Глава 2 Вождь — масса: проблема власти и социального лидерства

Внимание Г. Лебона к фигуре вождя вызвано, прежде всего, тем, что, по его мнению, именно вождь, обладая, с одной стороны, патологическим стремлением властвовать, а с другой -способностью манипулировать массами, делает их реально опасными, угрожающими самому существованию общества. Толпы, следовательно, лишь инструмент в руках вождя и сами они, как любой другой инструмент, без направляющей силы и воли не могут быть ни творческими, ни разрушительными. Только вождь, эмоционально заражая массы и внушая им иллюзии, использует затем их коллективный идеализм как рычаг, приводящий толпы в движение. Таким образом, вождь играет на иллюзиях и грезах масс.

Правда, на первый взгляд, позиция Лебона не совсем последова-тельна. Опасность масс он усматривает в том, что вожди ими манипулируют, но в то же время в высшей степени похвально отзывается об идеях Никколо Макиавелли, который как раз и учит тому, как массами управлять, иначе говоря, манипулировать. Но, думается, что противоречие это мнимое. Ведь суть всех наставлений Макиавелли сводится к тому, чтобы удержать массы от беспорядков, хаоса и анархии, словом, чтобы не дать им возможности проявлять свою разрушительность. Точно такую же задачу перед психологией масс ставит и Г. Лебон, когда говорит о необходимости соединения психологии и политики, которая должна стать рациональной формой использования иррациональной энергии масс.

При этом Лебон исходит из того рассуждения, что все цивилизации, прошлые и настоящие, были созданы, поддерживались и сохранялись только благодаря умелому господству аристократии. А краткие периоды господства и торжества толп всегда вызывали социальные катак-лизмы, поскольку сами по себе массы способны лишь к разрушению.

Природа власти и подчинения

Констатация того факта, что фундаментом любого социального организма являются отношения господства и подчинения, рассмат-ривается Лебоном как основная предпосылка существования вождей (или аристократии). Причем, меньшинство всегда правит большинством. Но и в самом правящем меньшинстве обязательно наличествует лидер — вождь.

Изначальный, исходный источник всякого авторитета, утверждает Г. Тард, находится в отце. Следовательно, начало любых отношений господства и подчинения необходимо искать в семье. Ведь именно в ней и с нею возникает родительское влияние и власть отца. Семья, таким образом, действительно "первичная ячейка общества", посколь-ку все другие виды и типы власти на всех без исключения уровнях социальной иерархии происходят от власти отца, являясь, по сути, ее трансформированными формами.

Эта идея Г. Тарда безоговорочно принимается и разделяется Лебоном. Но наибольшую поддержку она находит у 3. Фрейда и В. Райха, которые осуществили ее дальнейшую детальную разработку, создав на основе этой гипотезы широкомасштабные теории. Фрейд — теорию клинического и социального психоанализа, ядром которой выступает концепция "комплекса Эдипа"; Райх — теорию репрессированной сексуальности, как источника массовых социальных извращений в форме тоталитарного фашистского безумия.

Итак, Тард утверждает, что отец — праобраз всех вождей и источ-ник всех тех чувств, которые люди испытывают к властителю. Но поскольку именно отец является первым властелином в жизни челове-ка, он же — и первый образец для подражания детям. Или, говоря в терминах теории социального научения Альберта Бандуры, он — первая социальная модель. Отец, с точки зрения Лебона, объект восхищения, а согласно Фрейду, объект амбивалентных чувств — любви и ненависти, восхищения и страха. Так или иначе, семья выступает в качестве самой первой школы подчинения, где дети учатся повиновению через подражание старшим и прежде всего отцу. Семья, таким образом, дает навыки подражания, формирует привычку имитировать и подчиняться, а затем и потребность в конформизме. А. Бандура называет этот механизм инструментальным научением, Тард же — механизмом формирования потребности в подчинении. Сформировавшись, эта потребность повиноваться нуждается в удовлетворении. И как удовлетворение всякой потребности, удовлетворение потреб-ности в подчинении приносит человеку радость и наслаждение. Следовательно, люди жаждут либо подчиняться, либо подчинять. И то, и другое они делают с удовольствием. В обществе, таким образом, всегда срабатывает одна и та же закономерность: как только люди объеди-няются, они бессознательно ищут того, кто смог бы заменить им отца, в образе, во власти которого они нуждаются. В конечном итоге все начинают подчиняться одному, происходит разделение на тех, кто руководит, властвует, и тех, кто подчиняется. Результат этот достига-ется не благодаря насилию и принуждению, а благодаря тому, что в процессе дифференциации на ведущих и ведомых реализуются потребности людей — властвовать и повиноваться.

Этот неожиданный вывод психологии масс, касающийся социального конформизма, вызывает особый интерес. И не только потому, что не совпадает с выводами современной социальной психологии личности, объясняющей конформизм как механизм регуляции самооценки (о чем речь пойдет в разделе "Социальное влияние"). Главное же здесь состоит в том, что такой вывод прямо противоречит широко распространенному убеждению, согласно которому индивиды и массы подчиняются постольку, поскольку их к этому принуждают. Причем мнение это распространено не только в обыденном сознании, но и в обществоведении, особенно в исторических и социологических тео-риях. И действительно, как можно, с точки зрения рационального взгляда, объяснить, почему в обществе всегда существует подчинение одних людей другими? Почему одни властвуют, а другие с готовностью признают их власть? Почему, наконец, большинство всегда подчиняется меньшинству? Ведь если верить все тому же распространенному мнению, высшими социальными ценностями для большинства людей являются свобода и равенство.

Когда повиновение и покорность масс объясняются применяемым к ним насилием, то мы имеем дело с попыткой обнаружить в их поведе-нии рациональное начало. Психология же масс отрицает в поведении толпы какую-либо рациональность. Поэтому Тард, а за ним Лебон, Фрейд и Райх утверждают, что не насилие является источником социального принуждения, а потребность в социальном принуждении и повиновении выступает источником социального насилия. Иными словами, вождь господствует и принуждает потому, что ему хотят подчиняться и подчиняются. Этого жаждет большинство людей.

Лебон уточняет это положение, заявляя, что у масс имеется неистребимая потребность в восхищении. Она превращает их в рабов тех, кем массы восхищаются. По мнению Лебона, эта потребность не индивидуальной, а массовой, коллективной психики. Она-то и делает инди-видов, изначально свободных, но сбившихся в массы, несвободными, т. е. восхищенными, внушаемыми, повинующимися. Ведь в каждом человеке заложена часть коллективной души или коллективной психики.

Таким образом, массы всегда ждут отца — вождя. Какими же характеристиками он должен обладать? Что ему надлежит делать, чтобы восхищать, покорять, подчинять себе массы? В каких, наконец, психологических отношениях находятся вождь и масса?

Психологический портрет вождя

Взгляды теоретиков психологии масс на фигуру вождя не во всем совпадают. Так, точку зрения Г. Тарда относительно вождей условно можно назвать "элитаристскои". Он во многом следует традиции, заложенной Томасом Карлейлем, который считал вождей и вообще людей выдающихся "героями духа", т. е. личностями, обладающими какими-то исключительными качествами: талантом, интеллектом, несгибаемой волей, силой духа, отвагой и т. д. (Карлейль Т., 1994). Следовательно, вожди — это элита, лучшая часть человечества, его гордость и высшее достижение.

Г. Тард тоже делит общество на элиту и массы. Элиту, по его мнению, отличает способность к творчеству и неспособность к подражанию. Массы же, наоборот, — способны лишь к подражанию и неспособны к творчеству. Поэтому массы, словно дети отцу, подражают и подчиняются элите — вождям. Общество своим развитием, прогрессом обязано именно вождям. Они, то есть выдающиеся личности, создают все прогрессивные идеи, совершают открытия, несут новое, небывалое ранее, внедряют новшества в массы. Таким образом, развиваясь сами, они развивают, подтягивают до своего уровня остальную часть общества, которая им безоговорочно подражает, и, следователь-но, подчиняется. В результате вождь и массы становятся поразительно похожими друг на друга. Отсюда вытекает, что основным способом существования масс является имитация, подражание своему вождю или группе вождей. Имитация и подражание в то же время выступают и формой внушения, так как с помощью этого механизма осуществляется воздействие вождя.

Вождь, по мнению Тарда, - организующее, цементирующее ядро массы, он - ее центр. Для того, чтобы внушение посредством имитации происходило более успешно, необходимы вожди второго плана, выступающие в качестве опосредующего звена между верховным вождем и массой. Общество, следовательно, предстает в виде пирамиды, вершину которой занимает главный вождь, ниже находится группа вождей-посредников, а основание образуют массы.

Логика существования массы следует простой схеме: вождь задает образец, который тут же подхватывается, имитируется, распространяется. Исключительно важную роль здесь играют средства массовой информации, особенно современные. В результате происходит стереотипизация поведения тысяч и даже миллионов людей. Возникает единообразие мыслей, чувств и верований, заимствованных у вождя.

Поскольку личность вождя начинает занимать одно и то же, центральное, место в психической жизни множества людей, а, следова-тельно, оказывается как бы растиражированным в тысячах или даже миллионах экземпляров, постольку возникает впечатление о том, что существует "коллективное сознание", как его называет Э. Дюркгейм, или "душа массы", о чем говорит Г. Лебон. На самом же деле, полагает Тард, существует лишь одна душа и одно сознание — это душа и сознание вождя, размноженные в массе. Масса — это тысячеликий вождь, бесчисленные его репликации, его зеркальные отражения. В этом, по мнению Тарда, и заключается таинственный и загадочный феномен коллективной психики. Душа вождя, его образ, запечатленный в душе каждого члена массы, — это и есть коллективная душа.

Кроме того, Тард выделяет еще один аспект в фигуре вождя. Так как вождь является организующим началом массы, ее основанием, то он же выступает и гарантом общественного порядка. Подобно тому, как в индивидуальной психике порядок поддерживается благодаря наличию в ней организующего центра в виде "Я", или сознания, в психике массы порядок обеспечивает сознание вождя, который тем самым выступает в качестве социального "Я" массы. Поэтому порядок в обществе напрямую зависит от вождя.

Несколько иной точки зрения на фигуру и роль вождя придержи-вается Г. Лебон. Истинные вожди, по его мнению, люди особого склада. Они, как правило, осознают себя миссионерами, призванными осчастливить весь мир, все человечество. Поэтому сила вождя — в той идее, которой он заразился и фанатичным приверженцем которой он стал, — будь то идея религиозная, социальная,

политическая — любая. Убежденность вождя в истинности и величии идеи, рабом которой он является, настолько глубокая, что он слеп и глух к любым доводам разума. Он вообще утрачивает способность ощущать и воспринимать реальность. Поэтому настоящие вожди — это люди с психическими отклонениями, психопаты. Характеризуя их, Лебон использует такие определения, как "полусумасшедшие", "невротизированные", "на грани безумия".

Интересно отметить, что и американский философ и психолог Уильям Джеймс, рассуждая о религиозных вождях-проповедниках, высказывает такое же мнение: "Они не знают ни в чем меры, страдают одержимостью, навязчивыми идеями, они впадают в экстаз, слышат голоса, у них бывают видения, словом, они дают целый ряд симптомов патологического характера. И, нужно добавить, что эти болезненные явления в большинстве случаев лишь усиливают их религиозный авторитет" (Джеймс У., 1993, с. 17). Как видим, психопатический склад личности является характерной чертой проповедника, которая способствует пропаганде и распространению его идей.

Идея, которую несет вождь, не выдумана им самим, она воспринята, взята им из коллективных верований масс. Сам же вождь вообще едва ли способен что-либо придумать, едва ли способен на какое-то интеллектуальное творчество. Лебон специально подчеркивает, что наличие ума, интеллекта у вождя, скорее, недостаток, чем достоинство. Высокий уровень интеллекта служит ему помехой, поскольку препят-ствует формированию таких качеств, как безрассудство, самозабвение и фанатизм. Интеллектуал прежде всего рассуждает, он всегда скептик и в любой, даже самой блестящей, идее способен обнаружить изъян. А это недопустимо для вождя. Поэтому ему необходимы смелость, упертость, зашоренность, настырность, но никак не интеллект. Все великие вожди, а особенно революционные, пишет Лебон, были людьми ограниченными, религиозные — фанатичными безумцами веры. Отсюда вытекает, что ум и прозорливость — вредные качества для вождя, так как ведут к сомнениям и бездействию.

Вождь и масса — близнецы-братья

Вождю необходимы другие качества, прежде всего, — инстинктивное ощущение массы. Поэтому вождь — это не сгусток интеллекта, а квинтэссенция бессознательных верований коллективной души толпы. Вождя отличает особая чувствительность к чаяниям, настроениям, верованиям массы. Он, — словно камертон, настроенный на звучание души масс. Восприняв коллективные верования толпы, сколь бы абсурдными и безумными они не были, вождь, уже в виде столь же безумной идеи, вновь бросает их в массу. Но прежде он сам страстно заражается этой идеей, подпадает под ее гипноз, так что идеи, которыми он увлекает массы, заряжены его сверхинтенсивной эмоцио-нальностью и неистовой убежденностью. "Психопатический субъект чрезвычайно восприимчив в эмоциональной сфере. Он легко поддается навязчивым идеям, легко становится одержимым. Его представления имеют тенденцию немедленно претворяться в веру и действия; и если он обрел новую идею, для него нет покоя до тех пор, пока он не заявит о ней во всеуслышание или не воплотит ее в жизнь. "Что думать мне об этом?" — говорит себе нормальный человек по поводу какого-нибудь вопроса; в болезненном же уме вопрос обращается в такую форму: "Что должен я делать в данном случае?" (Джеймс У., 1993, с. 28). Таким образом, вождь властвует над массой, а над самим вождем властвует и им управляет идея, одна - единственная. Когда захваченный, увлечен-ный ею вождь заражает своей убежденностью всю массу, то идея, а с нею и вождь обретают неограниченную власть в обществе. В этом случае вождь в глазах массы становится воплощением самой идеи. Так рождается вера во что-либо.

Роль вождя, по мнению Лебона, в том и состоит, чтобы создавать веру, которая удесятеряет силы человека. Вера, следовательно, является энергетическим зарядом массы. Поэтому вождь опирается не столько на силу, хотя и на нее тоже, сколько на убежденность и верования.

Разумеется, идеи, внушаемые вождем, проповедуют высшие, идеальные ценности — Разум, Добро, Справедливость, Бог, Свобода, Счастье. И достижение этих идеалов предопределено либо Божественным Провидением, либо исторической неизбежностью, самим ходом, логикой исто-рии. Вожди, таким образом, не только заражают массу верой, но и дарят ей надежду - еще один мощный источник социальной энергии. Вера и надежда особенно необходимы массам в наше время, когда происходят стремительные социальные изменения, вследствие чего у людей возникает неуверенность в завтрашнем дне, страх перед непо-нятным, неизвестным, непредсказуемым будущим.

Поскольку для вождя нет сомнений в том, что его идея является единственно возможной для достижения счастья людей и, следова-тельно, судьбоносной для всего человечества, постольку всякого, кто ее не разделяет, он воспринимает как врага человечества, врага народа. И беспощадно уничтожает.

В то же время, благодаря своему фанатизму, несгибаемости, радикальности и беспощадности к врагам вождь может быть беспощаден и к самому себе, он способен к самопожертвованию. Гонения, преследования делают его еще более убежденным и упорным. Пострадать во имя триумфа идеала, убеждения - высшая награда для вождя, источник духовного наслаждения. Поэтому он готов жертво-вать своими интересами, частной жизнью, интересами своих близких, семьей, здоровьем, вообще своей жизнью во имя торжества веры и идеала. И уж тем более он готов жертвовать жизнями других людей, сколько бы их не было. Коротко говоря, во имя счастья народа вождь готов пожертвовать жизнью самого народа. И если выбор стоит между идеей счастья народа и самим народом, то вождь готов жертвовать народом во имя идеи народного счастья.

Фанатизм вождя вызывает ответный фанатизм масс. Безумная, неистовая уверенность в собственной правоте и в себе самом, абсо-лютная вера в свою непогрешимость плюс готовность к самопожерт-вованию рождают в массах восхищение и безмерное уважение. Правда, для уважения и восхищения есть и более глубоко скрытые причины. Дело в том, что, по мнению Лебона, восхищение массы вождем являет-ся своего рода самолюбованием. Выше уже говорилось, что вождь не придумывает идеи, он просто отражает желания, потребности, верова-ния и эмоции толпы. Затем, подчинив себе массу, вождь сам становится для нее зеркалом, в котором масса узнает саму себя. Получается, что масса узнает себя в вожде, а вождь видит свое отражение в массе. И власть вождя над массой сохраняется до тех пор, пока толпа узнает себя в своем властелине. Фрейд, говоря о механизме идентификации членов массы с вождем, особенно выделяет этот аспект. Следовательно, восхищаясь своим вождем, масса восхищается сама собой. Коль скоро индивиды, составляющие массу, идентифицируются со своим лидером, то тем самым они как бы присваивают себе то восхищение, которое адресуют вождю. Отсюда вытекает простое правило для вождя: он должен безмерно превозносить и любить себя, быть о себе исключительно высокого мнения. Это необходимо не только ему самому, но и массе, так как самовлюбленный, величественный вождь вызывает любовь, уважение и восхищение толпы, дает ей возможность любить и уважать саму себя. Таким образом, восхищаясь вождем, масса восхи-щается сама собой. И чем величественнее вождь, тем величественнее самоощущение массы. Жестокость, беспощадность, кровожадность и авторитаризм вождя являются отражением психологической потреб-ности массы в повышении своей самооценки.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что массы постоянно требуют "сильной руки", "железной власти", "жесткого лидера", а по сути, крови, страха, террора, унижения. Это просто показатель того, что масса нуждается в повышении своей самооценки, в укреплении собственной гордости. Любой ценой, даже парадоксальным образом, ценой индивидуального, личного унижения. Во время господства тира-нических режимов у масс непомерно возрастает чувство национальной гордости, даже исключительности, но и вместе с тем каждый отдельный индивид ощущает свое абсолютное ничтожество. "Мы" безраздельно господствует над "Я".

И в этом еще одна привлекательная для человека массы черта авторитарного правления. Избавившись от "Я", индивид уже не несет ответственности за свои поступки, не принимает решения. Бремя ответственности за свою жизнь он перекладывает на вождя, а сам как бы вновь возвращается в детство, становится ребенком, который ни за что не отвечает.

Вот почему самые жестокие, бесчеловечные тоталитарные режимы - Гитлера, Сталина, Муссолини, Франко, Салазара всегда опирались на поддержку масс, которые получали, благодаря идентификации со своим вождем, возможность ощущать себя великими, исключительно всемогущественными и беспощадными.

Отсюда следует странный, на первый взгляд, вывод - насилие, террор, страх используются вождем не для того, чтобы заставить массы подчиняться. Не подходит здесь и формула: жестокость ради жестокости, насилие ради насилия. Согласно Лебону, террор и насилие являются обоюдной потребностью вождя и массы для ощущения собственного величия. Жестокость, в которой массы испытывают пот-ребность, вызывает в них не только священный ужас, но восхищение, любовь и обожание. В этом и состоит смысл террора - в раздувании авторитета вождя, а следовательно, и в повышении самооценки массы.

Можно сделать еще один вывод — бесполезно с помощью силы заставлять массы делать то, чего они сами бессознательно не желают. Такие действия вызовут у них только ненависть и презрение. Об этом писал еще Макиавелли. Власть, использующая только принуждение, будет восприниматься как чуждая и тираническая, а потому скоро будет свергнута. И для того, чтобы этого не случилось, вождю необхо-димо интуитивное ощущение "души массы".

Ореол авторитета

Еще одним качеством, отличающим вождя, является авторитет. Под авторитетом Лебон понимает некий таинственный знак, некую отме-тину или стигму, выделяющую вождя из массы. Говоря об этом же явлении, Макс Вебер называет его харизмой, т. е. особой благодатью, которая завораживает людей, очаровывает, вызывает восхищение и гипнотизирует. Вождь, обладающий авторитетом или харизмой, дейст-вует на массы просто самим фактом своего существования.

Авторитет, согласно Лебону, может быть двух видов: авторитет должности и происхождения (правящая династия, благородная фамилия и т. д.) и авторитет личности.

Но наличие авторитета - это лишь полдела, так как его необходимо развивать, поддерживать, постоянно заботиться о его сохранении и приросте. Важным условием развития и сохранения авторитета служит тайна, которая должна окутывать личность вождя. Тайна, в свою очередь, поддерживается с помощью социальной дистанции, которая устанавливается между вождем и массой. Вождь должен быть недос-тупен, и тогда в атмосфере тайны вокруг личности вождя возникают легенды. В том числе и о том, какой вождь простой, доступный, "самый человечный человек". Таинственность - самая благодатная почва для иллюзий и легенд. Поэтому сущность авторитета вождя в том и состо-ит, чтобы создавать иллюзии и препятствовать массам видеть вещи в реальном свете. По многим причинам, благодаря фигуре вождя, мир вокруг становится иллюзорно-красочным и эмоционально-насыщенным. Под влиянием иллюзий авторитет вождя укрепляется, становится общепризнанным, то есть не оспариваемым никем. Это важное усло-вие, поскольку, как верно указывает Лебон, оспариваемый авторитет — уже не авторитет.

Но иллюзии — удел не только масс, а и самого вождя. Он также зачарован ими. Вследствие этого вождь и масса образуют неразрывное единство, основанное на разделяемых иллюзиях. В этом еще одна причина, из-за которой они нуждаются друг в друге, поскольку авторитет — это общие для вождя и массы иллюзии и грезы.

Враг авторитета, особенно личного, - неудачи и поражения. Вообще личный авторитет гораздо более уязвим и хрупок, чем авторитет династийный, основанный на сложившейся традиции почитания. Поэтому Н. Макиавелли советует правителям, самочинно захватившим власть, для создания личного авторитета уничтожать под корень династию прежних правителей. Как известно, захватившие в России власть большевики во главе с Лениным, поступили в полном соответствии с советом Макиавелли.

Вождь должен бояться неудачи, так как она уничтожает всякий авторитет. Неудачник становится посмешищем в глазах своих вчерашних фанатичных приверженцев. Массы не терпят неудачников, и кумир, потерпев поражение, вызывает у них презрение и ненависть. Массы жестоко мстят за свое раболепие и преклонение перед потерпевшим фиаско вождем. 3. Фрейд объясняет такое поведение масс еще одной причиной. По его мнению (о чем уже упоминалось), индивиды в массе идентифицируют себя с вождем и поэтому его поражение воспри-нимают как свое собственное. Так или иначе, но верующие всегда переменчивы в своих чувствах. Вчерашние идолы и кумиры подвергаются самому беспощадному глумлению и уничтожению. Политическая история полна примеров, подтверждающих истинность этого вывода Лебона. Сам он ссылался на судьбу вождей Великой французской революции: Дантона, Демулена, Робеспьера и других. А вот что писал в 1961 году, т. е. спустя более полувека после выхода книги Лебона "Психология социализма", американский писатель Сол Беллоу, характеризуя Никиту Хрущева, советского руководителя, сделавшего политическую карьеру при Сталине и бывшего одним из его приближенных: "Он живет с железной необходимостью никогда не ошибаться. Людей, которые ошиблись, он, возможно, ярче всего помнит лежащими в гробу" (Беллоу С, 1999, с. 220).

Но поскольку никто, даже самые великие вожди не застрахованы от ошибок, неудач и поражений, то особым умением, вернее, искусством вождя является умение выдавать поражение за победу, неудачи за успех. История авторитарных режимов во главе с деспотичными вождями: Сталиным, Гитлером, Муссолини, Мао и так далее - является наглядной иллюстрацией такого рода умений, когда величайшие провалы и поражения выдавались за величайшие достижения и победы. Для этого создавалась целая индустрия, осуществлявшая тех-нологию лживой пропаганды.

Вождь, обладающий авторитетом, не должен прибегать к доводам разума. Рассуждения, логика и рациональность пагубны для его влас-ти, поскольку массы не чувствительны к доводам разума. Разумные доказательства, аргументы предполагают споры, сомнения, но как только возникает дискуссия, то тем самым ставится под вопрос авто-ритет вождя. Для харизматического лидера это совершенно недопусти-мо, так как подрывает доверие к его власти. Поэтому разум и

интел-лект ничего не дают для авторитета вождя, скорее, отнимают. И в этом отношении, как считает Лебон, вожди — люди обычно ограниченные. Но в этом-то и их сила. Интеллект всегда нацелен на выяснение исти-ны, он рассудочен. Массы, как и женщины, не стремятся к истине. Им более дороги иллюзии, грезы, воображение. Вождь должен пленять не ум, а воображение масс. Другими словами, вождь завораживает и обольщает массу, как женщину. Он действует как гипнотизер. Фрейд, анализируя феномен гипноза, утверждает, что основная задача гипно-тизера в том, чтобы создать такую завораживающую обстановку, которая заставила бы пациента влюбиться в него. Поэтому пациент, как и всякий влюбленный, утрачивает волю, что дает возможность оператору-гипнотизеру навязывать ему свою волю.

То же самое делает и вождь, он влюбляет массу в себя (не забудем, что тем самым масса получает возможность полюбить саму себя).

Добиваясь этой цели, вождь прибегает к различного рода приемам, чтобы произвести эффектное впечатление. Его явление перед массой всегда превращается в театрализованное представление, потрясающее воображение, вызывающее эмоции, возбуждение, переживания. Вот как описывал в конце 50-х годов выступление Фиделя Кастро английский писатель Грэм Грин: "Подобно театральному действию, это зрелище делилось на акты. В первом Фидель возвышался над залом, представляя собой степенную, исполненную невероятной значимости и почти неподвижную фигуру, едва ли не в каждой его фразе монотонно повторялось слово "conciencia" (совесть, сознательность). И вдруг в один миг действие превратилось в фарс..." (Грин Г., 1999, с. 221).

Вождь, таким образом, должен апеллировать не к разуму, а к чувствам массы, так как именно логика чувств, по мнению Лебона, управляет поведением народов и масс.

Хотя вождь и обольщает массу, он не стремится ее обманывать. А если и обманывает, то поневоле. Он ведь, прежде всего, сам находится во власти поработившей его иллюзорной идеи. Да и масса, подобно женщине, ждет от него не правды, а обмана, обольщения, иллюзий. Поэтому, лишь будучи сам захвачен своим верованием, вождь в состоянии быть и выглядеть непосредственным и увлекать массы. Следовательно, лишь обольщаясь и обманываясь сам, вождь способен обманывать и обольщать массы.

Что же нужно самому вождю и зачем он стремится господствовать над массой? Кроме верования вождем движет еще и тщеславие, желание прославиться, жажда быть известным. Восприняв коллектив-ное верование, оформив его в виде идеи, вождь связывает его со своим именем, делает его авторским. В результате получается так, что прекло-няясь перед идеей и верой, массы преклоняются уже перед ним, поскольку теперь он — символ веры и источник идеи. Стремление просла-виться и обессмертить свое имя обставляется как стремление прославить и обессмертить идею и веру. Таким образом, прославляя идею, вождь славит свое имя. Он дает его своему учению, движению, своей партии, своим соратникам и последователям. "Знаменитость собирает хоры, — пишет в этой связи Э. Канетти. — Она хочет слышать в них свое имя. Это могут быть хоры мертвых, живых, либо еще не живущих, все равно, лишь бы это были огромные хоры, произносящие его имя" (Канетти Э., 1997, с. 425).

Таким образом, истинный вождь хочет "всего лишь" признания и известности. Но это "всего лишь" обеспечивает ему славу, бессмертие имени, возможность господствовать над жизнью, чувствами, душами живущих и даже еще не родившихся людей.

Все это ему может дать только масса, поскольку без нее не бывает ни вождей, ни их могущества, ни их славы. Следовательно, и вождь не в меньшей мере нуждается в массе, чем масса в нем самом.

Как видим, с точки зрения психологии масс, вождь и масса обра-зуют сложное психическое единство, порождающее феномен своеобразного социального симбиоза.