Какова юридическая сила договоров банковского вклада с участием граждан, содержащих условие о начислении и уплате процентов по ставке, превышающей публично объявленную?

1. Арбитражная практика считает такие договоры недействительными (ничтожными) в той части, в которой условие о начислении и уплате процентов превышает публично объявленную ставку, как не соответствующие требованиям закона (п. 2 ст. 834 и ст. п. 2 ст. 426 ГК), поскольку согласно указанным нормам договор банковского вклада с участием вкладчика-гражданина признается публичным, а условия публичного договора должны быть одинаковыми для всех потребителей. Вместе с тем в отношении же прочих условий (в том числе о начислении и выплате процентов по публично объявленной ставке) данные договоры сохраняют силу (см. постановления ФАС ВВО от 25.07.2001 N А29-6841/00А, от 20.03.2002 N А29-6841/00А).

2. При всем внешнем правдоподобии такого подхода мы все-таки рискнем с ним не согласиться. Нет никаким сомнений в истинности исходного тезиса: поскольку договор банковского вклада является публичным договором, то таковой должен заключаться на одинаковых для всех вкладчиков, публично объявленных условиях. Но можно ли его каким-либо образом превратить в утверждение, согласно которому кредитная организация, публично объявившая о приеме банковских вкладов на определенных условиях, принимать вклады на иных условиях не имеет права? Самые элементарные основы логики помогут нам ответить: никоим образом. Рассуждения типа "если наличествует А., то точно отсутствует В." известны как распространенная логическая ошибка под именем "не следует". Классический пример такой ошибки: известно, что Иванов - токарь; токарь, как известно, это не слесарь; следовательно, Иванов - не слесарь (из того, что Иванов - токарь, следует, что Иванов - не слесарь; тот, кто имеет профессию токаря, не может иметь профессии слесаря)*(316). В нашем случае: известно, что банк обязан принимать вклады на публично объявленных условиях; вклад, принятый от сотрудника А., принят на иных, нежели публично объявленные условия; следовательно, такой вклад принят незаконно, поскольку банк не имел права принимать вклады на условиях иных, чем публично объявленные. Тот, кто обязан принимать вклады на одних условиях, не имеет права принимать их на других, - вот такое суждение получается*(317). Полагаем, что его ошибочность не менее очевидна, чем в примере с токарем и слесарем, и в специальном содержательном обосновании не нуждается.

Что доказывает исходный тезис (о публичном характере договора банковского вклада с участием вкладчика-гражданина)? Только одно: банк обязан заключить такой договор со всяким гражданином, обратившимся с предложением заключить его именно на тех условиях, которые были публично объявлены банком. Если банк отвечает отказом на какое-то из подобных предложений, то ясно, что он поступает незаконно и его подстерегают все вытекающие отсюда неблагоприятные последствия*(318).

Но какими могут быть действия банка в случае поступления к нему предложения принять вклад на условиях, отличающихся от публично объявленных (например, на более короткий, чем публично объявленный срок, но при этом под более высокую, нежели публично объявленная, процентную ставку)? Разумеется, банк вправе отказаться от заключения такого договора со ссылкой на то, что подобных условий он публично не объявлял и к заключению таких договоров, стало быть, не обязывался. Но что запрещает банку... согласиться на подобное предложение? Нам такой нормы неизвестно. Обязан ли банк, заключивший хотя бы один подобный договор, заключать в дальнейшем такие же договоры со всяким и каждым обратившимся? Тоже нет, ибо банк публично не объявлял о приеме вкладов на таких условиях. Вот и выходит, что простая ссылка на публичный характер договора банковского вклада с участием граждан сама по себе мало что доказывает.

3. К юридической оценке договоров банковского вклада с гражданами, заключенным на условиях, отличающихся от публично объявленных, нужно подходить следующим образом. Как было показано выше, с точки зрения гражданского права принятие банком подобного вклада ничего предосудительного, вопреки возобладавшему в практике мнению, собой не представляет. К ним невозможно "подкопаться" даже с такой позиции, как их возмездный характер, ибо совершенно ясно, что прием вкладов на "особых условиях" всегда обусловлен особыми личными качествами гражданина-вкладчика. Обыкновенно банки заключают такие договоры со своими сотрудниками, "маскируя" производящиеся им начисления и выплаты различных видов вознаграждений за исполнение трудовых обязанностей под видом процентов по вкладу*(319). Прежде это делалось из налоговых соображений (ставка налогообложения процентов по вкладам была ниже общей ставки подоходного налога); сегодня к соображениям налоговым, отошедшим, в общем, на второй план*(320), примешиваются и иные, коренящиеся, главным образом, в сфере трудового законодательства и законодательства о социальном обеспечении*(321); иногда подобные договоры заключатся и с другими "избранными" гражданами.

Конечно, гражданско-правовая природа договора не должна быть той "печкой", от которой "танцуют" нормы иных отраслей права, за исключением гражданского; тем не менее, в современных условиях происходит именно так - те же самые, налоговые, к примеру, последствия, зависят от того, по какому договору физическим лицом получен тот или иной доход. Впредь до тех пор, пока такое состояние не будет поправлено на законодательном уровне, у налоговых органов (заинтересованных лиц) будет единственная возможность игнорировать наличие таких договоров: им нужно будет доказывать, что фактически сложившиеся отношения между сторонами договора банковского вклада определяются условиями совсем другой сделки и не соответствуют условиям договора банковского вклада. Нечто подобное известно в гражданском праве под именем конструкции мнимой сделки (п. 1 ст. 170 ГК): сделка (договор банковского вклада) заключена (оформлена), но ее гражданско-правовые последствия сторонами во внимание не принимаются. В своих гражданских (частных) фактических отношениях стороны руководствуются условиями иной сделки - реально заключенной, но юридически и документально не оформленной (договором ренты, трудовым договором и т.д.). Именно от этой - последней - сделки и следует "отталкиваться" тем же налоговым органам при построении системы налогообложения гражданина-вкладчика. Доказательства существования и содержания такой сделки могут быть самыми различными, в большинстве случаев они будут только косвенными, но это, конечно, не порочит данной здесь материально-правовой квалификации проблемы.