Вопрос 2. Теории личности преступника в контексте развития социально-экономических формаций

Итак, чем всё же характерен человек, совершивший преступление. В чем заключается специфичность его личности.

Если мы сделаем экскурс в историю человечества, то обнаружим, что от социально-экономического и политического устройства государства зависела точка зрения и на сущность личности, совершившей преступление.

Так в обществе, в котором господствовало религиозное мировоззрение, сложилась теологическая модель личности преступника. Считалось, что преступник – это непосредственное воплощение зла, т.е. всяческих пороков и низменных влечений, а в общем всего греховного. Такой человек признавался зависимым от влияния дьявола, темных духовных сил. И отношение к нему со стороны общества было соответствующим.

Затем на смену этой теории приходит рационалистическая модель, согласно которой преступник является представителем особой группы людей, морально ущербной и злобной, живущей за счет общества, в котором каждый должен содержать себя результатами честного и прилежного труда. В этой связи можно характеризовать преступников и так, что это социальные паразиты, движимые к совершению преступлений злой волей.

Формированию этой модели личности преступника способствовали смена феодального строя буржуазным и замена религиозного мировоззрения философскими взглядами гуманизма и просвещения. Ярким представителем этой эпохи был итальянский юрист и мыслитель Ч. Беккариа, который сказал: «Лицо, совершившее преступление, – это независимый от каких-либо объективных факторов, строго рассуждающий индивид, всегда взвешивающий последствия преступного акта и решающий совершить преступление вследствие такого расчета».

В этом тезисе выражена главная мысль, что причины преступности не находятся в социальной среде; следовательно, побудительные мотивы противоправного поведения порождает сама личность преступника.

В чреве буржуазного общества затем зарождались и другие теории, по-разному объясняющие преступное поведение. Среди них особо следует выделить антропологическую модель, автором которой является итальянский психиатр, тюремный врач Ч. Ломброзо. Он писал: «Преступник – это атавистическое (вымирающее – пояснение мое – Е.Ж.) существо, которое воспроизводит в своей личности яростные инстинкты первобытного человечества и низших животных». Он исходил из положения о том, что психические и физиологические аномалии организма передаются по наследству, и, следовательно, мотивы преступности также передаются по наследству. Таким образом, преступное поведение Ломброзо связывал с негативными изъянами организма человека. В связи с этим «открытием» он заявил: «преступниками не становятся, преступниками рождаются».

Конечно, нельзя огульно отрицать, что врожденные индивидуальные негативные свойства и качества, связанные с генетической программой, не передаются по наследству, но они всё равно не играют определяющей роли в преступном поведении. А если все же играют, то это лицо суд освобождает от ответственности и направляет на принудительное лечение.

Несколько позже появилась психиатрическая [93] модель личности преступника, автором которой стал австрийский невролог, психиатр и психолог З. Фрейд. Его тезис звучит так: главным движущим элементом в поведении человека является не разум, не сознание, а динамические силы, скрытые в подсознании, которые и предопределяют поступки людей.

Если согласиться с точкой зрения Фрейда, то получается, что разум и сознание человека как бы отключены от его непосредственных действий и поступков. Тогда возникает вопрос, на каком основании государство должно предъявлять этим лицам обвинения и привлекать в этой связи к уголовной ответственности? Поэтому я не поддерживаю в этой части эту теорию.

Эта доктрина строится на предположении, что Эдипов комплекс (половое влечение к родителю противоположного пола) патологических представлений, в особенности сексуальных, вытесняется из сферы сознания и действует уже из сферы бессознательного, проникая под разными или всякими «масками» вновь в сознание. Такие манипуляции бессознательного угрожают духовному единству Я.

С известной долей осторожности я подхожу к подобным теориям, которые сформулированы на сомнительных предположениях. Ведь бессознательное, т.е. неосознаваемое, невозможно воспроизвести в памяти и затем проанализировать в ретроспективе. Скорее я поддерживаю тех психологов, которые рассматривают бессознательное как относительную психическую жизнь индивида и отказываются видеть во всех явлениях человеческой жизни сексуальную подоплёку.

Современные же фрейдиские концепции основаны на догмах, что в генезисе преступного поведения решающую роль играют врожденные, инстинктивные черты и свойства личности.

Антропологическая и психологическая школы развивались и в учениях русских юристов. Однако в советский период официальная власть дала зеленую улицу одному направлению – социологическому (социальному). Ибо устанавливалось единое мировоззрение, основой которого являлся диалектический и исторический материализм с объективной детерминированностью всех без исключения явлений, в том числе и психических. Личность была объявлена продуктом социалистического общественного строя и тип личности был один – социалистический.

К сожалению, социологическую модель личности преступника некоторые из криминологов-детерминистов продолжают позиционировать и сегодня в постсоветской криминологии.

Её ущербность заключается в том, что она, исключая свободу воли личности, пропагандирует закономерный характер преступных действий индивида.