VII. Материал, содержащийся только у Луки 6 страница

 

Предположение о существовании несвязанных "единиц" предания может быть верно относительно какой-то части материала в Евангелиях, но сами Евангелия дают много примеров последовательности материала (как, напр. Мк. 1.21-39; 2.1-3.6). Если повествование о Страстях существовало в целостной форме, как это общепризнанно, то почему бы не допустить это для других повествований? Ошибочность предположения, что христианская община была автором всех форм, мы уже показали, когда критиковали Бультмана. Что же касается изречений, то можно предположить, что автором этих форм был Сам Господь. Кроме того, мнение, что традиционный материал не имеет хронологической или географической ценности, не подтверждается свидетельством всего Нового Завета в целом. Сходство изложения материала у Марка с проповедью Петра о Христе в доме Корнилия (Деян. 10.38- 39), о котором мы уже упоминали говорит о последовательности материала. Кроме того, мало кто станет отрицать предание о том, что Марк использовал воспоминания Петра, и едва ли можно поверить, чтобы очевидец был совершенно лишен знания хронологии и географии событий⁶⁴. И опять же, так как события, описанные в Евангелиях, указывают логическую последовательность и место, бессмысленно отрицать их или приписывать более позднему влиянию без убедительных на то доказательств, которых пока нет⁶⁵. Предположение о законах предания необоснованно, так как оно предполагает неизменность, которая не только скорее всего маловероятна, но и не подтверждается другими свидетельствами⁶⁶. Когда речь идет о человеческом мышлении, через которое передавалось предание, трудно говорить о существовании каких-либо законов. Кроме того, если предполагаемые законы устанавливать на основании многовекового фольклорного материала, то трудно предположить, чтобы устное предание всегда ему соответствовало, так как есть очень много непредвиденных факторов⁶⁷. И более того, в этой концепции нет места руководящему влиянию на формирование предания Святого Духа⁶⁸.

 

А. Ограничения метода "истории форм".

Однако, несмотря на изложенное выше, есть ли какое-то основание считать, что евангельский материал можно классифицировать по литературным формам? Сторонники школы "истории форм", конечно же, отвечают утвердительно, хотя, как мы показали выше, с разными акцентами. О явной опасности классифицировать материал по содержанию, а не по литературной форме, мы уже говорили, когда касались гипотез Дибелиуса и Бультмана, но такой метод не является методом "истории форм" в строгом смысле этого слова.

 

Всякое установление ценности метода "истории фор м" должно сопровождаться учетом следующих ограничений:

 

1. Сюда входит только материал в общепризнанных формах, и классификация по содержанию должна быть исключена.

 

2. Надо помнить, что Христос как Учитель был выше христианской общины, которую Он основал, и надо полагать, что Он оставил Свой отпечаток как на форме, так и на содержании устного предания Своего учения.

 

3. Нельзя поэтому считать изменения в предании неисторическими, так как Иисус Сам мог повторять некоторые Свои поучения по разным поводам и в разных формах.

 

4. Ни одна гипотеза школы "истории форм" не может быть обоснованной, если она пренебрегает существованием очевидцев в период устной передачи.

 

5. Школа "истории форм" не может утверждать, что изучение нехристианских форм, например, легенд и мифов, должно найти убедительные параллели, не учитывая уникальности содержания евангельского материала.

 

6. Уникальность материала обусловлена уникальностью Лица, в Котором она сосредоточена и за Которое христианская община была готова даже умереть. Любой вид метода "истории форм", который теряет это из виду, сразу же отрывается от реальности. Христиане не пошли бы на смерть, чтобы защитить плоды своего собственного воображения.

 

Все эти ограничения показывают, сколь сильно ограничен метод "истории форм". Однако, даже учитывая эти ограничения, можно ли считать такое движение полезным вкладом в евангельскую критику? Ниже мы приведем некоторые выводы более современных представителей направления "истории форм", которые говорят в пользу этого движения⁶⁹.

 

IV. ЦЕННОСТЬ МЕТОДА "ИСТОРИИ ФОРМ"

1. Утверждается, что метод "истории форм" явилась важным дополнением к критике источников, потому что он привлек внимание к проблемам, которые последняя не разрешила, да и не могла разрешить. А так как "история форм" сосредотачивает внимание на актуальных проблемах, которые остались без внимания, такое утверждение является оправданным⁷⁰.

 

2. Утверждается, что метод "истории форм" возвращает нас к самому раннему периоду христианской Церкви и связывает формирование устного предания с первыми общинами. А так как критика источников склонна была не замечать этого факта, школа "истории форм" сделала полезное дело. Но здесь надо заметить, что сторонники теории устного

предания уже раньше указывали на многосторонний аспект раннехристи анских преданий, хотя и рассматривали его с другой точки зрения и не так детально.

 

3. Считается, что метод "истории форм" показал возможность существования собраний изречений (impissima verba) нашего Господа. Это утверждение не может относиться к столь радикальному представителю направления "истории форм", как Бультман, разве только в очень узком смысле. Но менее радикальные "историки форм" все больше склонны признать, что первые общины уделяли большое внимание передаче слов Господа.

 

4. Предположение, что Евангелия содержат вставки, введенные христианской общиной, считается полезным вкладом метода "истории форм". Иначе говоря, анализ литературной формы выявил посторонний материал. Но критики источников всегда утверждали, что делали то же самое, и, следовательно, это нельзя рассматривать как достижение школы "истории форм", если вообще считать это достижением. А там, где можно признать документы в том виде, в котором они дошли до нас как сохранение достоверного предания, эту возможность надо предпочесть предположениям школы "истории форм"⁷¹.

 

5. Некоторую ценность надо видеть и во многих недостатках школы "истории форм", потому что они, по крайней мере, способствовали поиску объяснения происхождения Евангелий, даже если они и не дали сколько-нибудь значительных результатов⁷². Это значит, что все критики Евангельского материала должны проявлять большую сдержанность, прежде чем будут достигнуты более или менее убедительные результаты.

 

6. Важным остается вопрос, внесла ли школа "истории форм" ценный вклад в истолкование Евангелий, и если да, то какой. Ответ будет, естественно, зависеть от веса, придаваемого вышеизложенным выводам. Если, например, считать форму толкования притчи о сеятеле вторичной, то можно полагать, что изначальное толкование притчи не зависит от толкования, сохранившегося в предании⁷³. Но если считать, что толкование притчи должно иметь другую форму, чем сама притча, то метод "истории форм" ничего не дал. Может быть, самым.важным, что сделала школа "истории форм" для толкования Евангелий, это то, что она уменьшила зависимость от параллельных источников. Критика источников слишком часто была склонна считать два или три варианта предания (как у Марка и в "Q") более надежными, чем одно предание (как в "М" и "L"), но так как школа "истории форм" сосредотачивает свое внимание на отдельных частях материала, то эта тенденция ослабела. Другим фактором, получившим признание, является большая возможность заполнить пробелы в материале. Теперь уже нельзя считать, что отсутствие любой важной темы в отдельных частях предания означает, что она не была известна в той области, где сохранилось это предание. Малочисленность ссылок на Святого Духа у Марка и Матфея является тому примером, так как, согласно школе "истории форм" предания составлялись под влиянием нужд общины. Можно возразить, что в обществе, жившем под руководством Святого Духа, не было необходимости в катехизических наставлениях, касающихся Его работы, и поэтому материал о Святом Духе реже повторялся. Как бы спорна ни была эта точка зрения, она заслуживает внимания⁷⁴.

 

При всех недостатках метода "истории форм" мы должны быть благодарны этому направлению, как и всякому движению, которое помогает критике освободиться от чрезмерного доверия источникам и их вариантам, которые по своей природе должны оставаться гипотетическими. И несмотря на все свои крайности, школа "истории форм" начала новую эру в подходе к синоптической проблеме, области, в которой устному преданию уделяется должное внимание.