Композиция — это такое соединение элементов, такое единство, в котором содержание выражено в неповторимом восприятии художника и в единственно возможной для данного замысла системе речевых средств.
116
В предыдущих разделах говорилось об элементах композиции, которые в проекции на содержание выглядят как введение, серединная часть, заключение, а в проекции на способ изложения как соотвествующие композиционные звенья. Эта композиция в принципе типична и для целого прозаического произведения. Но внутри произведения эти звенья, особенно среднее звено детализированы, и эта детализация затрагивает как содержание произведения, так и его форму (т.е. структуру "образа автора", повествовательную речь, жанровое качество и т.д.). Причем композиция содержания, повествования и речи, а затем и языка соотносительны. Ниже приводятся некоторые виды сюжетно-повествовательно-речевых комбинаций:
1. Прямоточное повествование
Традиционный способ ведения повествования, где последовательность событий связана единой событийной цепью. Композиция определяется единой авторской точкой зрения и единой повествовательной речью.
2. Рамочное повествование
Это обрамление в начале и конце повествования, как бы рассказ в рассказе. В результате смешение двух точек зрения, двух повествователей и двуголосие.
3. Плетеное повествование
Русло повествования размывается в сеть речейков, повествователь то и дело возвращается к прошлому, забегает к будущему, перемещается в пространстве. Такое повествование широко пользуется разными планами повествования, разными комбинациями внутри текста и разными видами речи. Возникает речевое многоголосие.
4. Контрапунктное повествование
Оно характеризуется параллельным развитием двух или нескольких сюжетных линий. Здесь могут быть такие варианты: а) две или несколько сюжетные линии, не связанные между собой, совмещаются по пространственно-временному принципу; б) линии из прошлого перемежаются с лицевым планом, объясняя поведение героя в настоящий момент, раскрывая его
117
внутренний мир. Для такого вида композиции характерен многоликий автор-повествователь и многоголосое речеведение.
5. Револьверное повествование
С его помощью событие изображается с разных точек зрения, глазами разных героев.
6. Панорамное повествование
Это такая композиция, при которой смена событий имитирует их немонтажное соединение. Повествователь подобно кинооператору заставляет камеру блуждать, чтобы заснять объекты, двигаясь мимо них в том порядке, в каком они находятся в действительности. Панорама позволяет показать человека в пространстве и одновременно и само пространство, увиденное глазами этого человека.
Перечисленные возможные типы композиции повествования обусловливают многочисленные виды смысловой, речевой, тональной, ритмической комбинаторики художественного повествования, передавая эмоциональное напряжение повествования, а также индивидуальность стилистической манеры художника.
Кибернетическая конструкция как система интегрирования жанровой системы художественного повествования и литературно-художественной системы функционирования прозаического произведения. Вертикальная структура
Кибернетическая система в художественном произведении подобно художественному речевому жанру также персонифицирована в зависимости от структуры процесса движения мысли, иными словами, от набора КРФ. Если на определенном участке повествования используется КРФ "описание", то повествователь выступает в роли "наблюдателя". Если "описание" перебивается "размышлениями", то повествователь представляет содержание как "наблюдатель/ комментатор". Если используется КРФ "сообщение", то повествователь выступает в своей исконной роли: либо литературного повествователя, либо устного рассказчика.
В современной мировой художественной прозе широко распространена роль повествователя/ кинематографиста. Для
118
кинематографического повествования характерна демонстрация непосредственного действия в конкретно-зрительной форме. Создается впечатление, что происходит съемка действительности с определенной точки.
Ниже приводится отрывок из романа А.Зегерс "Восстание рыбаков", выполненный в кинематографической манере:
Hüll ging hinter Nyk. Auf Nyks hagerem lässigem Rücken hingen die Beine des jungen Bredel herunter und pendelten locker gegen Nyks Schultern. Sie steckten in geschnürten Stiefeln, deren Absätze aus einem Hüll unbekannten Material waren. Unwillkürlich horchten alle nach dem Kai hin.
Unten am Weg trafen sie Kedennek. Kedennek sah auf, schickte die Frau heim und schloß sich an. Sie kamen über den Marktplatz. Sie hielten vor den Büros, aber da war alles dunkel. Hell erleuchtet war das Gasthaus, von oben bis unten, da war jetzt alles zusammen, was es an Angestellten, Beamten und Kaufleuten in St.-Barbara gab. Sie blieben eine Minute vor der Tür stehen, dann machte einer, dem das Warten zu lange dauerte, die Tür auf, ein paar drängten nach. Von drinnen hörte man jemand rufen, was es denn gäbe. Nyk begann langsam den jungen Bredel von seinen Schultern zu lassen. Irgendein Angestellter kam heraus. Die Fischer riefen ihm zu, er sollte Leute von der Reederei herschicken. Nyk zog jetzt die Beine des jungen Bredel völlig von den Schultern des Vordermannes herunter, er sagte: "Wir wollen den nicht, schickt einen anderen!"
(Seghers. Der Aufstand der Fischer von St.-Barbara.)
Этот отрывок построен как киноэпизод. Общая картина здесь складывается из множества зрительных кадров. Почти каждое предложение в этом отрывке — кадр:
1) Гулль идет за Ником. 2) Они встречают Кеденнека. 3) Кеденнек присоединяется к ним. 4) Они идут через площадь. 5) Останавливаются у конторы. 6) Останавливаются у кабака, один открывает дверь, несколько человек проталкиваются вперед. 7) Из помещения доносится крик и т.д.
Все действия в приведенном отрывке кинематографичны, рассчитаны на зрительное восприятие. Создается впечатление прямого отражения действительности. Герои и читатели живут как бы в том же пространстве и в том же времени.
В художественно-прозаических произведениях используются все виды КРФ: первичные, вторичные, модифицированные
119
по так называемой эпической дистанции, т.е. степени удаленности повествователя от повествуемых событий. Здесь имеют место такие разновидности способа повествования как: повествование крупным планом (т.е. с близкой дистанции), повествование средним и общим планом.
Различные способы сочетания разных видов КРФ создают дифференцированную ритмическую организацию текста, которая несет многотональную интонацию текста. В результате три фундаментальные тональности текста — высокая, средняя, сниженная — развертываются в конкретные интонационные системы произведения.
Для дифференциации "высокой" тональности в художественной прозе могут использоваться такие обозначения, как "строгое", "торжественное", "торжественно-тихое", "торжественно-высокое", "таинственно-безмолвное", "торжественно-веселое", "неторопливая величавость" (например, классического повествования) и т.д. Для обозначения разных видов "средней" тональности: "неэмоциональный", "сухой", "деловой", "обыденный", "безразличный", "унылый", "элегический", "скорбный" и т.д. "Сниженный" тон может выступать как "банальный", "насмешливый", "неряшливо-болтливый" и т.д.
Некоторые соответствия в выборе тональности самого общего порядка можно установить, исходя из характера способа повествования — эпического, драматического, лирического. Так как эпический способ повествования в большей степени, чем драматический и лирический зависит от содержания, то и тональность в таком изложении в большей степени носит объективный характер. Оно в этом смысле имеет более ограниченные возможности, чем, например, драматический способ, в котором интонации речи могут быть самыми разнообразными. Диапазон тона драматической речи может простираться от риторической торжественности до неряшливой болтливости. КРФ и указанные тональности образуют вертикальную структуру кибернетической системы художественной коммуникации.
Все три системы, организующие коммуникацию в художественной прозе: жанровая, кибернетическая, функциональная, образуют рамочную норму перевода художественного текста с одного языка на другой.
120
Ниже дается примерный переводческий анализ двух текстов — на немецком и русском языках — с помощью метода сопоставления подлинника и перевода.
Первый текст — короткий рассказ Э. Штриттматтера "Почему скворцы напомнили мне бабушку".
Е. Strittmatter
WESHALB MICH DIE STARE
AN MEINE GROßMUTTER
ERINNERTEN
1. Ich hörte ihren Pfiff. Fünf Stare saßen auf der Fernsehantenne und sahen nach dem langen Flug aus der Winterheimat ein wenig verwelkt aus. Es fiel noch einmal Schnee, und der blieb eine Woche liegen. Die Stare zogen in die Wälder, aber wenn unser Hund sich satt gefressen hatte, waren sie da und säuberten den Hundenapf. Nach der Mahlzeit probierten sie hin und wieder einen kühnen Pfiff, aber danach zogen sie die Köpfe ein und ließen die Flügel hängen, als bedauerten sie, unzeitgemäß fröhlich gewesen zu sein.
2. Menschengedanken fliegen mit Überlichtgeschwindigkeit; nicht nur in die Weite, in die Höhe und in die Tiefe, sondern auch in die Zukunft und in die Vergangenheit: Das Verhalten der Stare erinnerte mich an meine Großmutter, die vor vierzig Jahren starb. Sie sang
Э. Штриттматтер
ПОЧЕМУ
СКВОРЦЫ НАПОМНИЛИ МНЕ БАБУШКУ
1. Я услышал их свист. Пяте
ро скворцов сидели на
телевизионной антенне. Пос
ле долгого перелета из зимне
го отечества вид у них был
несколько поблекший. Еще
раз выпал снег и пролежал
целую неделю. Скворцы
укрылись в лесу, но когда
наша собака наелась, они уже
были тут как тут и до блеска
вычистили ее миску. После
обеда они разок-другой по
пытались задорно свистнуть,
но потом втянули головы и
опустили крылья, словно со
жалея, что обрадовались
прежде времени.
2. Людские мысли летят со
скоростью света или еще бы
стрее. И не только вширь,
ввысь или вглубь, но в буду
щее и в прошлое: образ дей
ствий сквор'цов напомнил мне
бабушку, умершую сорок лет
тому назад. Случалось, она
121
zuweilen mit brüchiger Stimme, die an Jodeln erinnerte, ein Lied, das wir Kinder gern hörten: "Wie heißt König Ringangs Töchterlein?/ Rohtraut, Schön-Rohtraut. / Was tut sie denn den ganzen Tag,/da sie wohl nicht spinnen und nähen mag?/ Tut fischen und jagen..." Der Text war von Eduard Mörike, aber das wußten wir damals noch nicht.
3. Man mußte die Vatermutter ausdauernd ums Singen bitten. "Wenn ich sing, passiert was", behauptete sie. Einmal hätte die Tante ihren goldenen Ehering verloren, nachdem Großmutter gesungen habe, ein anderes Mal hätte drei Wochen nach dem Gesang der Alten die Kuh verkalbt, und als Großmutter im Jahre zwanzig zu ihrem Geburtstag im Oktober gesungen habe, wäre jahrsdrauf im Januar der Großvater gestorben. Aber welche Großmutter kann beharrlichen Enkelbitten widerstehen? Am Abend ihres fünfundsechzigsten Geburtstags gelang es uns, die Greisin zum Singen zu überreden. Vielleicht hatte auch der Alkohol eines Gläschens Grog mitgeholfen, das Lied von Schön-Rohtraut in der Großmutter locker zu machen. Sie glühte und sang: "Was siehst du mich an so wunniglich?/Wenn du das Herz hast, küsse mich!..."
пела надтреснутым голосом (отчего ее пение смахивало на йодли) песенку, которую мы, дети, очень любили: «Как дочь короля Каэтана зовут? — Ротраут, красавица Ротра-ут. Негоже ей прясть и мести со двора. Что делает юная Ротраут с утра? — Охотится, удит.» Текст написал Эдуард Мёрике, но этого мы тогда еще не знали.
3. Бабушку, отцову мать, приходилось долго упрашивать спеть нам. —Я когда пою, что-нибудь да случается, — уверяла она. Как-то тетка потеряла золотое обручальное кольцо после бабушкиного пения, в другой раз, через три недели после того, как бабушка пела, корова отелилась мертвым теленком, в двадцатом году бабушка пела в октябре, в день своего рождения, а в январе следующего года умер дед. Но какая бабушка может не уступить просьбам внуков? Вечером, в день, когда ей исполнилось шестьдесят пять, мы уговорили старушку спеть. Возможно, это стаканчик грога помог нам выманить у нее песню о красавице Ротраут. Раскрасневшись, она пела: «Зачем на меня ты, любуясь, глядел? Дружок, поцелуй меня, если ты смел!»
122
4. Unser Wolfsspitz tat, wenn er
Gesang oder Mandolinengeklimper
hörte, auf seine Weise mit. Es
waren in ihm noch seine Urväter,
die Schakale, zugange, und am
Geburtstagsabend hielt er den
Ziehbrunnen für den geeignetsten
"Steppenhügel" zum Mitsingen.
Großmutter sang, der Wolfsspitz
heulte und sprang auf den
Brunnenkasten, aber der Deckel
des Kastens war nicht geschlossen,
und der Hundegesang verwandelte
sich in ein Plätschern.
5. Meine Schwester, die um
Wasser gegangen war, entdeckte
den schwimmenden Wolfsspitz im
Brunnen. Die Geburtstagsgäste
stürzten auf den Hof. Die Männer
ließen eine Leiter in den Brunnen,
ein Onkel stieg hinab und brachte
den triefenden Hund am Halsband
herauf.
In der Stube saß Großmutter und schluchzte: "Habe ich's nicht gesagt?" Von diesem Geburtstag an war die Vatermutter nie mehr zum Singen zu bewegen. Der Aberglaube hatte ihr das letzte Lied geraubt.
4. Наш волчий шпиц, заслы
шав песню или треньканье
мандолины, тотчас же начи
нал подвывать. Видно, сказы
валась природа его предков
шакалов, а в день рождения
бабушки он счел наш коло
дезный сруб самым подхо
дящим степным пригорком
для своего выступления. Ба
бушка запела, шпиц завыл и
вспрыгнул на сруб, но увы,
крышка была не закрыта, и
собачья песня обернулась глу
хим всплеском.
5. Сестра пошла по воду и
обнаружила нашу собаку,
плавающую в колодце. Гос
ти опрометью бросились во
двор. Мужчины спустили в
колодец лестницу, один из
моих дядьев слез по ней и за
ошейник вытащил наверх мо
крого пса. Бабушка сидела в
доме и сквозь слезы бормота
ла: — Да разве ж я не говори
ла? С этого дня ее уже невоз
можно было заставить петь.
Суеверие украло у нее после
днюю песню.
Данный текст принадлежит перу известного немецкого писателя Э.Штриттматтера и представляет собой коротенький рассказ о наивной вере деревенских жителей во всякие приметы.
Основное эстетическое качество этого рассказа — его поэтичность, которая проявляется в способе повествования как "раздумчивость". Именно "поэтическая раздумчивость", несмотря на всю незамысловатость фабулы, оказывает эстети-
123
ческое воздействие на читателя. Каким образом в тексте создается такое впечатление?
Прежде всего, основное качество способа повествования здесь — эпичность, т.е. спокойный, плавный, размеренный тон, который накладывается на нейтральную тональность. Носителем этой тональности выступает повествователь в форме "я", близкий изображаемой деревенской среде, который сам наблюдал рассказанное событие и переживал его.
Он ведет повествование в литературно-устной форме речи, признаками которой в данном тексте является нормативная лексика и нормативный несложный синтаксис, исключающий конструкции книжной речи.
Диалогические вставки в виде осколков прямой речи в монологическое речеведение — это именно вставки. Они не выделены в самостоятельные фрагменты текста, а включены органически в эпическую канву.
Рассказчик повествует в форме "я", представляет же содержание то как наблюдатель/ комментатор, то просто как рассказчик, то как размышляющий повествователь. Эти роли повествователя создаются с помощью КРФ "иллюстративное повествование" (повествование крупным планом — Sichtbericht), "сообщение", "констатирующее сообщение". Синтез структурных элементов общей системы коммуникации в рассказе: повествователя в форме "я", эпичности, ролей повествователя (наблюдатель, комментатор, рассказчик, размышляющий рассказчик), "раздумчивая" интонация, литературно-устная речь образуют рамочную норму текста.
В переводе снята "раздумчивость" как содержание поэтического качества текста. В результате художественный рассказ превращен в своего рода газетный очерк. Это следствие грубого нарушения рамочной нормы перевода. И хотя переводчик в общем удачно перевел лексику текста, адекватности перевода он не достиг.
Ниже приводится поабзацно сопоставление двух текстов, подлинника и перевода.
/. Фрагмент. Второе предложение оригинала задает эпическое звучание с помощью структуры распространенного простого предложения, между частями предложения — соединительная связь. В переводе это предложение разбито на два самостоятельных предложения с причинной внутритекстовой
124
связью. В результате эпичность сменилась нейтральной констатацией, а тем самым уже в зачине в переводе намечается снятие основного эстетического качества "раздумчивости". То же самое с третьим предложением: в оригинале сложносочиненное предложение, продолжающее размеренность и спокойствие изложения второго предложения. В переводе оно укорочено за счет превращения в простое предложение. Тем самым сбит размеренный ритм. Сомнителен перевод четвертого предложения в смысле однократности или многократности действия. В четвертом предложении в перевод включен деепричастный оборот, признак письменной речи. В оригинале эпичность создается за счет равноправной роли глаголов, здесь нет выделения главного и второстепенного, что также создает плавность повествования. Деепричастный оборот в переводе эту равноправность снимает, переводя сочетание "als bedauerten sie" в разряд дополнительной информации.
//. Фрагмент. В оригинале первая часть фрагмента до "sie sang zuweilen..." выполнена как поток мыслей. Точка в переводе разрывает этот поток и снимает интонацию "раздумчивости". Добавление "или еще быстрее" — это ненужная самодеятельность переводчика. "Образ действия скворцов" — книжная конструкция, выпадающая из литературно-устной речи оригинала, равно и как причастный оборот "умершую...". Этот причастный оборот в переводе превращает тональность оригинала из эпической в деловую.
///. Фрагмент. В этом фрагменте в единый эпический поток повествования сведены авторская речь, диалогическая вставка и несобственно-прямая речь, содержащая воспоминания бабушки В переводе поток разбит на самостоятельные части: авторская речь, речь героя и вновь авторская речь. Сочетание "отцова мать" — просторечная конструкция, выпадающая из литературной речи оригинала.
IV. Фрагмент. Синтаксически этот фрагмент более или
менее переведен адекватно, за исключением деепричастного
оборота. Но добавление частицы "увы" превратило эпичес
кое повествование в живую, непосредственную речь и драма
тизировало, эпическое звучание.
V. Фрагмент. Перевод этого фрагмента содержит просто
речную лексику: "пошла по воду", "один из дядьев", чего нет
в оригинале. В переводе прямая речь вынесена за рамки эпи-
125
ческого текста и превращена в самостоятельный элемент текста, что привело к разрыхлению эпичности за счет ее драматизации репликой "Да разве ж я не говорила."
В общем и целом, перевод выполнен неадекватно, так как рамочная норма перевода, предусматривавшая стилевое единообразие как условие создания определенного эстетического впечатления, была разрушена. В результате вместо художественного воздействия текст оригинала приобрел прагматическое воздействие газетного или журнального очерка.
Второй текст — рассказ А.П.Чехова "Толстый и тонкий".
