Потребительский рынок был наполнен разнообразными товарами, но эта проблема была решена не в результате развития собственного производства, а за счет увеличения импорта в обмен на топливно-энергетические ресурсы, металлы и другие сырьевые материалы. Если следовать этой тенденции, то только для закупки хлеба за счет экспорта нефти ее добычу необходимо увеличить в 6—8 раз. При открытости экономики в чисто рыночных условиях отечественное производство развивать было просто невыгодно, так как Россия — самая холодная страна мира, здесь выше уровень удельного потребления энергии и, следовательно, — затраты. В то же время добыча топливно-энергетических ресурсов в районах Крайнего Севера и за Уралом ведет и к их удорожанию в 1,5—2 раза.
Помимо этого, российский рынок был наполнен товарами не вследствие активизации и расширения их производства, а через элементарное повышение цен. Это привело к колоссальному разрыву между платежеспособным спросом большинства российских граждан и предлагаемой для потребления товарной массой. В 1995 г. 40% населения, относящегося к бедным, имели душевой доход в 2,5 раза ниже среднего уровня, а 20% состоятельной его части — в 2,3 раза выше среднего уровня. У 22% жителей страны доходы были меньше прожиточного минимума. Это свидетельствовало о том, что «экономика дефицита» была не ликвидирована, а перешла из одной формы (товарной) в другую (денежную).
696
Результатом «шокового» характера изменений в 1992—1998 гг. стал отрыв экономической жизни на монетарном, денежно-финансовом уровне от процессов в реальной экономике; «уход» или даже «бегство» денег из сферы производства. Это привело к тому, что в 90-е годы отечественную экономику охватил глубочайший инвестиционный кризис. Абсолютный уровень инвестиций снизился с 1990 г. на три четверти, а объем инвестиций производственного назначения — на четыре пятых. Многие предприятия были лишены возможности обновлять свою техническую базу. При общем сокращении вложений в производственный сектор повысился удельный вес инвестиций в топливно-энергетический комплекс, металлургию, транспорт, связь. Доля вложений в обрабатывающие отрасли сократилась. Наметилась тенденция опережающего развития энергосырьевых отраслей, нефтегазовой промышленности, черной и цветной металлургии, лесозаготовительного производства, ориентированных на экспорт. Все это вело к тяжелым последствиям для российской экономики. Снижалась конкурентоспособность отечественных товаров не только на мировом, но и на внутреннем рынке; росли число аварий, расходы на ремонт изношенного оборудования; сузились возможности экономического роста, особенно в наукоемких отраслях; уменьшился спрос на строительно-монтажные работы и научно-техническую продукцию. Складывалась угрожающая ситуация, когда неизбежно масштабное и быстрое сокращение устаревшего производственного оборудования не сопровождалось его заменой новым.
Причины кризиса инвестиций носили комплексный характер. Основная была связана с тем, что государство из этой сферы фактически ушло, а новые субъекты инвестирования были либо экономически слабы, либо до конца не сформировались, либо не имели достаточных стимулов для вложений в реальный сектор. Приватизированным предприятиям не всегда хватало средств даже для обслуживания текущих производственных нужд, многие оставались нерентабельными (40% предприятий в 1996 г. по-прежнему были убыточными). Нехватка денежно-кредитных ресурсов приводила даже к воспроизводству бартерных отношений, введению заменителей, суррогатов денег. Сложные процессы становления переживали инвестиционные фонды, страховые компании и другие институты, обычно аккумулирующие в условиях рынка финансовые ресурсы населения и ориентированные па их приумножение.
Прямо заинтересованы в финансировании промышленности не были и коммерческие банки, которые в 1992—1998 гг. вели себя вполне «по-рыночному». В это время государство прибегало к заимствованию у них средств под очень высокие проценты. По уровню доходности и степени риска финансовые рынки выглядели намного предпочтительнее реального сектора. В отдельные периоды вложения в тсударственные ценные бумаги обеспечивали инвесторам стабиль-
697
ную годовую доходность на уровне 80—100% и более. Это создавало неблагоприятную для капиталовложений конъюнктуру, которая предъявляла предельно высокие требования к эффективности предпринимательских проектов. Чтобы быть сопоставимой с финансовым сектором, норма прибыли на вложенный капитал должна была составлять как минимум 50—80% годовых, чего отечественные предприятия обеспечить практически не могли. Таким образом, сформировалась хозяйственная модель, которую называют спекулятивной экономикой.
Взятые в совокупности, все эти факторы обусловили депрессивное состояние реального сектора российской экономики 1992-1998 гг. Главным фактором углубления кризиса было состояние российского бюджета.
Правительство жестко придерживалось курса на сокращение государственных расходов, которые, тем не менее, составляли около 45% ВВП. В то же время через всю финансовую систему удавалось мобилизовать намного меньше средств, в среднем 32—33% ВВП. Бюджетный дефицит воспроизводился из года в год, составляя около 7%. Это было связано с сокращением финансовой базы в результате падения объема ВВП, широко распространившейся практикой неплатежей в бюджет, плохой собираемостью налогов, сокрытием значительной части доходов от налогообложения. Государство было вынуждено постоянно заимствовать средства для покрытия дефицита в бюджете. Он покрывался на 25—40% облигациями федеральных займов (ОФЗ); до 25% — кредитами международных финансовых организаций; на 10% — кредитами зарубежных коммерческих банков и фирм; более чем на 5% — кредитами иностранных правительств; государственными краткосрочными обязательствами (ГКО) — на 25%.
В 90-е годы государственный долг превратился в одну из центральных экономических проблем России. Стремительно увеличивался внутренний государственный долг: к середине 1998 г. он превысил 25% ВВП. Соответственно возрастали бюджетные расходы по его обслуживанию, достигшие почти 4% ВВП. Не менее опасным было нарастание внешнего государственного долга, к началу 1998 г. превысившего 20% ВВП. К унаследованным Россией от СССР долгам в 105 млрд долларов прибавились более 50 млрд новых, превысив в 1998 г. 156 млрд долларов (сумма внешнего долга). По этому показателю Россия переместилась с 12-го на 1-е место в мире. В течение нескольких лет она вела переговоры о реструктуризации долгов. В результате получила не списание, а лишь отсрочку возврата основной суммы с уплатой процентов. С 2000 г. наша страна должна была ежегодно выплачивать по внешнему долгу свыше 10 млрд долларов.
Реформирующие свою экономику государства часто пользуются техническими кредитами, которые берутся на длительный срок для реализации конкретных промышленных и прочих проектов. Российская Федерация прибегала к потребительским кредитам, идущим преимуще-
698
ственно на удовлетворение текущих потребностей в экономике и социальной сфере. При этом материализация кредитов осуществлялась за счет приобретаемых за рубежом потребительских товаров. В этом случае фактически происходило кредитование производства страны-кредитора.
Однако основной проблемой государственного долга России была не величина, хотя и огромная, а срочность (большая доля «коротких», до одного года, долгов) и «дороговизна», высокая стоимость его обслуживания. В результате все большая доля новых заимствований тратилась на выплаты процентов по старым долгам, а доля средств, шедших на финансирование собственно бюджетного дефицита, т.е. на внутренние нужды, сокращалась. Если в 1996 г. расходы по обслуживанию государственного долга составили 12,8% от общего объема расходов федерального бюджета, то в 1998-м аналогичные выплаты должны были составить почти 33! Это была критическая точка, после которой хронический кризис российской финансовой системы перешел в острейший. 17 августа правительство пошло на ряд чрезвычайных мер, в числе которых была девальвация рубля: его стоимость по отношению к доллару снизилась втрое; а уровень инфляции «прыгнул» с 11% в 1997 г. до 84,4 — к концу 1998-го. Произошел дефолт: государство отказалось от внутренних и внешних долговых обязательств в том виде, в котором взяло их ранее.
Важнейшими социально-экономическими последствиями кризиса 17 августа стали: масштабное свертывание деятельности в наиболее продвинутых рыночно секторах экономики, заметное увеличение безработицы, подрыв позиций среднего класса, быстрый рост потребительских цен, существенное сокращение реальных доходов, снижение уровня жизни населения и доверия к банкам, российской национальной валюте. Кризис не только продемонстрировал неэффективность проводившегося с 1992-го курса реформирования, но и нанес мощный удар по профессиональному, политическому авторитету тех, кто за ним стоял.
Приватизация в России. Приватизация государственной собственности в России — одно из наиболее сложных и дискуссионных направлений экономической политики 1992—1998 гг. Логика инициаторов избранного в этой сфере курса изложена в книге «Приватизация по-российски», вышедшей в 1999 г. под редакцией А. Б. Чубайса. К работе следует относиться как к документу, в котором обозначены основные проблемы и наиболее спорные моменты.
В результате сложных политических, экономических и идеологических процессов перестроечного времени в 1990 г. в СССР была легализована частная собственность. Осознание необходимости демонополизации, создания конкурентной среды как обязательного условия иывода страны из кризиса и экономического роста привело к тому, что в наиболее известных программах перехода к рынку (план II. И. Абалкина, программа «500 дней» Г. А. Явлинского) приватизация уже фигурировала в качестве одного из главных элементов структур-
699
ной реформы экономики. С конца этого года в Комитете по экономической реформе ВС РСФСР началась проработка возможных вариантов приватизации. Весной 1991 г. в России создан Государственный комитет по управлению имуществом (ГКИ), который до ноября возглавлял М. Д. Малей, также занимавшийся этой проблематикой. 3 июля 1991 г. ВС РСФСР принял закон о приватизации. Однако политические перипетии в СССР в июле—октябре заблокировали возможность проведения какой-либо целенаправленной экономической политики, в том числе и в сфере приватизации.
Провозглашение курса на самостоятельное проведение рыночных преобразований V съездом народных депутатов России (октябрь 1991) в качественно новой политической и экономической ситуации, создание «правительства реформ» под фактическим премьерством Е. Т. Гайдара сопровождались существенной корректировкой представлений о приоритетах и форме осуществления необходимых мероприятий. Заниматься приватизацией в правительстве было поручено А. Б. Чубайсу, который в ноябре возглавил ГКИ. Вместе с ним туда пришли М. Бойко, Д. Васильев, А. Евстафьев, А. Казаков, А. Кох, П. Мостовой и некоторые другие, чьи имена также получили известность в 90-е годы.
Новая «команда» активно занялась подготовкой изменения отношений собственности в контексте намеченных на J 992 г. радикальных экономических перемен. Причем реформаторы исходили из своего видения сложившейся к концу 1991 г. обстановки. Во-первых, по их мнению, процесс «стихийной приватизации» уже шел полным ходом, происходило неконтролируемое растаскивание государственного имущества. Во-вторых, государство было разрушено и неспособно влиять на то, что происходило в этой сфере. В-третьих, тяжелейшее состояние российской экономики требовало срочного принятия нестандартных мер, которые не встретят широкой социальной и политической поддержки. Все это было отягощено отсутствием проработанной нормативно-правовой базы приватизации, необходимых организационных структур и подготовленных кадров.
В таких условиях прогнозировать экономическую эффективность приватизации представлялось затруднительным, главной считалась задача «запустить процесс». Поэтому перевод государственной собственности в частные руки должен производиться не «штучно», а приобрести массовый характер: предстояло «разгосударствить» более 240 тыс. хозяйственных объектов. Нехватка средств, инфляционное сгорание сбережений делали невозможным полноценный «выкуп» общественного имущества, что обусловило его распродажу по символическим, явно заниженным ценам. Требовалась срочная разработка правовой основы приватизации, осуществить которую предстояло «правительству реформаторов» при согласовании с Верховным Советом, и что особенно важно, активно используя ресурс огромных правовых полномочий президента.
700
Уход государства из сферы управления экономикой аксиоматически считался условием ее подъема в будущем. Однако появление «эффективного собственника», «стратегического инвестора» мыслилось как результат вначале денационализации, а затем уже рыночного перераспределения бывшей «общенародной» собственности. От скорости и интенсивности этого процесса зависело приближение времени экономического роста. Поэтому, как считают некоторые исследователи, курс на «перманентную приватизацию» рассматривался и как часть рыночной переделки экономики страны, и как способ изменения менталитета ее населения.
Новая идеология приватизации нашла отражение в двух документах конца декабря 1991 г., определивших ее задачи на ближайший период. Это были Указ Президента «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий» и «Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий на 1992 год», одобренные Президиумом ВС. Отвечать за реализацию программы должен был ГКИ. Он издавал собственные распоряжения и готовил относящиеся к приватизации постановления правительства. Для минимизации возможных злоупотреблений было решено разделить функции подготовки объектов к приватизации и их продажи. Реализацией первой должен был заниматься сам ГКИ, а для продажи создан Российский фонд федерального имущества. Аналогичные структуры создавались во всех регионах.
В первой половине 1992 г. набирала темпы «малая приватизация», однако в центре внимания политиков находилось обсуждение поправок к ранее принятому закону о приватизации. Они должны были определить рамочные условия «большой приватизации» — массовой продажи средних и крупных предприятий самых различных отраслей промышленности. 11 июня 1992 г. такой закон Верховным Советом был принят.
14 августа опубликован Указ Президента, предопределивший начало и содержание первого, «ваучерного» этапа приватизации, продлившегося 22 месяца, до 1 июля 1994 г. Ваучерная, или чековая, модель приватизации предусматривала преобразование крупных и средних государственных предприятий в акционерные общества с их последующей передачей непосредственно гражданам, среди которых работники трудового коллектива приватизируемого предприятия получали льготы. Для участия населения в приобретении акций вводились приватизационные чеки — ваучеры, которые символизировали равенство стартовых условий всех участников приватизации.
Балансовая стоимость производственных фондов России к концу 1991 г. оценивалась в сумму 1260,5 млрд рублей. Она была разделена на численность населения страны — 148,7 млн человек, что дало сумму в 8476 рублей, которая для удобства округлена до 10 тыс. и была определена как доля собственности каждого гражданина России во «все-
701
народном» имуществе. В сентябре 1992 г. в отделениях Сбербанка началась выдача ваучеров населению, в основном завершенная к весне 1993-го. Всего граждане России получили 146 064 млн ваучеров. В связи с ростом инфляции их стоимость катастрофически падала: если в конце 1991 г. 10 тыс. рублей составляли примерно половину стоимости автомобиля (типа «Жигулей»), то в конце 1993-го это была цена 3—4 бутылок водки.
Полученные ваучеры населению предстояло обменять на акции предприятий, что означало бы юридическое вхождение в права собственника. Однако поскольку далеко не все были готовы вникнуть в тонкости приватизационного процесса, то в стране началось создание чековых инвестиционных фондов (ЧИФ). К весне 1994 г. их было уже около 650, многие получили широкую рекламу. Задача фондов состояла в аккумулировании значительных пакетов ваучеров населения с целью их дальнейшего вложения в акции наиболее рентабельных предприятий и, следовательно, получения максимального дохода. Однако отсутствие контроля со стороны государства, неквалифицированное, а то и просто полууголовное руководство фондами привели к тому, что большая их часть «умерла», обесценив десятки миллионов ваучеров и сформировав у рядовых граждан негативное представление о приватизации.
В целом же судьба ваучеров была такова. 25% чеков ушли в ЧИФы, 25 — проданы: с ними расстались преимущественно люди, относившиеся к приватизации скептически. Эти чеки перешли в руки физических, а также юридических лиц, которые реально участвовали в чековых аукционах и вкладывали ваучеры более или менее эффективно. Примерно 50% оставшихся чеков вложены членами трудовых коллективов и их родственниками в акции собственных предприятий (либо по закрытой подписке, либо на чековых аукционах).
Решения о закреплении акций в федеральной собственности или их продаже (полной или частичной) принимали правительство и ГКИ, они же определяли сроки сделок. В приватизации участвовали все граждане России, но работники приватизируемых предприятий получали преимущества. Всего было три группы льгот.
В первом варианте именные привилегированные «неголосующие акции» (25% уставного капитала предприятия) передавались членам трудового коллектива. Еще 10%, но уже обыкновенных акций, работники могли купить на льготных основаниях. 5% акций имела право приобрести администрация предприятия.
Во втором все члены трудового коллектива могли приобрести обыкновенные, голосующие, акции, составляющие до 51% капитала. В этом случае не было безвозмездной передачи и льготной продажи акций. Однако работникам предприятия предоставлялось право участвовать в закрытой подписке на его акции.
В третьем варианте группа работников предприятия (чаще вклю-; чавшая высших управленцев) при выполнении определенных обяза-
702
тельств перед коллективом, а также государственными органами получала право на приобретение 20% обыкновенных акций. Кроме этого, все работавшие на предприятии (и администрация, и другие сотрудники) могли на льготных основаниях приобрести еще 20% обыкновенных акций.
Выбор льгот приватизации по второму и третьему вариантам осуществлялся на основании решения трудового коллектива, если за него высказалось не менее 2/, общего числа работников. При отсутствии согласованного решения льготы предоставлялись по первому варианту. Помимо перечисленных, одним из способов российской приватизации была аренда с правом выкупа.
По оценкам ГКИ, к весне 1994 г. доля в капитале внутренних акционеров составила 60—65%, внешних — 18—22, государства — до 17%. Это свидетельствовало о том, что сформировалась достаточно размытая структура собственности, не предоставлявшая явных преимуществ контроля ни одной группе акционеров. К I июля 1994 г. было разгосударствлено 70% промышленных предприятий, а доля государственной собственности в общем объеме стоимости имущества сократилась до 35%.
8 обобщающей работе «Экономика переходного периода», изданной в 1998 г. под редакцией Е. Т. Гайдара, чековая модель приватизации оценивается так: «Достаточно наивно оценивать итоги реализации этой модели по тем формальным целям, которые были записаны в программах приватизации. Реальная цель была лишь одна: временное массовое распределение и закрепление формальных прав частной собственности при минимуме социальных конфликтов в расчете на следующие трансакции в пользу эффективных собственников».
9 декабря 1994 г. Государственная дума приняла постановление, в котором признала итоги первого этапа приватизации неудовлетворительными. Ее негативное восприятие обусловлено расхождением между публично декларированными принципами, целями, задачами и теми непосредственными результатами приватизации, с которыми столкнулись большинство граждан. Позднее сами «приватизаторы» отличия от «эталонной» модели связывали с сопротивлением проводимому курсу, в реализации которого многочисленные нарушения закона стали неизбежной платой за то, чтобы радикальное перераспределение собственности состоялось в принципе. Противоречия первого этапа описаны в документе, подготовленном для главы правительства В. П. По-левановьш, который короткое время после А. Б. Чубайса (конец 1994— начало 1995) в ранге вице-премьера возглавлял ГКИ и попытался проанализировать доставшееся ему наследство.
В документе отмечалось, что программа приватизации намечала семь главных целей. Первая — формирование слоя частных собственников, способствующих созданию социально ориентированной рыночной экономики. Автор констатировал, что формально 40 млн человек стали акционерами, на деле же распоряжается и владеет соб-
703
ственностью незначительная часть населения. Вторая цель программы — повышение эффективности деятельности предприятий путем их приватизации — также оказалась невыполненной. Не реализована и третья цель — социальная защита населения и развитие объектов социальной инфраструктуры за счет средств от приватизации. Четвертая цель — содействие процессу стабилизации финансового положения страны — также оказалась лишь продекларированной. Движение к пятой цели — создание конкурентной среды и содействие демонополизации — вызвало большие нарекания, так как стремление к демонополизации любой ценой способствовало разрыву технологических цепочек и сладу промышленного производства. Оказалась иллюзорной и надежда на реализацию шестой цели — привлечение иностранных инвестиций: они, во-первых, даже сократились, а во-вторых, направлялись преимущественно в добывающие отрасли. Седьмая цель предусматривала создание условий и организационных структур для расширения масштаба приватизации. Для ее реализации по всей стране была создана система органов ГКИ, Российского фонда федерального имущества, Федерального* агентства по банкротству, сеть ЧИФов.
Таким образом, из семи целей приватизации полностью реализована лишь седьмая и формально — первая, практически же провалены пять. Отрицательным следствием избранной модели разгосударствления стал колоссальный рост преступности, связанной с приватизацией. Вице-премьер также полагал, что преобразования способствовали подрыву национальной безопасности, что проявилось в трех сферах. В экономической произошло крупнейшее в России разбазаривание государственной собственности, что явилось одним из источников кризиса и будущих конфликтов, направленных на ее передел. В социально-политической — недовольство граждан мастью, устойчивое убеждение большинства населения, что его не столько наделили собственностью, сколько ее экспроприировали, лишив и без того скудных социальных гарантий. В оборонной — скрытая интервенция иностранного капитала в отрасли ВПК. с целью его ослабления.
Полеванов предлагал: воздержаться от форсированного проведения второго этапа приватизации, выявить и устранить очевидные просчеты, усилить внимание к управлению государственным имуществом и государственными пакетами акций, отстранить от управления приватизацией людей, которые несут ответственность за ошибки первого этапа. Его доклад получил определенное распространение и понимание в политической и научной среде, однако в правящей элите был встречен без энтузиазма. Вскоре автора отправили в отставку, а на его место был назначен С. Г. Беляев — человек из «команды Чубайса», и курс на приватизацию с многочисленными «компромиссами» и «учетом российской специфики» был продолжен.
22 июля 1994 г был издан Указ Президента, утвердивший «Основные положения государственной программы приватизации государ-
704
ственных и муниципальных предприятий I июля 1994 года». Он положил начало второму, «денежному» этапу приватизации, который продолжается и поныне. С того времени предприятия или пакеты их акций стали передаваться исключительно за деньги. Приватизация имущества осуществлялась через даежяые. овдшнзирошше аукционы, коммерческие и инвестиционные конкурсы, по закрытой подписке. Интенсивно развивался фондовый рынок, складывались система институциональных инвесторов и оформление социального слоя, обладающего правами собственника.
Однако, несмотря на заявления руководителей ГКИ о начале после июня 1994 г. «инвестиционной эры» в российской приватизации, ситуация оказалась намного сложнее. В ШИ997 гг. правительство использовало приватизацию преимущественно как средство получения бюджетных доходов. Это было во многом обусловлено конъюнктурными политическими штаж а Ш5 \. щщш, ъъщжт-кие, а в 1996-м - президентские выборы, и выполнение обязательств перед «бюджетниками» становилось одним из важных условий сохранения сложившегося политического ршш. Помимо продажи, получили распространение различные «нестандартные» методы приватизации; «шаговые аукционы», передача федеральных акций регионам в качестве покрытия федерального тш, конвертация долгов в ценные бумаги и др, Особенно широкий общественный резонанс получили «залоговые аукционы»,
Во второй половине 1995 г. правительство заимствовало у ряда банков деньги, отдав им в залоговое управление по конкурсу на год большие пакеты акций крупнейших объектов государственной собственности (21 предприятие). Это принесло в бюджет 5,1 трлн рублей, однако всем было ясно, что средства в казне для выкупа акций во второй половине 19% г, едва ли найдутся. Ы отмечают экономисты гайдаровского круга, фактически это была неконкурентная продажа пакета акций заинтересованным банкам (среди победителей доминировали два крупнейших - ОНЭКСИМ и МЕНАТЕП), Легитимность эти сделок уже тогда многими ставилась под сомнение, но в судебных разбирательствах 1996-1997 гг. их правомерность удалось отстоять. Однако это признание, по мнению мещмшв, свидетельствовало не о «чистоте» проделанных операций, а прежде всего о неполноте и несовершенстве нормативной базы приватизации, Не меньше вопросов вызывает и «экономическая эффективность» осуществленных продаж; после президентских выборов 1996 г. цены на их акции выросли в Ь-\Ь раз. Фактически было создано несколько промышленно-финансовых империй.
Некоторые авторы выделяют с 1997 г. и третий этап приватизации (после «чекового» и «денежного»), считая его специфической чертой отказ от фискальной направленности, переход от массовой приватизации к индивидуальным проектам с акцентом на эффективное ис-
705
пользование приватизированного имущества. Начало этапа связывают с новым Федеральным законом «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации», подписанным президентом 21 июля 1997 г. Однако не все экономисты считают возможным выделять третий этап приватизации, поскольку изменения в экономической политике середины 1997-го не носили качественного характера. Действительно, отныне правительством и органами ПСИ ежегодно составлялись списки выставляемых на продажу предприятий, что делало приватизацию «штучной». Теперь цена «имущественного комплекса» определялась не только его уставным капиталом и балансовой оценкой, но и рыночной стоимостью. Все это позволяло продать объект гораздо дороже.
«Модельной» была сделка по приватизации «Связьинвеста» — компании монополиста в сфере коммуникаций. В июле 1997 г. 25% ее акций проданы за 1875 млн долларов — сумма эта почти вдвое превышала полученную правительством во всех «залоговых аукционах» второй половины 1995 г. Руководители ГКИ заговорили о начале «приватизации нового типа», когда собственность передается в результате действительной конкуренции между претендентами тому из них, кто предложит большую цену. Цель же приватизации, по сути, не изменилась: увеличение финансовых поступлений для покрытия текущих нужд бюджета. И действительно, 1997-й был первым годом в истории «денежной приватизации», который увенчался успехом с точки зрения выполнения бюджетного задания без схем типа «залоговых аукционов».
В результате проведенных в России преобразований к концу 90-х годов произошли радикальные изменения в структуре собственности. В 1998 г. к государственной (федеральной, муниципальной) собственности относились 12,5% предприятий, к частной — 73,1; в собственности общественных организаций находилось 5,7; к смешанной принадлежали 8,7% хозяйственных объектов. В 1998 г. негосударственный сектор произвел свыше 2/3 ВВП, доля государства в акционерном капитале большинства предприятий перестала играть ключевую роль. Российскую экономику отличает более высокая, чем в развитых макросистемах, концентрация собственности. Там крупным считается пакет в 5-10% акций, в нашей же стране внешний акционер, являющийся крупнейшим владельцем акций, обладает в среднем пакетом в 26-35%. Причем размер минимального пакета акций для крупного акционера не является обратно пропорциональным размеру хозяйственного объекта; наоборот, на сверхкрупных предприятиях концентрация собственности выше.
Приватизация в России к концу 90-х не привела к возникновению рациональной системы корпоративного управления, не сделала поведение предприятий рыночным. Это было связано с тем, что при ее проведении государство одновременно не стимулировало производственные и инновационные процессы на предприятиях, явно отставало с разработкой комплексной, действительно эффективной экономической
706
политики, направленной не просто на раздел собственности, а сконцентрированной на создании по-настоящему конкурентной среды.
