Глава II. Организация строевых частей артиллерии и новые формирования 1 страница

Русская артиллерия царской армии подразделялась на полевую, крепостную и осадную.

Русско-японская война 1904—1905 гг. резко подчеркнула несоответствие организации русской артиллерии ее боевым задачам, а также необходимость усиления ее вооружения, в особенности тяжелыми орудиями более крупного калибра, имеющими мощный снаряд, но способными принимать участие в полевом маневренном бою.

Для реорганизации и усиления артиллерии при Главном артиллерийском управлении были образованы две комиссии: одна в начале 1905 г. еще до окончания войны с Японией для пересмотра организации и вооружения осадных артиллерийских полков, другая весной 1906 г. для разработки новой организации полевой артиллерии и для разрешения некоторых других вопросов, связанных с организацией, а также для определения норм боевых комплектов орудийных выстрелов.

В отношении организации полевой легкой артиллерии комиссией было решено: перейти к 6-орудийным батареям вместо 8-орудийных; сформировать вновь полевые легкие мортирные (гаубичные) батареи — по две батареи на каждый корпус: все полевые легкие батареи свести по две-три батареи в дивизионы, придав последним значение тактических единиц (батареи считались огневыми единицами); дивизионы свести в артиллерийские бригады, сохранив прежнюю организацию последних и подчинив их во всех отношениях начальникам дивизий; хозяйство передать из батарей в управления артиллерийских бригад или дивизионов; усилить штаты артиллерии добавлением специальных команд разведчиков, ординарцев, наблюдателей и телефонистов; усилить запряжку батарей по штатам мирного времени.

В общем по решению комиссии следовало на каждый корпус нормального состава из двух пехотных дивизий иметь две артиллерийские бригады — одну из четырех легких пушечных [48] дивизионов по три батареи в каждом, другую из трех легких пушечных дивизионов по три батареи и одного легкого мортирного (гаубичного) дивизиона из двух батарей; всего же предполагалось иметь 21 пушечную и 2 гаубичных легких батареи, т. е. 138 орудий на корпус (126 пушек и 12 гаубиц) вместо имевшихся 96 пушек.

Комиссия, пересматривавшая вопросы об осадной артиллерии, выработала общие основания новой организации этой артиллерии и главные данные новых образцов осадных тяжелых орудий. Кроме того, она остановилась на вопросе создания полевой тяжелой артиллерии в виде корпусной или армейской, имея в виду, что такая артиллерия по ее составу и вооружению должна быть независима от осадных артиллерийских полков, так как ее задачи и задачи осадной тяжелой артиллерии совершенно различны.

Как увидим ниже, разработка организации полевой тяжелой и осадной тяжелой артиллерии, выбор и испытания образцов новых орудий, необходимых для вооружения того и другого вида артиллерии, продолжались до 1910 г., т. е. затянулись более чем на 4 года. В течение этого времени вопрос организации корпусной и армейской артиллерии неоднократно обсуждался в главных управлениях — артиллерийском (ГАУ) и генерального штаба (ГУГШ). Обсуждение этого вопроса сводилось в общем к пожеланию иметь в качестве корпусной артиллерии лишь по две 6-орудийных батареи 122- мм легких гаубиц на корпус. Что же касается полевой тяжелой артиллерии, то признавалось желательным иметь на каждый корпус по одному полевому тяжелому дивизиону в составе двух батарей 152- мм гаубиц и одной батареи 107- мм пушек. Но по экономическим соображениям, исходившим от министерства финансов и государственного контроля, находили возможным ограничиться меньшим количеством полевой тяжелой артиллерии, имея ее в виде армейской в составе армий, а не корпусов.

Таким образом, необходимость коренного преобразования артиллерии была предрешена еще в 1906 г. комиссией, образованной при ГАУ по инициативе генерал-инспектора артиллерии из участников этой войны и других специалистов. Но «ведомственные трения» и «разногласия» с государственным контролем и министерством финансов затянули разрешение этого важнейшего вопроса почти на 7 лет, и если бы не война на Балканах, вспыхнувшая в 1912 г., то вопрос этот едва ли бы дождался осуществления. В связи с событиями этой войны лихорадочно усилилась деятельность по усовершенствованию вооруженных сил во всех важнейших странах Европы, в том числе и в России.

В 1913 г. была разработана так называемая «большая программа» по усилению русской армии. Наибольшее место в этой программе отводилось артиллерии, так как к тому времени Главное управление генерального штаба признавало, что [49] «устарелые начала устройства артиллерии требуют особого внимания и коренного в некоторых частях преобразования ее»{46}.

Законопроект об ассигновании кредита на увеличение и реорганизацию артиллерии был внесен ГУГШ в Государственную думу лишь 14 (27) июня 1913 г., причем представитель ГУГШ объяснил такое запоздание тем, что усиленное вооружение германской артиллерии «стало известно лишь с февраля 1913 г.». Между тем комиссия обороны Государственной думы еще в мае 1912 г. «отмечала настоятельную необходимость увеличения нашей артиллерии, указывая на чрезвычайное количественное преобладание германской артиллерии над нашей».{47}

Законопроект о реорганизации артиллерии, внесенный в Государственную думу 14 (27) июня 1913 г., предусматривался «большой программой» по усилению армии, которая получила силу закона 24 июня (7 июля) 1914 г., т. е. за несколько дней до начала войны, и потому еще не была проведена в жизнь.

Русское военное министерство, предпринимая переустройство армии по «большой программе», базировалось на предвзятой мысли, что «современные политические и экономические условия жизни главных соседей России почти не допускают для них возможности ведения длительной борьбы».{48} В случае осуществления «большой программы», построенной на столь ошибочной основе, русская армия оказалась бы все же недостаточно усиленной и оставалась бы слабее австро-германской армии, в особенности в отношении вооружения тяжелой артиллерией.

Война застала русскую артиллерию с так называемой «новой организацией армии 1910 г.», мало чем отличавшейся от прежней, совершенно отжившей организации времен русско-японской войны.

Преобразование русской армии в 1910 г. имело целью удовлетворение насущнейших потребностей по ее усовершенствованию путем удешевления организации и осуществления новых мероприятий за счет возможного сокращения состава в одних войсковых частях, чтобы освободить денежные средства и личный состав для других частей.

Проект преобразования армии 1910 г. не мог быть сколько-нибудь полным и удовлетворительным также и потому, что он был разработан ГУГШ на следующих двух основных началах: а) новая организация должна быть осуществлена в пределах численности армии в мирное время, чтобы не увеличивать тяготы населения по выполнению воинской повинности; б) преобразование армии не должно отягощать государственный бюджет новыми постоянными расходами. [50]

В соответствии с новой организацией армии 1910 г. в артиллерии были упразднены самостоятельно до того существовавшие в мирное время резервные, запасные и парковые части (существовали в мирное время лишь небольшие кадры этих частей), сокращено было в некоторых батареях число артиллерийских и обозных лошадей, расформированы были имевшиеся в некоторых артиллерийских бригадах 7-е и 8-е батареи с целью сформирования за счет этих батарей гаубичной (мортирной) артиллерии и пр.

Русская армия выступила на фронт первой мировой войны, будучи слабо обеспеченной артиллерией: армия имела мало полевых легких гаубичных батарей, еще меньше полевых тяжелых батарей и вовсе не была обеспечена тяжелой артиллерией осадного типа.

Недостаточность артиллерии и несовершенство организации 1910 г. сказались с первых же дней войны. Началось поспешное бесплановое осуществление организационных мероприятий и формирование новых артиллерийских частей как во внутренних военных округах — распоряжением военного министерства, так и на театре военных действий — распоряжением не только главковерха, которому положением о полевом управлении предоставлено было право формировать войсковые части, но и главнокомандующих армиями фронтов, которым это право предоставлено не было.{49}

Под давлением событий войны мероприятия эти проводились, в особенности в 1914—1915 гг., при случайно сложившихся обстоятельствах, нередко путем «импровизации».

Формирования артиллерийских частей, производившиеся в большом числе на фронтах, неблагоприятно отражались на боевых качествах личного состава артиллерии, а также на ее боевом снабжении, запасы которого быстро истощались отпуском предметов формируемым частям.

К июлю 1915 г. на одном Юго-Западном фронте было вновь сформировано 46 разных батарей и 21 артиллерийский парк, с управлениями артиллерийских бригад и дивизионов; формировался тяжелый артиллерийский дивизион из четырех батарей и предположено было еще сформировать около 60 разных батарей, 4 парка и т. д.

Формирования эти производились за счет личного состава находящихся на фронте артиллерийских частей (главным образом первоочередных), чем понижалась их боевая способность и в особенности качество командиров.

Формирования за счет фронтовых запасов совершенно расстраивали эти запасы в ущерб боевому снабжению действующих частей артиллерии.

Согласно положению о полевом управлении новые формирования должны были производиться по временным штатам, [51] утверждаемым главковерхом.{50} На самом деле это правило не соблюдалось, и в течение 1914—1915 гг. замечалась неопределенность организационных форм и штатов. Некоторые вновь сформированные артиллерийские части даже вовсе не имели утвержденных штатов.

Летом 1915 г., как это было отмечено в отчете генинспарта о результатах командирования на Юго-Западный фронт,{51} некоторые горные батареи содержались в 6-орудийном составе, другие горные батареи оставались 8-орудийиыми. В 3-м Донском казачьем артиллерийском дивизионе были 4-орудийные батареи, в прочих казачьих и конно-артиллерийских дивизионах батареи содержались в прежнем 6-орудийном составе. Состав артиллерийских парков не соответствовал штатам; число зарядных ящиков и патронных двуколок в парках оказалось разное. Одни пехотные дивизии имели три парка, другие два, но были войсковые части, вовсе не обеспеченные парками, и т. д.

Только с 1916 г., после создания при штабе главковерха Упарта, организация и формирования артиллерийских частей стали производиться в соответствии с возможностями боевого снабжения, но попрежнему за счет личного состава существующих артиллерийских частей, не особенно считаясь с понижением их боевых качеств.

С 1916 г. решено было производить новые формирования артиллерийских частей не иначе, как по заблаговременно разработанным штатам, утвержденным наштаверхом, и главным образом во внутренних округах, а не на театре военных действий.

В феврале 1917 г. формировались: в Московском военном округе — 16 легких, 12 мортирных и 45 тяжелых батарей, в Казанском военном округе — 36 легких и 15 мортирных, в Царском Селе — 8 легких, 3 мортирных и 53 тяжелых. Все эти 188 батарей формировались с соответствующими парками и управлениями дивизионов и бригад. К тому же времени на фронтах заканчивали свое формирование лишь 112 батарей без парков.

До 1916 г. новые формирования намечались от случаю к случаю, в зависимости или от накопления материальной части, или от намечаемых оперативных заданий или вследствие различных импровизированных реорганизаций. Упарт стремился внести планомерность в дело организации и формирований артиллерии; составлены были подробные планы новых артиллерийских формирований на период 1916 г. и на весь 1917 г. вперед; по утверждении планов наштаверхом они сообщались для руководства в ГУГШ и в ГАУ.{52} Наиболее крупным мероприятием Упарта являлось создание тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН) в виде резерва главковерха.{53} [52]

Полевая артиллерия

По организации 1910 г. полевая артиллерия подразделялась на легкую и конную, горную и конно-горную, «мортирную» (гаубичную) и полевую тяжелую. Батареи легкой и даже горной артиллерии оставались при 8-орудийном составе, конные и мортирные батареи имели по шести орудий, в полевых тяжелых батареях было по четыре орудия.

Необходимость реорганизации громоздких 8-орудийных легких батарей в более подвижные и гибкие 6- или даже 4-орудийные батареи была признана еще с принятием на вооружение 3- дм. (76- мм) скорострельных пушек обр. 1900 г. Что же касается пеше-горных батарей, то по опыту войн на Кавказе и русско-японской горная артиллерия, по условиям горной местности, почти всегда действовала повзводно, т. е. по два орудия, даже поорудийно, и лишь в исключительных случаях в 4-орудийном составе. Поэтому реорганизация 8-орудийных горных батарей в 4-орудийные признавалась необходимой еще до перевооружения их скорострельными пушками.

Осенью 1902 г., состоялось повеление царя временно остаться при 8-орудийных батареях, так как военный министр Куропаткин признавал желательным предварительно выяснить путем опыта сравнительное преимущества батарей уменьшенного состава. Расход в 3 млн. рублей, требующийся ежегодно на реорганизацию батарей в 6-орудийные, был обращен на установление чайного довольствия войск.

Предполагавшийся особой комиссией при ГАУ, образованной под председательством генинспарта после окончания войны с Японией, переход к 6-орудийным легким батареям, с усилением каждого корпуса на девять огневых единиц (батарей) и на 30 орудий, не был разрешен вследствие отказа в ассигновании требующихся денежных средств.

Наконец, в 1910 г. намечался переход к 6-орудийной организации без численного увеличения полевой легкой артиллерии, путем переформирования в каждой артиллерийской бригаде шести батарей 8-орудийного состава в восемь батарей 6-орудийного состава, но и эта мера была отклонена ввиду «недопустимости новых постоянных расходов».

Так обычно в царской России в жертву финансовым расчетам приносилось осуществление важных вопросов обороны. В результате только русская армия вступила в мировую войну с 8-орудийными легкими и горными батареями (как упоминалось выше, мортирные и конные батареи имели по шести орудий, а полевые тяжелые батареи — по четыре орудия).

Батареи по три сводились в дивизионы, за исключением конной и мортирной артиллерии, имевшей дивизионы по две батареи. В каждом дивизионе батареи были вооружены однотипными орудиями, за исключением полевой тяжелой артиллерии, где дивизионы состояли каждый из двух 6- дм. (152- мм) [53] гаубичных батарей и одной батареи 42- лин. (107- мм) пушек. В легкой артиллерии дивизионы сводились по два в артиллерийские бригады; дивизионы конной и мортирной артиллерии в бригады не сводились.

Артиллерийские бригады подчинялись через командира бригады начальникам пехотных дивизий; дивизионы, не входившие в состав артиллерийских бригад, подчинялись: стрелковые артиллерийские дивизионы — командирам стрелковых бригад, в состав которых эти дивизионы были включены; конно-артиллерийские дивизионы — начальникам соответствующих кавалерийских дивизий; мортирные (гаубичные) и полевые тяжелые — командирам корпусов через инаркоров. Большинство горных батарей и дивизионов придано было артиллерийским бригадам.

Второочередные (резервные) артиллерийские части и артиллерийские парки не только второй, но и первой очереди формировались в военное время из скрытых кадров, содержащихся при первоочередных артиллерийских частях. Так например, в легкой артиллерии резервные (второочередные) и запасные батареи должны были формироваться из скрытых кадров — по 2 офицера и 46 солдат на батарею, добавленных в 1910 г. по штатам мирного времени в действующие (первоочередные) батареи соответствующих артиллерийских бригад и дивизионов.

Каждая пехотная дивизия первой очереди обеспечивалась первоочередной артиллерийской бригадой из шести легких батарей; каждая резервная пехотная дивизия (второй очереди) получала при мобилизации свою второочередную артиллерийскую бригаду также из шести легких батарей. Кроме того, из скрытых кадров формировалось при мобилизации 36 запасных батарей.

По организации 1910 г. в мирное время содержались 42 горные батареи, к ним в военное время добавлялась из скрытых кадров только одна горная батарея.

Боевое значение гаубиц было общепризнано после опыта войны с Японией (всеми, за исключением французов); отсталость русской армии в отношении гаубичной артиллерии считалась «угрожающей». Но в 1910 г., ввиду «крайнего недостатка средств», ограничились сформированием для каждого корпуса по одному двухбатарейному дивизиону (12 гаубиц на корпус), всего 74 гаубичные первоочередные батареи; к ним в военное время добавлялось девять гаубичных батарей второй очереди (резервных), формируемых из скрытых кадров, распределяемых по корпусам в зависимости от их назначения и других условий обстановки.

По организации 1910 г. гаубичная артиллерия являлась в сущности единственной корпусной артиллерией, к тому же весьма слабой.

По новым штатам полевых батарей введены были необходимые специальные команды разведчиков, наблюдателей, ординарцев, телефонистов и сигналистов, добавлены верховые и упряжные лошади, была несколько усилена запряжка батарей [54] в мирное время, причем был установлен двоякий состав батареи: 1) усиленный для батарей, расквартированных близко к угрожаемым границам — в запряжке четыре орудия и четыре зарядных ящика; 2) обыкновенный для большинства батарей — в запряжке четыре орудия и два зарядных ящика.

Состав легкой батареи по новому штату мирного времени без скрытых кадров для второочередных частей — 6 офицеров, 155 солдат и 63 лошади — был несколько слабее существовавшего до 1910 г., а со скрытыми кадрами — 8 офицеров, 201 солдат и 65 лошадей — был сильнее прежнего.{54}

Введение скрытых кадров не принесло никакой пользы. Напротив, мера эта как бы обращала первоочередные части артиллерии в резервные. При батареях со скрытыми кадрами хранилось большое артиллерийское имущество второочередных, запасных и парковых частей, причем для содержания этого имущества в порядке мобилизационной готовности требовалось много людей, особенно в теплое время года, когда вместо занятий в поле приходилось производить чистку и окраску материальной части, просушку обмундирования второочередных частей и т. п. Заботы об имуществе, отвлекая личный состав от строевого обучения, не только не способствовали боевой подготовке кадров и развертываемых из них частей, но ухудшали подготовку даже первоочередных батарей, обремененных скрытыми в них второочередными кадрами и их имуществом, по сравнению с подготовкой резервных и запасных артиллерийских частей, существовавших до 1910 г. в кадровом составе самостоятельно в мирное время.{55}

По организации 1910 г. предполагалось хозяйство перенести из батарей в управления артиллерийских бригад или отдельных артиллерийских дивизионов, но фактически к началу войны оно оставалось в батареях, за исключением некоторых мортирных (гаубичных) дивизионов, в которых хозяйством ведало, в виде опыта, управление дивизиона. Попрежнему, как это было до реорганизации 1910 г., командиры батарей, перегруженные ответственными заботами о «процветании» батарейного хозяйства, обращали свое главное внимание на него и не всегда могли надлежащим образом справляться со своими прямыми обязанностями по боевой подготовке батарей. Подготовкой батарей в техническом и тактическом отношении руководили главным образом командиры артиллерийских дивизионов. Преимущество организации 1910 г. полевой легкой, горной и гаубичной артиллерии заключалось в большем однообразии по сравнению с прежней организацией. В каждом корпусе нового состава (из 32 батальонов) было по 96 пушек и 12 гаубиц, т. е. всего по 108 орудий, или, приблизительно, по 3,4 орудия на батальон — [55] 1000 штыков. Это соотношение числа орудий на 1000 штыков значительно уступало Германии, имевшей к началу войны по 6 орудий на батальон. В особенности значительно превосходила Германия по количеству гаубичной и тяжелой артиллерии.

Решение довольствоваться скромным числом легких гаубичных батарей (по две батареи на корпус) принято было еще в 1906 г. комиссией под председательством генинспарта. Решение это, помимо соображений экономии денежных средств, объяснялось недоверием к балистическим свойствам 48- лин. (122- мм) гаубиц, а также гипнозом кажущихся несомненными преимуществ 3- дм. (76- мм) полевой пушки в маневренном бою. Несмотря на уроки русско-японской войны, гипноз этот продолжался в русской армии до начала первой мировой войны, хотя и в меньшей степени, чем во французской армии, признававшей свою 75- мм полевую пушку способной решать все боевые задачи, которые могут встретиться в условиях маневренной войны.

Большинство русских артиллеристов того времени недооценивали значение 122- мм гаубиц, которые, по их мнению, вследствие их относительной малоподвижности были пригодны больше для обороны, чем для наступления. Боевая действительность показала обратное.

Выше упоминалось, что на основании опыта русско-японской войны признавалось необходимым иметь в составе полевой артиллерии специальную полевую тяжелую артиллерию, обладающую большой дальностью и разрушительной силой огня. С этой именно целью нашли желательным иметь в составе полевой тяжелой артиллерии батареи 152- мм гаубиц для увеличения разрушительности огня и батареи 107- мм пушек для увеличения дальности стрельбы.{56}.

Царским повелением 12 мая 1909 г. указано было сформировать за счет осадной артиллерии 8 полевых тяжелых дивизионов резервного типа, развертываемых в военное время в 20 дивизионов; в каждом дивизионе по три 4-орудийных батареи — две батареи 152- мм гаубиц и одна батарея 107- мм пушек. Всего в военное время предполагалось иметь 60 полевых тяжелых батарей, из них 41 батарея с гаубицами и 19 батарей с пушками, которые должны были придаваться армиям в соответствии с боевой обстановкой.

При реорганизации армии в 1910 г. был несколько изменен порядок развертывания полевых тяжелых батарей при мобилизации. В мирное время каждая полевая тяжелая батарея имела три взвода, из которых два взвода с 152- мм гаубицами и третий взвод с 107- мм пушками; в дивизионе первая и вторая батареи имели запряженными только первые взводы с гаубицами, а третья батарея — только третий взвод с пушками; в военное время каждый взвод обращался в батарею, а батарея в дивизион.{57} При таких слабых кадрах и запряжке мирного времени [56] не обеспечивались ни надлежащая подготовка, ни боевая готовность полевой тяжелой артиллерии. К тому же изготовление скорострельных 152- мм гаубиц и 107- мм пушек, образцы которых были приняты окончательно лишь в 1910 г., предполагалось закончить в 1914 г.{58}

В общем, боевое значение полевой тяжелой артиллерии хотя и признавалось, но не было в достаточной степени учтено русским военным министерством, и мероприятия по созданию этой артиллерии проводились в жизнь медленно и в минимальных размерах. Между тем военное министерство имело возможность усилить армию полевой тяжелой артиллерией и довести численность ее хотя бы до одного трехбатарейного дивизиона на корпус, чтобы иметь этот более могущественный род артиллерии в виде корпусной, а не армейской артиллерии. Комиссия обороны в Государственной думе шла навстречу в этом отношении и неоднократно обвиняла военное министерство в том, что оно не настойчиво требует денежных средств, необходимых на развитие артиллерии.

Составители записи ГУГШ о мероприятиях 1910 г. по усилению государственной обороны{59} указывали: «мероприятия эти не полны, ибо мы, по недостатку средств, все еще недостаточно развиваем нашу полевую артиллерию, попрежнему остаемся при 8-орудийных батареях, не дающих возможности вполне использовать свойства современной скорострельной артиллерии, требующей уменьшения числа орудий в батарее, а равно миримся с недостаточным числом полевых гаубиц, число которых надлежало бы довести примерно до 18 (три батареи) на корпус» и т. д.

Признавая новую организацию полевой артиллерии неудовлетворительной, член Государственной думы Гучков в своей речи с обвинениями по адресу ГАУ (вместо того чтобы обратиться к действительному виновнику — военному министру) говорил, между прочим, что «в силу быстрого прогресса, достигнутого нашими будущими западными противниками, мы должны признать себя крайне отсталыми. Германия уже довела свою артиллерию до 144 пушек на корпус, а у нас в корпусе состоит 96 орудий и предполагается придать еще 12 гаубиц. Следовательно, германский корпус сильнее нашего артиллерией в полтора раза, а принимая во внимание, что наш корпус многочисленнее германского, приходится признать, что немцы вдвое сильнее нас числом орудий»...

Несмотря на указания Государственной думы, военное министерство, считающееся, прежде всего, с мнением государственного контроля и министерства финансов и с указаниями председателя совета министров, не обеспечило в достаточной степени русскую армию к началу войны артиллерией. [57]

Громоздкость 8-орудийных легких батарей, признанная еще в 1900 г. и подтвержденная опытом русско-японской войны, сказалась с первых же дней мировой войны. Эти батареи не соответствовали скорострельности орудий, тактическим требованиям и характеру целей. В батарее каждое орудие использовалось лишь на половину своей производительной способности в отношении скорострельности; работа командира 8-орудийной батареи стала для него непосильной, если ему в течение многих часов приходилось наблюдать и оценивать большое число выстрелов, выпускаемых в короткий промежуток времени.

Мощность 8-орудийной батареи оказалась ненужной при расчленении ее и при необходимости обстрела артиллерийским огнем множества мелких, но важных целей — пулеметы, наблюдательные и командные пункты, траншейные орудия и пр.

Потребовалось наличие возможно большего количества огневых единиц — батарей, хотя бы и малоорудийных. Вследствие этого на войне, еще в маневренный ее период 1914 г., широко практиковалось дробление батарей на полубатареи по четыре и даже на взводы по два орудия.

Стремление к увеличению числа огневых единиц путем новых формирований батарей, менее громоздких, легче управляемых и более выгодных в тактическом отношении, привело ставку главковерха в конце 1914 г. к решению реорганизовать полевую легкую артиллерию и перейти от 8- к 6-орудийным батареям. На фронтах же переход к 6-орудийным батареям начался произвольно еще до решения ставки.{60}

Мера эта вызвана была, между прочим, и недостатком орудий для пополнения потерь, понесенных в боях, так как мобилизационные запасы орудий быстро иссякли в начале войны, а русские заводы в 1914 г. еще не успели развернуть производство и не были в состоянии выработать достаточное число 76- мм пушек.

При реорганизации 8-орудийных батарей в 6-орудийные на пехотную дивизию оставалось попрежнему по шесть легких батарей, вследствие чего число 76- мм полевых пушек уменьшилось на 25% — с 48 до 36 орудий.

Русская пехотная дивизия и без того имела мало артиллерии в своем составе, а с проведением нового штата 6-орудийной батареи огневая сила дивизии по числу орудий оказалась вдвое слабее германской дивизии — 36 легких полевых пушек русской дивизии против 72 пушек германской дивизии.{61}

Войска русской действующей армии были недовольны подобной реорганизацией артиллерии, так как при этом огневая [58] поддержка артиллерии в значительной мере уменьшалась. Например, как видно из донесения командующего 1-й армией от 21 октября 1914 г. главнокомандующему армиями Северо-Западного фронта, в армии по прежним штатам нехватало 30 орудий, а по новой организации оказались излишними 92 полевые легкие пушки, которые требовалось сдать в тыловые склады фронта{62}.

В докладе ГУГШ 21 декабря 1914 г. военному совету об утверждении штата 6-орудийной батареи вопрос об ослаблении огневой силы дивизии с уменьшением числа состоящих в ней 76- мм полевых пушек почему-то вовсе не был затронут. Военный совет, утверждая штат 6-орудийной батареи, также не обратил на это внимания. В докладе ГУГШ по каким-то соображениям (вероятно экономического порядка) не упоминалось о том, что «большой программой» усиления армии предполагалось одновременно с переходом к 6-орудийным батареям увеличить число их до девяти на пехотную дивизию, т. е. иметь на дивизию по 54 легких 76- мм пушек вместо 48 (а не уменьшать до 36 пушек).

В докладе ГУГШ приводились следующие соображения{63}: «Для восстановления войск 13-го и 15-го армейских корпусов, погибших в августе 1914 г. во время операции 2-й армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии, сформированы были легкие батареи шестиорудийного состава».

Вопрос о переходе от 8- к 6-орудийным полевым батареям решен был в положительном смысле еще до войны. Осуществление должно было начаться с апреля 1915 г., если бы война не пресекла мероприятия, составляющие так называемую «большую программу» развития наших вооруженных сил. Война началась, когда легкие батареи были при восьми орудиях по штату 1910 г. Но вследствие убыли материальной части пришлось большинство наших батарей действующей армии привести к 6-орудийному составу. Опыт войны показал, как и следовало ожидать, что 6-орудийные батареи фактически вовсе не уступают в боевом отношении 8-орудийным батареям (как боевым единицам). Внесенная таким путем поправка в организацию 1910 г. принята в действующей армии, так сказать, «явочным порядком», тогда как действующие штаты легких батарей до сих пор не изменены. Штаты 6-орудийной батареи, разработанные по «большой программе», предусматривали одновременный переход к полковому (дивизионному) хозяйству при весьма развитых штатах управлений дивизионов. Для 6-орудийных легких батарей, к которым перешла действующая армия в 1914 г., разработаны были новые штаты, в основание которых принят был старый штат 8-орудийной батареи с батарейным хозяйством, но сокращен личный и конский состав ввиду подразделения батареи на три взвода вместо четырех и необходимости обслуживания [59] людьми и лошадьми 6 орудий и 12 зарядных ящиков вместо 8 орудий и 16 зарядных ящиков.