Вопрос 4. Сущность мотивов преступного поведения

В предыдущем тексте было отмечено, что некоторые криминологи, позиционирующие мотивационную криминологию, тщетно пытаются объединить в единую концепцию две принципиальные противоположности: объективное и субъективное, материальное и психическое, видимое и невидимое. В этой связи хочу напомнить, что учение марксизма, сформировавшее не одно поколение криминологов-детерминистов, выступает против эклектики – беспринципного объединения противоположных, несовместимых воззрений – и предупреждает, что механическое объединение различных сторон и свойств явления ведет к ошибкам и просчетам[85].

Сегодняшняя криминология трактует мотив – побудительную причину преступного поведения – разными определениями: как осознанный побудитель поведения; как критерий суждений о людях; как признак конкретного действия; как адекватное отражение действительности; как оправдание волевого действия; как отражение смысла совершенного преступления. Кроме того, мотив в криминологии также выступает в роли потребности, интереса и даже рассматривается как ядро личности. К мотивам криминология относит также ум, интеллект, мудрость и глупость.

Мотивация также интерпретируется по-разному: как система устойчивых мотивов поведения; как реализация мотива; как достижение успеха; как личностное воплощение мотива; как доктрина развития личности и общества; как процесс внешнего воздействия человека с целью побуждения его к нужным действиям.

Как мне представляется, что излишняя импровизация криминологов лишь вредит общему делу – развитию новой модели причин преступности. Прав был академик В.Н. Кудрявцев, который в своё время предупреждал криминологов, что им не следует претендовать на создание собственного определения мотива или мотивации, обусловливающей преступное поведение индивида. Поэтому, как я полагаю, нужно руководствоваться общепризнанным определением мотива как побудительной причины, а мотивации как совокупности внутренних побудительных причин.

Теперь уже можно согласиться, что еще в далекие 80-е годы (ибо за это время произошла смена эпох) Н.Ф. Кузнецова верно отмечала, что «такой непосредственной причиной преступности (и преступления) является субъективный фактор: дефекты психологии индивидуумов…»[86]. Так что сегодняшнее позиционирование мотивационной криминологии, можно сказать, не новая идея, потому что в свое время эту модель выдвигала авторитетный криминолог Н.Ф. Кузнецова. Правда, она получилась гибридной, потому что этот автор регулятивную функцию сознания как причины деятельности рассматривала в неразрывной связи с классовым подходом, принципом историзма, присущими теории социального детерминизма.  Конечно, в тот период тотальной пропаганды «единственно верного» учения марксизма невозможно было даже представить иной, недетерминистской теории причин преступности в криминологии. Но сегодняшняя Конституция РФ гарантирует идеологическое многообразие и свободу преподавания. Поэтому я имею право, используя современные знания психологии, говорить о мотивах преступного поведения, являющихся элементами психики человека и побуждающих его действия.

Современная психология говорит, что сила мотива (а это определяющая сторона его эффективности) во многом зависит от сопровождающей его эмоции, из-за чего мотив может приобретать аффективный характер. Напомню: аффект – это состояние сильного возбуждения, раздражительности и гнева. Аффективные побуждения, по мнению психологов, встречаются чаще всего у детей, но могут быть и у взрослых. Однако у взрослых больше возможностей преодолеть это плохо регулируемое побуждение. Например, даже небольшое затягивание, небольшая выдержка проявления эмоций (даже такой, как счет до десяти) может привести к их снижению, а следовательно, и к снижению силы мотива.

Кроме того, сущность мотива связана не только с сознанием, но и с бессознательной сферой психики человека. Уже в 70-е годы отношение советских ученых к бессознательному стало меняться. Психологи наряду с осознаваемыми мотивами стали говорить и о неосознаваемых. Здесь имеется в виду не состояние, при котором человек не может дать отчет своим действиям, а то состояние, при котором мотивы действий актуально не осознаются субъектом, т.е. человек не может ясно конкретизировать мотив, побудивший его к действию.

Однако, не все психологи поддерживают идею существования неосознанных мотивов. В целом структура мотива, говорят они, не может не осознаваться, даже при импульсивных (непроизвольных) действиях. Действительно бывают случаи, когда мотив очень сложно обосновать по причине сопровождения его другими похожими чувствами. Например, такой мотив как «месть» может коррелировать с целой группой более или менее тесно связанных между собой чувств: обида, зависть, ненависть и т.п.

Кроме того, лицо, совершившее аморальный поступок, может не чувствовать стремления докопаться до истинной причины такого поведения из-за нежелания выглядеть в собственных глазах безнравственным. Его сознанием на поверхность будет выдвигаться другая, более благовидная причина, могущая оправдать его поступок.

Некоторые авторы утверждают, что об истинном мотиве (причине) можно узнать без проявленных действий субъекта, по его вербальному озвучиванию. (Кстати, Г.А. Аванесов некритически принял это мнение некоторой части психологов, внедряя его в мотивационную криминологию). Я же полагаю, что высказанные человеком намерения достичь цели даже неправомерным способом – это не значит, что оно впоследствии обязательно актуализируется в конкретной поведенческой установке, направленной на совершение преступления. Кроме того, от вербального высказывания и до момента реальных действий может пройти значительный период времени, под влиянием которого может радикально измениться и установка, и ситуация. А если это какие-либо угрозы, то они не относятся к мотивам, потому что угрозы сами мотивированы. Обещания причинить зло имеют определенные причины. Поэтому я придерживаюсь мнения, что об истинном мотиве (причине) можно узнать только постфактум, когда действия начались и тем более закончены.

Однако нас интересует сущность мотивов (причин) отклоняющегося поведения, в частности преступного. Тут психологи высказывают две точки зрения на обусловленность отклоняющегося поведения: натурально-биологическую и социологически-редукционистскую [87]. Последняя точка зрения в криминологии доминирует в социологической концепции, объясняющей детерминированность преступности и отдельных преступных актов социальными факторами. Социологическое направление, как уже отмечалось выше, исключает активную роль в поведении внутренних психологических свойств личности. Это и есть редукционистская, т.е. упрощенно-примитивная позиция объяснения причин преступности, в которой нет места истинному ее продуценту – личности человека.

Первая же точка зрения пытается объяснить причины отклоняющегося поведения исключительно свойствами человека, его природно-биологическими факторами (своеобразной генетической организацией, нарушениями биохимического регулирования, а также механизмами работы нервной системы).

Однако закономерностью развития организма, внутренним строением человека и его телесностью объяснять преступное поведение, мягко говоря, некорректно. Это направление, ошибочно считая, что биологическое и есть психическое, по сути, стоит на позициях материализма.

Поэтому ни первая точка зрения, ни вторая не приемлема для криминологической теории объяснения причин преступного поведения.

Моей задачей в первую очередь является раскрыть причины психических мотивов преступного поведения. Некоторые психологи обращают внимание на три причины, приводящие к формированию соответствующих мотивов противоправного поведения (особенно, как они отмечают, это касается подростков и несовершеннолетних): а) недостатки умственного развития в целом (не путать с патологией), что препятствует правильному самоанализу поведения и предвидению его последствий; б) недостаточная самостоятельность мышления, вследствие чего возникают большая внушаемость и пассивность (инфантилизм); в) низкая познавательная активность и как следствие обеднённость и примитивность духовных потребностей. Приведенные причины, как мы видим, связанны с ограниченностью деятельности сознания, рассудка и мышления, они-то и приводят к появлению соответствующих мотивов противоправного поведения.

Но кроме этих причин, связанных с мышлением, порождающим негативные мотивы поведения, есть целый пласт пагубных страстей, зёрна которых с рождения присутствуют в человеческих душах и ждут благоприятной почвы для своего развития. Благодатной почвой является именно неблагополучная среда, в которой происходит аморальное воспитание, провоцирующее первые связи с неформальными дворовыми группировками антиобщественной направленности, знакомства с сигаретой, наркотиками и спиртными напитками. Но об этих пороках будем подробно говорить позже, рассматривая механизм преступного поведения.

Заканчивая рассмотрение сущности мотивов преступного поведения, следует подчеркнуть, что внутреннее их содержание можно выразить кратким умозаключением. Суть пагубных мотивов, продуцирующих преступления, это сильные стремления, настойчивые желания порочной души (но не тела) добиться вожделенной цели.