Революция 1917 г. в России 5 страница

Необходимость регулирования производства (в смысле беспере- бойной работы, предотвращения закрытия предприятий) и распределения продуктов (для их регулярного поступления, предотвращения голода) в условиях военной экономики была объективно необходима и признавалась ведущими политическими силами. Однако государственного регулирования наладить не удалось: созданные правительством Керенского Экономический совет и Главный экономический комитет не обладали для этого ни властью, ни должной инициативой. В то же время стихийно возникшие по инициативе снизу в марте 1917 г. органы рабочего контроля продемонстрировали свою жизнеспо-[ собность. Весной и летом требование рабочего контроля со стороны социалистических партий означало регулирование экономических и социальных отношений с учетом интересов всех социальных групп, что осталось лишь лозунгом. Однако численность низовых органов рабочего контроля (фабзавкомов) росла, они все активнее вмешивались в деятельность своих заводов и осенью 1917 г., подобно стихийному захвату земли крестьянами, стали применять это к промышленным предпри-ям, что вело к конфликтам с предпринимателями. Между тем Ленин накануне революции рассматривал рабочий контроль в более широком контексте, включал в это понятие совместную деятельность предпринимателей и рабочих по поддержанию производства.

Октябрьский переворот не только не остановил, но и усилил анар-хо-синдикалистские тенденции. Рабочие не просто вмешивались в деятельность предприятий, но проникались убеждением, что отныне промышленный аппарат страны принадлежит им и они могут управлять им в своих интересах. Часто фабзавком от имени рабочих брал власть на предприятии в свои руки. Не обладая, однако, необходимыми экономическими и техническими знаниями, рабочие были неспособны поддерживать нормальную деятельность предприятия, используя оказавшиеся в их распоряжении ресурсы на элементарное их «проедание».

14 ноября 1917 г. ВЦИК принял Декрет о рабочем контроле. Документ был ориентрован на то, чтобы обуздать анархические тенденции и нормализовать производственные процессы. Именно поэтому в нем [ указывалось, что рабочий контроль учреждается «в интересах плано- I мерного регулирования народного хозяйства». Декрет содержал чрез-

вычайно важный пункт об отмене коммерческой тайны, что устраняло одну из важнейших составляющих традиционных рыночных отношений. Ответственными за реализацию документа объявлялись как владельцы, так и рабочие предприятия. Первоначально предполагалось создание системы Советов рабочего контроля (в городах, губерниях и т.д.), которая напоминала бы политическую систему Советов и увенчивалась Всероссийским Советом рабочего контроля. В измененном виде эта идея была реализована в форме создания Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ). Соответствующий декрет от 5 декабря определял его цель — «организация народного хозяйства и государственных финансов». Новый орган должен был «согласовывать и объединять» деятельность как местных, так и центральных учреждений экономического плана. В него должны были входить члены Всероссийского Совета рабочего контроля, представители всех наркоматов, а также эксперты (с правом совещательного голоса). Несколько дней спустя Ленин констатировал, что «от рабочего контроля мы шли к созданию Высшего совета народного хозяйства». Создавались и местные — городские, губернские — совнархозы.

В числе прочих на ВСНХ возлагалась функция конфискации, сек-вестирования и принудительного синдицирования предприятий. Продолжена была широкая национализация промышленности. В ноябре 1917 — марте 1918 г. на территории 31 губернии у прежних владельцев было изъято 836 промышленных объектов. Как отмечал впоследствии А. И. Рыков, в то время национализация «производилась независимо от вопросов снабжения, от хозяйственных соображений, а исходя исключительно из необходимости непосредственной борьбы с буржуазией». Современники выделяли «карательную» и «стихийную» национализацию. В первом случае речь чаше шла о нежелании хозяев сотрудничать с новой властью н об угрозе закрытия важных предприятии; такие акты чаще принимались центральными властями. Во втором — об инициативе рабочих на местах. В первые месяцы существования Советской власти доминировала «стихийная» национализация.

В первые месяцы были предприняты решительные шаги к изменению отношений в денежно-финансовой сфере. Первым поручением, полученным председателем ВСНХ, был контроль за захватом Государственного банка. Это произошло 14 декабря 1917 г. Одновременно в тот же день отряды вооруженных рабочих, матросов и солдат заняли помещения частных коммерческих банков и кредитных учреждений. Изъяты были ключи от кладовых, сейфов индивидуального пользования, наложен арест на банковскую документацию. Вечером 14 декабря, постфактум, В1ДИК оформил эти акты своим декретом. Тогда же постановлением СНК «О ревизии стальных ящиков» все находящееся в сейфах золото конфисковывалось в общегосударственный фонд, а в случае неявки владельцев в трехдневный срок все их средства подлежали конфискации «в собственность народа».

Чуть ранее (7 декабря) ВЧК получил от СНК поручение взять на учет состоятельных граждан в связи со следующим его постановлением: «Лица, принадлежащие к богатым классам (т.е. имеющие доход в 500 руб. в месяц и свыше, владельцы городских недвижимостей, акций и денежных сумм свыше 1000 руб.), а равно служащие в банках, акционерных предприятиях, государственных и общественных учреждениях, обязаны в трехдневный срок представить в домовые комитеты в трех экземплярах заявления, за своей подписью и с указанием своего адреса, о своем доходе, своей службе и своих занятиях». Эти лица должны были обзавестись потребительско-рабочими книжками, в которые надлежало еженедельно вносить записи о своих доходах и расходах. Указом от 23 декабря 1917 г. прекращались платежи дивидендов по акциям и паям частных предприятий, сделки с ценными бумагами. Банковское дело объявлялось монополией государства в лице «единого народного банка». При этом делались оговорки о готовности соблюсти интересы «мелких трудящихся собственников», что в условиях общего подрыва кредитно-финансовой системы было трудно выполнить.

1 января 1918 г. СНК принял Декрет об аннулировании государственных займов (подтвержден Декретом ВЦИКот21 января). Проблема решалась резко и безоговорочно: недействительными объявлялись все государственные займы — внутренние и внешние, «заключенные правительствами российских помещиков и российской буржуазии». К тому моменту государственный долг составлял гигантскую сумму в 50 млрд руб., в том числе 12 млрд — иностранный. Этот шаг Советского правительства не только подорвал позиции российских собственников, но имел и крайне отрицательный международный резонанс (проблема выплаты «тех» долгов обсуждается Российской Федерацией и поныне). Отражая специфику периода, Ленин характеризовал политику до марта 1918 г. как «красногвардейскую атаку на капитал».

Приход к власти большевиков и внешний мир. Международная деятельность большевиков в первые месяцы пребывания у власти направлялась на решение главной, с их точки зрения, задачи — стимулирование мировой революции. Достичь этой цели предполагалось через использование нетрадиционных для дипломатии методов: отказа от тайной дипломатии, отстранения от власти буржуазии и решения вопроса о мире трудящимися массами, интернационального взаимодействия и взаимопомощи трудящихся в установлении мира и совершении революции. В соответствии с этими представлениями установление подлинно демократического выхода из войны было неотделимо от революционного преобразования общества. Поэтому внешняя политика понималась не как инструмент отстаивания национально-государственных интересов страны, а как средство осуществления идеи пролетарского интернационализма, который стал главным принципом внешней политики Советской власти в первые годы ее существования. Исходя из такого видения международной обстановки, строи-

лась и конкретная деятельность РСДРП(б), Совнаркома и Народного комиссариата иностранных дел (НК.ИД). О значимости этого направления политики свидетельствовало то, что НКИД возглавил «большевик № 2» — Л. Д. Троцкий.

Первым внешнеполитическим актом был Декрет о мире. Документ, призванный стимулировать революционные процессы в Европе, произвел сильное впечатление на правящие круги и трудящиеся массы воюющих стран. Он содержал, во-первых, призыв заключить всеобщий демократический мир без аннексий и контрибуций; во-вторых, был обращен как к правительствам, так и к народам, которые должны были стать самостоятельными субъектами борьбы за выход из войны.

Предложение заключить мир без территориальных претензий не могло вызвать поддержки правящих кругов воюющих стран. Это означало бы отказ от целей, которые были причиной войны, а согласие с большевистскими предложениями было бы равнозначно признанию бессмысленности тягот и жертв 1914—1917 гг. Кроме того, обе воюющие коалиции в конце 1917-го рассчитывали на успех в 1918 г. Важное место в их планах занимала и Россия. Державам Антанты было жизненно необходимо сохранить ее участие в войне, так как она оттягивала на себя огромные германские силы. Цели истощенной войной на два фронта Германии были противоположными. Еще летом 1917-го она дважды предлагала Временному правительству заключить мир на достаточно почетных для России условиях. Предложение же большевиков давало кайзеру шанс завершить военные действия на Востоке и обрушить всю мощь на западный фронт,

Большевики рассчитывали использовать эти противоречия и взорвать обстановку в воюющих странах. Огромное значение придавалось агитации и пропаганде, обращениям и воззваниям к рабочим и особенно солдатам противостоящих армий. 9 ноября 1917 г. в России и за рубежом было распространено обращение «Радио всем», подписанное Лениным и Крыленко. Фронтовым армейским комитетам предписывалось выбирать «тотчас уполномоченных для формального вступления в переговоры о перемирии с неприятелем». Обращение встретило широкую поддержку в армии, противостоящие части стали заключать «солдатские миры», и к середине ноября 20 дивизий из 125 заключили перемирие в письменной форме, а большинство остальных договорились о прекращении огня.

Важную роль в стимулировании революции, по представлениям большевиков, должна была сыграть публикация тайных договоров, заключенных «империалистическими» державами. Касаясь преимущественно раздела сфер влияния и территориальных изменений «колониальных и зависимых» стран, они осуществлялись тайно за спиной их народов. Обнародование этих документов должно было разоблачить истинные цели войны, вызвать взрыв недовольства среди рабочих Европы и подтолкнуть выступления в колониях. Именно поэтому сра-

зу же после создания НКИД в числе центральных направлений в его работе были выявление и публикация соглашений, заключенных царским и Временным правительствами с другими великими державами. Всего до конца 1917г. получили огласку более 100 таких документов. Их появление в прессе сопровождалось широкой агитационной работой, во многом ориентированной на зарубежных читателей.

Однако стремление большевиков посадить за стол переговоров о перемирии представителей всех воюющих держав не увенчалось успехом. Государства Антанты игнорировали неоднократные предложения Советского правительства, которое вынуждено было начать сепаратные встречи с державами Четверного союза. Российскую делегацию па переговорах в Брест-Литовске возглавляли большевики А. А. Иоффе (руководитель делегации), Л. Б. Каменев, Г. Я. Сокольников; левые эсеры А. А. Биценко и С. Д. Масловский. Первый тур продолжался с 20 ноября но 1 декабря 1917 г. и закончился подписанием перемирия на срок до I января 1918-го. Второй тур переговоров начался 12 декабря. В основу программы советской делегации легла декларация, которая предусматривала вывод войск с оккупированных территорий, предоставление политической самостоятельности лишившимся ее народам, отказ от контрибуций, а также право свободно распространять революционную литературу.

Германская сторона не решилась открыто выступить против предоставления народам права на самоопределение, но пошла по пути реализации концепции «косвенной аннексии». Она предусматривала предоставление права на политическое самоопределение народам России, проживавшим на оккупированных немцами территориях. На деле это означало создание новых «свободных», но подконтрольных Германии стран. Фактически от России отторгались 18 губерний. Отказав в праве провоза литературы и листовок в Германию, немцы согласились на ее провоз из России во Францию и Англию.

Третий раунд переговоров начался 27 декабря 1917 г. Советскую делегацию возглавил уже сам нарком Л. Д. Троцкий. В этот день Германия заявила, что, поскольку державы Антанты не присоединились к переговорам, немецкая сторона считает себя свободной от советской формулы мира — без аннексий. Перед Троцким встала исключительно сложная задача: сделать как можно меньше уступок Германии при подготовке мирного договора, используя при этом переговоры для разоблачения германского империализма в глазах мирового общественного мнения. Вторую задачу нарком выполнял успешно, почти ежедневно в заявлениях и декларациях остро Крит и чес к и освещая ход переговоров и агитируя в пользу революции (в одном из обращений он призывал немецких солдат убивать своих офицеров, если те поведут их на бойню). Троцкий, однако, не был готов взять на себя ответственность за решение территориального вопроса и выехал в Петроград по вызову ЦК РСДРП(б) для обсуждения создавшегося положения.

К началу января 1918 г. большевики столкнулись с ситуацией, когда развитие событий существенно отличалось от их недавних прогнозов. Как отмечал один из членов брестской делегации историк М. Н. Покровский, изначально общей установкой было «тянуть» переговоры, а при удобном случае и разорвать их, при этом «деловая сторона переговоров не могла интересовать большевиков». Также подходил к ним и Троцкий: вести «революционную внешнюю политику» в Бресте, а потом «закрыть лавочку», перестать играть в переговоры с буржуазными правительствами и перейти к методам революционной войны для достижения социализма в Европе с помощью России. {На переговорах Иоффе не постеснялся прямо заявить одному из руководителей немецкой делегации: «Я надеюсь, мы сумеем поднять революцию в вашей стране».)

Накануне прихода к власти большевики даже не обсуждали возможность конструктивного взаимодействия с правительствами буржуазных государств. А через два месяца после Октября российские «левые» социалисты вынуждены были не только контактировать с одним из самых консервативных режимов Европы, но и не имели сил противиться его требованиям, унизительным и с революционной, и с патриотической точек зрения. Именно поэтому вопрос о возможности мира с Германией в середине января 1918 г. вызвал острейшую полемику и даже раскол как в большевистской партии, так и в Советах.

Ленин полагал, что мирный договор нужно подписать немедленно, дабы не спровоцировать Германию на возобновление военных действий против ставшей фактически недееспособной русской армии. Главное — ценой любых потерь сохранить островок уже существующей пролетарской власти, который можно использовать как будущий плацдарм ее утверждения в других странах. Однако партийное и советское большинство стояло на иных позициях. (Их сторонников стали называть «левыми коммунистами», главным идеологом которых был Н. И. Бухарин.)

«Левые коммунисты» были искренне убеждены в том, что, невзирая на состояние армии, с Германией нужно вести «революционную войну», которая должна стать детонатором европейской революции. Ставя идею международной пролетарской солидарности выше возможности сохранения власти пролетариата в России, бухаринцы готовы были согласиться на падение Советской власти в центре и отойти далеко в глубь российской территории, где, по их мнению, немецкая армия «завязнет». Там, как они полагали, повсеместно стихийно вспыхнет народная война рабочих и крестьян, которую они будут вести за каждую фабрику, каждое село. Ленин называл такую позицию «странной и чудовищной».

Не считал возможным подписать мир с «немцами» и Троцкий, который не причислял себя к «левым коммунистам» и не выступал за ведение революционной войны. Объединяла же их позиции твердая

уверенность в том, что германский пролетариат вот-вот поддержит русскую революцию и его нужно немножко «подтолкнуть». Троцкий предлагал «попытаться поставить немецкий рабочий класс и немецкую армию перед испытанием: с одной стороны, рабочая революция, объявляющая войну прекращенной; с другой стороны, гогенцоллерн-ское правительство, приказывающее на эту революцию наступать».

Соотношение трех позиций ярко продемонстрировало совещание партийного руководства 8 января 1918 г., где за предложение Ленина проголосовали 15, Троцкого — 16, а Бухарина — 32 человека. Компромиссное решение достигнуто на заседании ЦК партии 11 января. По настоянию Ленина было решено «всячески затягивать подписание мира», по предложению Троцкого — «в случае немецкого ультиматума объявить войну прекращенной, но мира не подписывать». При этом Троцкий получил от Ленина устную инструкцию подписать мирный договор в случае угрозы Германии возобновить военные действия.

17 января Троцкий вернулся в Брест-Литовск, где 18 января Германия ужесточила свою позицию. Она предъявила российской делегации карту с обозначенной на ней линией, за которую большевики должны были отвести свои войска. Немцы не скрывали, что она «проведена в соответствии с военными соображениями». России предписывалось отказаться от территории площадью 150 тыс. кв. км, что составляло примерно треть ее европейской части. Троцкий продолжал «тянуть время», однако 27 января страны Четверного союза подписали в Брест-Литовске сепаратный договор с Украинской Центральной радой, власть которой к тому времени была уже фактически свергнута войсками Красной Армии. Германский блок гарантировал Раде помощь против большевиков, а советской делегации в тот же день был предъявлен ультиматум. Под угрозой возобновления военных действий от России потребовали, помимо обозначенных 18 января, отказаться еще от ряда северных и прибалтийских территорий. В этих условиях 28 января Троцкий довел до сведения Германии, что Советская Россия договор о мире подписывать не будет, войну прекращает, а армию демобилизует. В ответ советской делегации было заявлено, что в случае неподписания мира договор о перемирии теряет свою силу и Германия возобновит военные действия. После этого Троцкий отбыл в Петроград, а 29 января Главковерх Н. В. Крыленко сообщил командованию фронтов о прекращении войны, демобилизации и «уводе войск с передовой линии».

Осведомленное о печальном состоянии русских армий немецкое командование отдало приказ о переходе в наступление, которое началось через неделю, 18 февраля. (26 января 1918 г. принято решение о переходе на новый календарь, и февраль в России начался не с первого, а с 14 числа.) Вечером того же дня на экстренном заседании ЦК РСДРП(б) Ленину большинством в два голоса (7 — за, 5 — против, 1 — воздержался) удалось склонить соратников к заключению

мира. О готовности сделать это Германию известили 19 февраля, однако та продолжала наступление, почти беспрепятственно захватывая все новые территории. Только 22 февраля немцы согласились на мир, предъявив более жесткий ультиматум, ответить на который предстояло в течение 48 часов. В Петрограде же продолжалась борьба между сторонниками и противниками этого мира. О неприятии условий договора заявило большинство членов В1ДИК, «левые коммунисты» вновь выступили против, а Бухарин вышел из состава ЦК и оставил пост редактора «Правды*. Возник острейший политический кризис. Только пригрозив выйти из состава правительства, Ленин 23 февраля склонил членов ЦК принять германский ультиматум (7 — за, 4 — воздержались). В Брест-Литовск выехала делегация в составе Г. Я. Сокольникова (председатель), Г. В. Чичерина, Г. И. Петровского, Л. М. Карахана. 3 марта от лица Советского правительства они подписал продиктованный немцами документ.

Страсти, однако, по-прежнему бурлили, и специально для обсуждения подписанного мирного договора был созван VJI Экстренный съезд РСДРП(б), работавший 6—8 марта 1918 г. Ленину вновь с трудом удалось убедить делегатов принять нужную резолюцию, однако «левые коммунисты» голосовала против, будучи уверенными, что ущерб, наносимый договором международной революции и экономике самой России, несравним с пользой от мирной передышки. Окончательно Брестский мир ратифицировал 15 марта IV Чрезвычайный съезд Советов.

Ленин называл этот мир «похабным». Согласно его условиям, от России отторгались Прибалтика и часть Белоруссии. На Кавказе к Турции отходила часть грузинских земель. Россия признавала независимость Финляндии и Украины. На отторгаемых территориях до войны проживала треть населения страны, производилась примерно половина промышленной продукции. Здесь располагалась треть пахотных земель, девять десятых запасов угля, более двух третей — железной руды. Советское правительство должно было демобилизовать армию, страна практически лишилась права использовать военно-морской флот, обязывалась вернуть 630 тыс. военнопленных. Согласно дополнению к Брестскому договору (подписано 27 августа 1918 г. в Берлине), советское правительство обязалось выплатить Германии контрибуцию в 6 млрд марок (предполагалось передать 240,5 т золота, но выплачено было меньше. О точной цифре историки спорят: пишут о 83,5; 94 и 101 т). Договор имел огромные внутренние и международные последствия.

Мирная передышка весны 1918 г. В экономике она ознаменовалась переходом от «красногвардейской атаки на капитал» к национализации крупной промышленности. Заключение Брест-Литовского договора и обретение мирной передышки выявили в полной мере картину разрухи и хаоса, которая характеризовала состояние российской экономики к весне 1918 г. На дооктябрьские трудности управления нало-жились последствия стихийной национализации, введения рабочего

контроля, национализации банковского дела. Следствиями нарушения сложившихся связей стали массовое закрытие крупных предприятий, усиление безработицы, которая в соединении с продовольственным кризисом создавала взрывоопасную ситуацию. В этих условиях главными задачами правительства становятся наведение порядка в экономике, восстановление бесперебойной работы промышленности и обеспечение населения продовольствием. Добиться этого предполагалось через установление максимального контроля за производством и распределением продуктов. Как отмечал Ленин, в течение первого периода лозунг «Грабь награбленное!» был совершенно правильным, но втором — девиз должен быть другим: «Награбленное сосчитай и врозь его тянуть не давай, а если будут тянуть к себе прямо или косвенно, то таких нарушителей дисциплины расстреливай!»

В этой связи ставилась задача доведения до конца национализации промышленности. В отличие от предшествующего периода, теперь она должна была носить не карательный, а планомерный характер, переиоду в собственность государства подлежали лишь подготовленные для лого отрасли. Такая национализация преследовала цель повышения производительности труда. Однако относительно того, как перейти к решению созидательных задач революции, в руководстве РКГТ(б) не было единства. Между «левыми коммунистами» и сторонниками более умеренных взглядов разгорелись споры о взаимоотношениях революционного правительства с лидерами (собственниками и управленцами) капиталистической промышленности. «Левые» выступали за общую «социализацию» крупной промышленности и осуждали соглашения с «капитанами промышленности», поскольку возникающие при этом объединения (тресты, синдикаты) вели не к социализму, а к государственному капитализму. Они полагали, что заинтересованной инициативы органов «рабочего контроля» будет вполне достаточно для нормализации экономической жизни. Напротив, Ленин приходит к выводу о возможности и желательности в условиях России использовать госкапитализм как переходную ступень к социализму. (Под государственным капитализмом он понимал высококонцентрированную и монополизированную экономику, фактическое управление которой осуществляется капиталистами; при этом номинально сохранялась частная собственность, строгий контроль над которой осуществляет пролетарское государство.)

Вождь большевиков постоянно обращал взор в сторону Германии. «Да, учись у немца!» — писал Ленин. По его мнению, к началу 1918 г. история породила «две разрозненные половинки социализма»: политическая революция произошла в России, а экономическая организация имелась в Германии. Немец воплощает «начало дисциплины, организации, стройности, стройного сотрудничества на основе новейшей машинной индустрии, строжайшего учета и контроля». Поэтому задача российских социалистов в ожидании мировой революции «учиться

государственному капитализму у немцев, всеми силами перенимать его, не жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание еще больше, чем Петр ускорял перенимание западни- чества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства».

К середине мая 1918 г. полемика завершилась без решающей победы «левых» или «умеренных*: с одной стороны, не было налажено сотрудничество с «капиталистами», с другой — был взят курс на централизацию управления и ужесточение контроля. Начало национализации целых отраслей было положено еще в период «красногвардейской атаки на капитал». 23 января 1918 г. Декретом СНК в госсобственность перешел морской и речной торговый флот, затем были национализированы крупнейшие частные железные дороги. В апреле введена монополия внешней торговли. 2 мая декретом СНК национализирована сахарная промышленность. Вопрос об организации управления промышленностью был предметом специального рассмотрения на I Всероссийском съезде Советов народного хозяйства (проходил в конце мая — начале июня 1918 г. и рассматривался как хозяйственный парламент). В его резолюции прямо говорилось о необходимости «перейти к национализации отраслей промышленности и в одну из первых очередей — металлообрабатывающей и машиностроительной, химической, нефтяной и текстильной. Проведение национализации должно быть лишено случайного характера и может проводиться исключительно или ВСНХ или СНК по заключению ВСНХ».

Однако вскоре процесс перевода в госсобственность отраслей экономики происходит уже под влиянием преимущественно неэкономических факторов. В июне 1918 г. идет стремительная эскалация Гражданской войны, потребовавшая ужесточения контроля за производством и ресурсами. Кроме того, в это время германские компании начали в широких масштабах скупать акции российской тяжелой промышленности, что потенциально могло вызвать германское вмешательство против национализации. С учетом всех этих обстоятельств СНК. 28 июня 1918 г. поспешил издать декрет о национализации всех важных отраслей промышленности.

Ухудшение продовольственного снабжения и введение продоволь
ственной диктатуры. Огромное влияние на социально-политическое
развитие страны оказывало состояние продовольственного обеспече
ния городского населения. В основе продовольственного кризиса зимы-
весны 1918 г. были связанные с общими последствиями четырехлет
ней мировой войны причины и результаты проводимой после Октяб
ря 1917 г. политики.

Перестройка промышленности на выпуск военных заказов привела к сокращению производства гражданской продукции (в том числе товаров для деревни) и, как следствие, к их подорожанию. В свою очередь крестьянство уменьшило поставки продовольствия на рынок,

что обострило проблему снабжения городов. Нормальный товарооборот между городом и деревней нарушился, и. требовались государ-(-•шенно-административные рычаги для его поддержания на элементарно необходимом уровне. В аналогичных условиях в Германии еще 25 января 1915 г. был принят закон о хлебной монополии. Государство контролировало производство, обмен, устанавливало твердые цены, отбирало весь продукт. Нормировалось не только распределение промышленного сырья, но и потребление людей через систему карточек и пайков. В стране вводилась трудовая повинность, свободная торговли большинством товаров была свернута. И хотя уровень потребления продуктов питания в сравнении с довоенным временем снизился в )- 3 раза, население практически не испытывало перебоев в снабжении. В России же ничего этого не было сделано, и продовольственные трудности сыграли свою роль как при падении самодержавия, так и при отторжении политики Временного правительства осенью 1917 г.

Приход к власти большевиков и последовавшая «красногвардейская атака на капитал» еще более сократили возможности нормализации товарообмена с деревней. Ситуацию усугубили усложненные с конца 1917 г. связи с производящей зерно Украиной, которая после включения Брестского мира оказалась в зоне германского влияния. Нес это привело к тому, что в конце 1917 — первой половине 1918 г. централизованные заготовки зерна постоянно сокращались: в ноябре этот показатель составил 641 тыс. т, в декабре — 136, в январе 1918 г. — 46, в апреле — 38, а в июне — только 2 тыс. т. В некоторых промышленных центрах положение было тяжелым уже зимой 1917/18 года. И январе раздавались отчаянные призывы правительства: «Хлеба, хле-оа, хлеба!!! Иначе Питер может околеть».

Первоначально нехватку продовольствия связывали с саботажем юрговцев и лавочников. Для поиска спрятанного зерна формировали специальные отряды. Но их рейды, обыски у «спекулянтов» и стихийные «реквизиции у буржуев» не могли решить проблему. А имевшие зерно крестьяне не хотели везти его в города и сдавать по твердым ценам, которые не шли ни в какое сравнение со свободными. Однако те социальные группы, на которые опирались большевики, не были в состоянии покупать продовольствие по этим ценам. Вот почему задача изъятия продовольствия внеэкономическими средствами встала перед правительством уже в январе 1918 г.