Государственная система имамата Шамиля

I

Военно-административная система имамата (многоплеменного государства, своеобразного горского союза) с должностями наи­бов, сотенных командиров и др. складывалась в 30—50-х годах XIX в., при ближайшем участии Шамиля, не по какому-либо за­ранее предначертанному плану, а в ходе борьбы горцев Дагестана, Чечни и Ингушетии за свою независимость против русского ца­ризма. Заслуги Шамиля в деле организации государственной си­стемы имамата признавались почти всеми западноевропейскими, русскими и местными авторами, занимающимися данным вопросом. Большинство авторов отмечают выдающиеся государственные способности Шамиля. «Шамиль, — писал Эдмонд Тексье, — был не только военным деятелем, но и хорошим законодателем... он сумел объединить враждебные племена и создал у них общие стрем­ления, он создал регулярное войско среди народа вольных вои­телей; объединив ряд племен под знаменем священной войны, он дал им общий гражданский закон». ¹

Майор Варнер, автор специальной брошюры о Шамиле, отзы­вается о нем как о замечательном воине и замечательном законо­дателе. «Если Шамиль замечательный воин, то он еще более заме­чательный законодатель. Перед вождем Дагестана стояла задача образовать из множества племен, разделенных религиозной и поли­тической враждой, один народ, дать ему общие законы и одну религию, ограничить справедливыми рамками могущество их кня­зей, организовать постоянную армию, ввести в этой армии поря­док и дисциплину. Эту задачу он решил. Созданные им учреждения соответствуют духу его народа и потребностям положения. ²

¹ Edmond Техiеr. «Les hommes de la guerre d'Orient. Chamyl», p. 31. Paris 1854.

² Le major Warner. «Chamyl — le prophete du Caucase», p. 13. Paris 1854.

 

Барон Гакстгаузен в своем путевом дневнике писал о Ша­миле следующее: «Природа одарила его увлекательным и пла­менным красноречием. В смелости, проницательности и других подобных качествах его никто из горцев не сомневался... Вообще он вел партизанскую войну, но с такою силою и ловкостью, каких мы редко видим примеры в истории... Военные хитрости и удаль­ства Шамиля более всего выигрывали от организации и того порядка, которые он умел завести в своем народе, ведя столько лет жестокую и искусную войну». ¹

Шамиль, замечает один автор, был крупным вождем Кавказа, «одаренным большим умом. Он был не только великий воин, но и крупный законодатель. Он проводит многие часы ежедневно за работой в своем кабинете, заваленном книгами и пергаментами». ²

Даже явные сторонники «великодержавия» — авторы вводной статьи к XII тому «Актов Кавказской археографической комис­сии» вынуждены были признать заслуги Шамиля в том, что он «успел объединить для войны с нами (т. е. с Российской импе­рией.— С. Б.) разрозненные горские племена Дагестана и Чечни и создать организацию, введенную им в горах Восточного Кавказа».³

Шамиль обладал «обширным умом и предприимчивостью». ⁴ Он проявлял огромную инициативу в организации мюридистского движения и своеобразной государственной власти, в военном и об­щественном устройстве своего государства. Это был смелый, талант­ливый полководец и правитель горцев. Все почти без исключения современники Шамиля отмечают его недюжинные способности в военном и административном деле. Кроме того, он был оратором, умевшим силою слова склонить на свою сторону подвластное ему население. «Речи его производили то самое действие, какого он желал достигнуть».⁵ Магомет-Тагир, один из близких Шамилю мюридов, в своих мемуарах рисует Шамиля как исключительного героя, называя его «львом ислама».⁶

На основе многочисленных архивных документов, воспоми­наний, исследований мы ставим своей задачей дать более или менее подробную характеристику военного и общественного устройства государства Шамиля в том виде, как оно оформилось в 40-х годах XIX в. и просуществовало до 1859 г., до момента пленения Шамиля.

С начала 40-х годов Шамиль благодаря своим искусным военно-партизанским операциям овладел значительной частью Дагестана

¹ Бар. фон Гакстгаузен. Закавказский край. Путевые впе­чатления и воспоминания, ч. II, стр. 208—210. СПб. 1857.

² «Les princesses russes, prisonieres au Caucase. Souvenir d'une franchise, captive de Chamyl, recueilles par Edouard Merlieux». Paris 1857.

³ «Акты Кавказской археогр. комиссии», т. XII, стр. 1. Тифлис 1904.
⁴ Руновский. Исторические записки (глава «Шамиль-адми­нистратор»).

⁵ Пружановский. Исторические записки о возникновении и развитии мюридизма. ЦВИА, ВУА, № 6512.

⁶ Магомет-Тагир. Три имама, гл. I.

 

Чечни, представлявших в социально-экономическом отношении поразительно пеструю картину. Власть Шамиля распространилась на территорию около 900 верст в окружности.¹ Салатау, Гумбет. Андия, Мон, Технусал, Чамалаль, Ункратль, часть Аварии и Койсубу, Калалаль, Богалаль, Тинди, Ахвах-Цунта, Ратлу-Ахвах, Гоэркэх, Тшштль и Куяда, Хидатль, Карах, Тлесерух, Мукратль, часть Андаляла, Горная Чечня (т. е. ичкеры, шубузовцы, ришни, джени-бутри, галгаевцы и на плоскости—мичиковцы) и все лесное пространство вдоль уступов гор, от Мичика до Аргуна и от Гойты до назрановцев, входило в состав государства Шамиля с общим количеством населения примерно в 1 млн., в том числе Ч 100 тыс. в Чечне. Шамилю удалось «слить» эти разнообразные воль­ные общества, племенные союзы в один горский союз с единой военной и гражданской системой. Шамилю удалось на этой край­не пестрой в социально-экономическом отношении территории Дагестана и Чечни создать сравнительно крупное государство горцев. Ему удалось установить единую государственную власть независимо от различий в общественно-политическом строе, которые имели место до него в разных районах Дагестана, Чечни и Ингушетии. Уже в середине 40-х годов XIX в. все подвластные Шамилю районы Дагестана и Чечни находились в «одинаковом по­ложении», при котором «все различия стерлись». «Салатау не имеет больше князей, Авария — хана, и племена всего западного Даге­стана, объединенные одним и тем же движением, повинуются только слову Шамиля. Западный Дагестан вместе с горной Чечней обра­зует самый очаг и наименее доступную область его могущества. Оно там повсеместно и прочно». ² Шамиль распространял свою власть даже на южные районы Дагестана, где его влияние не была так сильно, ибо там мюридизм как политическое движение за независимость против русского царизма, окрашенное в магометан­ский религиозный цвет, не находил прочных корней. Тамошние ханы и беки стремились больше к тому, как бы выгоднее подла­диться к русскому царизму. История феодальных владений При­морского Дагестана (шамхальство Тарковское, ханства Кази-Кумыкское, Кюринское) показывает, что феодальная знать этих владений предавала интересы народа и вместо борьбы за незави­симость переходила на сторону завоевателя. «Когда на Кавказе власть Персии и Турции была пресечена и этот край подпал под власть России, бывшие в Дагестане шамхал, ханы и беки, не обра­щаясь к прочим сторонам, начали всячески ладить свою жизнь в зависимости от судьбы». ³ Шамилю пришлось вести упорную борьбу с феодалами Приморского Дагестана против их при­служничества царским генералам. Ханы и знать за то, что они под-

¹ Фадеев. «60 лет Кавказской войны», т. I, ч. 1, стр. 8—9.

² Кастильон. Письма к Гизо («Историк-марксист», № 5, стр. 116.. 1936). Ср. Ф а д е е в, 60 лет Кавказской войны, т. I, ч. 1 («О мюридизме»); Гакстгаувен. Закавказский край, ч. II, гл. 14 («Шамиль...»).

³ «Асари-Дагестан», гл. 1.

 

лаживались к царизму, как указывает Фадеев, «были вырезаны один за другим мюридами».¹

Мюридизм с его учением, нормами и дисциплиной в 20-е годы XIX в. на Восточном Кавказе представлял собою своеобразный духовный воинствующий орден. Но с 20-х годов, с момента насту­пательной войны русского царизма на горцев, мюридизм в основном

 

 

выступает как движение борьбы за независимость. G этого периода

Рис. 18. СХЕМА ГОРСКИХ НАРОДОВ, ПОДВЛАСТНЫХ ШАМИЛЮ

вплоть до пленения Шамиля мюридистское движение было но сво­ему внутреннему содержанию борьбой горцев против русского царизма за свою независимость, хотя оно и было окрашено в ре­лигиозный цвет.

Шамиль, следуя своему учителю Гази-Мухаммеду, поставил в центре внимания газават, т. е. «священную войну» против ца-

¹ Фадеев. 60 лет Кавказской войны (глава о мюридизме).

 

ризма. «Одно движение головы мусульманина, выступившего на газават, составляет большую заслугу, чем целая добродетельная жизнь святого отшельника», — так высоко Шамиль ставил газа­ват, под религиозным покровом которого открывалась в действи­тельности борьба горцев Дагестана и Чечни за независимость. Освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в первой половине XIX в. под руководством Шамиля можно отнеси к числу таких движений, в которых политический протест скрыт под религиозной оболочкой мюридизма — одной из разновидностей ислама.

Мюридистское движение на Восточном Кавказе нанесло целый ряд чувствительных ударов русскому царизму. «Мюридизм, — писал Фадеев, один из лучших знатоков Кавказской войны и мю­ридизма, — овладел всею восточною группою Кавказа и обратил силы ее на газават, войну против неверных. Нельзя уже было на­деяться подавить его в горах иначе, как покорив самые горы. Но для этого надобно было изменить всю систему войны. Мы имели теперь дело не с обществами, ничем не связанными между собою, сопротивлявшимися или покорявшимися отдельно, но с государ­ством самым воинственным и фанатическим, покорствующим перед властью, облеченною в непогрешимость, и располагающим несколькими десятками тысяч воинов, защищенных страшною местностью, с государством, вдобавок окруженным сочувствую­щими ему племенами, готовыми при каждом успехе единоверцев взяться за оружие и поставить наши войска между двух огней».¹

В этом государстве, охватывающем значительную часть тер­ритории Восточного Кавказа, Шамиль провел ряд социальных и военных преобразований, усиливших его в борьбе с царизмом.

II

Шамиль разделил всю подвластную ему территорию на наибства (области), руководствуясь при этом военно-стратегическими соображениями. Всего за время имамства Шамиля было организо­вано свыше 50 наибств: Авария, Анди, Анкратль, Анцух, Аух, Баголал, Бактлух, Ботлих, Балаханы, Гергебиль, Гехи, Гимры, Гидатль, Гоцатль, Гумбет, Джалк, Ириб, Ичачали, Ичкери, Каратинское, Карах, Калалал, Койсубу, Конада, Мичик, Мук-ор, Мукратль, Нах-Бак, Нашах, Унцукуль, Рис-Op, Салатау, Силь-динское, Сугратль, Технуцал, Тилитль, Тинди, Ункратль, Хараха, Хидатль, Хулхулау, Цунта, Чамалал, Чарбили, Чепарское, Боль­шая Чечня, Малая Чечня, Чох, Шубут, Шали, Шаро. Размеры наибств изменялись в зависимости от успехов и поражений мюри­дов. То же самое следует сказать и о числе наибств, наибольшее количество которых существовало в 40-х годах XIX в., в период высшего подъема мюридистского движения.

¹ Фадеев. 60 лет Кавказской войны. Соч., т. I, ч. 1, стр. 28—29.

 

Более или менее постоянное число наибств в государстве Ша­миля равнялось примерно двум десяткам. При Шамиле значитель­ная часть нагорного Дагестана и Чечни¹ была относительно прочной частью владений его государства. О том, что в государстве Шамиля было более или менее постоянно двадцать наибств, есть указания в многочисленных описаниях этого государства как западноевропейских, так и русских авторов. Так, например, виконт Кастильон писал, что Шамиль «разделил страну на наибства — на левое крыло, охватывающее области северного склона Андийского хребта, и правое крыло, охватывающее области юж­ного склона, подразделенные на 20 частей, порученных такому же числу наибов».² На такое же количество наибств указывает Бодеи-штедт: «число которых несколько больше двадцати», и майор Варнер: «Страна, которую он сегодня возглавляет, разделяется на 20 провинций, из которых каждая управляется наибом, или губернатором. Эти наибы имеют одинаковую власть, кроме четырех самых близких друзей пророка, т. е. Шамиля, пользующихся неограниченной властью. Эти четыре не отчитываются перед има­мом в своем управлении. Жизнь их подданных в их полном распо­ряжении. Все остальные, прежде чем действовать, должны запро­сить мнение пророка. В каждой провинции, кроме наиба, есть еще «старик», который выполняет функции судьи и сообщает народу приказы и воззвания Шамиля».³

В каждом наибстве был создан своеобразный военный и духов­ный аппарат власти, подчиняющийся имаму, который воплощал в себе единство военного и духовного руководства. «Нам придется различать две личности, объединенные сейчас в Шамиле, которые оказывают друг другу взаимную поддержку в двойной цели, ко­торую они себе ставят. С одной стороны, это политический вождь, диктатор, которому событиями была предоставлена безгранич­ная власть при демократическом строе, основанном на принципе абсолютного равенства. В то же время это религиозный вождь, которому звание великого имама, верховного главы правоверных, придает священный характер. Имея это двойное звание, един­ственный судья в вопросе принесения жертв, требуемых войной против неверных, он распоряжается имуществом и жизнью на­селения. Его власть твердо организована. Он заменил повсюду обычное право законами шариата и удержал за собой право утверж­дения избранных кадиев, на обязанности которых лежит истол­кование шариата».⁴

Каждое наибство представляло собой военно-административ­ную единицу. Во главе наибств стояли в большинстве случаев

¹ Пружановский. Исторические записки (глава о наибствах). ЦВНА, ВУА, № 6512.

² Кастильон. Письма к Гизо («Историк-марксист», № 5, 1936).

³ Warner. Chamyl — le prophete du Caucase. Paris 1854.

⁴ Кастильон. Письма к Гизо («Историк-марксист», №5, стр. 118, 1936).

 

способные и выдающиеся горцы, хотя социальный состав их был крайне неоднороден. Подавляющее число наибов происходило из зажиточных и даже состоятельных узденей, а также беков. В числе известных нам наибов Шамиля только один, Уллубей из Ауха, был из бедных узденей.

«Обязанности наиба, — по словам Боденштедта, — заключа­ются в строгом управлении доверенной ему областью, в сбор» установленных налогов, в наборе рекрут, в наблюдении за стро­гим исполнением шариата, в разрешении споров и т. д.»¹

Почти в тех же выражениях рисует роль наибов Пружановский: «Обязанности каждого наиба состоят в том, чтобы управлять вверен­ной ему частью, строго и добросовестно наблюдать за непрерыв­ным исполнением шариата, уничтожать существование между раз­личными племенами раздоров, соглашать их различные выгоды, устранять между ними враждебные столкновения и в особенности кровное мщение».²

Каждый наиб в пределах порученного ему наибства был факти­чески облечен почти всей полнотой власти, за исключением только права предания смерти виновного. Последнее принадлежало самому имаму, при котором всегда был палач с секирой.

Только небольшое число наибов строго и добросовестно наблю­дало за исполнением шариата. Остальные наибы, представители наиболее зажиточных слоев, не всегда выполняли указания Шами­ля. Местные историки указывают на лихоимство, сребролюбие, корыстолюбие отдельных наибов, что было очень существенной чертой, характеризующей состав наибов в государстве Шамиля. Сосредоточение «больших имений», земель и скота в руках наибов было одним из существенных факторов роста имущественного неравенства среди населения, что имело громадное значение в эконо­мической и политической жизни государства Шамиля. Секретарь Шамиля Хаджи-Али и родственник Шамиля Абдурахман подчер­кивали, что значительная часть наибов управляла плохо, что на­род не был ими доволен, так как они злоупотребляли при сборе налогов и брали взятки. Шамиль знал об этом и от близких ему людей, и от специальных лиц — мухтесибов, которые должны были доносить Шамилю о всех непорядках в его государстве. Шамиль вынужден был создать контроль над наибами. Он разбил наибства на группы и назначил на каждую группу специальных управителей делами народа по доверенности имама — мюдиров. «Пять наибств, из которых каждое управляется наибом, образуют провинцию. Во главе каждой провинции стоит главнокомандующий, объединяю­щий в себе светскую и духовную власть. Привожу имена главно­командующих, современных написанию этих страниц: 1) Ахварды-

¹ Bodenstedt. Die Volker des Kaukasus... Bd. I. 2, Aufl., Berlin 855.

^a Пружановский. Исторические записки (глава об обязанно­стях наибов). ЦВИА, ВУА, № 6512.

 

Магома, 2) Хаджи-Мурат, 3) Кибит-Магома из Тилитля, 4) Дани-ель, — султан Элисуйский. ¹

Но в числе мюдиров, этих высших наместников Шамиля, были такие, как, например, Даниель-бек Элисуйский, который, поль­зуясь властью, нажил себе большое состояние, подкупом склонял горцев на свою сторону и вел интриги против имама (Абдурахман). В конце концов он был смещен Шамилем с должности мюдира и впоследствии одним из первых перешел на сторону русского царизма. Вместо него был назначен Кибит-Магома, но и этот впо- > следствии был арестован имамом в Дарго, как только Шамиль достоверно узнал о его связях с местным феодалом Агалар-ханом Ка зыкумыкским.

Третьим мюдиром был сын имама Гази-Мухаммед, который совещанием дагестанских алимов 1847 г. был избран наследником имамата после своего отца.

В руководящей верхушке мюридистского движения, среди наи­бов и мюдиров, уже с самого начала борьбы за независимость обна­ружились существенные разногласия по основным вопросам вну­тренней и внешней политики государства Шамиля. Из 85 наибов, в разное время выдвинутых Шамилем, значительная часть впо­следствии была смещена. В числе смещенных оказались: Хаджи-Мурат, Голбац-Дибир Каратинский, Шахая из Анцуха, Кара-Али- Галаджиев, Митлих Муртаазали из Чиркея, Идрис-эфенди из Эндерея, Баширбек из Гази-Кумука, Шамхал-Дибир из Хелет-Лури, Салим-Дибир из Хуштада, Мусса Балаханский, Исмил из Ботлиха, Саадула из Гехи, Ибрагим, сын Бартихана, из Гимры, Гитинау из Гидатля, Омар из Салта, Даниэль, султан Элисуйский, Киха из Ичкерийского аула, Курбаниль-Магомед из Бацада, Магомед-Али из Караха, Гаджи-Юсуф из Чечни, Мусса Хаджи-Яу из Чоха, Батака из Шубута (Абдурахман).

Пока успехи горцев в борьбе за независимость шли по восхо­дящей линии и пока вокруг Шамиля была плотная стена предан­ных ему и храбрых наибов, корыстные наибы, обладавшие «значи­тельными состояниями», не выступали открыто против Шамиля, хотя не переставали тайно плести против него интриги (заговоры, шпионаж в пользу царизма, дезорганизация вооруженных сил мюридов, распространение ложных слухов и т. д.).

Тем не менее и в этой исключительно сложной обстановке Ша­миль, опираясь на широкие массы узденей и на преданных ему наибов (Ахверды-Магома, Шуаиб-мулла, Уллубей-мулла и Нур-Магомет), вел решительную борьбу со своими противниками внут­ри мюридистского лагеря, смещая их и даже предавая смерти.

В этой сложной обстановке Шамилю очень трудно было руко­водить наибами и мюридами еще и потому, что последние непосред­ственно ведали духовной, а также судебной властью, в лице муфтиев, алимов и кадиев.

¹ Bodenstedt. Die Volker des Kaukasus... Bd. I. 2. Aufl., Berlin 1855. Фамилию пятого мюдира до сих пор установить не удалось.

 

Наибы имели право назначать и смещать муфтиев и алимов» а последние толковали шариат, разрешали споры на основании книг ислама. Каждый муфтий ведал несколькими кадиями, кото­рые в затруднительных случаях обращались к нему за советами и разъяснениями. У каждого наиба был только один муфтий, на­ходившийся в том ауле, где была резиденция наиба. Кадий был обязательно в каждом ауле, в каждом самостоятельном селении.

Если муфтий узнавал о неправильном решении кадия, то он нередко смещал последнего и заменял его другим. Кадий был обя­зан запрашивать муфтия по тем вопросам, в которых он был недо­статочно сведущ. Если муфтий выносил неправильное решение или брал взятку, то наиб предостерегал его: «в другой раз не позволять себе подобной подлости, иначе я смещу тебя» (Абдурахман). Эта угроза, разумеется, не всегда осуществлялась на деле.

Отличительным признаком муфтиев, кадиев и других алимов была зеленая чалма.

Кадии в мюридистском государстве должны были решать судебные дела на основании шариата, «без насилия и пристрастия». В действительности, тяжбу, как правило, выигрывала более бо­гатая сторона или сторона, находившаяся в близких отношениях с наибом, со стороны которого на муфтия и кадия всегда мог быть сделан тот или иной нажим.

Никто не мог стать кадием без ведома имама или наиба. Кадии получали жалованье из казны или из «зеката». Но при Шамиле в интересах борьбы за независимость было установлено: кадий не вправе брать из зеката, если у него имеется продовольствие на год; в этом случае он должен был нести свою службу бесплатно.

Наиб или муфтий при назначении кадия обращался прежде всего к тому джаамату, куда назначался кадий. Обычно это обра­щение гласило: «Такой-то ученый назначается нами кадием над вами, согласно шариату. Вы обязаны ему подчиняться, повино­ваться и оказывать уважение, пока он находится на законном и правильном пути. Кто повинуется ему, тот повинуется и нам. Если же он будет действовать противно шариату, тогда вы не обя­заны подчиняться ему и соглашаться с ним» (Абдурахман).

Кадий при вступлении в должность знакомился с делами сель­ских властей, распорядками в мечети, деятельностью муталимов и «то, что подлежит выправить, выправляет, как это требуется».

Кадий должен был посвятить себя чтению книг и преподава­нию муталимам (ученикам). Кроме того, кадий обязан был выпол­нять обряды при похоронах и распределять наследство умершего между наследниками. Кадий и его заместитель разбирали «все тяжбы и вражды между людьми аула». Муталимы учились у кадия наукам, «полезным для веры, жизни и загробного существования». Муталимы жили в мечети аула и получали продовольствие от отчислений зеката, который находился в ведении муфтия и кадия. «Кадий имел право исключить любого муталима и оставить тех, кого он захочет» (Абдурахман).

Из среды муталимов выходили «большие алимы», «известные своей глубокой ученостью, пользующиеся особым уважением народа». ^г

Больше всего этих мусульманских ученых находилось в Даге­стане — там их насчитывалось при Шамиле несколько десятков; среди них мы встречаем людей, близких к Шамилю: «учитель сына Шамиля» — Кудияу-Магомад, «переписчик книг для имама» — Абдул-Вагаб, «знаменитый законовед» — Газияу-Дибир.

Абдурахман в особой главе специально останавливается на вопросе о роли алимов в Дагестане и Чечне.

Алимы играли очень большую роль в мюридистском движении. Хотя Абдурахман преувеличивает роль алимов, когда говорит, что «мусульмане организуются через алимов и через алимов впа­дают в расстройство», все же значение алимов в Дагестане и Чечне было несомненно очень велико: ни один документ мюридистского движения не составлялся без участия того или иного алима; они оказывали иногда решающее влияние на ход дел в государстве Шамиля, не говоря уже о том, что в толковании шариата и в про­поведи ислама они были монополистами.

В отличие от Дагестана, в Чечне было очень немного алимов,— всего несколько человек (Атабай-Абдул-Кадир, Омар и Мирза Аликадий).

Почти все алимы, за исключением Мухаммед-Эмина, происхо­дившего из вольноотпущенников, по всей 'вероятности, принад­лежали к числу наиболее богатых и знатных семей узденей, ибо трудно предположить, чтобы какой-либо «худородный» алим мог быть учителем Даниэль-султана Элисуйского. То же самое можно сказать о кадиях, а тем более о муфтиях.

Муфтии, кадии, алимы, муталимы были в мюридистском госу­дарстве очень большой силой и в то же время орудием наибов, через которых они воздействовали на решение суда по спорным вопро­сам, на разъяснения и толкования шариата.

Деятельность муфтиев и кадиев, а также обязанности наибов были регламентированы в низаме, особом своеобразном своде законов, разработанном под руководством Шамиля.

III

Столицей государства Шамиля была первоначально Ахульго, а потом, с 40-х годов, после разгрома Ахульго русской артиллерией, резиденция имама была перенесена в Дарго, а затем в Ведено. Это был своеобразный замок с многочисленными пристройками, расположенный в обширной долине. В центре долины лежит селе­ние Ведено, в четырех верстах от него горы раздвигаются и обра­зуют долину, приблизительно в 7 верст в окружности. С одной

¹ Пружановский. Исторические записки (пояснения). ЦВИА ВУА, № 18207.

 

стороны ее окружают поросшие лесом скалы, с другой — опасная пропасть, на дне которой ревут волны Члило, посредине же, на ровной площадке, возвышается укрепленный замок, окруженный

Рис. 19. МУРТИЗИГАТОР ШАМИЛЯ Фототипия из альбома Горшелыпа

различными постройками. Помещения замка построены вплотную друг к другу. Это место называется логовом «кавказского льва», обиталищем грозного Шамиля.

В замок ведут только одни ворота; против них внутри укреп­ления возвышается высокая башня, на которой стоит пушка для защиты входа. Укрепление окружено двумя рядами частокола.

Направо от ворот замка — специальное помещение для мюридов. На небольшом расстоянии от замка находится пороховой погреб, охраняемый особой стражей Шамиля. В состав этой охранной стражи Шамиля входили люди, «известные по испытанной предан­ности к имаму» и «по твердому верованию в святость учения тариката» (Пружановский). Эта особая стража Шамиля носила название муртизигаторов. Муртр1зигаторы давали обязательство беспреко­словно следовать учению имама и исполнять постановления шариа­та. Аулы спорили за честь поставлять бойцов для этой избранной части; чтобы в нее попасть, надо было представить доказательства храбрости и преданности. Бойцы этой охраны, как правило, давали присягу отказаться от всех семейных привязанностей, неженатые должны были остаться холостыми, остальные на весь срок службы оставляли жен и детей. Шамиль учил, что они долж­ны все свои заботы сосредоточить на защите страны и ее вождя. Эта своеобразная воинская часть состояла, примерно, из 1 тыс. человек. Из них никогда ни один не попадал живым в руки рус­ских. Муртизигаторы днем и ночью охраняли замок Шамиля и сопровождали его при всех выездах. Муртизигаторы составляли лучшую часть мюридистских войск; они пользовались разными преимуществами и имели особые знаки отличия. Они получали специальное жалованье, примерно около полутора рублей сере­бром в месяц, не считая достававшейся им части отбитой до­бычи. Помимо жалованья, они получали бесплатно продовольствие и фураж от населения. Они были в руках Шамиля важнейшим орудием для поддержания и распространения его власти и влияния особенно в тех обществах, верность которых была сомнительна. Дисциплина среди муртизигаторов отличалась исключительной строгостью.

Никто, помимо муртизигаторов, не мог нести стражу в замке Шамиля. Последняя обычно стояла у главной части замка, где находился особый кабинет имама с библиотекой. Над кабинетом была комната, в которой хранилась «сокровищница драгоцен­ностей» и куда мог входить только имам со своим казначеем. В кабинете имама происходили совещания наибов, на которых обсуждались самые разнообразные вопросы. Здесь же находи­лось помещение, где Шамиль производил судебные разбиратель­ства. В этой же части замка находились комнаты жен Шамиля и помещения для хранения различных продовольственных запа­сов и для других нужд.

Имам сам вел судебные разбирательства. Он, как правило, садился в углу и клал под локоть подушку. Перед ним садился его секретарь Амирхан из Чиркея. Имам приказывал ему писать бумаги тому или другому наибу; секретарь писал быстро, поло­жив бумагу на колени или на пол. Позади секретаря становился вооруженный страж с ружьем в руке. Вокруг садились советники. После этого имам приказывал своему стражу вводить по очереди жалобщиков.

Шамиль не довольствовался одной охранной стражей; на ряду с ней он ввел «мухтесибов» — осведомителей, которые обязаны были разведывать действия наибов, «расследовать их незакон­ные поступки и доводить до сведения имама».¹ По общему правилу на каждого наиба должно было быть по одному мухтесибу. Выда­ющиеся мухтесибы носили особый знак отличия — белую чалму.

Выезды Шамиля происходили с соблюдением весьма сложных церемоний. Вооруженные мюриды садились на коней и ожидали у ворот выхода имама. Все, находившиеся в ауле алимы, до­стойные люди и богомольцы, которые не шли на войну вместе с имамом, также собирались к воротам и, когда имам выходил из своего дома, здоровались с имамом за руку и целовали ее.

При возвращении имама с «джихада» народ Дарго выступал встречать его таким же образом, как он его провожал».²

С ростом влияния и могущества Шамиля и с введением в его государстве определенной административной системы возникла необходимость в непрерывных и срочных сношениях имама с наи­бами и другими лицами. Для этого в 1842 г. Шамилем была орга­низована так называемая «летучая почта», при помощи которой все известия и распоряжения передавались с невероятной скоро­стью. На этот предмет Шамилем был создан институт курьеров. Курьерам выдавались особые бланки за подписью имама или наиба, по предъявлении которых им немедленно предоставлялся в каждом ауле свежий конь и проводник, а на ночлеге — квартира и продовольствие. Если курьер был не в состоянии продолжать свой путь, то община предоставляла ему уходи немедленно выби­рала нового гонца..³

IV

Военная, административная и духовная власть Шамиля в управлении государством была своеобразно ограничена главным советом и съездами наибов, алимов и других представителей мест­ной власти. Эти два института не всегда беспрекословно подчи­нялись указаниям имама.

(<Что же касается управления страной вообще, то все дела по этой части решались присутствующими с общего совета, и голос имама не имел здесь особенного значения. Имам излагал только сущность дела и высказывал свое мнение. Члены же совета могли одобрить или опровергнуть его. Настойчивость имама могла иметь место в отношении только военных предприятий. Впрочем., нередко случалось, что и в других делах он видел необходимость поступать вопреки не всегда дальновидным мнениям своих советников». ⁸

¹ Выдержки из записок Абдурахмана (газ. «Кавказ», Л"» 72—73, 1862).

² Там же, № 72, 1862.

³ См. выдержки из записок Абдурахмана и в кн. Bodenstedt, Die Volker des Kaukasus... 2. Aufl., "Кар. IV. Berlin 1855.

⁴ Выдержки из записок Абдурахмана (газ. «Кавказ», № 72, 1862).

Управление государством Шамиля в значительной части осу­ществлялось общим собранием членов совета, заседающим еже­дневно, кроме пятниц. В экстренных случаях, как указывает Аб-

Ряс. 20. МЮРИД С НАИБСКИМ ЗНАМЕНЕМ Из альбома Горшельта

дурахман, Шамиль собирал свой совет по нескольку раз в день.

«Постоянными членами имамского совета были следующие лица: 1) Мухамед-эфенди Казикумухский (Кор-эфенди), 2) Раджабиль-Магома Чиркеевский, 3) Яхья-Хаджио, артиллерист, 4) Джемал- лэдин, тесть имама, 5) Хаджио-Дебир Каранайский, 6) Миттлик-Муртазали, начальник мюридов — телохранитель имама. Раджа-биль Магома по преимуществу был главным мужем совета. Он бесстрашно высказывал имаму всякого рода истины, подчас не совсем приятные, за что он пользовался особым расположением Шамиля» (Абдурахман). Заседания главного имамского совета происходили по специально составленному расписанию и nocBjf-щались обсуждению вопросов по всем отраслям управления; на них также заслушивались донесения и доклады наибов, кото­рые являлись по вызову имама. Тут же выносились решения и опре­делялись меры к немедленному их исполнению.

На совещаниях совета голос имама являлся решающим только в вопросах, касающихся жалоб на притеснения или неправиль­ные действия наибов. Все прочие вопросы решались участием всех членов совета.

Для решения вопросов большого и сложного порядка, — а их становилось все больше и больше, поскольку внутренние и внеш­ние противоречия в государстве начали проявляться в острой форме, — имам прибегал к созыву больших съездов наибов, алимов, старшин и других представителей отдельных селений Дагестана и Чечни. Такого рода совещания происходили еще при Гази-Мухаммеде и при Гамзад-беке. Но самые большие съезды наибов, алимов и старшин происходили только при Шамиле. Одним из таких съездов был съезд в Дарго в 1841 г., где обсуждался вопрос о мерах борьбы с русским царизмом. Затем в последующие годы съезды происходили по самым различным вопросам. В 1845 г. был созван съезд наибов Чечни и Дагестана в Салатавии, в селении Алмах.

Другим знаменательным съездом в истории мюридистского движения был съезд в Андии в 1847 г., на котором Шамиль решил испытать наибов и народ, «насколько они готовы продолжать по­виноваться и быть способными к обороне». Для этой цели он со­звал в Андию «всех должностных и именитых людей». Речь Шамиля на этом съезде автор предисловия к «Низаму Шамиля»^х передает в следующей форме:

«Тут он объявил собравшимся, что прошло более десяти лет, как он признан имамом, но что во все продолжение этого времени он по мере сил своих старался служить народу и защищать его от вра­гов мусульманства». Далее Шамиль просил сложить с него звание имама и избрать вместо него способного и достойного и предлагал «служить избранному народа в числе других помощников». Собра­ние единогласно ответило, что никто другой не может руководить делом народа лучше Шамиля, просило его не отказываться от имамства, обещая исполнять беспрекословно его волю, и высказало свою готовность поддерживать все мероприятия, какие он найдет нужными для защиты мусульманства. После такого ответа Шамиль

¹ «Сборник сведений о кавказских горцах», вып. 3, стр. 4. Тифлис 1870.

 

заявил, что подчиняется воле народа, и дал письменный наказ, в котором определил «общие и постоянные обязанности всех, а также ответственность за нарушение их».

Съезд наибов в Андии имел очень большое значение в истории государства Шамиля. На этом съезде обсуждался целый ряд вопро­сов, которые непосредственно касались 'внутреннего и внешнего положения государства, о чем свидетельствует приводимый ниже отрывок из решения съезда:

«1) назначение муфтиев к каждому наибу для разбора тяжб, удержания народа от дурных поступков и приучения его к испол­нению долга; 2) указания муфтию и наибу, по каким делам они должны обращаться к имаму; 3) совещания о средствах содержать солдат,¹ которые нам так необходимы, и о содержании бедных мугаджиров;² 4) соглашение насчет того, чтобы не брать имения казненного, в особенности когда остаются после него сироты; 5) чтобы не копить доходов с байтул-мала, но расходовать на нужное, как, например: на оружие, лошадей, на пользу религии; чтобы не покупать на эти деньги дорогих имений; 6) чтобы нам не вы­ходить из пути людей добродетельных; 7) чтобы оставить взаимную зависть, притеснения и быть рукою (помощью) один другого; 8) чтобы второй не портил того, что сделал первый, и чтобы преемник был с предместником в тех же отношениях, в коих был до смены его; 9) чтобы взвешивать все поступки свои на весах шариата и не идти путем эмиров³ -тиранов, дабы еще более не сбиться с прежнего пути как в сей, так и в будущей жизни (нужно бояться изречения божьего: «так мы подчиняем одних притеснителей другим за преж­ние их поступки»⁴); 10) чтобы смещенные наиб и кадий не были вто­рично назначаемы на те же должности в том же месте; 11) чтобы обязать всех наибов — приказать всем, кто находится в их ведом­стве, запасаться известным количеством пороху; 12) чтобы, когда кто получит предписание от имама об удовлетворении подателя и когда предписание будет согласоваться с сущностью дела, — немедленно исполнять оное, в противном же случае — доносить о настоящем положении дела; 13) чтобы принимать тифлисское серебро в пределах нашего шариатского государства для облегче­ния обращения в народе денежных знаков, уклоняющихся же на­казывать;⁵ 14) чтобы обязать отправляющих богослужение мо­литься об укреплении имама и его наибов и об успешном ходе дел мусульманских; 15) чтобы оставить в пятницу прием жалоб и по-

¹ Т.е. беглых; этим беглым солдатам давалось содержание из байтул мала (казенного имущества), а мугаджирам — из зеката, десятины, жертвуе­мой на бедных.

² Бежавших в горы мусульман.

³ Эмир — арабское слово, значит — имеющий власть приказывать. В настоящем случае под эмирами разумеются беки и ханы.

⁴ Стих из корана.

⁵ Двухабазников тифлисского чекана (40 коп.) не принимали горцы, и потому Шамиль отдал приказание, чтобы серебро это ходило так же, как монеты русские.

 

святить ее одному богослужению; 16) чтобы указать всем частям войска для защиты определенную сторону границ государства; 17) чтобы назначить по одному мюдиру¹ на каждых четырех наибов».²

Приведенная выдержка из документа свидетельствует о том, какие сложнейшие вопросы внутренней и внешней обстановки решались на андийском съезде. Сквозь параграфы этой обширной' резолюции проглядывают острые углы, сгладить которые не мог ни Шамиль и никто другой, ибо имущественное неравенство внутри имамата шло вразрез и наперекор элементам родового демокра­тизма в организации мюридистского движения. И чем сильнее был натиск русского царизма оружием, а особенно подкупом, тем яв­ственнее ускорялась дифференциация сил внутри мюридов на именитых узденей, представителей духовенства и «простонародье», которое колебалось между молотом русского царизма и наковаль­ней наибов, концентрировавших в своих руках «дорогие имения».

С каждым поражением и с каждой неудачей Шамиля наибы поднимали головы — увеличивался список смещенных изменников.

Другие съезды были созваны Шамилем преимущественно по вопросу об отношении к русскому царизму. Так, 17 июня 1851 г. все наибы съехались в Ругжу, куда прибыл и Шамиль для решения вопросов, связанных с военными действиями. В 1858 г. Шамиль в ауле Шали созвал «общественное собрание» алимов, на котором поставлен был вопрос «об отношении к русскому царизму».

Последнее собрание наибов и ученых при Шамиле было в сел. Хунзах в 1859 г.

«Шамиль, услышав, что главнокомандующий кн. Барятинский выступил с отрядом, предписал всем наибам, ученым и почетным собраться на совет в Хунзах 12 зуль-каада 1859 г.. Шамиль остано­вился в сел. Геничук, в доме аварского наиба Дебира. Наибы, ученые и другие собрались на возвышенности около Геничука. Здесь произошли большие споры. Шамиль, замечая, что наибы | и народ хотят изменить ему и передаться русским, приказал всем наибам, ученым, сотенным начальникам и другим почетным ли­цам дать клятву о том, что они не изменят ему, будут сражаться с русским царизмом и никогда не примирятся с ним. Все поклялись, что если они изменят, то пусть жены бросят их. Однако же все из­менили ему потом».³

Шамиль делал все возможное, подчас преодолевая большие трудности внутреннего и внешнего порядка, чтобы отстоять независимость своего народа от натиска русского царизма. В этих целях он всемерно укреплял созданную им государственную си-

¹ Управляющему.

² «Сборник сведений о кавказских горцах», вып. III, «Низам Шамиля», стр. 14—15.

³ Хаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле («Сборник сведений о кавказских горцах», вып. VII, стр. 56).

 

стему и оформлял ее в детально разработанных законодательшлх нормах низама.

Низам Шамиля отражает в себе (правда, не совсем полно) ос­новные черты государственной организации имамства, в которой были определены «общие и постоянные обязанности всех, а также ответственность за нарушение их».

В 14 главах низама пространно изложено положение о наибах, предусматривающее беспрекословное выполнение приказаний има­ма по всем «необходимым делам» (выход на войну, на работу и т. д.); немедленное оказание помощи наибам Дагестана и Чечни; борьбу с порицателями имама, низама и службы наибов, борьбу с наговорщиками, наушниками («не должно наговаривать одного наиба на другого перед имамом»); охранение границ («не должно быть беспечными относительно охранения страны своей и границ днем и ночью, невзирая на то, находятся ли границы в безопасности или в опасности от вторжения неприятеля»), соблюдение порядка в деле постройки оборонительных стен, в защите границ, пресече­нии неприятелю путей и прочего, борьбу со взяточничеством («взя­точничество есть причина разрушения государства и порядка»); строгое соблюдение порядка следования войск и подчинения стар­шинам: нападения и отступления должны производиться органи­зованно («и не оставлять сзади себя имама или его поверенного»); защиту и рану порученных мест имамом, сохранение всеми сред­ствами военной тайны («распространение секретов есть одно из главных орудий вреда и нарушения порядка страны»);, в ведении наибов должны быть оставлены только военные дела; — таковы права и обязанности, изложенные в низаме Шамиля, по которому также «запрещалось вручать одному лицу две должности (т. е. судебную и военную), для того чтобы устранить всякое сомнение народа относительно наибов и пресечь всякие дурные и подо­зрительные помышления о них».

Шамилем была разработана целая система наказаний, которым должны были подвергнуться непослушные сотенные начальни­ки, десятские и рядовые. В целях беспрекословного проведения низама в жизнь Шамиль применял насилие и никому не спускал «за мерзкие проступки и отвратительные происки». Непослушным наибам, нарушавшим низам, он угрожал смертной казнью. «Я должен, — писал Шамиль, — привести этот низам в исполнение без всякого послабления и лени, и нет по сему низаму пощады, заступничества и сострадания для тех, коп впадут в пучину этих наказаний. Те из вас, которые одобрят этот низам и согласятся поступать по нему, пусть подпишут свои имена и приложат пе­чати свои на этом журнале. Это будет доказательством (согласия), и пусть каждый из вас снимет копию с этого низама, хранит и справляется в ней. Если же между вами найдется такой, который не в состоянии перенести его трудности и привести его в испол­нение, тот пусть оставит свою должность и сойдет в число просто­народья. Это даст нам возможность осмотреться и обратиться к тому, кто способен занять высокий пост (наиба), который могут занимать только люди истинно храбрые и мужественные».¹

Наибы, рассмотрев низам с его новыми положениями и узако­ненными наказаниями, назначенными имамом, изъявили «свое согласие со всем» и все написанное в низаме обязались приводить в исполнение. Несомненно, это был своеобразный государствен­ный договор между наибами и имамом, который в известной мере указывает нам на соотношение классовых сил внутри мюридистского лагеря.

Шамиль вошел в историю Кавказа не только как вождь борьбы горцев за независимость, но и как талантливый законодатель, составитель кодекса законов, установивший суровые наказания за отступление от него. Шамилю удалось в значительной своей части прекратить кровную месть, которая переходила из рода в род между отдельными семьями и в которой бесславно погибало множество храбрых бойцов. Он повсюду заменил неписанный за­кон (адат) писанным законом — шариатом, представлявшим собою «вполне правомочное обычное право, какое имеется и у других народов, населяющих Россию».²

Больше того, Шамиль ввел строгую регламентацию личной и общественной жизни мюридов: например, пляски, игры, брен­чанье на балалайке, курение табака были им строжайше за­прещены под страхом сурового наказания, вплоть до смертной казни.

Шамиль был врагом обычаев дедовской старины (Абдурахман). Такое направление его деятельности было несомненно шагом впе­ред в тогдашней гражданской жизни многоплеменного населения Чечни и Дагестана.

V

Шамиль создал большую армию и намерен был завести постоян­ную пехоту и конницу. Он намечал устройство каждой из них, разрабатывал правила, кто может поступать в тот или другой род ополчения, на какой срок и на каком основании. ³

Шамиль был искусным руководителем партизанской войны, смелым военным тактиком, который с небольшими отрядами на­носил весьма существенные удары царской армии, посрамляя убеленных сединами царских генералов. Шамиль наводил страх: он неожиданно появлялся в самых различных пунктах, делал вы­лазки в самых различных направлениях. С этой точки зрения его отдельные военные операции заслуживают изучения.

При крайне ограниченных средствах и ресурсах ему все же

¹ «Сборник сведений о кавказских горцах», вып. III, «Низам Шамиля» стр. 13—14.

² С т а л и н. Из декларации на съезде народов Дагестана 13 ноября 1920 г. (Подчеркнуто мною — С. Б.)

³ Пружановский. Исторические записки (глава о вооружении Шамиля). ЦВИА, ВУА, № 6512.

 

удалось организовать большую армию и создать экономическую базу для ведения войны. Шамиль вменил в обязанность каждого наиба собрать до 300 человек только одной конницы: наиб же в зависимости от количества населения мог увеличить число своей конницы, которая набиралась по одной единице с 10 дворов. Вы­бор конного предоставлялся хозяевам дворов, которые выставляли и содержали его. Последняя обязанность лежала на остальных 9 дворах, которые выполняли эти обязанности натурой (около 10 четвертей зернового хлеба и 10 арб сена) и деньгами (примерно по Ю руб. серебра в год). ¹ Армия Шамиля, по оценке майора Варнера, ² была превосходно организована. Помимо действующей армии, находящейся в распоряжении наибов, была еще подвижная армия, которую Варнер называет «народной гвардией». В состав так называемой народной гвардии входили все жители аулов в возрасте от 15 до 50 лет. Они должны были упражняться в стрель­бе и достигнуть искусства в верховой езде. В обязанности этой гвардии входила защита своих селений против нападений царской армии, и в случае необходимости они обязаны были сопровождать Шамиля в его далеких экспедициях. В таком случае каждые 10 се­мей возглавлялись тем всадником действующей армии, которого они выставили. Помимо этого, как утверждает майор Варнер, в армии Шамиля был специальный батальон, состоящий из русских и польских беглых солдат. Войска Шамиля обычно расквартировы­вались во всех аулах. Во главе каждой группы стоял ответствен­ный за нее начальник (наибы, пятисотенники, сотейники, десят­ники). Все эти начальники вместе с Шамилем обсуждали вопросы войны и мира. Самых больших размеров военные силы мюридов достигали в 40-х годах. По данным советника Шамиля — наиба Юсуф-хаджи-эфенди Сафарова в 40-х годах число вооруженных мюридов исчислялось почти в 15 тыс. (в том числе 5880 конных). Это была наиболее сильная и организованная часть войска Шами­ля. В отдельных кампаниях против русского царизма число мю­ридов достигало нескольких десятков тысяч, доходя до 30—40тыс. пеших и конных бойцов.

О размерах и расположении вооруженных сил по отдельным наибствам дает представление таблица, помещенная на следующей странице.

Для поощрения Шамиль награждал военных людей знаками отличия и чинами.

До 1841 г. Шамиль награждал оружием, лошадьми, баранами, различными вещами и деньгами.

С 1841 г., когда был создан институт муртизигаторов, Шамиль ввел медали и знаки отличия разных видов и степеней³.

¹ Bodenstedt. Die Volker des Kaukasus... Bd. I, 2. Aufl. Berlin 1855.

² Warner. Chamyl — le prophete du Caucase. Chap. V, Paris 1854.
³Bodenstedt. Die Volker des Kaukasus... Bd. I, 2. Aufl. Berlin 1558.

Военные силы Шамиля

(По данным «замечательного деятеля при Шамиле— Юсуф-хаджи-эфенди

Сафарова») ^г

		Число вооруженных
Название обществ	Имена наиоов	кон­ных	пеших	итого	Примечание
Гехи Шали Мичик Аух Салатау	Сабдулла Дауд-Хаджи Эски Хату Муртузали	100 200 220 200 140	230 350 360 330 160	330 550 580 530 300	Общества, на­ходящиеся в ле­сах и состоящие из чеченцев и та-влинцев
Ичкери Гумбет Анди Технуцал Чарбили Шубут Наш ах Шаро Чамалал Ункратль	Эдиль Абакар-Дебир Дебир Исмаил Хада Бацока Гамзат-хаджи Аслан-кадий Абдул-Кадир Хатыль-Магомат	100 250 300 200 200 200 250 150 150.150	200 200 200 360 250 300 400 230 250 320	300 450 500 560 450 500 650 380 400 470	Общества, на­ходящиеся в го­рах и состоящие из чеченцев и та-влинцев
Харакан Унцукуль Хуцадат Харадерек Корода Хунзак Тилитль Карата Чох Суграт Хид Турут Тенды Тлинсир Карах Анкратль Анцух Цунта	Ибрагим Кадий * Абакар-хаджи Магомет-Амин Умар-Дебир Энкоч Гамзат Гази-Магома (сын Шамиля) Юнкав-хаджи Хурис Хаты нов Магомет Шамхал-Дебир Даниэль-султан Гаджи-яв Бакрак Шагав Хаджио	150 200 150 200 100 200 150 350 200 150 200 100 300 250 120 50 100 100	250 250 250 350 200 250 200 250 350 300 300 150 400 300 180 250 150 350	400 450 400 550 300 450 350 600 550 450 500 250 700 550 300 300 250 450	Общества, на­ходящиеся в го­рах между обоими Койсу и состоя­щие собственно из тавлинцев
	Всего

¹ «Сборник сведений о кавказских горцах», вып. VI, стр. 3—4. Тифлис 1872.

 

Об этом в 1842 г. писал Граббе военному министру: «Давно уже до меня доходили слухи, что Шамиль для поощрения наибо­лее отличившихся в скопищах своих раздает им знаки отличия вроде наших орденов и старается вводить некоторую правиль­ность между своими полчищами. Хотя по сие время еще не замет­но, чтобы они имели какое-либо правильное устройство, но пред­ставляемые при сем знаки отличия убитого недавно начальника

Рие. 21. ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ В ВОЙСКЕ ШАМИЛЯ

Из Ленинградского отделения Центрархиеа

(Обнаружено К. Синюхасвым)

пятисот человек вновь устраиваемого войска — Оздемира, с одной стороны, могут служить любопытным фактом желания и стремле­ния Шамиля к достижению этой цели, а с другой — доказатель­ством его ума, которым он возвысился до такой степени, что полу­дикие горцы, не привыкшие подчинять себя никакой власти, ува­жая только некоторые личные достоинства и обращая внимание только на материальные выгоды, теперь слепо повинуются при­ставленным над ними Шамилем начальникам и считают честью носить выдуманные им знаки отличия». ¹

¹ ЦВИА, ВУА, № 6468.

Высшей наградой среди мюридов считался знак отличия в виде овальной медали. Получивший его пользовался пенсией в размере 3 руб. серебром в месяц.

Следующей наградой была нашивка на чалму в виде четырех­угольного кусочка зеленой материи.

Помимо этих отличий давались награды и отличия в каждом отдельном случае: например, Ахверд-Магома был награжден серебряной медалью с надписью на арабском языке: «Нет другого молодца, как Ахверд-Магома, и лучшей шашки, чем его шашка» (Абдурахман).

Все наибы имели свои знайи отличия, а за особые заслуги Шамиль жаловал им «особое свое знамя»; так, например, наибы за

героическое сопротив­ление ген. Граббе в Ич­керийском лесу получи­ли от Шамиля в награ­ду знамя.

В конце 1840 г. Ша­миль начал вводить в своей армии известный порядок рангов по евро­пейскому образцу». ¹ Звание генералов полу­чили Ахверд-Магома, Шуаиб-мулла и Уллу-бен-мулла, а остальные наибы были удостоены «степени капитана».

Наибы, возведенные в звание генералов, по­лучили «два серебряных знака отличия, имею­щих вид полузвезды» (Абдурахман).

Это подтверждает и Эдмонд Тексье: «Шамиль выдает своим воинам и командирам награды, которые должны, по его мнению, стимулировать их храбрость и усердие».

За трусость в сражении Шамиль приказывал нашивать позор­ные знаки (обшивали правую руку войлоком или пришивали на спину кусок материи). Эти позорные знаки оставались до первого проявления храбрости. За большую же провинность виновных сажали в темную яму, а при попытке к бегству заковывали в кандалы без всякого снисхождения (Абдурахман, Боденштедт, Варнер).

Во время военных походов, экспедиций и партизанских выла­зок командиры армии Шамиля «находились не в лучших усло-

¹ Воdenstеdt. Die Volkxr des Kaukasus... Bd. I, 2. Aufl., Berlin 1855.

виях, чем простые солдаты». В этом следует усматривать одно из преимуществ боеспособности военных сил Шамиля по сравнению с царской армией, где привилегированное положение офицеров имело место не только в мирной обстановке, но и в военной. Дис­циплина в царской армии базировалась на палке и произволе офи­церов и генералов.

При весьма ограниченных средствах и ресурсах Шамилю все же удалось создать у себя небольшую артиллерию. На своем цве­тистом языке, как замечает майор Варнер, горцы называли пушку «тысяча воинов». Очевидно, они хотели сказать, что одна пушка легко заменяет тысячу бойцов.

Позже Шамилю при помощи специалистов удалось наладить литье собственных пушек. В своих воспоминаниях Абдурахман подробно рассказывает об этом начинании:

«Из пушек, взятых у русских, были отлиты малые пушки. Особенно был известен искусством литья пушек Муртаза-Али из Гоцатля. На отлитых пушках небольшой величины ставилась печать Шамиля. Качество отлитых пушек было очень низко. Из всех отлитых Шамилем орудий, числом около 40—50, совершенно годными были признаны 12—14, которые впоследствии находи­лись на театре военных действий. Эти пушки были настолько не­совершенны, что при каждом выстреле они выскакивали из своих гнезд. Артиллерийские ядра для этих пушек выделывались под руководством мастера из Хидатля, который этому делу научился без всяких пособий и руководства. Гранаты горцами употреб­лялись только захваченные у царской армии. За каждую такую гранату Шамиль платил по 10 коп. серебром. Эта мера Шамиля совершенно устранила недостаток в гранатах. Пули в значитель­ной своей части приготовлялись горцами «из меди с примесью олова».

Шамиль организовал массовое производство пороха, выстроив для этой цели специальный завод в Ведено, «который отстоял только на пистолетный выстрел от имамского дома» (Абдурахман). Заводской порох отпускался только мюридам, окружавшим Ша­миля. Помимо этого Шамиль давал порох своим наибам для раз­дачи жителям подчиненных им обществ. В деле изготовления по­роха Шамилю помогали и Джафар, и Джабраил-Хаджияу, ко­торый научился этому искусству во время путешествия в Мекку. Шамиль поставил его руководителем вновь созданного порохового завода.

Помимо порохового завода в Ведено, порох также изготовлял­ся почти во всех обществах Дагестана, признававших власть Шамиля.

Шамиль всячески поощрял производство селитры и других военных материалов: так, например, жителей двух деревень Хиндаляльского общества и трех деревень Андаляльского, занимав­шихся с незапамятных времен производством селитры, он освободил от военных обязанностей. Кроме того, он еще приплачивал им из общественной казны по полтора рубля серебром в год на каждое семейство.

Сера в большом количестве добывалась в окрестностях Чирката, Шубута и Кикун. Свинец и олово горцы покупали в Тарках, Дербенте и Кубе. Медь, бывшая раньше достоянием частных лиц, впоследствии была у них Шамилем конфискована. Всего у Шамиля в 40-е годы имелось до 10 тыс. пудов меди. Железо и сталь полу-₍чались главным образом из русских крепостей путем захвата. Большое количество железа войсками Шамиля было захвачено у русских в 1842 г. в Ичкерийском лесу. Этого железа было так много, что горцы редко ощущали в нем недостаток.

В государстве Шамиля были и железные рудники, но работа на этих рудниках была прекращена, так как горцы не знали спо­соба смягчения полученного железа. Холодное оружие горцы получали из аулов Чечни и Дагестана. «Кумыкские кинжалы куются почти во всех главных селениях, в особенности в Акуше» (Мочульский). В военном деле горцам много помогали беглые сол­даты русской армии, нередко учившие горцев военному искус­ству. Количество этих беглых солдат, находившихся в Дарго, исчислялось в 300 человек.

В целом же сырьевая база мюридов была крайне недостаточной для успешного ведения войны с русским царизмом в крупном масштабе. Об этом писали Маркс и Энгельс:

«Эскадра, под командой контр-адмирала Лайонса, должна также вступить в связь с черкесами, в особенности с вождем их Шамилем. О чем Лайонс должен договориться с Шамилем, досто­верно неизвестно; но одно несомненно, что он ему не может доста­вить того, в чем тот наиболее нуждается, т. е. оружия и боевых припасов; ибо на действующих военных судах нет лишнего места для подобных вещей. Два плохоньких коммерческих судна или шкуны, нагруженные этим драгоценным материалом, оказали бы гораздо больше услуг, нежели моральная, но, к сожалению, ни­чего не стоящая поддержка пяти военных кораблей. Одновременно мы узнаем, что сюда же плывет турецкий флот, который везет необходимые для черкесов предметы вооружения». ¹

VI

Шамилю удалось также создать единую государственную казну.

До Шамиля при Гази-Мухаммеде и Гамзад-беке доходы состоя­ли главным образом из пятой части военной добычи. Дополни­тельными доходами были штрафы, введенные за нарушение шариата. Шамиль же ввел правильный сбор податей.

1. Наибства Гумбет и Анди ежегодно уплачивают серебряный рубль поголовной подати с каждой семьи. Остальные племена, у которых деньги встречаются реже или даже совсем отсутствуют,

¹Маркс и Энгельс. Соч., т. X, стр. 39.

 

представляют продукцию своих полей или промышленности на такую же сумму.

2. Все племена сдают десятую часть своего урожая.

3. Все крупные взносы и подарки, которые в прежние времена поступали в мечети и места поклонения на пользу мулл и дервишей, теперь поступают в общую военную кассу. Духовенство в воз­мещение этого получает жалованье. Боеспособные дервиши за­числены в милицию, а небоеспособные изгнаны.

^4. Если воин умирает в бою, не оставив потомства, то его дви­жимое и недвижимое имущество отходит в казну. Родственники по боковой линии в расчет не принимаются. ¹

Подробную картину организации государственной казны Шамиля рисует секретарь его Саджи-Али, который вел запись

приходов и расходов Шамиля. Главными статьями прихода в государственную казну Шамиля являлись: 1) зекат — узаконен­ный шариатом сбор; 2) харадж — подать с горных пастбищных мест и некоторых селений, которые раньше платили эту подать ханам; 3) доходы от военной добычи мухаджиров.

В общественную казну Шамиля (бай-тул-мал) ежегодно собиралось по зекату не менее 523102 мер зерна ² («имеющие 50 и более мер вносили с каждых 50 мер по шести») и 3200 овец («со 100 овец взималась одна овца»). Денежных взносов по зекату ежегодно посту­пало в общественную казну не менее 3200 руб. серебром («имеющие 40 руб. и более вносили ежегодно с каждых 10 руб. по 20 коп.»). По хараджу ежегодно в казну поступало не менее 4500 руб. серебром. Казначей Шамиля указывает, что приведенные им циф­ры — минимальны; обычно поступление доходов с зеката и ха-раджа превышало приведенные цифры почти в два раза. Большое значение в увеличении доходов Шамиля имела военная добыча мухаджиров. Последние делали набеги на целый ряд соседних областей, отдавая пятую часть этой добычи Шамилю. Доходы от мухаджиров увеличивались из года в год. В 1850 г. от мухаджи­ров было получено 1 тыс. руб. серебром, в 1851—1613, а в 1852— 15 230 руб. серебром. После занятия русской армией Лезгинской линии доходы мухаджиров резко сократились. В 1854 г. из 100 мухаджиров, посланных на Лезгинскую линию, вернулся только один.³

¹ В о d e n s t e d t. Die Volker des Kaukasus... Bd. I, 2. Aufl., Berlin 1855; см. также Гакстгаузен, Закавказский край, ч. П, стр. 214; War пег. €hamyl — le prophete du Caucase, chap. V. Paris 1854.

² Горская мера, равна ^ь/_в пуда.

³ Хаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле («Сборник сведений о кавказских горцах», вып. VII, стр. 74— 75).

Все денежные взносы доставлялись прямо казначею Шамиля, а хлебный сбор оставался в ведении каждого наиба и расходовался по распоряжению имама. Шамиль был расчетливым хозяином, проявлял бережливость до крайности, подчиняя все интересам борьбы за независимость. Все лишние расходы в общественной и личной жизни были им сведены до минимума.

Организация государственной казны Шамиля являлась весьма» существенным шагом в д