новый способ справляться с болью. Пожарным будет трудно справляться со своими автоматическими реакциями. Часто, однако, стоит Пожарному убедиться, что работа безопасна для Изгнанника, стоит снизить его поляризацию с вызывающим стыд Менеджером, и с Пожарным можно начать переговоры, «поторговаться» о том, какие реакции допустимы. Он может согласиться использовать менее опасную и пугающую форму диссоциации, или сбавить интенсивность своих реакций. В целом Пожарным нужна надежда на изменения. Если Самость терапевта или клиента способны дать эту надежду, они становятся намного менее опасными.

Я пишу все это не для того, чтобы убедить читателя, что нет опасности, когда эти части захватывают контроль. Я считаю, что основная опасность исходит в меньшей степени от самих частей и в большей от контекста, в котором они проявляются. То есть, если люди из окружения или внутренние части, окружающие Пожарных, принимаются отвергать, стыдить, бояться или давить, опасность возрастает. Любая такая реакция может послужить пусковым стимулом для нарастания поляризации, так что Пожарные могут увеличивать интенсивность своей зашиты до тех нор. пока она не станет по настоящему деструктивной.

В случае если внешнее окружение клиента серьезно вдиянет на усиление проблемы (и не входит в сферу контроля терапевта), а также в случае если Пожарный уже подверг клиента серьезной опасности и потребуется значительное время на то. чтобы его.деактивировать, терапевту стоит обсудить с клиентом вариант краткосрочной госпитализации Одна из целей, преследуемых при этом. обеспечить безопасную атмосферу, в которой о клиенте позаботятся и он сможет продолжить внутреннюю работу. Другая цель дать клиенту временный отдых, убрать его из поляризованной внешней среды, так чтобы с Изгнанниками можно было продолжить работу, не провоцируя опасных и приводящих всех в неистовство Пожарных. Проблема в том, что большинство психиатрических больниц оказывает совершенно противоположный эффект; в ответ на предъявляемые Пожарными симптомы там пытаются подавить клиента, используют чрезмерные количества препаратов и ставят патологизирующие ярлыки. Такой подход может испугать и парализовать клиента и его семью, и только усилит поляризацию во внешней системе. Далее, особенно если прежде клиента уже насильственно подавляли, субличности клиента будут в ужасе от перспективы снова оказаться в среде, где какие-то люди обладают такой властью. Поэтому также важно обсудить возможные последствия госпитализации. Надо найти учреждение и отделение с максимально комфортными условиями и программой терапии, совместимой с моделью ССТС.

 

КАК РАСПОЗНАТЬ ТИП ЧАСТИ

Последний риск касается природы самих частей. Мое понимание того, что представляют из себя части, менялось и значительно эволюционировало за годы работы и, несомненно, будет продолжать меняться. Когда я только начинал так работать, я придерживался идей конструктивизма мне казалось, что мы с клиентом занимаемся сотворчеством его внутренних диалогов, а не выявлением того, что на самом деле уже есть. То есть мне казалось, что клиенты реагируют на мои едва заметные подсказки и воображают, что эти части действуют так, как мы с клиентом придумали в ходе обсуждений.

Постепенно мне становилось ясно, что хотя моя манера задавать вопросы и настроение и влияли на систему каким-то образом, эти внутренние личности жили какой-то собственной жизнью и их невозможно было просто придумать. Я начал рассматривать их так, как если бы они были одномерными состояниями психики, каждому из которых полагалась какая-то своя особая роль.

Как я уже упоминал в предыдущих главах, когда я познакомился с частями получше; они научили меня видеть их многогранными так, как будто они люди разного возраста и у каждого есть свои особые способности (даже если они не всегда выступают в таком качества во время первых сеансов «внутреннего взора»). Таким образом, каждая часть оказалась обладательницей целого спектра чувств, потребностей и желаний, каждую можно было соотнести с определенным возрастом, полом и врожденными способностями совсем как у реальных людей.

Естественная множественность психики допущение, которое трудно принять многим терапевтам, это то, к чему я пришел за много лет. Мысль о том, что все мы, по сути, представляем из себя целый набор людей, просто не стыкуется с нашей западной научной традицией. Необязательно рассматривать именно таким образом, чтобы успешно использовать модель в работе; на сегодняшний день многие терапевты работают в этом подходе, имея в виду конструктивистскую модель или модель «психических состояний».

Но при таких моделях существует опасность видеть происходящее более ограниченно, недооценивая и недостаточно чутко реагируя на части. Например, в этой книге я часто описываю или называю субличности одним-двумя словами (например, устремленная к достижениям часть, детская часть, защищающая часть; или Победитель, Малыш/Малышка или Защитник, и т.д.). Рассматривая их как разные состояния психики, я был уверен, что такое описание или прозвище адекватно описывает суть части, поскольку видел их как ограниченный набор ощущений и мыслей, призванный выполнять очень конкретные, ограниченные роли.

Теперь я знаю, что части личности не только защищают или добиваются успеха, тоскуют или злятся, хотя для внутреннего мира они могут выступать только в таких ролях. Например, гневная часть также может быть испуганной, грустной, счастливой или испытывать сексуальное возбуждение. Возможно, субличность выступала в роли Гневной части, чтобы защитить других, или потому что она находится изгнании, но она гораздо больше, чем Гневная часть. Часто это подросток.

То, что терапевт видит субличиости как «настоящих» людей, имеет два практических следствия для работы с внутренней системой, вое имеет отношение к тому, что именно придется изменить гневной части. Поскольку это подросток, а не просто психическое состояние, его нужно не просто успокоить и вывести из агрессивного состо яния. Скорее всего, придется обсудить, что именно его тяготит, или то как устроен мир. Ему нужно будет понять, что Самость и другие части беспокоятся о нем и ценят его. Ему нужно то, что бывает нужно одинокому или озлобленному подростку, чтобы почувствовать себя в безопасности и осознать свою причастность к чему-то.

Второе следствие касается роли, которую субличность в конце концов возьмет на себя. Возможно, этот гневный подросток отлично сумеет помогать клиенту настаивать на своем, так что он может предпочесть остаться в роли Защитника (иногда Сердитого Защитника), даже после того как он будет гармонично включен во внутреннюю группу. Или напротив, он может выбрать соверщенно другую роль, например, даст клиенту умение сочувствовать другим частям и понимать их переживания. Рассматривай его терапевт только как психическое состояние, он не будет с такой же заинтересованностью искать для субличности более приятную, самую лучщую роль с учетом ее чувств, способностей и устремлений.

Следовательно, если терапевт рассматривает части только как психические состояния или интроецированные объекты, он будет относиться к ним иначе, чем терапевт, который видел бы в них людей. Можно рассматривать их как людей, пока работаешь с ними как с внутренней семьей, и как-то иначе, обсуждая теорию, если уж это смущает. Самое главное относиться к ним как к людям и уважать в них личность, когда работаешь непосредственно с ними.

Я продолжаю использовать ярлык или одно-два слова, но теперь обозначаю ими роли или образы, в которых, по мнению клиента, воплощаются части, и не имея в виду что-то, что определяет их. Роли или образы, в которых части видятся сейчас, могут не иметь ничего общего с теми, для которых они предназначались. Важно напомнить клиентам найти для субличностей новые имена, когда старые окажутся неподходящими.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В этой главе я попробовал дать основные принципы и ориентиры, касающиеся технической стороны ССТС в индивидуальной работе, и техники безопасности для этой работы. Из страха начать предлагать свою модель «преждевременно» (Schwartz, Perrotta, 1985), я ждал много лет, прежде чем опубликовать касающиеся технической сторо ны работы материалы. Я хотел убедиться в том, что достаточно знаю об опасностях и умею с ними справляться, чтобы убедиться, что при работе по этой модели терапевт не повредит клиенту (в приложении А приводится кратная последовательность терапевтических ходов, описанная в главе 4).

Работая в этой модели с клиентами, читатель-терапевт не раз окажется в тупике и будет испытывать тревожные моменты. Отдельные ваши субличности будут настаивать на том, чтобы отказаться от этого подхода и работать привычными методами. В начале так бывает со многими терапевтами. Чтобы справиться с этим, полезно обсуждать работу с коллегами, знакомыми с моделью а также начинающими ее использовать. Прилагайте также все усилия, чтобы именно ваша Самость руководила процессом, даже когда кажется, что вы в тупике, или когда вы сталкиваетесь лицом к лицу с какой-то радикальной частью в клиенте или в самом себе. И наконец, доверяйте Самости клиента и его частям, учитесь у них, как им помочь. Даже если в это трудно поверить, внутренняя система знает, что для нее лучше всего.