О восприятии звука при аутизме

Специальных исследований о восприятии звука людьми с аутизмом практически не проводилось, и практически все, что имеет отношение к этой проблеме, сводится к субъективным мнениям специалистов и родителей.

По нашему мнению, отношение аутичных детей к звуку своеобразно. Очень многие из них, как показывает опыт авторов, не только очень музыкальны, но к звуку относятся не так, как люди, использующие звук, как правило, только для произнесения и восприятия смысловой речи. Кажущееся простым объяснение, что такие характеристики как, например, громкость, позволяют сохранить эмоционально значимую дистанцию, не является на наш взгляд исчерпывающим.

В онтогенезе слуховой анализатор начинает функционировать на 20-й - 22-й неделе беременности, то есть значительно раньше, чем зрительный. Звуки, которые слышит ребенок в утробе матери (ее сердцебиения и голос, доступны для восприятия и многие звуки из вне), дифференцируются по высоте и силе, постепенно формируется способность воспринимать тембр. Таким образом, во внутриутробном периоде развивается исключительно частотно-тональный слух, и все явления и первичном слуховом поле могуч ставиться в соответствие посредством временных условнорефлекторных связей ("опредмечиваться"), только характеристикам соматической жизни ребенка. В первые месяцы внеутробной жизни ведущая роль таких особенностей слухового восприятия сохраняется, расширяется диапазон динамических и частотных характеристик слуха, повышается дифференциальная и пороговая чувствительность, увеличивается спектр определяемых тембральных оттенков. Все это в сочетании с постепенным созреванием соответствующего материального субстрата (зона Вернике в задних отделах верхней височной извилины) и определенных внешних условий создают предпосылки для развития речевого слуха.

При обычном развитии ребенка многозвучное пространство неречевых звуков перестает играть ведущую роль как носитель информации, отодвигается на второй план, замещаясь смыслом речевых высказываний. В отличие от этого у детей-аутистов (даже при развитой способности понимать речь) в большей степени сохраняется ориентация на акустическую сторону речи, чем на семантическую. Звук сохраняет свою самоценность и часто становится для аутичного ребенка предметом исследования.

Ирис Йохансон считает, что такие дети пытаются общаться с миром, животными, людьми на уровне первичного языка. Это язык образов, чувств, состояний. Он остается для них родным, тогда как вторичный язык (смысловая речь) остается для них чужим, они овладевают им, как иностранным. Первичный язык сохраняется и при обычном развитии ребенка. Возможно, что он становится основой для таких свойств личности, как интуиция, эмпатия. Первичный язык ориентирован скорее на латентные и более статичные особенности объектов. Изменения лих особенностей развернуты во времени и определения этих изменений должны быть более тонкими. Смысловой (вторичный) язык несет в себе (помимо прочего) оперативную информацию об изменении окружающей среды, он более точен при отражении существенных динамических взаимодействий между объектами. Для нас данные предположения представляют большой интерес, поскольку в принципе позволяют расширить арсенал средств контакта с аутичными детьми. Эти средства основаны на базовых, но латентных особенностях объектов, таких как вкус, запах, механические раздражители, цвет, форма, звук. Аутичный ребенок взаимодействует со звуком непосредственно, как с объектом, требующим исследования независимо от той сигнальной нагрузки, которая существует в социуме. Подтверждение этому мы находим не только в опыте занятий музыкотерапией, но и в том упоительном жонглировании словами вне смысла, которое присуще многим говорящим аутичным детям. Попытка взгляда на речевые стереотипии с этой стороны дала нам возможность увидеть то, как прислушивается к себе ребенок, и то, какое удовольствие он может получать от чисто фонетической стороны речи. Мы склонны видеть в этом подтверждение второстепенной, вспомогательной роли вторичного языка в жизни аутичного ребенка.

В случае, когда речь все же используется, мы сталкиваемся отсутствием (неполным пониманием) смысла вследствие фрагментарности использования слов и подчиненного положения вербального выражения мощному первичному образу.