Другие представители неокантианства.

Cohen. System der Philosophie. 2 Bände. 1900—4.

Riehl. Der philosophische Kriticismus иZur Einführung in die Philosophie der Gegenwart. 1903. Русск. пер. Введение в современную философию. Спб. 1904.

Виндельбанд. Прелюдии. Спб. 1901.

Liebmann. Analysis der Wirklichkeit. 3-е. изд. 1899.

«««Klimax der Theorien. 1886.

«««Gedanken und Thatsachen. 1882—1900. (Либман признает возможность метафизического построения.)

Natorp. Plato’s Idealismus. 1901.

283

Глава 17- я. Метафизика (Э. Гартман)

ГЛАВА XVII.

Метафизика (Эд. Гартман).

Перейдем к рассмотрению философской системы Гартмана, которая является типичной для метафизического построения. Его сочинение «Философия бессознательного» появляется в 1869 году. Это была метафизика, но совершенно своеобразная. Она отличается от прежних метафизических систем одной очень важной чертой. Между тем как, например, Шеллинг, Гегель при построении системы философии относились с пренебрежением к научным данным или вообще придавали им второстепенное значение, руководствуясь главным образом своими умозрениями, у Гартмана, согласно духу времени, является новая черта; он именно считает необходимым те результаты, к которым он пришел путем умозрения, привести в связь с научными данными, добытыми индуктивным путем, а потому на заголовке книги он о своей системе говорит, что она представляет собою «спекулятивные результаты на основании индуктивно-естественнонаучных методов».

Эдуард Гартман родился в Берлине в 1842 году. Первоначальное воспитание он получил в гимназия, о преподавателях которой сохранил наилучшие воспоминания. Они очень рано пробудили в нем вкус к отвлеченному мышлению. С особенным интересом он изучает физику, математику и литературу. В гимназии же он занимается искусствами, живописью и музыкой, которую он постиг в совершенстве. Дальнейшее свое образование он получил не в университете, как это следовало бы ожидать. В университет он не поступил. Надеясь на военной службе иметь достаточно досуга для занятий интересовавшими его науками: математикой, естествознанием и философией, он решает посвятить себя военной карьере. В 1858 году он поступает в артиллерийскую академию, где на ряду с изучением математики и естество-

284

знания усердно занимается философией. В 1862 году он делается офицером и попадает на службу в крепости Шпандау, где имеет достаточно свободного времени, чтобы написать для себя ряд статей по самым различным вопросам философии и психологии. Но в 1864 году он должен был оставить военную службу вследствие того, что заболел воспалением коленной чашки, и этой болезнью был на несколько лет прикован к постели. Затем он пробовал свои силы в искусствах, живописи и музыке, но, убедившись в том, что он не может сделать в области искусств ничего выдающегося, оставил их. Когда, по его словам, для него сделалось ясным, что он во всем банкрот, кроме мысли, то он окончательно посвятил себя философии. Он был как бы самоучкой в этой области, но в этом было нечто положительное, так как это обстоятельство помогло ему создать мировоззрение свободно, без предубеждений. По его словам, он никогда не имел случая раскаиваться в том, что не получил университетского образования; напротив, он благодарил свою судьбу за то, что она дала возможность ему обойтись без него, потому что вследствие этого он не был стеснен никакими рамками: он в своем творчестве был совершенно свободен от каких бы то ни было господствовавших течений. Предоставленный самому себе, он писал исключительно для себя. Его сочинения были как бы монологом к самому себе. И вот еще недавно бывший офицером, в 1869 году он выпустил свою книгу «Философия бессознательного». Хотя она вышла в такой период, когда увлечение материализмом и позитивизмом было в полном ходу, но тем не менее она обратила на себя внимание, что между прочим доказывается и тем, что за пятилетие, до 1875 года, о ней было написано не менее 58 сочинений. Из них одни опровергали его взгляды, другие защищали, третьи просто выясняли, излагали его учение. Этот факт показывает, что сочинение его было признано явлением значительным. Но как бы мы ни оценивали этот труд, ясно, что он оказал огромное влияние на философскую мысль, что он заинтересовал значительную часть читающей публики. Разумеется, его воззрения для публики, настроенной материалистически и позитивистически, казались фантастическими. Тогда начались нападки на него. Указывали на то, что автор неправильно рассуждает потому, что он дилетант, профан, что он просто неспособен обращаться с научным материалом. Гартмана обвинили в дилетантизме в области естествознания. Но в скором времени одно обстоятельство доказало, как много в суждениях о Гартмане было пристрастного. В 1872 году появилась книга анонимного автора под заглавием «Критика философии бессознательного с точки зрения физиологии и теории развития*. В этом сочинении анонимный автор показывает все недостатки «философии бессознательного», обнаруживая при этом огромную эрудицию в области естествознания. Критики Гартмана стали ссылаться на эту книгу в доказательство неосновательности его философских взглядов. Но вот вскоре эта книга появляется вторым изданием с именем автора. Оказалось, что автором ее был не кто иной, как сам Гартман. В начале 80-х годов Гартман покидает Берлин, который за это время успел сделаться большим и шумным городом, и навсегда поселяется в деревне близ Берлина (Гросс-Лихтерфельде). Он высказался по всем основным вопросам философии и обнаружил огромную продуктивность. Нет такого

285

 

 

философского вопроса, по которому он не высказал бы своего авторитетного слова. В последнее время он писал даже статьи публицистические и по политической экономии. Он умер в 1906 году.

Рассмотрим; в чем заключается его система мира.

Чтобы построить систему философии, Гартман должен был отыскать основу мировой жизни, или основной принцип. Этот принцип должен был обладать такими свойствами, чтобы из него можно было объяснить все мировые процессы. Гартман мог взять тот принцип, который клал в основу своей философии Гегель, именно разум, и сказать, что в основе мировой жизни находится разум, который создает целесообразность мира. Но Гартману этот принцип казался неудовлетворительным, потому что разум сам по себе может только мыслить, но не может действовать; он бессилен, а потому он не может совершать никакого действия. Далее Гартман мог бы взять для объяснения тот принцип, которым пользовался Шопенгауер, именно волю, но этот принцип ему тоже казался неудовлетворительным, потому что, хотя воля обладает способностью действовать, но ведь она слепа, неразумна, и из одной воли нельзя было бы объяснить целесообразность вселенной. Оставалось признать, что оба эти принципа лежат в основе жизни вселенной, но и этого Гартман не мог сделать потому, что единство мира отнюдь не может быть объяснено при допущении двух принципов. Для Гартмана, таким образом, Оставалось только одно — признать, что в основе мира лежит абсолют, атрибутами которого является, с одной стороны, воля, с другой стороны, разум. Оба эти атрибута имеют одинаковое значение. Разум, или как Гартман его называет, представление, есть нечто, лишенное силы, воля же сама по себе есть нечто неразумное, следовательно, слепое. Этот абсолют, который Гартман называет бессознательным, лежит в основе всего нами познаваемого, как объективного, так и субъективного, а тот мир, который мы воспринимаем, есть не что иное, как обнаружение этого бессознательного. Абсолют есть нечто, лежащее по ту сторону вещей, а вещи, чувственно воспринимаемый нами мир, есть объективация этого абсолюта. Этот абсолют есть, конечно, нечто духовное. К этой мысли Гартман пришел, разумеется, путем умозри-

286

 

 

тельным. Ее нужно подтвердить научными, индуктивными фактами.

Для того, чтобы показать, что все существующее есть только обнаружение этого абсолюта, мы рассмотрим прежде всего, что такое материя. Тогда мы убедимся, что то, что лежит в основе мира, есть нечто духовное, именно воля.

Материя для материалистов состоит из материальных атомов, которые протяженны. Гартман, как мы видели, примыкает к тем учениям, которые признавали, что материя состоит из непротяженных точек, являющихся центрами приложения сил отталкивательных и притягательных. Если сказать, что атомы обладают способностью притягивать или отталкивать, то нужно признать, что они представляют собою только силу, а сила есть стремление, воля, так что ясно, что атомные силы суть бессознательные волевые деятельности, так как нельзя же допустить, чтобы атомам могло быть присуще представление. Атом, таким образом, есть существо, индивидуум, обладающий бессознательной волей, и в качестве такового есть обнаружение абсолютного духа, воли, лежащей в основе мира.

Если мы рассмотрим все явления мировой жизни и проявления жизни вообще, то мы увидим, что у них есть одна общая черта, которая заключается в том, что они совершаются бессознательно. Из этого Гартман делает заключение, что абсолют есть именно бессознательное.

Для того, чтобы были понятны его примеры, обратим внимание на следующее обстоятельство. Если я ставлю какую-нибудь цель вполне сознательно, и если я также сознательно изыскиваю средства для достижения этой цели, то такое действие должно быть названо сознательным. Но если я хотя и сознательно отыскиваю какие-либо средства, но в своих действиях достигаю таких целей, о которых я ничего не знаю, то такие действия должны быть названы бессознательными.

Можем ли мы сказать, что целесообразность, существующая в жизни мира, может быть объяснена только из воздействия сознательного разума? Конечно, нет. Если мы возьмем, например, действия животного, то мы увидим, что они регулируются инстинктом. Но можно ли сказать, что действия инстинктивные сознательны? Конечно,

287

 

 

нет. Например, бобр, родившийся нынешнею весною, заготовляет себе нынешнею же осенью материал для жилища, для защиты от зимнего холода. Но ведь бобр не видел еще зимы, еще не испытал зимнего холода. Следовательно, хотя он совершает действия целесообразные, но достигает целей, о которых он ничего не знает. Следовательно, действия инстинктивные суть действия целесообразные, но бессознательные. Никакие обычно принятые объяснения инстинкта не удовлетворяют Гартмана. По его мнению, единственно достаточное объяснение — это объяснение метафизическое. Мы должны допустить, что в инстинктивных действиях животных обнаруживается влияние мирового духа, абсолюта. Именно, каждый организм, по мнению Гартмана, исполняет предначертания бессознательного.

Возьмем далее следующий пример. Если в нашем организме происходит какое-нибудь повреждение, то оно, как известно, само собою исправляется, благодаря «целебной силе природы», как в этом случае принято выражаться. Те или другие ткани располагаются тем или иным способом, но так, что происходит исправление повреждения. Этот процесс, будучи вполне целесообразным, совершается бессознательно. Если на мой глав начинает внезапно действовать какой-либо сильный ослепительный свет, то, как известно, зрачок в глазу сузится для того, чтобы меньшее количество света могло проникать в него. Это действие, называемое рефлекторным, имеет целесообразный характер: оно имеет целью устранить вредное действие сильного света на сетчатку, но и в то же время совершается вполне бессознательно, без моего ведома.

Воздействие того же бессознательного мы увидим и на других человеческих действиях. Например, творчество мыслителя, по мнению Гартмана, носит характер бессознательный. Нельзя же сказать, что мыслитель поставляет себе определенные цели и для достижения этих целей ищет определенных средств. В действительности гениальное открытие происходит бессознательно, благодаря вдохновению. Объяснение этого состояния, по мнению Гартмана, состоит в том, что оно происходит бессознательно, благодаря воздействию бессознательного принципа мира. То же самое следует сказать и относительно

288

творчества в области эстетической, в эстетическом восприятии, когда мы наслаждаемся созерцанием чего-либо красивого, изящного. Если бы нас спросили, почему то или другое нам кажется изящным, то мы ответили бы, что эти причины лежат вне сферы нашего сознания. В этом смысле и художественное наслаждение можно объяснять влиянием бессознательного.

В чувстве любви также обнаруживается бессознательное. Именно абсолют, заботясь о продолжении рода человеческого, обставил его чарами любви. Человек идет на эту приманку, чтобы исполнить цели бессознательного. Он является в этом случае только орудием в руках бессознательного.

То же самое можно сказать и относительно происхождения языка. Всякий согласится с тем, что народы не поставляют сознательных целей при созидании языка. Они при созидании языка не условливаются между собою относительно того, чтобы то или другое слово избрать символом для той или другой мысли. Язык созидается бессознательно.

Точно так же и история народов созидается бессознательно. Отдельные народы и их вожди часто ставят те или другие задачи и думают, что история идет согласно их планам, а в действительности они в этом случае являются только орудием бессознательного. Бессознательное предначертывает известные планы, и в таком направлении идет история. Каждая отдельная личность ставит себе известные ограниченные задачи и стремится к их выполнению, а результатом этого является история, которая, в свою очередь, является только лишь средством для выполнения мировых целей. Наконец, действия бессознательного обнаруживаются в тех мистических состояниях, в которых может находиться человек в состоянии религиозного вдохновения, философ — в те моменты, в которые он познает тождество своего «я» с абсолютом. Такие состояния Гартман считает возможными благодаря вмешательству бессознательного. Философу для ясного уразумения тождества его «я» с абсолютом такое мистическое состояние является необходимым.

Таким образом, во всех рассмотренных явлениях мы видим наличность бессознательного, а из этого следует, что в основе всех эмпирических явлений лежит

289

 

 

абсолюта, который должен быть признан бессознательным, потому что в таком виде он именно и обнаруживается. Это бессознательное пользуется сознательными функциями для реализирования своих бессознательных целей. Что касается реального мира, то он есть только явление, раскрытие или объективация этого абсолюта.

Как понять, что все процессы, которые совершаются в мире, имеют своей причиной бессознательное? Одновременное воздействие абсолюта во всем мире можно объяснить по аналогии с действием души в организме животного. Душа одновременно оказывает воздействие на различные части организма. Почему же в таком случае бессознательная мировая душа не может в одно и то же время присутствовать во всех организмах и атомах н действовать целесообразно? Бессознательное в этом смысле представляет собою абсолютное единство. Хотя и существуют различные индивидуумы, но они являются различными только для феноменального мира, в действительности же они входят в состав бессознательного, которое является абсолютным индивидуумом. Абсолют, или бессознательное, существовал вечно, до мира, который он и создал из самого себя. Так как ему первоначально не противостоял никакой объект, от которого он мог бы отличать себя, то он должен был быть без сознания.

Этот дух находился первоначально в состоянии полного покоя, так что и воля, и представление (разум) существовали в нем только потенциально, в состоянии возможности. Но потом абсолютное перешло в состояние деятельности.

Почему же, спросим мы, абсолютное перешло в состояние деятельности? Это, по мнению Гартмана, есть неразрешимая проблема. Ставить вопрос о том, почему абсолют приходит в состояние деятельности, это то же самое, что спрашивать, почему вообще абсолют существует. Такие вопросы философия не может разрешить. Единственно, что философия в этом случае может сделать, заключается в том, чтобы придать абсолюту такие атрибуты, которые делали бы понятным, почему действительность именно такова, какова она есть.

Гартман предполагает, что абсолют в известный момента переходит в деятельное состояние, обнаружи-

290

 

 

вается, результатом чего является творение мира. Творение мира именно начинается с того, что слепая воля к жизни беспричинно и случайно переходит из потенции в акт, из мира сверхбытия в мир чувственного бытия и в своем неразумном стремлении увлекает разум. Результатом этого является мир, полный страданий, мир по самой своей природе такой, что в нем страдания преобладают над радостями.

Гартман стремится доказать это и для этого не жалеет красок. Следуя в этом отношении Шопенгауэру, он формулирует свою мысль так, что горестей в жизни больше, чем радостей, страданий больше, чем удовольствий.

В самом деле, что обыкновенно считают благом жизни? Здоровье, молодость, богатство, свободу. Но считая здоровье источником человеческих радостей, ошибаются, потому что все, что мы в здоровье называем благом, есть не что иное, как только отсутствие тех страданий, которые дает болезнь. Возьмем, далее, те радости, которые связываются с молодостью. С психологической точки зрения мы можем сказать, что здесь источником радости является только отсутствие страданий, сопряженных со старостью. Свобода — это отсутствие страданий, являющихся следствием лишения свободы. Удовольствие есть, таким образом, нечто отрицательное. Истинная реальность принадлежит только страданию. Говорят часто, что дружба, семейная жизнь, брак, науки и искусства — все это способствует увеличению счастья человеческой жизни. Гартман подробно это рассматривает и видит совершенно обратное. Что касается художественных и научных наслаждений, то, хотя Гартман и признает, что в области творчества—в науках и искусствах — наслаждение получить можно, но они, по его мнению, слишком незначительны, чтобы могли уравновесить страдания. Нельзя думать, что счастье возрастает вместе с культурой. Самые счастливые народы—это народы некультурные, а из культурных — необразованные классы. С возрастающим развитием народа возрастает и недовольство. Развитие ума приводит лишь к более ясному сознанию преобладания страданий, более, чем уравновешивает незначительные благодеяния прогресса¹).

1) Об этом подробнее см. ниже.

291

 

 

Но как согласовать то обстоятельство, что мир полон страданий, с утверждением Гартмана, что абсолютное премудро. Как может абсолютное создать такой несовершенный мир? Гартман думает, что наш мир, может быть, есть лучший из всех возможных миров, но лучший из всех миров совсем не исключает того, что он может быть полон страданий, потому что в действительности мир, свободный от страданий, никак но может существовать. Кроме того, по мнению Гартмана, существование такого несовершенного мира можно оправдать тем, что в творении его не принимал никакого участия разум. Создала его воля, которая увлекла за собою разум. Оттого и происходит, что вследствие воздействия разума мир целесообразен, механизм его разумен, самый же факт его существования неразумен, потому что он есть продукт неразумной воли.

Мы можем определить цель мирового процесса. Задача мировой жизни, как и жизни индивидуальной, есть достижение счастья, но в действительности оно совершенно недостижимо: в жизни не только счастье не достигается, но, напротив, страдание настолько преобладает над радостями, что нужно отдать предпочтение небытию пред бытием.

Но каким образом достигнуть того, чтобы привести мир в состояние небытия? Для этого, по мнению Гартмана, необходимо волю, эту виновницу бытия, привести в состояние покоя; необходимо уничтожить волю к жизни. Таким образом можно будет освободить мир от страдания. Для этого воля должна из пространственного и временного состояния перейти в то первоначальное состояние, которое было нарушено сотворением мира.

Задача логического элемента абсолюта именно в том и состоит, чтобы научить понимать сознание, что воля находится в иллюзии. Сознание должно развиться до того, чтобы понимать неразумность стремлений воли, и только тогда воля может устремиться к переходу в первоначальное состояние.

Ближайшая задача, поэтому, заключается в том, чтобы сознание пришло к пониманию неразумия воли.

Человечество, по мнению Гартмана, в своих упованиях достигнуть счастья пережило три стадии. Первая стадия—эго античный мир, когда человечество верило в до-

292

 

 

стижимость счастья в земной жизни. Вторая стадия (средние века), когда верили, что достижение истинного счастья возможно только в загробной жизни. Наконец, третья стадия, когда человечество надеется достигнуть счастья с возрастанием прогресса. Но после этих трех стадий иллюзий надежды на положительное счастье человечество увидит безумие своих стремлений и, отказавшись от положительного счастья, будет стремиться к безболезненности, к нирване, к ничто.

Этот переход в небытие может осуществиться в том случае, если воля перейдет в первоначальное состояние, а этого можно достигнуть при помощи уничтожения воли к жизни. Но каким образом это может быть сделано? Нужно уничтожить волю в себе, вызывая противоположные желания.

Мысль Гартмана нужно понимать следующим образом. Если воля перейдет в состояние вне пространства и времени, то это ее возвращение к прежнему состоянию равносильно уничтожению мира. Но как же это уничтожение мира должно произойти? Известно, как на этот вопрос отвечал Шопенгауэр. По его мнению, каждый человек должен убить в себе волю к жизни при помощи аскетизма¹). Но этот вывод не удовлетворяет Гартмана. По его мнению, если бы не только каждый отдельный человек, но даже если бы все человечество стремилось перейти к небытию при помощи аскетизма, то этим не была бы достигнута задача освобождения мира от страданий. Положим, что известный индивидуум перестанет быть орудием воли, но что значит для абсолюта один индивидуум? Если бы даже вымерло все человечество, задавшись идеей аскетизма, то осталось бы царство животных, и бессознательное, конечно, поспешило бы воспользоваться первым случаем для того, чтобы создать нового человека. Для того, чтобы решить указанную задачу мира, необходимо, чтобы значительно большая часть духовной жизни, обнаруживающейся в жизни, в мире, соединилась в человечестве; чтобы по крайней мере большая часть человечества была проникнута этой задачей; нужно, чтобы существовало настолько удобное сообщение между населением на земле, чтобы могло быть принято общее решение к уничтожению воли. Если человек будет

1) Об этом см. ниже.

293

 

 

отрицать свою волю, то он этим придет к уничтожению воли всего мира; этим он придет к тому, что весь космос будет уничтожен.

Конечно, это учение содержит чрезвычайно много непонятного. Прежде всего непонятно, каким образом должно совершаться это общее отрицание воли. По-видимому, единственный рациональный смысл мог бы заключаться в том, чтобы объединенное человечество пришло к решению общего самоубийства и уничтожению всего живущего, но Гартман избегает такого толкования своей теории, потому что из того, что оставалось бы по умерщвлении человечества и всего живущего, легко могло бы вновь возникнуть человечество. Поэтому Гартман замечает, что ближе этот акт перехода воли в первоначальное состояние не может быть объяснен, как только признанием, что это есть сверхъестественный процесс, посредством которого мир удалится из своего теперешнего обнаружения воли, а вместе с миром явлений уничтожатся н его законы.

Гартман отказывается дать· ближайшее объяснение этого конечного процесса, но он считает необходимым указать на то, что этот процесс не содержит в себе ничего немыслимого.

Чтобы закончить рассмотрение системы Гартмана, нам необходимо характеризовать его отношение к пессимизму.

Вследствие того, что он признал, что в мире количество страданий преобладает над радостями, его считали пессимистом в обыкновенном смысле слова. Даже обыкновенно спрашивали, если Гартман считает, что жизнь полна страданий, то почему он не окончит свою жизнь самоубийством. Многие предполагали, что он пессимист, по всей вероятности, оттого, что его личная жизнь сложилась неудачно и. т. п.

Гартман считает решительным недоразумением, когда некоторые о нем думали, что он должен быть пессимистом на практике. На самом деле, он, рассматривая зло жизни с высшей точки зрения, с точки зрения мирового процесса, освобождается от пессимизма, потому что понимает, что этот мир, полный страданий, есть только один момент в развитии мира. Он перестает быть пессимистом, потому что в понимании мира старается стать на эволюционную точку зрения.

294

 

 

Его нельзя назвать пессимистом в обыкновенном смысле слова, потому что пессимистический конец мира он относит на бесконечно отдаленное время, а ближайшей задачей он ставит развитие сознания. Пока человек должен стремиться к утверждению воли к жизни, он не должен отказываться от участия в жизни мира, а напротив, должен вполне отдаться жизни и ее страданиям и таким образом содействовать мировому процессу. Гартман не зовет к квиетизму, а, напротив, к усиленной работе, к развитию, к усовершенствованию, к высшей культуре, потому что только при этих условиях возможно просветление сознания, а вместе с этим решение мировой задачи.

Из этого вытекает следующий взгляд на нравственность, на мораль, которая у каждого философа строится на его общем мировоззрении. По мнению Гартмана, мировой процесс представляет собою три стадии: воплощение абсолюта, его страдания и, наконец, его освобождение от страданий. Это освобождение от страданий произойдет благодаря деятельности индивидуума, который придет к сознанию своего тождества с абсолютом, который после такого сознания пожелает цели бессознательного сделать своими целями, чтобы этим самым энергично содействовать мировому процессу. Он будет всецело предаваться жизни и ее страданиям и, усиленно развивая свое сознание, будет стремиться к ускорению освобождения абсолюта. «Реальное бытие, — говорит Гартман, — есть воплощение Бога; мировой процесс есть история страданий воплотившегося Бога и в то же время путь для освобождения распятого во плоти; нравственность же есть содействие в сокращении этого пути страдания и освобождения» (Erlösung).

Какое значение· имеет для нас система Гартмана? Я считаю его философию отживающим типом философии, но тем не менее думаю, что она сыграла очень значительную роль в истории философии. Я не знаю, интересуется ли им большая публика в Германии, но он создал школу и в философских кругах считается истинным преемником великих идеалистов. Надо заметить, что он выступил в такой момент, когда 'общее мнение было совершенно неблагоприятно для метафизики и вообще для умозрительных построений. Он в такое неблагоприятное время энергично защищает свои метафизические теории, при чем

295

 

 

делает его с таким искусством, что оказывает не малую услугу для поддержания преемственности метафизической мысли. Его заслуга заключается также и в том, что, благодаря ему, метафизика делает поворот в сторону науки. Он указал новый путь для метафизики, связав ее построения с индуктивными выводами. Такой союз метафизики с науками оказался благоприятным для развития самой метафизики.

Но нужно было придать более реальный характер метафизическим построениям, нужно было еще умерить притязания метафизики. Вот возникает новый тип метафизики и именно индуктивной метафизики, к рассмотрению которой мы и перейдем.

Литература.

Hartmann. Philosophie dos Unbewussten. 10-е изд. в 3-х т. 1890.

Русский перевод: А. А. Козлова. Сущность мирового процесса, иди философия бессознательного. 2 тома. М. 1873—75. После смерти Гартмана издано его сочинение: System der Philosophie im Grundriss в 8 томах.

Hartmann. Phaenomenologie des sittlichen Bewussteins. 1879.

Drews. Hartmann’s Philosophie und der Materialismus der modernen Kultur. 1890.

Drews. Hartmann’s philosophisches System. 1904.

Vaihinger. Hartmann, Dühring, Lange. 1876. (КритикаГартмана.)

Соловьев Вл. Кризис западной философии против позитивистов. М. 1874 (собрание сочинений. Т. 2-й).

Геффдинг. История новейшей философии. Спб. 1900.

Eduard von Hartmann’s System der Philosophie im Grundriss (Изложение, сделанное самим Гартманом).

Drews. Das Lebenswerk Eduard von Hartmanifs. 1907.

Kappstein. Ednard von Hartmann. 1907.

Ziegler. Das Weltbild Hartmann’s. 1907.

296

Глава 18- я. Индуктивная метафизика (В. Вундтъ)

ГЛАВА XVIII.