Парад суверенитетов» и судьба реформ. Середина 1990 — середина 1991 1 страница

Начало независимой политики РСФСР. Начало движения за рос­сийский суверенитет по времени совпало со вступлением СССР в кризисную фазу развития. С 1990 г. обозначившиеся ранее негативные тенденции приобрели обвальный характер, ведя к разрушению всего государственного организма. Продолжалось углубление кризиса в эко­номике. Практически все параметры хозяйственного развития имели отрицательную динамику (внутренний валовой продукт, капитальные вложения и др.). Невиданными темпами росла инфляция. Значительно снизился жизненный уровень населения. По словам А. А. Собчака, страна оказалась перед «устрашающей экономической пропастью».

Зимой—весной 1990 г. разворачивается движение за российский суверенитет, ставшее важнейшим фактором союзного значения. Са­мые различные организации считали необходимым уточнить место и полномочия РСФСР в Союзе ССР, сформировать в полном объеме республиканские органы власти и общественные организации по ана­логии с другими республиками. Предлагалось делегировать централь-пому правительству лишь часть властных полномочий, установить новые формы взаимоотношений с национальными регионами на де­мократической основе. Показательно, что этот напор снизу уже не могли игнорировать обычно лояльные Горбачеву российские офици-ильные структуры. Так, 26 марта 1990 г. Совет Министров РСФСР обсудил проект Концепции экономической самостоятельности рес­публики. При этом выражалась уверенность, что реализация проекта Оудет способствовать консолидации всех союзных республик в едином народнохозяйственном комплексе.

Единство в стремлении к суверенитету совмещалось с фундамен­тальными различиями в представлениях о перспективах развития РСФСР. В рамках сложившейся к 1985 г. системы надежды на решение многих проблем связывались с созданием в рамках КПСС республи­канской компартии. Многие по-прежнему продолжали считать партию главным звеном в системе государственного управления. Поэтому дви­жение за создание Российской коммунистической партии получило достаточно широкую поддержку.

В то же время в первой половине 1990 г. шло интенсивное структу­рирование «антикоммунистической альтернативы» в российской по­литике. В этот период происходит создание новых партий: возникли Социал-демократическая, Демократическая, Социалистическая, Кон­ституционно-демократическая, Христианско-демократическая, Рес­публиканская. Большинство их объединились в рамках движения «Де­мократическая Россия». Основой консолидации стал не только анти­коммунизм, но и отторжение социалистического принципа в любом

623

его виде. У руководства «Демроссии» оказались радикально настроен­ные, прагматически мыслящие политики. Для достижения своих це­лей они поставили задачу овладения республиканским уровнем уп­равления, что и определило их активное участие в кампании по выбо­рам народных депутатов России зимой—весной 1990 г.

В этой бурной кампании активно эксплуатировался популизм; щедро раздавались обещания поднять зарплату и увеличить пенсии; обеспе­чить жильем и хорошим медицинским обслуживанием; наполнить мага­зины продовольствием и защитить от распоясавшихся преступников; очистить от загрязнения водный и воздушный бассейны; помирить враж­дующие нации и дать всем долгожданную свободу. «Фирменным зна­ком» кампании стала борьба с необоснованными привилегиями партий­но-советской номенклатуры, оскорбляющими чувство социальной спра­ведливости масс. Предвыборные обещания быстро и безболезненно решить накопившиеся проблемы контрастировали с печатными пре­дупреждениями «демократических» авторов о неизбежности серьез­ных трудностей для населения при проведении рыночных реформ.

Кампания демонстрировала разъединенность левых сил при ее проведении и высокую степень организованности «демократических движений». Не стали серьезной силой организации и объединения патриотической направленности, группировавшиеся вокруг блока «Общественно-патриотических движений России». На том этапе ра­дикалам удалось консолидировать вокруг себя большую часть протест-ного электората, куда входили и патриоты-государственники, и пред­ставители различных социалистических, коммунистических течений. Лозунги демократии как антитезы несвободы, тоталитаризма пользо­вались широкой популярностью

Формально дискуссии второй половины 1990 — первой половины 1991 г. велись вокруг вопросов, связанных с различным толкованием понятия «суверенитет» и будущего национально-государственного уст­ройства обновленного Союза. Фактически же расхождения между союз ными и российскими политиками касались проблемы социалистичес­кого выбора и радикального изменения существовавшей социально экономической и социально-политической системы. И если Горбачен по-прежнему утверждал, что целью преобразований является обнонле ние социализма, то Ельцин и его окружение все определеннее заян ляли о либерально-демократическом характере будущих реформ.

Принятие 12 июня 1990 г. I съездом народных депутатов РСФСТ Декларации о российском суверенитете, выборы новых руководите лей, готовых этот суверенитет отстаивать, создали уникальную в ис тории СССР ситуацию: впервые появился альтернативный союзному центр принятия решений, российская власть вышла из тени общесо юзной. Однако если провозглашение суверенитета было делом отно сительно легким, то для проведения реформ в РСФСР по сценарии» радикалов в их руках не было достаточно материальных и властиы\

624

ресурсов: в 1990—1991 гг. подавляющая часть экономических объектов в России была по-прежнему подчинена союзным ведомствам. Непос­редственно республике подчинялись лишь 17% предприятий, распо­ложенных на ее территории (в других союзных республиках эта доля колебалась от 25 до 60%). Общесоюзные же власти управляли и всеми силовыми структурами. Все это предопределило политику российских лидеров: ее содержанием стала борьба за овладение находящимися на территории республики материальными, финансовыми и другими ресурсами. По форме это была жесткая борьба «по всему фронту» про­тив союзных властных структур и проводимой ими политики.

Борьба за власть имеет свою логику. На одном из первых мест в ней — подрыв позиций политического противника. У оппонентов Гор­бачева изначально была определенная «фора»: они могли резко кри­тиковать Президента СССР за ошибки, бездействие и обещать быст­рое решение волновавших общество проблем. Осознание же народом того, что в настоящее время у российских властей нет возможности выполнить обещанное, отодвигало на второй план вопрос о потенци­альной ответственности за явно утопические рецепты решения набо­левших проблем. Тактика «встречного пожара», при которой любая, даже разумная инициатива Центра «побивалась» более широкомас­штабными декларациями, носила конфронтационный характер. Во вто­рой половине 1990-го «двоецентрие» постепенно превращалось в «дво­евластие». А. Н. Яковлев полагает, что уже к декабрю Горбачев потерял власть, лишь формально сохраняя ее внешние атрибуты.

С середины 1990 г. начинается проведение независимой политики России. Реализация принципов ее суверенитета рассматривалась как основа выхода из кризиса. В правовом плане эта политика опиралась на ст. 5 Декларации о суверенитете, где провозглашалось верховенство рес­публиканской Конституции и законов над союзными. Эти идеи были развиты в ряде других документов. 24 октября 1990 г. издан закон, давав-ший право российским органам власти приостанавливать действие со­юзных актов в том случае, если они нарушают суверенитет РСФСР. Предусматривалось также, что решения высших органов государствен­ной власти СССР, указы и другие акты Президента СССР вступают в действие лишь после их ратификации Верховным Советом РСФСР. Со­ответствующие изменения и дополнения в декабре 1990 г. внесены в российскую Конституцию. Установлен был даже штраф в размере от 500 до 10 тыс. рублей за умышленное невыполнение законов РСФСР.

Конкретная российская политика выразилась в принятии серии пктов, развивающих положение одного из первых новых законов Рос­сии — «Закона о собственности на территории РСФСР» от 4 июля 1990 г. В нем говорилось о том, что право собственности на природные богатства и основные производственные фонды регулируется закона­ми РСФСР и автономных республик. Союзу же ССР эти фонды могли предоставляться «в пользование на основе законов РСФСР и Союз-

625

ного договора». Постановлением Президиума ВС РСФСР от 9 августа 1990 г. признавались недействительными ранее заключенные без со­гласования с РСФСР внешнеэкономические соглашения и сделки по продаже драгоценных металлов и других стратегических ресурсов и то­варов. Говорилось и о том, что РСФСР не несет ответственности за кредиты, соглашения и сделки, заключенные без согласия ее соответ­ствующих органов. Намечалось введение особого режима осуществле­ния торговых операций с произведенной в республике продукцией.

Решением от 28 августа 1990 г. Совмину РСФСР поручалось зак­лючить торгово-экономические соглашения с правительствами основ­ных стран-импортеров российских товаров. Одновременно Правитель­ству СССР запрещалось «реэкспортировать» произведенные в респуб­лике изделия или добытое сырье без ведома российского. Для реализации этой задачи предполагалось создание Торгово-промыш­ленной палаты РСФСР, Главного таможенного управления РСФСР, Главного управления по туризму, Академии внешней торговли, То­варной биржи РСФСР. Оптово-посреднические фирмы Госснаба СССР, находившиеся на территории РСФСР, переводились в веде­ние Госкомитета РСФСР по материально-техническому обеспечению республиканских и региональных программ.

Те же цели преследовала и реформа российской финансовой сис­темы. Собственностью России объявлялись расположенные на терри­тории республики учреждения Госбанка СССР, Промстройбанка СССР, Агропромбанка СССР, Жилсоцбанка СССР, Сбербанка СССР, Внешэкономбанка СССР. Российский республиканский банк СССР был преобразован в Государственный банк РСФСР. Ряд законов и постанов­лений конкретизировал политику России в банковском деле, регулируя статус и взаимоотношения действующих здесь субъектов. Изменения и банковской системе были тесно связаны с коренными новациями н подходе к формированию союзного бюджета. Российские законодатели предполагали лишить бюджет СССР собственных источников налого­вых поступлений — теперь все собираемые налоги должны были идти в республиканский бюджет; Россия же передавала Союзу ССР «целе­вые финансовые средства» в размере, утвержденном ВС РСФСР.

Новые задачи ставились и перед судами республики. Постановле­нием ВС РСФСР от 18 октября 1990 г. Государственному арбитражу РСФСР и его территориальным организациям вменялось в обязан­ность при разрешении споров исходить из принципа верховенства к республике законодательства, решений ее Верховного Совета и съез дов народных депутатов. Защищать республиканские интересы бьи призван создаваемый Конституционный суд РСФСР.

Постепенно формировались и другие параллельные союзным го сударственные структуры. Организация Министерства печати и ин формации предполагала ускорить создание «четвертой власти», бе i которой нельзя «сделать демократию необратимой». В противостоянии

626

с союзными властями рождалось Российское телевидение. Разверну­лась борьба за обретение республикой своих газет, раздел партийной полиграфической базы. События января 1991 г. в Прибалтике исполь­зованы как повод для постановки вопроса о необходимости собствен­ной армии для России. Вскоре было принято решение о создании Комитета по обороне и безопасности, а в мае — собственного КГБ. В январе того же года был создан Совет Федерации РСФСР, началась подготовка Федеративного договора для России. Определялся поря­док введения чрезвычайного положения и проведения референдума на территории республики. На государственном уровне началось вне­дрение идеи о департизации официальных учреждений.

Используя наработки предшественников, российские власти де­монстрировали осознанную и энергичную прорыночную политику. Закон «О собственности в РСФСР» легализовал многообразие ее форм. В нем говорилось о том, что имущество может находиться в частной, государственной и муниципальной, а также в собственности обществен­ных объединений. Принятый вслед за этим Закон «О предприятиях и предпринимательской деятельности» должен был стимулировать актив­ность предприятий, относящихся к различным формам собственности. Разработана и законодательно была оформлена программа приватиза­ции государственных и муниципальных предприятий в РСФСР. Созда­нием конкурентной среды и ограничением монополистической деятель­ности на товарных рынках должен был заниматься соответствующий Госкомитет. Принят закон о приватизации жилищного фонда. Стиму­лировалась и регламентировалась инвестиционная деятельность, со­здавались предпосылки для привлечения иностранного капитала.

Российские власти поощряли создание свободных экономических зон: к середине 1991 г. этот статус предоставлен девяти территориям. Нее юридические лица и отдельные граждане получили право участия ко внешнеэкономической деятельности и прямой выход на внешний рынок. Большое внимание российские законодатели уделяли аграр­ной проблематике. Предусматривались и списание долгов с колхозов и совхозов; и приоритетное финансирование производственной и со­циальной сфер деревни; и попытки начать аграрную реформу через поощрение всех форм хозяйствования. При этом имелось в виду ис­пользование наряду с административными и рыночных методов уп­равления.

Решения, кардинально отличавшиеся от горбачевских, выдвига-иись и применительно к проекту нового Союзного договора. Вместо постепенной трансформации бюрократического государства в новую (как говорил М. С. Горбачев, «настоящую») федерацию «сверху», ра­дикалы предлагали фактически его разрушить и строить новую феде­рацию «снизу». Переход к новой стратегии осуществлен во второй половине 1990 — начале 1991 г. Российская сторона резко критикова­ли все исходившие от союзных структур проекты договора. В то же

627

время в октябре 1990 г. были заключены прямые двусторонние договоры России с Украиной и Казахстаном. Выдвигалась идея «Союза четырех»: России, Украины, Белоруссии и Казахстана. В подписанных документах говорилось о готовности строить межгосударственные отношения на основе признания взаимного суверенитета, отказа от вмешательства во внутренние дела, нерушимости существующих границ.

Аналогичные, откровенно антисоюзньге, договоры были подпи­саны Россией с Латвией, Литвой, Эстонией в январе 1991-го. В том же месяце за подписью первого заместителя Председателя Верховного Совета РСФСР Р. И. Хасбулатова появился проект преобразования Союза. В нем предлагаемое Сообщество определялось как «конфедера­тивное объединение суверенных с международно-правовой точки зре­ния государств». Провозглашался абсолютный приоритет законов этих государств над законами Сообщества, которое предполагалось без своей собственности и конституции, а решение вопроса о едином граждан­стве откладывалось на более позднее время. В «непосредственное уп­равление» Сообществу передавались лишь оборона, безопасность и атомная энергетика.

В 1990—1991 гг. автономные республики стали объектом борьбы за влияние между союзным Центром и Россией. Стимулирующий само­стоятельность автономий важный шаг сделан в конце апреля 1990 г., когда был принят Закон СССР «О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами федерации». Его содержание свидетель­ствовало о том, что союзную правосубъектность он распространил и на автономные республики в составе союзных: это означало, что ре­формирование Союза происходило бы за счет развала союзных рес­публик. Закон рассматривал автономные республики в качестве совет­ских социалистических государств — субъектов Федерации (СССР). Они получили право передавать полномочия Союзу ССР, минуя «свою» союзную республику. Отношения же автономных республик с союз­ными, в состав которых они входили, предписывалось строить на до­говорах и соглашениях.

После принятия российской Декларации о суверенитете борьба за автономии проходила под лозунгом: «Кто больше даст?» — и подогре­вала аппетиты местных национальных элит. При этом союзные власти предполагали участие автономий в общем переговорном процессе, российские же таких условий не ставили. «Россия заключит договор с Татарской Республикой или государством — это как решит Верхов­ный Совет. Будет конфедеративный договор внутри России... Не надо исходить из того, сколько прав даст вам Россия. А надо исходить из того, сколько вы можете взять и какую долю власти делегировать Рос­сии... Возьмите такую долю самостоятельности, какую можете перева­рить. А что не можете — отдайте России по договору» — так летом 1990 г. в Татарстане сформулировал позицию руководства РСФСР Б. Н. Ельцин.

628

Новые «субъекты Союза» сразу же стали действовать по примеру «старших братьев»: до зимы 1990 г. 14 из 16 российских автономных республик провозгласили суверенитет, а две оставшиеся и некоторые из автономных областей приняли декларации, которые в односторон­нем порядке повышали свой политический статус. Спустя полгода уже все автономные области (кроме Еврейской) провозгласили суверени­тет в качестве республик. Из названий «Автономная Советская Соци­алистическая Республика» исчезли слова «автономная», «советская», «социалистическая». Декларации бывших автономий повторяли содер­жание союзных аналогов: в них встречались требования верховенства республиканского законодательства над российским, а также собствен­ности республики на ресурсы на ее территории. Борьба за автономии между союзными и российскими властями продолжалась вплоть до августа 1991 г.

В сфере внешней политики началась разработка концепции нацио­нально-государственных интересов России. Как отмечает бывший ми­нистр иностранных дел РСФСР Л. В. Козырев, «направленность этой концепции была задана программными документами "Демократической России", идеями ряда публицистов и общественных деятелей, стре­мившихся выработать альтернативу внешнеполитическому курсу Союза».

Отношения новых российских структур с союзными властями но­сили остро конфронтационный характер. Российский парламент от­верг союзную программу перехода к рынку, не оставляя надежды на компромисс. Российские власти постоянно требовали отставки прави­тельства Н. И. Рыжкова. Они резко осудили решение союзного парла­мента по изменению системы президентской власти в СССР с целью ее усиления (так называемые «8 пунктов Горбачева», ноябрь 1991). Российская сторона не пошла на заранее согласованную реформу си­стемы ценообразования. ВС РСФСР выступал против посылки рос­сийских граждан за пределы республики для урегулирования межна­циональных конфликтов, а также против вовлечения войск в полити­ческие конфликты.

Несогласованность в действиях союзного и российского центров нлаети оказала огромное влияние на ситуацию в стране в целом, приве­ли к последствиям, которые в 1990 г. едва ли кто мог бы предсказать.

Трудности перехода крынку. Начало конфронтации между россий­скими и союзными структурами пришлось на период, когда в среде советской хозяйственно-управленческой элиты при значительном вли-ипии научного экономического сообщества сложилось представление р той системе мер, которую необходимо осуществить для перехода к рыночным отношениям. Намерение проводить решительные, хотя и очевидно болезненные, преобразования было существенно прости­мулировано нарастающим экономическим хаосом в СССР.

В середине 1990 г. в окружении Н. И. Рыжкова были разработаны лиа варианта перехода к рынку. Первый («Основные направления»)

629

связывался с именем академика Л. И. Абалкина, отвечавшего в ранге вице-премьера союзного правительства за подготовку экономической реформы. Авторами второго («500 дней») были академик С. С. Шата­лин и Г. А. Явлинский. Последний длительное время работал в «абал­кинской» комиссии, поэтому не случайно специалисты отмечали со­впадение базовых положений обеих программ. Они включали прива­тизацию государственной собственности, поддержку малого и среднего предпринимательства и создание конкурентной среды; восстановле­ние товарно-денежного баланса, плавную реформу ценообразования, индексацию денежных доходов и социальную защиту лиц, оказав­шихся за чертой бедности; реорганизацию службы трудоустройства в связи с неизбежным появлением безработицы.

Различия в программах касались двух моментов. Программа «500 дней» предполагала проведение реформы при заключении лишь экономического союза между республиками, отодвигая на дальний срок политический договор. Основными субъектами государственного регулирования считались «суверенные государства»: предполагалось вер­ховенство их законодательств. Учитывая настроения нетерпения и от­ражая их, авторы полагали возможным перейти к рынку за 500 дней. Сторонники абалкинского подхода рассчитывали, что на это уйдет 6—8 лет. Характерно, что в газете «Демократическая Россия» програм­ма опубликована под заголовком «Россия ждать не может». Именно заключавшаяся в плане «500 дней» «философия действия» предопре­делила то, что он был взят на вооружение руководством РСФСР в качестве российской программы экономических реформ. Различия, которые имели между собой союзная программа и «500 дней», стали трактоваться как непреодолимые. Пропаганда российского плана была сдобрена изрядной дозой популизма. Помимо революционных тем­пов, переход к рынку обещали осуществить без ущерба населению.

Осенью 1990 г. в полной мере проявилось противоречие между необходимостью проведения активной экономической политики и неготовностью государствен но-политических структур это делать. Кри­зис народного хозяйства требовал принятия срочных мер, однако в Москве не было единства в том, какими они должны быть. Россий­ский парламент одобрил программу «500 дней», Верховный Совет СССР принял свой план рыночного реформирования («Основные на­правления»). В результате не просто не было согласованных действий, а отношения между союзными и республиканскими властями приоб­рели остроконфронтационный характер, блокируя любые реформа­торские начинания. Союзный премьер-министр Н. И. Рыжков подвер­гался беспощадной критике за неудачи в экономике предшествующих лет, излишнюю осторожность при выборе мер преобразований, него­товность и даже нежелание переходить к рынку. Внезапная болезнь (инфаркт в конце декабря 1990) поставила окончательную точку и вопросе о его отставке. Вместо него премьером 11 января 1991 г. был

630

назначен В. С. Павлов (министр финансов прежнего правительства), старавшийся в 1989 -1990 гг. сохранять политическую нейтральность.

Правительство Павлова приступило к работе в нелегких условиях. Оно получило охваченную спадом экономику, острый дефицит бюд­жетных средств. Эти трудности усугублялись тем, что суверенные рес­публики явочным порядком стали проводить в жизнь систему однока-нального поступления налогов в бюджет. Накануне 1991 г. российское руководство решило сократить отчисления Союзу на 100 млрд рублей. Отрицательно повлиял на советскую экономику переход на мировые цены и расчеты в свободно конвертируемой валюте с бывшими соци­алистическими странами. Связывала руки правительству усиливавша­яся политическая конфронтация между союзными и республикански­ми властями. В результате отсутствовала возможность своевременно и комплексно проводить непопулярные, но необходимые меры, что, с одной стороны, снижало их эффективность, а с другой — вновь ста­вило правительство под огонь жесткой критики.

Экономическое неблагополучие особенно болезненно проявлялось в социальной сфере. В 1991 г. основных продуктов в расчете на душу населения в целом было столько же или несколько меньше, чем в 1985-м, хотя уже тогда этот уровень признавался недостаточным. Со­кращалось производство продовольственных изделий. Меньше было произведено сахара, мяса, колбасных изделий, мясных полуфабрика­тов, животного масла и цельномолочной продукции. Продолжавший­ся рост объема денежной массы привел к повышению цен практичес­ки на все потребительские товары, которые от этого не стали доступ­нее. А их нехватка порождала ажиотажный спрос, усиливая всяческие дефициты: «про запас» скупалось то, что имело относительно продол­жительный срок хранения. В марте 1991 г. Госкомстат констатировал, что на долю нормированной розничной продажи основных видов про­дукции приходится от 70 до 100% всех ресурсов. В связи с нехваткой товаров в ряде регионов отменялась талонная система, так как власти не могли обеспечить население даже по заявленным скудным нормам.

Осложнение общественно-политической ситуации. «Парад сувере­нитетов», экономический хаос, межнациональные конфликты при-нели к значительному осложнению общественно-политической ситу­ации. С весны 1990-го возникают партии откровенно антисоциалисти­ческого характера. Судьба же провозглашенных в 1985 г. реформ и судьба самого Союза ССР во многом зависели от состояния ведущего эле­мента советской политической системы — КПСС. В то время когда в обществе реально существовал инициированный «сверху» идеологи­ческий и политический плюрализм, партия формально оставалась единой «монолитной» организацией. Руководство уклонялось от при-шания того факта, что она уже не была союзом единомышленников, к внутрипартийные разногласия часто имели непримиримый характер. Произошел фактический раскол на ряд фракций или «платформ».

631

«Демократическая платформа» выступала с социал-демократических позиций. «Марксистская платформа» критиковала отступления от марк­сизма и ратовала за возврат к его классическим образцам. Крайне левые силы объединились в движение «Коммунистическая инициатива» и об­щество «Единство — за ленинизм и коммунистические идеалы».

Кризис б КПСС возник не случайно и связан с определенными представлениями о характере и перспективах возможной эволюции этого политического института. В 1985—1991 гг. сложились два подхода к партии, которые можно условно назвать ликвидаторским и прагма­тическим. Первый исходил из того, что КПСС являлась хребтом тота­литарной системы, поэтому ее необходимо ликвидировать. Сторонни­ки такого взгляда не только не занимались разработкой концепции перестройки партии, но и доказывали ее ненужность. А перестройка жесткой иерархической организации могла быть осуществлена лишь «сверху». Эту позицию разделял М. С. Горбачев. Его скептическое к КПСС отношение к лету 1990 г. заметно усилилось. В ответ на совет помощника А. С. Черняева оставить пост Генерального Секретаря ЦК КПСС Горбачев произнес: «Знаешь, Толя, думаешь, не вижу, как сговорились все, уговаривают бросить генсекство. Но пойми: нельзя эту паршивую взбесившуюся собаку отпускать с поводка. Если я это сделаю, вся эта махина целиком будет против меня».

Сторонники другого подхода в отношении к КПСС рассматрива­ли партию не столько как «тоталитарную структуру», сколько как ис­торически сложившийся институт управления, «партию власти». Они полагали, что это — единственная общесоюзная сила, держащая в сво­их руках все общественные связи. Поэтому быстрое ее отстранение от власти фактически будет означать не шаг к демократии, а дезертирство, которое непременно ввергнет страну в еще больший хаос. Считалось, что партия, произведя внутреннюю реорганизацию, должна возгла­вить преобразования при сохранении высокой степени управляемос­ти социальными процессами, «без потрясений». Все эти идеи оказа­лись невостребованными и даже всерьез «наверху» не обсуждались.

Кризис партии в полной мере проявился на ставшем последним XXVIII съезде КПСС (июль 1990). Многие делегаты выразили неудов­летворенность работой высшего партийного руководства и ближай­шего окружения генсека. Съезд заменил Программу партии программ­ным документом «К гуманному демократическому социализму», со­державшем достаточно общие декларации. Коренное изменение претерпели и организационные основы деятельности КПСС. Съезд закрепил «право отдельных коммунистов и групп выражать свои взгляды в платформах», т.е. возродил фракционность. Кроме этого, съезд уста­новил фактически неограниченную «самостоятельность компартий союзных республик». КПСС вместо единой централизованной органи­зации становилась «союзом» республиканских компартий, что нано­сило удар по государственному единству СССР.

632

Осенью 1990 г. наблюдалась повсеместная радикализация обще­ственно-политических настроений. Это было во многом связано с ухуд­шением продовольственного снабжения, нехваткой самых различных товаров. В августе по стране прокатилась волна «табачных» бунтов — только в Москве их было более 100. Несмотря на то что летом 1990 г. собран рекордный урожай зерна (220 млн т), в сентябре разразился хлебный кризис. Одновременная остановка на ремонт табачных фаб­рик и хлебопекарен у многих вызывала недоумение. Подозрения в «ру­котворном» характере трудностей подогревались информацией о на­личии огромных запасов товаров в разного рода «накопителях». Одни политики объясняли это пороками существовавшей системы, другие усматривали здесь даже намеренный саботаж.

Так или иначе, и сторонники сохранения социализма, и те, кто хотел от него уйти, стали говорить о необходимости «наведения по­рядка», введения жестких, чрезвычайных мер для преодоления кри­зиса, При этом с обеих стороны обвиняли друг друга в стремлении к диктатуре. Так, 16 сентября, в день проведения демократического митинга на Манежной площади в поддержку программы «500 дней», были замечены передвижения войск под Москвой, что дало основа­ние бросить обвинение властям в подготовке силовой акции. В том же месяце заметное распространение получил документ под названием «Программа действий-90», подготовленный одной из входивших в «Де­мократическую Россию» организаций. Текст содержал призывы к со­зданию комитетов гражданского действия, цель которых — дестабили­зация в обществе, разгром общественно-политических структур с по­мощью массовых акций; демонстраций, пикетирования, забастовок. Предлагалось перейти и к «явочной приватизации» — насильственному изъятию у колхозов и совхозов земель с помощью особых групп захвата.