Парад суверенитетов» и судьба реформ. Середина 1990 — середина 1991 4 страница

23 декабря во время встречи М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина обсуж­дены вопросы, связанные с прекращением деятельности союзны структур. 25 декабря 1991 г. Верховный Совет РСФСР утвердил ново

654

название республики — Российская Федерация (Россия). В тот же день в 19 часов 38 минут над Кремлем был спущен красный союзный флаг и заменен на трехцветный российский.

§ 5. РСФСР в канун превращения в Российскую Федерацию. Сентябрь — декабрь 1991

Изменения в системе государственной власти и управления. После политического кризиса 19—21 августа 1991 г. начинается качественно новый этап политики российских властей. Если в 1990 — середине 1991 г. их усилия были направлены на борьбу против союзного Цент­ра, то теперь появилась возможность сконцентрироваться собственно на осуществлении реформ. Развернулось активное преобразование всей системы политических, экономических, социальных отношений.

В среде августовских победителей доминировали антикоммунис­тические настроения, которые во второй половине 1991-го стали оп­ределять официальный курс политики быстро идущей к независимо­сти РСФСР. Этот курс получал и теоретическое обоснование. 28 авгу­ста группа известных общественных деятелей «Демроссии» выступила с Заявлением, где произошедшие 19~21 августа события трактова­лись как «Августовская революция». Политики отмечали, что можно с разными и смешанными чувствами воспринимать развал государства, которое раньше называлось Российской империей, а затем СССР, но «этот свершившийся факт должны приветствовать все истинные де­мократы как существенную сторону краха коммунистического режи­ма и проявление в принципе прогрессивной тенденции». Вскоре по­литический кризис 19 — 21 августа стали называть антикоммунисти­ческой или демократической революцией. Зримым доказательством перемен стал демонтаж памятников — символов «тоталитарной эпо­хи» — Ленину, Дзержинскому, Андропову, возвращение историчес­ких названий городам, улицам (Екатеринбург, Павлов-Посад).

Поражение высших представителей союзных структур придало новый мощный импульс концентрации управленческих полномочий и руках исполнительной власти России, олицетворяемых институтом президента. Это было связано с представлением о том, что в период динамичных экономических и политических изменений страна нуж­дается в усилении исполнительной власти, которая должна квалифи­цированно и оперативно решать выдвигаемые жизнью проблемы. На юсударственно-политическом уровне это вело к изменению существо-наишей в СССР системы Советской власти, которая соединяла зако­нодательные, распорядительные и контрольные функции. Первыми практическими шагами в этом направлении были прямые выборы глав исполнительной власти на общероссийском уровне (Президента

655

РСФСР) и в обеих «столицах» (мэров Москвы и Ленинграда), состо­явшиеся 12 июня 1991 г. Дальнейшее развитие этой тенденции требо­вало избрания глав исполнительной власти краев, областей, городов России. Следующий шаг диктовал необходимость разделения власти и полномочий между новыми исполнительными структурами и ранее «всевластными Советами».

21 августа на волне противостояния с ГКЧП принято постановле­ние Верховного Совета РСФСР, согласно которому Президенту РСФСР предоставлялось право впредь, до принятия Закона РСФСР об управлении краем, областью, отстранять от должности председа­телей (всех уровней) Советов народных депутатов в случае неиспол­нения этими Советами законодательства РСФСР, указов Президента и актов Правительства, а также исполнения ими решений антикон­ституционных органов. Не менее революционным был второй пункт постановления, которым вводилась должность главы администрации в крае, области и других административно-территориальных едини­цах как руководителя соответствующего исполнительного органа. Гла­ва администрации становился правопреемником исполкома Совета народных депутатов. Б третьем пункте постановления Президенту РСФСР предоставлялось право («впредь до принятия закона», где ре­гулировался бы порядок выборов, т.е. на четко неопределенный срок) единолично назначать глав администраций и освобождать от этих дол­жностей. Постановление вводилось в действие с момента принятия. Документ существенно изменял действовавшую систему управленчес­ких отношений, значительно ограничивая властные функции Сове­тов и усиливая «исполнительную вертикаль», подчиненную непос­редственно (и почти исключительно) президенту.

21 сентября 1991 г. опубликован президентский Указ№ 112 «О роли Совета Министров РСФСР в системе исполнительной власти Россий­ской Федерации». Он, с одной стороны, ставил перед Совмином за­дачи по «построению динамичной модели рыночной экономики», а с другой — определял отношения между предсовмина и президентом. Предусматривалось, в частности, что президент не только должен контролировать деятельность Совмина и «совместно решать принци­пиальные вопросы организации работы Правительства РСФСР, ко­миссий и других рабочих органов», но и при необходимости предсе­дательствовать на его заседаниях для «обеспечения Правительством РСФСР его полномочий в полном объеме».

Огромное влияние на последующее политическое развитие стра­ны оказали решения об изменении властного баланса, принятые па V съезде народных депутатов РСФСР (28 октября — 13 ноября 1991). Постановление «Об организации исполнительной власти в период радикальной экономической реформы» предоставляло президенту право самостоятельно реорганизовывать структуру высшей исполни­тельной власти России и самостоятельно решать вопросы кадрового

656

назначения в этой системе. Таким образом, президент получал нео­бычайную свободу в плане подбора лиц на высшие посты в структуре исполнительной власти, не будучи при этом обязанным согласовы­вать даже с парламентом свои назначения.

Другое постановление: «О правовом обеспечении экономической реформы» — предусматривало, что законы СССР и РСФСР «в период проведения радикальной экономической реформы применяются в части, не противоречащей актам, принятым в соответствии с настоя­щим Постановлением». Эти акты (указы президента) предполагалось издавать в целях оперативного регулирования экономической рефор­мы. Принятие этого постановления знаменовало вступление России в весьма специфический период политико-правового развития, когда президентские указы стали выполнять роль замещающего или конку­рирующего законодательства. О направлениях развития формирующе­гося «указного права» можно судить по сфере интересов Государствен­но-правового управления (ГПУ) Администрации Президента, создан­ного и возглавлявшегося в 1991 г. С. М. Шахраем. В его структуру входили отделы: государственного, административного и международного пра­ва; правового обеспечения вопросов безопасности, обороны и право­охранительных органов; правовых проблем федерализма, местного самоуправления и взаимодействия с федеральными представительными органами; судебной реформы и судопроизводства; гражданского пра­ва и хозяйственного законодательства; систематизации законодатель­ства и правовой информатизации.

Решения V съезда народных депутатов легализовали ситуацию, при которой представительные органы власти фактически лишались реального права корректировать то, что делала исполнительная. При з-том направление деятельности и состав высших органов исполни­тельной власти ставились в зависимость от президента как «высшего должностного лица» государства. Уже тогда Б. Н. Ельцин получил ог-; ромные полномочия. И хотя решения предусматривали, что полномо-[ чия даются «временно», на один год, он впоследствии настаивал на том, что такое положение следует сохранить на значительно больший период. Со времени V съезда эти темы (выбор модели экономических преобразований и формирование команды реформаторов, время «чрез­вычайных полномочий») стали основными в политическом противо­стоянии 1992-1993 гг.

На съезде принято еще одно решение, усиливавшее влияние выс­шей исполнительной власти. Президент получил право приостанавли­вать действие актов глав исполнительной власти республик в составе РСФСР, а также иные решения органов власти, если они противоре­чат Конституции и законам РСФСР. Съезд своим постановлением от­менил также назначенные ранее Верховным Советом РСФСР на 8 декабря 1991 г. выборы глав администраций, сохранив «августовский» порядок — назначение на эти должности указами президента. Подбо-

657

ром кандидатов и координацией их деятельности занималось Конт­рольное управление, входившее в структуру Администрации Прези­дента. Забегая вперед, можно отметить, что первые выборы глав ад­министраций (притом лишь в 5 субъектах федерации) прошли в апре­ле 1993 г., затем — в виде исключения — в декабре 1995 г. в 12, а с января 1996 по март 1997-го — в 56 субъектах Российской Федера­ции. V съезд народных депутатов сыграл важную роль в рождении но­вого политического режима.

Выстраивание «президентской вертикали» было одной из страте­гических задач российских лидеров и началось до августовского кри­зиса. Еще 14 августа 1991 г. Указом Президента РСФСР были назначе­ны 14 первых его представителей на местах. До конца года они имелись более чем в 50 регионах России и были народными депутатами либо РСФСР (в основном члены фракций, входящих в «Демократическую Россию»), либо СССР (практически все члены Межрегиональной де­путатской группы). Как отмечалось в печати, президентские назна­ченцы играли на местах роль «демократических комиссаров».

Стремлением к концентрации власти можно объяснить и появле­ние Указа Президента РСФСР от 19 декабря 1991 г, «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР», которое пред­полагалось создать через слияние существовавших раздельно структур органов госбезопасности и внутренних дел. Он сразу же вызвал огром­ную тревогу в обществе, всколыхнув воспоминания об аналогичном «объединенном ведомстве» начала 50-х годов. Поэтому одновременно две депутатские группы и несколько комитетов ВС РСФСР обрати­лись в недавно созданный Конституционный суд с ходатайством о проверке конституционности указа. Это было его первое дело. Опера­тивно рассмотрев вопрос, он уже 14 января 1992 г. своим решением отменил президентский указ, признав его неконституционным, и слияние ведомств, к удовлетворению многих, не состоялось.

Поворот в федеративной политике. После августа-91 начинается новая федеративная политика России. Звучавшее в 1990 г. предложе­ние «глотать суверенитеты» осенью 1991-го окончательно признано ошибочным, и началась борьба за сохранение бывших автономий в правовом поле России. Однако сделать это было нелегко, так как про­цесс суверенизации уже имел свою инерцию.

Наиболее сложная ситуация складывалась в Чеченской республи­ке. Здесь оппозиция в виде Исполкома ОКЧН под руководством гене­рала Д. Дудаева сразу после «путча» приступила к свержению «парто-кратического клана», который возглавлял Председатель Верховного Совета республики Д. Завгаев. Началось формирование национальной гвардии, захват хранящегося на складах оружия и боевой техники. 1 сентября 1991 г. Исполком ОКЧН постановил распустить ВС ЧИР, преемником которого должен был стать Временный высший совет (ВВС). 4 сентября отряды гвардейцев взяли под контроль республи-

658

канское телевидение и административные здания исполнительной власти, включая резиденцию Совета Министров. А 6 сентября сто­ронники Дудаева штурмом овладели зданием ВС ЧИР, где в это время происходило заседание. Оказавшие сопротивление депутаты были из­биты, председатель горсовета Грозного В. Куценко погиб. Именно 6 сентября 1991 г. «день низложения тоталитарного режима и перехода на путь демократически-правовых» структур отмечается в Чечне как День независимости.

Взятый курс на независимость Чечни предполагалось легализо­вать через ряд правовых процедур. На октябрь и ноябрь назначались принятие гражданства, выборы президента и парламента. Осуждалась проводившаяся ранее политика «геноцида» и «колониального гнета» чеченского народа со стороны «имперских сил», а для наблюдения за выборами приглашались представители лишь тех союзных республик, которые однозначно взяли курс на выход из СССР. По сути, уже в первой половине сентября 1991-го в Чечено-Ингушской республике произошел военный переворот националистических радикальных сил, направленный не столько против прежней партийно-советской но­менклатуры, сколько нацеленный на выход автономии из России.

В сентябре в Грозном побывали многие московские политики, пытавшиеся ввести ситуацию в контролируемое федеральными властя­ми русло. Однако миссии Р. И. Хасбулатова, М. Н. Полторанина, Г. Э. Бурбулиса, А. В. Руцкого успеха не имели. По докладу последнего Президиум Верховного Совета России принял постановление «О по­ложении в Чечено-Ингушской республике», сыгравшее большую роль в дальнейшей эскалации напряженности. В документе единственной за­конной властью на этой территории назван ВВС ЧИР, а «незаконным вооруженным формированиям», под которыми подразумевались дуда­евские структуры, предписывалось к 10 октября 1991 г. сдать оружие.

Исполком ОКЧН воспринял решения российского руководства, выглядевшее как ультиматум, буквально в штыки. В Чечне была объяв­лена мобилизация всех лиц мужского пола от 15 до 55 лет, а Нацио­нальная гвардия приведена в боевую готовность. К 1 ноября в ней на­считывалось 62 тыс. человек, а в народном ополчении — более 90 тыс.

Б. Н. Ельцин разделял решительные настроения А. В. Руцкого отно­сительно необходимости принятия чрезвычайных мер в отношении ЧИР. 19 октября он подписал жесткое потону «Обращение к лидерам Исполкома Общенационального конгресса чеченского народа», в ко­тором предупредил, что в случае невыполнения федеральных требо­ваний примет все предусмотренные законодательством РСФСР меры «в интересах нормализации обстановки, обеспечения безопасности населения и защиты конституционного строя». Выборы в Чечне объяв­лялись незаконными, а их итоги заранее признавались недействитель­ными. Тем не менее 27 октября выборы были проведены, в них не участвовали ингуши и часть русскоязычного населения. Голосование

659

прошло менее чем в половине районов республики. Дудаев получил подавляющее большинство голосов избирателей и стал первым че­ченским президентом. Избранный парламент оказался практически мононациональным. Результаты выборов не признали не только рос­сийские власти, но и оппозиционные Дудаеву силы в Чечне.

С ноября 1991 г. начался особенно драматичный период россий­ской политики в Чечне, который надолго усугубил сделанные ранее ошибки. 4 ноября российский президент распорядился готовить указ о введении в республике чрезвычайного положения. На различных стадиях в его разработке участвовали А. В. Руцкой, С. М. Шахрай, Р. И. Хасбулатов, В. Г. Степанков, Н. В. Федоров, В. П. Баранников,

A. Ф. Дунаев. Текст был подписан Ельциным 7 ноября. Согласно указу
в ЧИР с 9 ноября по 9 декабря 1991 г. вводилось чрезвычайное поло­
жение. В качестве формы управления учреждалась Временная админи­
страция, ее приказы и постановления подлежали исполнению всеми
государственными и общественными организациями. Предполагалось
привлечь «дополнительные силы и средства органов МВД и КГБ в
зону чрезвычайного положения». По плану в операции против Дудае­
ва должны были участвовать более 1,5 тыс. человек.

Таким образом, осознав, что ситуация зашла слишком далеко, российский президент решился на применение силы. Однако опера­ция была провалена прежде всего технически. 8 ноября, когда она началась, техника приземлилась в аэропорту Моздока, а люди — в Беслане (оба — в Северной Осетии). Дороги, по которым войска из Северной Осетии должны были двигаться в ЧИР, были перекрыты. ₍Аэропорт Ханкала в окрестностях Грозного был блокирован несколь- > кими тысячами хорошо вооруженных людей, а взлетные полосы пе­регорожены тяжелогруженными автомобилями. Прибывшие ранее спец­назовцы были заблокированы в здании МВД республики.

И тем не менее главные причины неудачи попытки вооруженного вмешательства, видимо, находились в политической сфере. Ельцин в тот период еще не имел возможности в полной мере опереться на российские силовые структуры, которые находились в стадии фор­мирования и подчинялись союзному президенту. М. С. Горбачев же был категорически против применения войск и давал указания союз­ным «силовикам» — В. П. Баранникову, Е. И. Шапошникову и

B. В. Бакатину — не делать этого. Попытки Ельцина, Руцкого, Хасбу­
латова уговорить Горбачева успеха не имели. В итоге исполнение указа
Ельцина о введении в Чечне чрезвычайного положения было факти­
чески заблокировано.

В Чечне известие о намерении ввести в республике чрезвычайное положение привело к сплочению сил оппозиции вокруг Дудаева. Рас­пространявшийся слух о якобы вновь готовящейся депортации чечен­цев консолидировал чеченское общество. Чеченский парламент не только осудил указ, но и потребовал от Президента РСФСР в тече-

660

ние 24 часов вывести с территории республики все вооруженные фор­мирования. Не прекращались массовые акции протеста, были блоки­рованы здания МВД, полк Внутренних войск, дислоцированный в Грозном. 9— 10 ноября прозвучали угрозы руководства Исполкома (ЖЧН осуществить террористические акты на территории России и превратить Москву в «зону бедствия». О серьезности чеченских декла­раций свидетельствовал захват самолета, который следовал по марш­руту Минеральные Воды — Свердловск.

В этих условиях I i ноября на заседании ВС РСФСР произошло бурное обсуждение вопроса о конституционности указа Ельцина о введении ЧП в Чечне. И хотя в принятом по этому поводу постанов­лении ВС содержались «извинительные» для президента и Президиу­ма ВС формулировки, парламент отказался утвердить указ, обязал урегулировать конфликт политическими средствами, путем перегово­ров с основными политическими группами, не делая исключения для Исполкома ОКЧН. Как выражение недоверия президенту звучал пункт, в котором говорилось, что состав «представительной делегации» на переговорах и ее полномочия будет утверждать ВС РСФСР. В пользу отмены указа по разным причинам выступили представители самых разных фракций.

В то же время продолжалась милитаризация чеченского властного режима. Указом от 9 декабря 1991 г. Дудаев подчинил себе все воору­женные формирования на территории республики, предписывал со­здать Штаб вооруженных сил «для управления частями и подразделе­ниями армии и частями народного ополчения». В ноябре — декабре продолжался «ползучий» захват имущества и вооружений располо­женных на территории Чечни частей Советской Армии. Указом от 19 декабря 1991 г. Дудаев возрождал «утраченное в условиях тотали­тарной системы право граждан Чеченской республики на приобрете­ние и хранение огнестрельного оружия», что обусловливалось и «со­стоянием социально-политической обстановки в республике»

При этом Дудаев не принял 3 декабря независимых экспертов, направленных в Грозный Верховным Советом РСФСР с целью подго­товки материалов для переговоров. 19 декабря Заместитель Председате­ля ВС РСФСР Ю. Ф. Яров обратился к Дудаеву с просьбой прислать свою экспертную группу в Москву. Тон письма свидетельствовал о том, что Москва смирилась с лидерством генерала в республике. Однако пись­мо было оставлено без ответа, переговоры начались лишь в марте 1992 г.

В октябре—декабре 1991 г. процесс «совершенствования» федера­тивных отношений разворачивался и на других направлениях. Про­должался начавшийся ранее процесс избрания президентов респуб­лик в составе России, однако теперь он шел не «явочным порядком», а на основе согласительных постановлений ВС РСФСР. Так были из­браны президенты Марийской, Чувашской (оба — 8 декабря 1991), Мордовской (14 декабря 1991), Якутской-Саха ССР (20 декабря 1991).

661

В соответствии с рекомендацией ВС России выборы в Кабардино-Бал­карии были перенесены на более поздний срок. 22 декабря 1991 г. проведены выборы в новых субъектах Федерации, созданных на базе I повысивших статус национальных областей: в Адыгее, Горно-Алтай- ] ской, Карачаево-Черкесской и Хакасской республиках. Это были «инерционные шаги» по укреплению провозглашенных ранее суверенитетов, но теперь они носили более упорядоченный характер.

Несколько особняком на общем фоне стоял Татарстан. Выборы президента здесь состоялись еще 12 июня 1991 г., одновременно с общероссийскими. За избранного на этот пост М. Ш. Шаймиева прого­лосовали 70% принявших участие в голосовании, в то время как за Ельцина в республике проголосовали лишь 45%. При этом лидер Та­тарстана изначально имел статус «главы республики», в то время как российский — лишь «высшего должностного лица, главы исполни­тельной власти». В сентябре 1991 г. в Казани проходили волнения и митинги с требованиями независимости Татарстана, 24 октября ВС республики принял Постановление «Об акте государственной неза­висимости Республики Татарстан». В соответствии с логикой полити-  ческого поведения руководства в 1990—1991 гг., 26 декабря 1991 г. ВС  Татарстана принял декларацию о вхождении в СНГ на правах соучре-  дителя. В то время получило распространение высказывание Шаймие­ва: «Нет президентов больших и малых, есть президенты равные».

Выбор модели экономических преобразований. Результаты предше­ствовавшего хозяйствования и политического развития предопреде­лили выбор команды реформаторов и характер проводившегося ими курса. Экономическое положение страны к концу 1991 г. можно оха­рактеризовать как катастрофическое, За один лишь этот год нацио­нальный доход снизился более чем на 11%; ВВП — на 13; промыш- ленное производство — на 2,8; сельскохозяйственное — на 4,5; добы- ча нефти и угля — на 11; выплавка чугуна — на 17; производство пищевой продукции — на 10. Валовой сбор зерна сократился на 24, а его государственные закупки — на 34%. Особенно сильно уменьшился внешнеторговый оборот — на 37%, причем объем экспорта упал на 35, а импорта — на 46. При сокращении поступления товаров на ры­нок продолжалась и даже усиливалась накачка экономики деньгами. Прибыли предприятий увеличились в 1,9 раза, денежные доходы на­селения — в 2, а выпуск денег в обращение — в 4,4. За год уровень потребительских цен увеличился более чем в 2 раза (на 101,2%), при том что годом раньше рост цен составил всего 5%.

В итоге к осени 1991-го был полностью потерян контроль над фи­нансовыми процессами и денежным обращением, реальностью стала  дезинтеграция денежной системы страны. Ее признаками были расту- щая долларизация экономики, вытеснение товарно-денежных отно-  шений бартером, а также административные ограничения межрегио­нального товарообмена. Некоторые республиканские и областные вла-

662

сти приступили к вводу фактических заменителей денег (талонов, карточек покупателей, купонов), а в ряде случаев (Украина, Эсто­ния, Латвия, Литва) заявили о намерении введения полноценных национальных валют. Это увеличивало находящуюся в обращении де­нежную массу и выталкивало ее на территорию России, усугубляя финансовую ситуацию.

В 1991 г. дефицит государственного бюджета СССР увеличился в сравнении с запланированным в 6 раз и составил огромную цифру в 20% ВВП (по зарубежным оценкам — 30), причем бывшие союзные республики фактически прекратили перечисление средств в общесо­юзный бюджет. Соответственно финансирование федеральных служб, внешнеполитической деятельности, армии, спецслужб практически полностью перешло под эгиду бюджета РСФСР.

Значительно ухудшилась валютная ситуация. Внешний долг увели­чился до 76, а внутренний — до 5,6 млрд долларов. Резко сократились золотовалютные резервы, их запас был рекордно низким: в 1989—

1991 гг. за рубеж было вывезено более I тыс. т золота, на 1 января

1992 г. его осталось лишь 289,6 т. К концу октября 1991-го ликвидные валютные ресурсы были полностью исчерпаны, и Внешэкономбанку пришлось приостановить все платежи за границу (за поставляемые товары и услуги, взносы в международные организации), за исключе­нием платежей по обслуживанию внешнего долга.

Неблагополучие в производственной и денежно-финансовой сфе­рах привело к распаду потребительского рынка. В разряд дефицитных перешли практически все виды товаров. Большинство городов страны были охвачены карточной системой. Однако даже скудные нормы, определяемые местными властями, не обеспечивались ресурсами, снабжение не гарантировалось, талоны не отоваривались месяцами, а реализация товаров по ним проходила нервно, с огромными очередя­ми. В результате паралича всех звеньев и систем управления снабже­ние, прежде всего городов и армии, оказалось практически нарушен­ным. Так, в январе 1992 г. ресурсы продовольственного зерна состави­ли около 3 млн т в месяц при потребности страны свыше 5 млн т. Это делало обязательным ежемесячный импорт около 3 млн т зерна, на что, как уже отмечалось, в казне не было средств.

Таким образом, любые реформаторы в России в конце 1991 г. долж­ны были исходить из сочетания трех кризисов: инфляционного (уско­ряющаяся открытая инфляция при острой нехватке товаров), платеж­ного (острый дефицит золотовалютных ресурсов и подрыв кредито­способности страны), системного (утрата органами госвласти на всех уровнях способности регулировать ресурсопотоки).

Экономический кризис {991 г. усугублен (а во многом и обуслов­лен) острой политической борьбой между различными центрами вла­сти. Особенно жестким и непримиримым было противостояние между российскими и союзными государственно-политическими института-

663

ми. К тому времени потеря управляемости экономическими, соци­альными, политическими, межнациональными процессами в стране стала очевидной для всех. Различия сохранялись лишь в объяснении причин возникновения кризиса. Руководство страны во главе с Горба­чевым связывало их с неуемными суверенизаторскими амбициями республик, наиболее активные из которых во главе с Россией развер­нули атаку на союзный Центр. Группировавшиеся же вокруг Ельцина российские лидеры во всем винили «реакционные имперские силы», партийно-хозяйственную номенклатуру, не желавших демонтировать «отжившие экономические и политические структуры» СССР.

Каждая сторона претендовала на большую обоснованность своего права вытаскивать страну из пропасти. Стало очевидным противоре­чие; в руках союзного руководства находился хозяйственно-управлен­ческий аппарат, но лидерам яано не хватало политического авторитета, были ослаблены и властные механизмы. У России же не было достаточ­ных административно-хозяйственных структур, но авторитет подняв­шихся на протестной волне лидеров был явно выше, более привлека­тельно выглядела и публичная их риторика. В этих условиях рассчитывать на эффективное управление экономикой было невозможно. Поэтому экономический кризис в СССР этого периода следует рассматривать прежде всего как кризис власти. Радикальные и быстрые изменения в системе властных отношений между союзным и российским центра­ми начались лишь после событий 19—21 августа 1991 г.

Каковы были возможные пути и реальные возможности реформи­рования российской экономики? В 1990—1991 гг. для всех была очевид­ной неэффективность социалистической экономики, регулируемой административными методами. Всеобщим было и понимание того, что «лечение» существовавшей системы связано с внедрением в нее ры­ночных отношений. Однако в представлениях о том, как осуществить переход к рынку и какая модель его функционирования является наи-, более предпочтительной, наблюдались значительные отличия.

Говоря о проблеме перехода к рынку, обычно обсуждают «китай­ский путь» и «польский вариант». Прежде всего обращается внимание на то, что в первом случае реформы проводятся постепенно, поэтап- > но, охватывают достаточно длительный период. Во втором вхождение в рынок произошло быстро, стремительно; набор проводимых меро­приятий был столь радикален и непривычен для населения, что полу­чил название «шоковой терапии». На самом же деле различия носили; более глубокий, «качественный» характер.

В отличие от широко пропагандируемых представлений об апри­орной неэффективности социалистической экономики и невозмож­ности ее реформирования, а следовательно, необходимости слома, в< Китае полагали, что «нереформируемых экономик нет». Его руково­дители считали, что решающая роль принадлежит способности пра­вящего слоя проводить необходимые институциональные и структур-

664

ные изменения с учетом уже существующих экономических реалий и менталитета связанных с ними людей. В Китае были уверены, что вне­дрение рыночных отношений не обязательно должно сопровождаться коренной ломкой политико-государственных институтов. Напротив, здесь разделялись убеждения в том, что сохранение политической ста­бильности снижает связанные с переходным состоянием риски. При­знавая достижения стран с развитой рыночной экономикой, китай­ское правительство делало акцент не на копирование чужого опыта, не на вестернизацию, а на более широкое использование промежу­точных, переходных форм хозяйствования. Это нашло отражение, в частности, в том, что капиталистический сектор строился не вместо, а параллельно с государственным, социалистическим, а рыночное регулирование постепенно распространялось на все большее число субъектов хозяйствования, независимо от формы собственности. Все это привело к тому, что реформы в Китае с самого начала имели надежную и здоровую социальную базу, основанную на последова­тельном росте уровня жизни людей. Концепция китайских реформ сформулирована Дэн Сяопином в декабре L978 г. Постепенность и плановость проведения преобразований не означали их бесконфликт­ности. В стране до сих пор сохраняется высокий уровень безработицы.

Ситуация в Польше была принципиально иной. Польская элита считала свою страну частью западной цивилизации, возвращение в лоно которой было естественным после освобождения от советской опеки. Здесь был и больший опыт взаимодействия с западным миром. Период существования «социализма советского типа» в Польше был намного короче, чем в СССР, сохранение и воспроизводство рыноч­ного менталитета подпитывалось наличием заметного рыночного сек­тора (прежде всего, в сфере услуг и в сельском хозяйстве). В то же время с конца 70-х годов польская экономика находилась в состоянии затяжного и глубокого кризиса, который к концу 80-х подвел к ее полному краху. В 1989 г. в результате «бархатной революции» в стране пришли к власти антикоммунистические силы. Новому правительству досталось тяжелое наследство.