II. Примеры в иудейской литературе

Знаменательно, что среди массы еврейской апокрифической и псевдоэпиграфической литературы только два произведения написаны в эпистолярной форме. Это Послание Иеремии и Письмо Аристея, но ни одно из них не является посланием в строгом смысле этого слова. Первое представляет собой скорее поучение, а второе -апологетическое повествование. Их надо рассматривать на фоне явной терпимости еврейского подхода к псевдоэпиграфии вообще. Причина такого обращения к псевдо-эпиграфии по мнению Чарльза⁴ заключалась в закреплении этой формы законом и прекращение пророческих изречений. Новых пророков никто не слушал, и потому всякий серьезный реформатор, который хотел пропагандировать свои взгляды, считал, что это легче делать под

вымышленным именем признанного героя прошлого. Послание Иеремии является тому примером. Автор хотел предостеречь своих современников от идолопоклонничества и сделал это посредством письма к воображаемой группе людей в Вавилоне во времена пророка Иеремии. Не только название, но и первое предложение не вызывает сомнения у читателей, что автор пишет свое послание под именем Иеремии. Имя Иеремии сразу же придавало авторитет посланию, так как он высоко почитался среди евреев и фактически его имя использовалось в других формах псевдоэпиграфической литературы, как это видно из найденных книг Кумранской библиотеки.

Совершенно естественно, что готовность еврейских авторов обращаться к такому методу выражения идей в своих апокалиптических произведениях⁵ вызвало желание у их современников выработать другие псевдонимные формы, но их упорное нежелание пользоваться псевдоэпиграфической эпистолярной литературой требует объяснения.

Вероятнее всего отсутствие прецедента включения в древний канон посланий играло не последнюю роль в этом нежелании, но и большая легкость обнаружения подделки должна

была быть главным фактором такого нежелания. Новая литературная форма должна была основываться на авторитетных писаниях, и это легче было сделать с помощью апокалиптических форм, чем эпистолярных. Фактически немногие лжепослания получили известность. Что касается Послания Иеремии, то несомненно, что оно считалось скорее добавлением к канонической книге, чем имитацией. Немаловажно и то, что в Вульгате оно составляет шестую главу книги пророка Варуха. Однако по общепризнанн ой датировке эта книга относится к периоду 400-500 лет спустя после времени пророка Иеремии. Тем не менее мотивацию этого довольно легко увидеть. По-видимому, это была реакция против настояния Иеремии, чтобы изгнанники поселились в Вавилоне без предупреждения об опасности вавилонского идолопоклонства. Следовательно это письмо предполагает другое письмо того же пророка, добавленное к канонической книге и содержащее резкое обвинение в идолопоклонстве⁶. Оно появилось под именем Иеремии, потому что должно было дополнить недостаточно обличительное каноническое отношение к вавилонскому идолопоклонств у. К сожалению мы не знаем, как было воспринято первоначальное письмо. Посчитали ли его получатели, что это было давно утерянное письмо реального Иеремии или же новое, но не менее искреннее псевдопослание, которое старалось выразить то, что сказал бы Иеремия, если бы он жил в их время и хорошо знал истинную природу вавилонского поклонения? При отсутствии каких-либо положительных данных мы не можем утверждать ни одного, ни другого.

Однако первое без сомнения более вероятно, потому что в противном случае вопрос мотивации псевдоэпиграфического приема остается без ответа. Если псевдонимность была единственным средством для автора достичь желаемого результата, то это должно означать только то, что получатели не знали об этом приеме, потому что в противном случае он прекрасно мог бы написать свое письмо от своего имени.

Вторым примером еврейской псевдоэпиграфии является Письмо Аристея, которое имеет явно эллинистическую окраску. Фактически оно предполагает языческого автора, хотя и направлено на прославление еврейской культуры, религии и литературы (особенно Септуапшты). Обычно его относят к периоду ок. 100 г. до Р.Х. и считается, что оно представляет собой еврейское апологетическое произведение, предназначенное для языческой среды (т.е. Александрии). Особенностью этой книги является отсутствие сведений об ее авторе, кроме как только того, что он был очевидцем начала перевода Септуагинты. Этим она отличается от произведений апокалиптических авторов, которые обычно приписывали свои труды хорошо известным и потому авторитетным личностям прошлого (например, как Енох, Моисей, Иеремия, Варух). Характер и цель этого письма не предполагают обращения к такому методу, так как оно требовало удостоверения того, кто считался очевидцем работы над этим историческим и авторитетным переводом.

Эпистолярная форма очевидно была продиктована апологетической целью и представляла собой попытку поместить произведение в исторический контекст, относивший ся к значительно более раннему времени, чем время самого автора. Но здесь эпистолярная форма переходит в повествование и не имеет обычного указания на автора. Тем не менее, хотя в письме указывается адресат, брат автора Филократ, автор описывает события, как если бы он сам был очевидцем. То, что легенда о происхождении Септуагинты, описанная в этом письме, не только оказала значительное влияние на раввинистических, эллинистических и христианских авторов, но и в ходе истории приобрела много дополнений и уточнений, может быть некоторым указанием, как она была сначала принята. Вполне возможно, что данная легенда имеет все же какое-то историческое обоснование, но Аристей допускает такие исторические ошибки, которые сразу же выдают псевдоэпиграфическое происхождение этого письма⁷. Так как целью его было рекомендовать греческий перевод Священного Писания тем, кто недооценивал или вообще не знал его, или даже совершенно игнорировал его, то легко допустить, что первые читатели не замечали этих исторических ошибок. Письмо не имело бы авторитета, если бы первые его читатели не считали, что его писатель тесно связан с работой над переводом Септуагинты при египетском царе Птолемее II Филадельфе (285-245 до Р.Х.). Но это значит, что "Аристей" был псевдонимом, употребленным для создания впечатления, что письмо было написано в глубокой древности и чтобы скрыть подлинное имя автора. Произведение такого типа содержит больше различий, чем сходств, если сравнивать его с псевдоэпиграфией в Новом Завете, потому что оно не было напи сано по образцу известного авторитетного писания, а также не было связано с именем авторитетного учителя. Единственным сходством была его цель дать древнее удостоверение для удовлетворения современных требований. Такую же тенденцию можно наблюдать и в более поздней псевдоэпиграфической литературе и считать ее одной из самых характерных особенностей литературы этого типа.