Внутренняя семейная терапия

До сих пор я описывал использование «внутреннего взора» для работы на изменение роли одиночной части или изменение ее взаимоотношений с Самостью. Наиболее важная работа в модели ССТС, однако, заключается в изменении взаимоотношений между частями.

He было клиента, у которого не было бы двух находящихся в сильном, жестко фиксирующем их роли противостоянии частей. Один из способов работы с такой поляризацией обеспечить поляризованным частям возможность взаимодействовать между собой непосредственно. И здесь возникают аналогии с техниками структурной семейной терапии инсценировка и разграничение, чтобы два противоборствующих члена внутренней системы могли поговорить лицом к лицу, пока терапевт следит, чтобы они слышали друг друга и не позволяли другим членам семьи вмешиваться.

У частей лучше, чем у членов реальных семей, получается быстро разрешить давно существовавший конфликт и выработать новые взаимоотношения, если они в конце концов смогут увидеть друг друга. Так происходит, потому что в большинстве своем поляризованные части никогда на самом деле не сталкивались друг с другом такими, какие они есть; они были изолированы друг от друга и только соперничали, за контроль над Самостью. Находясь в изоляции, каждая субличность существует с нереалистичными, представлениями о второй части, которые постоянно подтверждается экстремальным ее поведением.

Некоторые идеи и представления могут измениться, стоит части увидеть, как Самость взаимодействует с ее антагонистом при выполнении техники «внутренней комнаты». Таким образом техника «комнаты» помимо улучшения отношений между Самостью и частью создает условия для сближения противоборствующих частей. При работе с менее поляризованными системами можно обойтись и без этой предварительной стадии, на которой каждой из противоборствующих частей уделяется особое внимание. Субличности могут просто собираться в комнате по мере их появления. В сильно поляризованных системах техника «комнаты» является важным шагом в деле уравновешивания системы.

В сильно поляризованных системах, прежде чем перебросить мост между двумя субличностями, было бы разумно спросить каждую из них, хотела бы она пообщаться с другой в присутствии Самости. Самость может убедить каждую, что другая часть способна держаться и не действовать в отношении самой части с неуважением или жестокостью; Самость может это гарантировать, если она сама достаточно дифференцирована. Также самость может сказать каждой субличности, что она узнала и поняла о природе второй части, и может описать, насколько лучше пойдут дела, если эти две част и смогут договориться.

Когда субличности согласились встретиться, терапевт предлагает Самости клиента свести две части в одном месте, сделать гак, чтобы они оказались лицом к лицу, и дать им обсудить, как именно их отношения могли бы измениться к лучшему. Самость может предварить их диалог словами; «Я знаю, что вас объединяет желание сделать так, чтобы нам всем было хорошо; вся разница у вас в том, что вы по-разному это видите или представляете себе разные способы», или «Ваша борьба занятие ненужное и обреченное на провал. Я хочу, чтобы вы поговорили о том, как вы можете помочь друг другу, или по крайней мере начать сосуществовать по-другому». Так Самость оказывается в положении терапевта по отношению к субличностям, а сам терапевт превращается в наблюдателя-ко-терапевта. Самость передает, как идут дела у частей, терапевт оказывает поддержку или дает советы, но в основном обеспечивает сохранение дифференциации Самости.

Во многих случаях две субличности начинают диалог, который хорошо движется сам по себе, с минимальным участием Самости. Но бывает, что одна или обе части упорствуют, держатся за свои радикальные убеждения и не пытаются по-хорошему обсудить то, что им предлагается. Самости следует твердо настаивать, чтобы непокорные части уважали друг друга и по крайней мере старались выслушать, что говорит вторая сторона. Иногда эти усилия Самости оказываются бесплодными, и с первой попытки ничего не происходит. Когда так получается, это означает, что каждой из упорствующих субличностей может понадобиться индивидуальная работа, или что частям просто нужно встретиться несколько раз, до тех пор пока они проникнутся доверием друг к другу и смогут воздерживаться от резкости в присутствии друг друга.

Когда противостояние между двумя частями начинает близиться к разрешению, Самость может задать вопрос, как именно эти части хотели бы взаимодействовать вне терапии. Нередко встречаются радикальные перевороты в отношениях; например, критикующий Менеджер, в прошлом ненавидевший ребенка-Изгнанника, может стать образцом для подражания или учителем ребенка. Самость также может задавать больше вопросов о других частях, которые прежде находились в альянсе с ними, и также поработать на деполяризацию тех частей.

Таким образом, работа с поляризованной внутренней системой постепенно сдвигается от индивидуальных встреч с каждой из частей к диадической терапии пары частей и далее к внутренней групповой или семейной терапии.

Как упоминалось выше, первая стадия не является обязательной, если в системе нет сильно выраженной поляризации; с некоторыми системами можно начать внутреннюю семейную терапию хоть на первой сессии.

Когда определенная степень деполяризации в диаде или в альянсах достигнута. Самость может просто регулярно встречаться со всей группой (или по меньшей мере с теми частями, которые были к настоящему моменту идентифицированы и положительно ответили на предложение Самости собраться). Для этого Самость просит группу собраться и затем задает вопросы о том, как обстоят дела в группе.

В литературе по семейной терапии это называется «циркулярные вопросы» (Tomm, 1985, 1987, 1988). Вот несколько примеров:

• Кто из вас расстроен больше всех? Кто больше всего руководит?

• Кто кому помогал? Кто с кем в ссоре?

• Что, по мнению частей, сегодня должно случиться?

Взаимодействие с группой с помощью таких вопросов позволяет прояснить цель каждой из встреч. Я не устаю поражаться, как часто такая группа, ранее деполяризованная, просто знает, в чем она нуждается и может передать эту информацию Самости. Самости остается просто организовать все так, чтобы план группы на эту сессию можно было воплотить. Так, если они сообщают, что одна из частей все еще продолжает вести себя каким-то особым образом и, по-видимому, нуждается в новой роли. Самость может проинтервьюировать часть перед всей группой и затем спросить у членов группы, какую реакцию это у них вызвало и помочь договориться о желаемом изменении. Если проблемой является отсутствие согласия между двумя субличностями. Самость просит эти две части пообщаться напрямую и работает с ними, пока остальные наблюдают.

Когда проводится работа перед всей группой частей. Самость может отслеживать реакции других частей на работу, поскольку все они там присутствуют. В конце Самость спрашивает у группы:

• Кому из вас было тяжелее всех смотреть на это?

• Кому больше всего хотелось вмешаться?

• Кто хотел бы помочь попробовать продолжать в том же духе?

Во многом, как в обычной семейной терапии, цель заключается не только в разрешении противоречий, но и в реорганизации их отношений, так чтобы они все работали вместе и помогали друг другу. Другими словами, цель заключается не только в деполяризации, но и в достижении равновесия и гармонии во всей внутренней системе.

Поэтому когда часть нуждается в помощи для изменений. Самость ищет добровольцев и обсуждает со всей группой, как именно можно обеспечить эту помощь. Если клиент сталкивается с проблемой. Самость устраивает сбор всех частей (или по крайней мере тех, кто лучше всего осведомлен о проблеме или заинтересован в результате), чтобы выработать совместный план и скоординировать участие разных субличностей в ее разрешении. Если клиенту предстоит принять важное решение. Самость собирает всю группу и спрашивает, кто из частей одобряет один из возможных выборов, а кто другой. Самость выступает в этих дебатах в качестве модератора, и затем, выслушав мнения всех частей, принимает решение. Затем Самость спрашивает «проигравшие части», что им нужно, чтобы справиться с изменениями. Другими словами, человек превращается в хорошо функционирующую социальную группу, у которой есть общие ресурсы, важные выборы делаются сообща, а лидер пользуется доверием.

Другая потрясающая сторона терапии внутренней семьи то, как много работы может быть проделано группой субличностей без участия терапевта, а то и Самости. Самость может встречаться с группой, чтобы начать работать над чем-то, но обнаруживает, что части уже сами обо всем договорились и наметили что им делать. Таким образом, Самости необязательно быть с частями, чтобы в системе возникли изменения. Во многих реальных случаях большинство изменений происходит внутри группы, без участия Самости. Когда такая степень функционирования группы уже есть или была достигнута, психотерапия движется очень быстро ведь клиент в состоянии использовать все свои ресурсы для решения проблемы.

 

«ПРЯМОЙ ДОСТУП»

У психотерапевта есть и другой инструмент работы помимо «внутреннего взора». Терапевт может общаться с субличностями напрямую. Также терапевт может наблюдать за непосредственным взаимодействием частей между собой или с Самостью, а не довольствоваться пересказом клиента, как в случае с «внутренним взором». Такой формат работы я называю «прямой доступ», поскольку терапевт работает с частями напрямую. Пионерами такой работы были гештальттерапевты, которые предлагали поговорить с частями клиента, или, используя технику «пустого стула», устраивали разговор двух частей (клиент пересаживался со стула на стул).

Когда я только начинал работать с внутренними системами, я возлагал большие надежды нa «прямой доступ, потому что ничего не знал о «внутренней взоре». На некоторых сессиях клиент скакал между пятью-шестью стульями, воспроизводя все внутренние диалоги. Открыв возможности «внутреннего взора», я обнаружил, что для большинства клиентов и для многих случаев он был более практичной и эффективной техникой, чем «прямой доступ». Но у «прямого доступа» остаются определенные преимущества, а для небольшого процента клиентов, которым не дается переживание «внутреннего взора», это единственный способ вступить в контакт со своими внутренними мирами. Сейчас я в некоторых случаях использую «прямой доступ» как основную технику, иногда я пользуюсь им только для определенных целей, а иногда я исключительно ограничиваюсь только «внутренним взором». Причины станут ясны, когда я расскажу о преимуществах «прямого доступа».

Во-первых, он позволяет установить личные отношения между субличностью и терапевтом. При использовании «внутреннего взора» терапевт говорит только с Самостью, только с нею обсуждает происходящее и в какой-то степени остается отстраненным от прочих частей. Но субличностям некоторых людей бывает полезно получить опыт прямого взаимодействия с терапевтом, чтобы убедиться в том, что он компетентен и неравнодушен. В некоторых случаях такая уверенность возникает только после прямого разговора с терапевтом.

Иногда клиент в прошлом был настолько травмирован, что субличности почти не доверяют Самости. С таким клиентом – например, жертвой многолетнего травмирующего инцеста сначала терапевту придется выполнять для системы функцию Самости. Когда становится ясно, что части не будут сотрудничать с Самостью, продолжать ожидать, настаивать и уговаривать Самость взять на себя руководство только фрустрирует все субличности, входящие в систему. Я обнаружил, что если поговорить напрямую с каждой частью и помочь смягчить противостояние между ними, я также смогу постепенно помочь частям начать видеть и уважать в Самости потенциального лидера.

Поэтому в таком случае я начинаю работать так, будто я Самость для этой системы, и на каждой сессии уделяю достаточно времени, разговаривая с той или иной частью, или инициируя диалог двух частей. Это похоже на работу, предлагаемую в литературе по Расстройству Множественной Личности (РМЛ). Однако есть одно важное отличие от работы с РМЛ; по мере того как субличности начинают доверять мне, я делаю предположение, что также они могли бы доверять и Самости, и постепенно начинаю передавать ответственность Самости; в частности, я делаю это через задания для клиента между сессиями.

Это очень благодарная работа, потому что терапевт сразу знакомится с субличностями; но часто, однако, это оказывается непростым испытанием, потому что части будут пытаться целенаправленно спровоцировать терапевта. Когда терапевту не удается помешать радикально настроенной субличности взять верх над своей и клиентской Самостью, следует признаться в этом и извиниться перед клиентом. Попытки терапевта увильнуть, попытаться замять тот факт, что часть личности взяла верх, особенно плохо скажутся на доверии субличностей к терапевту, потому что при прямом доступе они почувствуют это увиливание.

С другими клиентами «прямой доступ» может быть дополнением к «внутреннему взору». Во многих случаях, еще до того как приступить к «внутреннему взору», я напрямую разговариваю с Менеджером клиента, обсуждая с ним свои планы и то, насколько они безопасны. При этом части могут связаться со мной немедленно, еще до того, как мне раскроется вся система. Получив их разрещение, я могу переключиться на режим внутреннего взора на некоторое время, а затем в особых случаях использовать прямой доступ. Например, я могу попросить разрешения поговорить с частью, с которой возникают трудности у Самости клиента, или если в терапии будет полезно установить персональный контакт между субличностью клиента и моей Самостью.

Второе достоинство техники «прямого доступа», помимо личного контакта терапевта и части, в том, что он дает возможность терапевту и клиенту увидеть внутренние личности и их отношения в уникальной перспективе. Поразительные смены интонаций, голоса, позы и жестов, которые становятся очевидны, когда часть проявляет себя, служат подтверждением их существования. Даже отъявленные терапевты-скептики начинают видеть определенный смысл в работе с феноменом множественности, когда они находятся под впечатлением зрелища где клиент, драматически переходит из субличности в субличность и говорит вещи, о которых как ему казалось он не думал. Кроме того, это позволяет внешне представить себе часть или характер отношений между частями, что может помочь терапевту яснее увидеть систему и входящих в нее участников. Я часто рекомендую студентам использовать только «прямой доступ» некоторое время (с менее поляризованными клиентами), потому что это хороший способ освоиться на местности, особенно если у студента преобладает зрительный канал восприятия.

«Прямой доступ» также иногда помогает субличностям выразить себя более полно, чем при использовании «внутреннего взора». Часть личности, когда ее расспрашивает терапевт, сама для себя с удивлением узнает, что она сама чувствует и думает. Части обычно бывают рады получить возможность санкционированно высказаться где-то вне системы, и чувствуют себя лучше понятыми, принятыми слушателем.

И, наконец, терапевт может проводить интервенции, непосредственно направленные на взаимоотношения частей, которые перед ним только что общались. Для семейных и супружеских терапевтов это особенно знакомая и привлекательная возможность. Когда субличности взаимодействуют, при пересаживании клиента со стула на стул, терапевт действует так же, как и в семейной или супружеской терапии с ее эмоционально насыщенной атмосферой.

Основное неудобство «прямого доступа» заключается в его меньшей, по сравнению с «внутренним взором», продуктивности. Применяя технику «внутреннего взора», я за одну сессию успеваю вдвое больше, чем если бы делал то же самое с «прямым доступом». Это особенно верно в отношении терапии внутренней семьи работа с нею как с группой была описана выше. К тому же «прямой доступ» может быть опасен при работе с более поляризованными системами, так как может произойти непредвиденное терапевт получит доступ к части, которую все остальные части всеми правдами и неправдами годами старались спрятать. Если терапевт будет аккуратно сверять свою работу с Менеджерами, такой опасности можно избежать. Но всегда есть сильное искушение продвинуться немножко дальше и поговорить с частями до того, как система будет готова вытерпеть их проявления.

С сильно поляризованными клиентами неизбежны периоды, когда Изгнанники прорываются и охватывают клиента целиком. Такой клиент может позвонить среди ночи в панике, чтобы поделиться пугающими воспоминаниями или соображениями. Или посреди сессии превратиться в рыдающего, отчаявшегося ребенка. Или потерять контроль и прийти в ярость. Если самому терапевту удается продолжать руководствоваться Самостью, такая вспышка может стать возможностью показать защищающим частям клиента, как Самость может помочь справиться с вторжением части, не сливаясь ни с нею, ни с теми частями, которые ее боятся. Важность Лидерства Самости для терапевта в такой ситуации нельзя переоценить.

Прямой доступ к частям клиента не требует усилий, я еще не встречал людей, которые не дали бы доступа хотя бы к некоторым Менеджерам. Обычно Менеджеры находятся на переднем плане с самого начала, с первого момента взаимодействия терапевта и клиента. Часто терапевт в любом случае говорит именно с ними, разговаривая с клиентом, так что при смене адресата мало что меняется. Для других, более труднодоступных частей, сдвиг более ощутим, так что нужно больше времени, чтобы эти части нашлись или появились.

Процедура проста и начинается с того, что клиент фокусируется на внутреннем мире. Терапевт просит клиента сосредоточиться на части личности и спросить, готова ли она непосредственно поговорить с терапевтом. Если часть соглашается, происходит примерно такой разговор:

 

ТЕРАПЕВТ: Итак, позвольте части личности говорить вашими устами, как будто она сидит тут, а Вы там, сидите и смотрите. Иными словами, не сливайтесь с частью, по мере того как она начинает выходить, просто слушайте или смотрите, как мы с нею разговариваем.

МЭРИ: Попробую, но не уверена, что получится.

ТЕРАПЕВТ: Не начинайте думать, что может сказать часть просто дайте ей выйти. Я буду задавать вопросы, которые помогут разбираться дальше. Если не получится ну ладно, сделаем что-то другое. Готова?

МЭРИ: Думаю, да.

ТЕРАПЕВТ: (обращаясь к части Мэри) Что ты говоришь Мэри?

СУБЛИЧНОСТЬ МЭРИ: Я говорю ей, чтобы она никому не доверяла.

Задавая вопросы об отношении части к Мэри, терапевт в этот момент старался обеспечить дифференцированный ответ; часть должна была отвечать сама, как нечто отдельное от Мэри. Поэтому первые вопросы касаются взаимоотношений. Это может иметь примерно такую форму;

• Что ты говоришь или делаешь с [имя клиента]?

• Что ты заставляешь [имя клиента] думать или делать?

• Что ты чувствуешь по отношению к [имя клиента]?

• Как, по-твоему, [имя клиента] к тебе относится?

• Почему ты делаешь или говоришь это [имя клиента]?

После того как субличность дает дифференцированный ответ (например, «я делаю с Мэри то-то и то-то»), терапевт продолжает задавать вопросы того же порядка, что приводились в разделе, посвященном «внутреннему взору»: об отношениях части с другими частями, с Самостью или с терапевтом; об ее истинных намерениях и предпочитаемой новой роли; о том, чего ей бы на самом деле хотелось. Достигнув определенного прогресса, терапевт может решить, что мог бы снова пообщаться с Самостью, и перед этим спрашивает у части. не хочет ли она что-то добавить, до того как это сучится. Надо поблагодарить часть за шаг навстречу и затем попросить разрешения снова поговорить Самостью.

Затем терапевт спрашивает, как это все было для клиента. Некоторые скажут, что им было интересно, другие что все это было как-то странно. Некоторые могут начать переживать, что у них шизофрения или Расстройство множественной личности. На этом этапе бывает полезно снова подчеркнуть нормальность и наличие у каждого человека множества субличностей.

Я говорил о том, как работает «прямой доступ», когда терапевт говорит с частью личности клиента сам. Но также терапевт может наблюдать диалог Самости и части клиента. Для этого терапевту нужно сначала вступить в контакт с субличностью клиента и попросить се представить, что Самость сидит на стуле напротив. Часть просят сказать что-нибудь Самости (на пустом стуле), затем клиент пересаживается на пустой стул и отвечает части от лица Самости. Таким образом, клиент пересаживается со стула на стул, говоря то как субличность, то как Самость, до тех пор пока в их взаимоотношениях не наметится какой-то прогресс. Во время диалога такого типа я стараюсь быть как можно менее активным, моя роль сводится к тому, чтобы наблюдать, достаточно лн Самость дифференцирована, чтобы диалог мог благополучно продолжаться. Как и при работе с «внутренним взором», я могу иногда немного подталкивать разговор, предлагая те или иные вопросы или следя, чтобы каждый на самом деле слышал друг друга; затем я постепенно снова сбавляю активность. Цель всегда заключается в том, чтобы Самость как можно раньше взяла руководство на себя.

Это базовая процедура, подходящая, чтобы инициировать дназог между двумя или несколькими частями. Когда субличности выявлены, каждой из них выделяется отдельный стул, и клиент переходит от стула к стулу. Некоторым клиентам не нужно переходить со стула на стул, им бывает достаточно сменить позу, чтобы переключиться на другую часть. Терапевт действует с общающимися частями точно так же, как на приеме с обычной семьей. Самость клиента должна быть включена в это взаимодействие чем раньше, тем лучше, и в идеале именно она должна начать выполнять роль терапевта во взаимодействии частей.